Поэзия скальдов

В романских странах и у континентальных германцев превращение народной лирики в книжную поэзию совершилось в основном уже в рамках рыцарской культуры 11-13 вв. Даже обрядовый фольклор: ритуальные загадки, заклинания, молитвы сохранились в виде единичных фрагментов. Развитая и чрезвычайно оригинальная, генетически дохристианская, лирическая (точнее— лиро-эпическая) поэзия Раннего Средневековья известна нам только в кельтской Британии (сохранившись лишь в отрывочных фрагментах поздних записей) и в особенности в Скандинавии. Здесь, а точнее, в Норвегии и Исландии, возникла и развилась в 9-13 вв. своеобразная поэзия скальдов, не имеющая параллелей в мирвой литературе.

В отличие от исполнителей эпических песен скальды – лирические поэты, непосредственно отзывающиеся на события, свидетелями которых они были. Уже древнейший полулегендарный скальд Браги Боддасон упоминается неизменно как поэт, прославивший столь же полулегендарного вождя датских викингов Рагнара Кожаные Штаны . Отрывки из песен о Рагнаре, приписываемые Браги, резко отличаются по стихотворной системе и композиции от образцов древнегерманского героического эпоса, хотя " Песнь о Рагнаре" во многом и связана с ним. О Браги и некоторых других скальдах предание говорит как о людях, вышедших из крестянского рода. Но все чаще в 9 и в 10 вв. скальд, из какого рода бы он ни вышел, прежде всего— лицо, близкое к ярлу или конунгу, которому служит не только песней, но и мечом и жизненным опытом. В честь своего покровителя он слагает хвалебные песни— драпы— важнейший и очень характерный жанр поэзии скальдов. По поводу гибели своего владыки скальд поет похоронную песнь— другой характерный жанр лирики скальдов. Издеваясь над врагами своего конунга, скальд сочиняет задорную и хулительную песню— нид, полную злободневных политических намеков, беспощадную и искрящуюся грубым юмором. Так в поэзию скальдов входит очень важный элемент сатиры. Скальд складывает песню и в честь свадьбы своего господина, и песню о его любимой. Скальд сопровождает жизнь дружины и двора, при котором состоит, своими поэтическими комментариями, сохранившими до наших дней аромат суровой и полной опасностей эпохи, воспитавшей и вдохновившей скальда.

Позднее все эти " стихи на случай" стали историей. Уже ближайшие потомки воспринимали рассказы скальдов как достоверные свидетельства. Особенно богата на скальдов " эпоха викингов". Предание сохранило много имен викингов, воспевавших конунга Гаральда Прекрасноволосого (9 в.), упорного и жестокого создателя первого норвежского королевства. Особенно известен был Торбьерн Хорнклови: он воспел в большом, великолепно построенном стихотворении победу Харальда при Хафрсфьерде. Характерноно, что Харальд в этом стихотворении " Речи Ворона" — выступает уже со всеми атрибутами эпического героя: канонизация конунга как героя, равного великим героям древнего эпоса, уже произошла.

Деятельность скальдов продолжалась и при ближайших наследниках Харальда в 10 в. Сохранилась— без имени автора— надгробная песня, в которой автор оплакивает гибель конунга Эйрика Кровавая Секира. Однако уже к началу 10 в. определяется ведущая роль исландских скальдов. Особенности жизни в Исландии способствовали интенсивному культурному развитию. Исландский скальд был представителем относительно свободной страны, деятельной, яркой личностью с ярко выраженной индивидуальностью, которая выявлялась в его лирике. Индивидуальное поэтическое творчество было связано в Исландии с народным творчеством. Пословица, поговорка, загадка, насмешка, поэтические слова любви и вражды еще жили слитно с обыденной речью, питали собой творчество народа и отдельных, наиболее талантливых его представителей.

Часто исландский скальд становился товарищем норманнских мореплавателей, Эгиля Скалагримссона мы встречаем то на палубе корабля, то среди наемников английского короля, то на заседании тинга, то в далеких горах северной Норвегии, где он собирает дань. Но он всюду остается талантливым поэтом, находящим в любой житейской ситуации материал для поэтического осмысления. Из-за своих песен он наживает себе смертельных врагов, но песни же и спасают ему жизнь. Одной из разновидностей хвалебных песен Эгиля (как и многих других скальдов) были стихотворения, являвшиеся своеобразным " выкупом за голову". Чтобы избежать суровой кары за какой-нибудь проступок, а то и просто умилостивить кровожадного предводителя воинской дружины— конунга или ярла— скальд слагал стихотворениеи тем обретал свободу, а часто и жизнь. Так, предание рассказывает, что Эгиль попал в руки своего заклятого врага— конунга Эйрика Кровавая Секира. В ночь перед казнью поэт сочиняет хвалебную песнь в честь Эйрика, которая теперь носит красноречивое название " Выкуп за голову":

Здесь Эгиль употребляет типичный для скальдической поэзии прием: кенининг. Его можно определить как перифразу, построенную по определенным правилам. Одно существительное заменяется двумя новыми, причем одно из них служит определением другому, например, лебедь пота шипа ран: шип ран – меч, пот шипа ран – кровь, лебедь пота шипа ран – ворон. В нашем примере прием обнажен: рядом стоят перефразируемое слово и сама перифраза. Другие кеннинги, построенные по тому же принципу: серп в жатве сечь— меч, земля края сигов долины – женщина, носящая золотые украшения. Но такого соседства скальды вообще избегали. Прием необычайно продуктивен, так как позволяет строить сложные кеннинги, т. е. кеннинг кенинга— и так до бесконечности: язык— шип речи, земля— дно пещеры ветров, ветер— хищник деревьев. Тот, кто так говорит, каждый раз задает своим слушателям поэтическую загадку, которую они молча отгадывают. Скальду и его товарищам должны быть известны сотни таких загадок. У важнейших предметов например, золота, были десятки поэтических имен. Один из трактатов " Младшей Эдды" — " Язык поэзии" суммирует бесчисленное количество поэтических выражений. Не в последнюю очередь кеннинг служит и проверкой познаний в мифологии. У каждого из богов есть различные прозвища, в которых содержится намек на его приключения, его облик или его родство с космическими стихиями. " Какие есть кеннинги Хеймдалля? Его зовут " сыном дочери матерей", " стражем богов", " белым асом", " недругом Локи", тем, кто добыл ожерелье Фрейи" и другими именами". Слишком ясное считается у скальдов технической погрешностью.

Кеннинги и другие сложные приемы поэтической техники, типичные для лирики скальдов, казалось бы, должны говорить об обостренном чувстве индивидуального стиля, о вызревании понятия авторства. Но этого не произошло. Известна добрая сотня имен скальдов и привязанных к ним стихов, но все эти драпы, ниды и т. д. не несут на себе печати авторской оригинальности. Выработанные скальдами многочисленные законы стихосложения давали широчайший простор лирическому разнообразию, но клали предел творческой фантазии. Это аналог " формульного стиля", типичного для народно-героического эпоса средневековья.