Е.И. Рерих. Избранные Письма 4 страница

Сейчас меня водили смотреть мишку. Преуморительный, особенно замечательны у него пятки. Но все еще слеп и ужасно мал. Говорят, что он недоносок. Медведица была ранена и с испугу родила раньше времени. Манал живет.

1.III. Получили письмо от Манов, видимо, довольны своим пребыванием в Дели.

Обнимаю Вас, мои сокровища, берегите себя. Передай мои сердечные пожелания всем нашим сотрудникам. Прилагаю еще страничку Учения для них. Как прекрасно было бы, если бы они решили начать улучшаться, хотя бы в малых действиях. Что может быть выше этого! Улучшаясь сами, мы улучшаем все окружающее.

Сердцем, родные мои, с Вами.

Е.Р.

Е.И.Рерих – Н.К. и Ю.Н. Рерихам

12 марта 1934 г.

«Урусвати»

Родные мои Пасик и Юханчик, вчера пришли Ваши милые письма из Парижа. Во время твоего пребывания в Париже я видела сон, как все старались что-то получить от нас и очень были разочарованы, когда выяснилось, что они не могут надеяться на немедленную помощь. Лучше всех был Марен. Конечно, так оно и есть. И не будем забывать, что хула и похвала одинаковы близки на устах и ничтожны поводы, вызывающие их. Радует, что Вы пишете о некоторых отдельных лицах. Множества не нужны там, где почва готова. Мы уже знаем, как космически все приводится к одному решению. Очень жду описания чуда Св. Сергия, можно ли надеяться узнать все подробности? Ведь об этом были намеки у нас. Не было ли это в декабре месяце? Народ очень ждет, как сказано, исполнения древних пророчеств и ждет Руку Водящую Св. Сергия. Сегодня, 13-го, пришло коротенькое письмо от тебя, мой родной Пасик. Но о даре мы не спрашивали, но 31-го было сказано, когда найдем, положить в крепкий ящик без гвоздей. Конечно, в этом был намек, но мышление работало однобоко. Также комната была упомянута лишь 28 февраля. Но теперь Рая уже рассказала, как все произошло.

Очень ждала получить извещение о выходе книг «Сердце» и «Мир Огненный». В чем задержка? Ты ничего не пишешь о них? В каком положении все книги Учения?

Сегодня пришла книга от Алисы Бейли «Белая Магия» и вторая книга Асеева, еще не просмотрела их. Пришли также милые письма от Порумочки и Радны. Зиночка полна прекрасных намерений ни в чем не затруднить тебя и усвоить необходимую и спасительную терпимость. Конечно, намерение – одно и приложение – другое, но все же будем надеяться, что придет час, когда и это будет возможным. Она написала ревью на «Знамя Св. Сергия». Скажи ей, что я очень тронута ее отзывом. Конечно, ты его прочтешь, и там есть лишнее, как и в статье Гребенщикова, которая в общем очень недурна. Но в конце концов, никогда не знаешь, как это лишнее иногда может полезно обернуться. Ведь излишняя осторожность тоже бывает лишена неожиданных и даже блестящих возможностей. При мудрости все можно обернуть на пользу.

Все еще, несмотря на прекрасные телеграммы, не спокойна за дела в Америке. Думаю, что и тут твой приезд предотвратит многое. Только прояви твердость, об этом трижды напоминалось. Продолжаем получать утверждение в чудесном. Так жду и подвига моего славного Уг...[92] – такое великое время, только бы суметь собрать всю силу духа и пройти в торжественности и в красоте.

Светуня очень хороший, обо всем заботится, ко всем внимателен. Трогательно принял дар и заботится, чтобы он стоял ночью у меня в комнате. Ояна чувствует себя неважно, у нее возгорание центров. Не утруждаю ее совместной работой, пусть окрепнет. Сама сейчас очень занята перепиской и корректурой второго тома «Тайной Доктрины», работа ужасно кропотливая, но увлекательная и берущая столько времени! Вообще, с тоской убеждаюсь, что всего не переделать, и, к сожалению, я не обладаю такой быстротою в работе, какой отличаешься ты, мой Пасик. Все больше и больше убеждаюсь в необходимости перевода этих томов. Нужно напитать сознания, сошедшие со старой колеи. Близоруки те, кто думают, что можно вернуться к старым догмам, к старому православию в полной мере. Даже если временно будет кажущееся возвращение к старой вере, то оно именно будет кажущимся и лишь как обратный взмах маятника, но чтобы избежать хаотических движений, нужно будет вовремя дать новый завод, отвечающий запросам нового сознания, выработавшегося за годы великих испытаний и подвижек в области науки. Прислушиваться нужно к очень молодым. Володе еще не писала, но на днях соберусь. Просмотрела мое первое письмо к нему, и там все сказано. Можно лишь подивиться непроницательности.

Наш Мишка похож на Сайминского. Забавен и спокоен, больше всего любит спать. Растет ужасно медленно. У нас сильное похолодание, сегодня утром мороз.

12 марта. «Пора, чтобы страны приняли действенно Наше Знамя. Сроки подходят, и нужно действовать».

Владыка очень огорчается затуманенным сознанием наших сотрудников. Привожу последнюю страницу: «Меньше всего люди понимают удачу. Обычно, когда поручение, данное Иерархией и насыщенное помощью Иерархии, записывается духом самости как своя заслуга, удача обращается в занозу духа. Когда общинник требует поклонения за данное ему поручение, он этим закрывает рекорды пространства. Сколько обнищавших духов являют рекорды жизни, рекорды, прошедшие во всей славе земной! Общинник, дающий помыслы Общине о том, что Иерархия поступит, как утвердит общинник преуспевший, конечно, вносит умаление Иерарха. Но как тяжко являть понятие удачи среди общинников! Между тем лишь смирение духа и явление благодарности соответствует удаче. Кто же дал все возможности? Кто же дал направление? Кто же явил все добро? Лишь Иерарх, лишь Вождь, лишь Силы Светлые. Удачник-общинник, осмотри доспех свой, на каждом кольце написано: «Иерархия, не я, не мое, но Твое, Владыка!» Так, на пути к Миру Огненному нужно помнить, что смирение есть спутник удачи. Общинник да не окажется мнимым удачником, ибо тонки огненные энергии, и грубая самость не может вместить огни. Так запомним о смирении, когда желаем быть истинными удачниками. Так пусть запомнят в Америке. Пусть не отяжеляют Нашего Фуяму. Пусть общинник, которому дано поручение, не требует от Вождя ни воздаяния, ни поклонения. Смирение в Служении, другого пути нет!»[93] Пересылаю им все страницы, касающиеся Общины, пусть задумаются. Ужасно трудно направить их – малейшая похвала одному заставляет его заноситься и терять всякую соизмеримость. Немедленно начинается умаление всех остальных. Есть признаки такого занесения в Модре. Учение скользит по сознанию, но не проникает в сердце. Сколько у них властолюбия – можно только подивиться! Если бы не эта черта, как бы выросли они и в каких гигантов духа! Ведь столько у них прекрасных качеств, что обидно видеть, как они портят себе.

Ояна пишет, и много пишет. Владыка указывает ей, что нужно писать. Сейчас она также старается завоевать симпатию Светика и Яруи. Меня это радует, ибо так много лишних трений будет избегнуто. Светик внимателен к ней. Яруя также очень любезен к ней. Очень одобряю это. Так и будем поддерживать атмосферу согласия. Переводим с нею письмо к нашим. Пусть не затрудняются переводом.

Хотела уже кончить письмо, но включаю еще одну страничку. «Правильно сказала Урусвати о грубости, и насколько бессильны тонкие энергии против грубости. Никакое построение не может стоять на столбах грубости, потому каждое явление, насыщенное грубостью, не будет прочным, и регресс неминуем. Полный распад будет там, где червь грубости разъедает основу. Каждое человеческое деяние подвергается той же опасности. Грубое действие может быть покрыто тысячью вожделений, и не скрыть его от рекордов пространства! Каждое государство должно заботиться об искоренении этого ужаса. Каждая Община должна бороться с этим бичом. Никакое тесное общежитие не может иметь явленную грубость в своей среде. Народ, воспитанный на грубости, должен будет пройти огненную трансмутацию, и допустивший такое разложение будет кармически ответственен. Также и общинники, которые пребывают в грубости, должны будут пройти через особые очищения. Но, конечно, грубость есть ужасная зараза, которая развивает разложение в окружающем. Так, государство не может преуспевать, будучи рассадником микробов грубости. Также общинник не будет истинным удачником, если грубость одержит дух. Так запомним в строительстве на пути к Миру Огненному»[94].

Постоянно повторяется о том, что Фуяма чудесно пройдет путь великий. Чудо у дверей. И об Удрае говорится, что мощь его несет спасение... Только последнее усилие должно быть сделано. Твердость нужна и большая уверенность, и разве можем мы сомневаться, мы, хранители Великой Чаши!

Берегите здоровье, это главное. Как ждем Ваших писем! Как ждем встречу с Галахадом. Светик огорчен, что Юрий ему ничего не пишет. Пусть Юрий обращается в письме ко мне и к нему. Он такой славный, так старается сделать все как можно лучше. И очень предупредителен ко мне.

У нас большая перемена в температуре. Февраль был почти что жарким, а сейчас третий день по утрам мороз. Много ходит простуд. Вчера и я чувствовала себя немного простуженной, но сегодня уже лучше. Приходится снова ставить керосинки. Родные мои, пишите подробно, как все у Вас? Обнимаю Вас, сердцем с Вами.

Е.Р.

Е.И.Рерих – Н.К. и Ю.Н. Рерихам

20 марта 1934 г.

«Урусвати»

Родные мои и любимые, сейчас получили Ваши последние письма из Парижа, очень радовались, что твои картины на сюжеты Метерлинка так пришлись по вкусу нашим соотечественникам. Жалею, что другие не сумели выдвинуть их, в некоторых случаях так было бы кстати упомянуть о них. Также очень знаменательно, что ты пишешь о работах Яковлева и делах Ситроена. Думаем, что твое присутствие в Америке многое подвинет.

На днях получили из Белграда Адрес на твое и мое имя от группы Просветительского Общества имени Рериха и Миссии Женщин по поводу Вашингтонской Конференции Знамени Мира. Идея этого Адреса принадлежит Дукшинской. Асеев в своем последнем письме от 22 февраля на твое имя описывает, с какою любовью все члены трудились над ним. Сначала думали сохранить его здесь, но затем я решила переслать его в Америку. Лучше присоединить к общему архиву по Знамени Мира, а может быть, он пригодится и для других целей. Придет он в Америку в конце апреля, посылаем его обычной почтой, ибо он громоздкий. Пока что в своем горении вся эта группа трогательна, все они особенно отмечают Михаила Никитина и Дукшинскую. Но, конечно, на первых шагах все идут факелами, время сделает свой отбор. Последнее письмо Асеева ужасно длинно, все вертится около журнала и трудности его издания. Везде нет средств. Мечтает найти издателя, который согласился бы напечатать и за это получить отпечатанные книги в полную свою собственность без каких-либо гонораров сотрудникам за статьи, и даже готов принять расходы по рассылке сборника.

Как он пишет, Сокровенное знание является для него единственным интересом в жизни. Видимо, у бедняги имеются еще иллюзии, что существуют такие издатели! Также он очень хочет иметь твое мнение о второй книге, ибо, как он пишет: «Оно для меня важнее, чем отзывы всех читателей, вместе взятых. Вы так близки к сознанию Учителя. От Вашего мнения во многом будет зависеть направление и содержание третьей книги». Хотел он поместить другие твои статьи, но все имеющиеся у него оказались уже напечатанными в других сборниках и одна даже дважды. Также он полагает, что не следует, чтобы «Оккультизм и Йогу» считали бы агни-йогическим официозом, ибо иначе все ошибки сотрудников будут относиться на Учение, и считает, что он поступил правильно, что в своей передовой статье ничего не говорит об Агни Йоге. Конечно, это совершенно правильно, не следует, чтобы связывали журнал с Учением, но хотелось бы сказать ему, зачем поместил он в своем журнале список опечаток в «Агни Йоге»? Да и в статье о Знамени Мира есть кое-что лишнее. Ну, да что с ними делать! Намерения у них неплохие, а за всеми промахами не уследить. Также многими запрещениями можно запугать и потушить устремление. Затем его беспокоит якобы выраженное тобою в письме к Митрополиту желание построить в Словении храм Св. Сергия. И по этому поводу пишет, что, «конечно, постройка храма – прекрасное и светлое дело, но выбор места вызывает недоумение». И прося извинение за то, что пишет тебе по этому поводу без твоего разрешения, считает своим долгом предупредить тебя, что православие в Сербии находится в состоянии страшного упадка, и указывает на Прикарпатскую Русь, где храмы действительно нужны... Думаю, что якобы твое желание построить храм подало ему мысль писать о нуждах и трудностях издания. Затем пишет, что он запросил Каменскую через друга и не называя нашего имени, была ли переведена «Тайная Доктрина», и получил ответ, что частично (то, что мы имеем), но никто не имеет права ни переводить, ни издавать «Тайную Доктрину» по-русски, ибо все права переданы Адиаром Русскому Теософскому Обществу, которое сейчас не имеет ни возможности, ни средств приняться за этот труд. Этот ответ его возмутил, и он называет Каменскую «собакой на сене». На это письмо я еще подожду отвечать, не знаю, как он примет мое первое письмо.

Теперь получено письмо от Тампи, с энтузиазмом собирается печатать твою биографию и просит к ней введения от интернационально известного лица; мы думали для ускорения обратиться к Сену, но решили предложить ему подождать и получить из Америки по твоему указанию. Затем просит особый портрет твой для этого очерка. Я решила дать ему последний, карандашный, сделанный Светиком, в накидке и бархатной шапочке. По-видимому, открытие в Аллахабаде прошло недурно, и книжечка с биографическим очерком написана обстоятельно. Спрос на твои статьи продолжается, но нового печатного материала у нас почти не имеется. Во многие журналы нужно давать на указанные ими темы. Обо всем этом пишет тебе Яруя. Теперь Владыка очень заботится, чтобы Знамя продвигалось. «Америка должна, должна, должна почтить Посла[95] для своего счастья. Знамя нужно принять для их же спасения, и путь Гуру велик. Щит Наш с Фуямой». Также знаем о чуде, которое спасет Страну Сергия и явит его...[96]

Сейчас у меня возгорелся центр левого легкого и перешло на левую же почку. Уже два дня, как трудно работать, боль усиливается к закату. Сегодня ночью вдруг вспухла нижняя губа; помнишь, как два года тому назад, но через два часа опала, и к утру не осталось никаких следов. Удивительно, как это возгорание совпадает каждый раз с твоим приездом в Америку. Нужно беречься, ибо центр левого легкого, как говорит Владыка, около сердца и селезенки. Очень беспокоит меня положение Круга[97], по страницам Учения можно судить, как нужно очищать сознание их. Некоторые из них меньше всего думают о самоусовершенствовании. Я очень тяжело чувствовала один день всю тягость Америки. Было сказано: «Все Наши Силы идут на Вашингтон и Америку». Получила хорошую телеграмму от Порумы в ответ на мое письмо к ней. Родной мой, знаю всю тяготу твою. Но нужна большая твердость, люди уважают известную суровость, также не забудь указание о некоторой важности и таинственности, – всем по сознанию, и тогда все довольны. Сказано, что «Америка должна, должна, должна почтить Посла для своего счастья. Знамя нужно принять для их же спасения, и путь Гуру велик. Щит Наш с Фуямой. Каждый день утверждаемся в победе и в явлении чуда. Растет почитание среди р...». Сейчас написала коротенькое письмо Дукшинской, благодарственное за приветствие. Сейчас не обременяю ее длинным письмом, пусть сама напишет. Забегать не буду.

Получена телеграмма от какого-то д-ра Ганзена, желает посетить Институт[98], приезжает завтра, в четверг. Отклонить приезд неудобно. Также получили письмо от двух каких-то американцев, посвященных буддистов, имеющих намерение основать такой же институт, как наш, но с добавлением отдела по изучению религий; пишут, что желают ознакомиться с нашей деятельностью и провести некоторое время в Институте. Написали им, что Вы в отъезде и Институт отстраивается и сейчас не имеет никаких аккомодешэнс[99] для визиторсов. Американцы полагают, что раз Институт американский, то он должен всех их шелтер[100]. Все сведения о назначении Эмерсона оказались неверными. Сейчас приезжает какой-то индус-магометанин временно, а затем будет, кажется, тоже магометанин, но полуевропеец. Мы жалеем Гила, он был очень приличен на общем фоне. Пришла почта из Америки, принесли вести, которые все Вам уже известны. Счастлива, что дело с домом кончается и Логван сможет немного отдохнуть. Страшную тяжесть вынес он. Пусть теперь будет особенно осторожен. Мы нашли поставщиков сухого мускуса в открытом виде по 15 рупий за толу[101], если бы они хотели иметь у себя маленький запас, можно было бы им выслать. Очень ждем, родные мои сокровища, Ваших впечатлений. Как мой любимый Юханчик? Какое впечатление у него от Америки, может быть, этот раз оно будет лучше? Каков центр Рокфеллера? Логван писал, что ходили сандвич-мэны[102] с большими плакатами: «Хитлер сжигает книги, а Рокфеллер разрушает искусство!» Неплохо!

Сейчас Яруя принес номер газеты Вонсяцкого. Какое все-таки безвкусие! Святослав правильно сказал, что фашпартию скоро назовут «фальшпартия». Почему нужно всегда обезьянничать! Но, может быть, именно потому, что она такая безвкусная и кричащая, она лучше всего сделает свое полезное дело? Они сами называют себя застрельщиками. Интересно, как относятся к ним местные большевики? Ведь газета очень смело говорит против них. Имеет ли фашпартия поддержку среди американцев? Вообще страшно интересно Ваше мнение о существующем положении в стране. О Галахаде и всех других.

Сегодня 22-е, боли прошли, но вчера день был тяжелый. Как у Вас? Сказано, что Фуяма чует яркую явленную возможность. Утверждаемся каждый день в явлении великого чуда, что почитатели Рериха множатся. Также и о моем Юханчике много хорошего, слышим о его мужестве, которое он проявит. Родные мои, берегите себя, все мои мысли с Вами. Знаю, что все будет прекрасно. Как поступили с книгами Учения? Как распределили их? Выслали ли нам по воздушной почте по одному экземпляру? Каким образом случилась такая прискорбная ошибка со знаком? Ведь, кажется, так ясно писали и просили Шклявера обратить на это внимание! Катрин прислала книгу какого-то англичанина на оккультные вопросы, в которой он цитирует «Агни Йогу». Нужно обратить внимание на это издательство. Можно было бы послать туда наши книги для распространения. Многие Вести посылаются через англичан. Прекрасная книга дана нашим Владыкой под именем Аполлония Тианского, тоже через англичанку. Также не устояла перед соблазном и выписала еще книжечки, данные из Великого Источника. Посылаю тебе страничку Учения последнюю. Нашим по-русски пошлю позднее. Между прочим, Владыка называет Каменскую лженаследницей, и параграф 59[103] относится и к ней. Между прочим, Асеев называет перевод «Тайной Доктрины» трудом жертвенным. Как разослали книги «Знамя Сергия»? Они так нужны. Обнимаю Вас, мои родные, берегите себя. Хорошо бы, если наши списали бы себе странички Учения.

Сердцем с Вами, Е.Р.

Е.И.Рерих – Н.К. и Ю.Н. Рерихам

29 марта 1934 г.

«Урусвати»

Родные мои Пасик и Юханчик, сегодня утром пришла грустная телеграмма о смерти нашего милого, незаменимого Феликса Денисовича. Огромная потеря для Латвийского Общества. В последнем своем письме, предчувствуя свой близкий уход, он писал, что у него есть заместитель, некто Стурэ, но без подробностей о нем. На этой неделе я получила письмо от Иогансон от 3 марта, в котором она пишет, что дело в группах обстоит не совсем ладно и даже в опасности, ибо многие недовольны распределением и своими руководителями. Но говорить об этом с Феликсом Денисовичем нельзя, ибо он все принимает за бунт против Иерархии. Некоторые фразы, особенно последняя, в которой она просит меня принять ее в ученицы, дали мне ключ к положению вещей. Она, видимо, уже понимала, что Феликс Денисович уходит, и хочет забежать и взять инициативу в свои руки, хотя бы по Женскому Объединению. Сейчас мы послали соболезнующую телеграмму Обществу и его семье и будем ждать известий о его распоряжениях, а пока что очень осторожно, без указаний и принятия каких-либо обязательств отвечу Иогансон. Между прочим, она тоже пишет, что Стурэ – идеальная правая рука Феликса Денисовича, устремленный, исполнительный и честный, но что в нем нет той искры, того «горящего сердца», которое солнечно согревает и объединяет. Так, пишет она это письмо, ибо чувствует, что ответственность за дело лежит также на ней. Буду очень осторожна, ибо она не очень симпатично относится к латышам. Подождем известий об оставленных распоряжениях. Если они напишут тебе об этом раньше, пожалуйста, не забудь переслать мне, чтобы я знала, какой курс принять. По-видимому, он умер 28 марта и как раз 27-го я страшно беспокоилась о нем, и вчера после отъезда Манов мы решили послать ему еще одну телеграмму, спрашивая о его здоровье. Да будет радостна встреча его с Владыкой!

Теперь наши текущие дела. Приезжали Маны, поразило, насколько оба плохо выглядят, особенно сам полковник. Лицо одутловатое и сине-красное, тоже непрочен. Несмотря на наши расспросы, ничего особенного рассказать не мог, кроме того, что отношение к нам стало лучше. Рассказывал о нелепых наговорах Дорофьева, который сообщил, что вся обстановка в нашем доме настолько была подозрительна и жутка, что он спал с револьвером под подушкой и уже в пять часов утра сбежал, ибо не мог вынести этой жути!!! Мы горды с Ояночкой, что навели такой страх на шестифутового мужчину! Он только забыл, что он сбежал с маундсами[104] яблок и груш, полученными от нас его приятелем, капитаном Бодингтоном, с которым он мирно почивал в «Аркадии». Как все подлые личности, он думал выслужиться, доказав свою якобы преданность своей новой родине, но, по-видимому, нелепость его рассказов заставила усомниться в правдивости их и сейчас он далеко не в блестящем положении. Яруя пишет Вам о посещении двух немцев, из которых один, некто Дейстер, очень интересуется тибетским языком и явился сюда, чтобы получить фасилитис[105] от нашего Института и брать уроки тибетского языка у ламы. Он преподает немецкий язык полицейским чинам и, получив месячный отпуск, решил провести его у нас в Институте; кроме того, он провел некоторое время с Кельцем, хотя и не очень одобряет его. Отвечено ему было как следует. Без нашего ведома он дважды посетил ламу, прося его давать ему уроки. Лама ответил, как и должен был, а именно что все время его принадлежит Институту, и направил его в Дарджилинг. Мы думали, что он уже уехал, но сейчас пришел Святослав и сообщил, что он снова был у ламы и вместе с ним пришел наверх и сидит у Юрия в комнате. Послали Ярую спросить, что ему нужно. Белые нитки по черному. Двадцать четвертого было Указано никого не принимать в этот день, именно он и пришел, тоже знак. Навязчивость изумительная. Слух об отъезде Кельца с Рупчаном подтвердился из многих источников. Ли переслал ему в Америку деньги, полученные им здесь. Сегодня и Бэнон пишет, как всегда последний, об отъезде двух приятелей, они поехали через Японию и собираются в Америке в разных городах выставлять собранные ими здесь вещи, а затем летом или же осенью вернуться сюда. Интересно!! Это же известие привезли и Маны. Пришел Яруя, продал немцу за 13 рупий три номера журнала, тот, видимо, думал получить даром, ибо первому немцу – Ганзену Святослав подарил их. Немец пришел прощаться. Последняя почта из Америки не принесла новостей. Пришло довольно бессодержательное письмо от Шклявера. Между прочим, он пишет, что ты одобрил внешность книг «Сердце» и «Мир Огненный». Хочу запросить его – а как же знак? Что сказал Н.К. на такую небрежность с его стороны? Жду не дождусь книг этих. Надеюсь, Вы не забыли указать ему послать немедленно по одному экземпляру простой почтой? Все думы с Вами. Что у Вас? Сказано: «Пока не будет действовать явление Вашингтона, будем воздерживаться от похвалы. Нам нужны действия». Значит, Владыка недоволен действиями Шаткого и Друга.

Любимые мои, почта уходит сегодня, потому должна кончать, в пятницу же все закрыто по случаю страстной пятницы. Шлю Вам всю любовь и нежность мою, берегите себя. У меня тоже новые напряжения в центрах и частое головокружение. Психическая энергия летит к Вам. Продолжаем утверждаться в чудесном спасении страны, чудо у дверей.

Знаем о Мудрости Фуямы и мужестве Удраи. Знаем о чуде, явленном группе почитателей Н.К. Очень чувствуем уход Феликса Денисовича, так грустно на сердце. Ушел прекрасный дух!

Передай мои самые сердечные мысли и пожелания нашим близким сотрудникам. Не успею с этой почтой написать им. Друг, видимо, не очень активен. Как дело со Знаменем?

27 февраля я слышала, что один из сотрудников при смерти, и очень этим взволновалась, но почему-то убедила себя, что это Ман. И в ночь на наше 28-е через месяц умер Лукин.

Е.И.Рерих – Н.К. и Ю.Н. Рерихам

3 апреля 1934 г.

«Урусвати»

Родные сокровища мои, Пасик и Юханчик, сегодня получили Ваши милые письма и карточки с парохода; очень нравится мне та, где вы вдвоем. Такие значительные, положительные и сильные лица! Также пришли первые заметочки от наших о Вашем приезде. Пишут с большей радостью и любовью. Дай Бог, чтобы сознание их прониклось неимоверной важностью происходящего и грядущего. Все должно быть совершено с такой быстротой. Твердость, мужество и торжественность. Чудо у дверей!

Яруя получил письма от Рудзитиса и Иогансон, датированные 5-м марта. Пишут о тяжелом состоянии Феликса Денисовича. Сам доктор говорил, что с медицинской точки зрения нездоровье его дошло до крайнего предела и только чудо может спасти его. Его состояние резко изменилось к худшему после поездки в деревню к умирающей матери, он простудился в дороге. Также пишут, что семья его никого не допускает к нему. Очень беспокоюсь, успел ли он сделать необходимые распоряжения по делам Общества? Положение многих групп может оказаться в хаотическом состоянии. Также на 29 марта у них было назначено учредительное собрание по Обществу Лиги Культуры. Из писем Иогансон можно усмотреть, что, как всегда и везде, с развитием и подходом новых членов среди них появляются желающие выдвинуться за счет других и захватить всю инициативу в свои руки; также и национальный дух дает себя чувствовать. Сотрудничество понимается, как уступки со стороны других, забывая, что каждый обязан начать сам прилагать их. Мне было Указано написать письма Стурэ и Рудзитису. Посылаю тебе копии их. Конечно, я ничего не затронула в них, ибо, как Владыка сказал: «Пусть они напишут о планах своих». Должно быть, много мути всплывет постепенно! Владыка говорит, что ты очень напряжен и что мне нужно помочь в Латвийском Обществе. Потому мне очень важно знать, что ты писал Лукину из Парижа и какие будут твои указания относительно Лиги Культуры и их зависимости от Америки. Несомненно, они будут обращаться с этими же вопросами к Яруе и ко мне. Какие-либо расхождения в указаниях были бы нежелательны. Уже Иогансон забросала меня вопросами по Женскому Объединению. Также Яруя приложит тебе выписку из письма Рудзитиса относительно денежных расчетов по «Иерархии» и «Твердыне Пламенной». Сдается, что Шклявер и здесь пытается внести путаницу, он требует уплату за присланные им экземпляры этих книг. Не думаешь ли, что деньги, получаемые за все книги Учения, посылаемые в Ригу, должны находиться в руках Рудзитиса как секретаря Общества и заведующего книгами Учения впредь до нашего распоряжения, но ни в коем случае не пересылаться в Париж? Вообще, выясни вопрос по распределению книг Учения и сумм получаемых. Где будут храниться книги русские? Есть ли какие перспективы к печатанию второй части «Мира Огненного»? Рудзитис очень тронут твоим письмом к нему и собирается писать книгу о тебе на латвийском языке или же перевести на латвийский язык Дювернуа, спрашивает совета, будем поощрять его к написанию новой. Он может быть ценным сотрудником, прекрасно владеет русским языком и пишет очень красиво. Надо думать, что среди латышей останутся несколько деятельных и преданных сотрудников. Но, как говорит Владыка, нужно будет поддержать в них огонь. Весть на смерть нашего родного Феликса Денисовича ты прочтешь в страницах Учения и в моем письме к Стурэ. В ночь на 27 февраля я слышала, что один из наших сотрудников находится при смерти, но так как не имели никаких сведений о болезни Феликса Денисовича, наоборот, только что имели от него письмо с извещением об отъезде в Швейцарию и, кроме того, в ту же ночь я видела нашего полковника Мана больным и мой приход снова восстановил его, то я подумала – не относится ли это предупреждение к полковнику. Конечно, утрата эта очень тяжка. Ушел такой чистый дух! Получила письмо от Клизовского и продолжение его книги. Его жене 70 лет!!! Правда, он добавляет, что он моложе ее, но все же!! Я так надеялась на молодые силы! Получена открытка от Гущика, привожу ее.

«За картины и книги сердечное спасибо. Еще месяц не буду писать. Напрягаю усилия, решаю дело большого и серьезного сближения людей. «Витязь» не идет дальше патриотической организации, не допуская к себе евреев. Надорвался. Временами казалось, что силы оставят. И свои материальные дела мрачны, и здесь мрак. Не порвал, но если налажу задуманное – порву. Боже, Боже, как мелочны еще люди, как сухи, как фиглярны и какое махровое ханжество кругом! Простите, все и обо всем отпишу. Помоги Вам Господь!»

Действительно, панорама мира становится мрачнее и мрачнее. Остается надежда, что скоро все дойдет до максимума напряжения и Гроза разрядит удушающую атмосферу! Придет Держатель Молнии, чтобы спасти остатки человекообразия. Ты прав, родной мой, говоря о нашем безмерном счастье, о возможности постоянно устремляться в будущее. Но как трудно дается именно это сознание людям, ведь для такого сознания нужны вековые накопления! А много ли накопивших, сколько растерявших! Читали, как провалился Рузвельт со своим veto? Это первое предупреждение, второе будет грознее. Как сказано: «Конечно, лишь себе Америка поможет явлением принятия Нашей Миссии. Наш Посол несет счастье Миру, и нужно понять». Именно, нужно понять, мне кажется, что наш Друг не сумел сильно и значительно сказать ему о принятии Знамени и Вести. Намеки иногда только раздражают, часто твердо сказанное откровенное слово имеет больший результат. Не думает ли Друг оставить за собою честь принятия? Нужно ему сурово сказать о необходимости действий. Ибо уже было сказано: «Пока не будет действовать явление Вашингтона, будем воздерживаться от похвалы, ибо Нам нужны действия». Друг сам говорил, что он нуждается иногда в встряске.