Расстояния

" С глаз долой - из сердца вон". Правда, и такая пословица существует, но все же она относится лишь к определенному типу людей. Часто повторяя ее, люди добавят, что " он такой человек, у которого с глаз долой - из сердца вон"! Значит, такой образ действия по существу вовсе не признается высоким.

Действительно, бывают такие, которые и видят, и слышат, и руку прикладывают, и ощущают, и все же про них придется сказать: " С глаз долой - из сердца вон". В Заветах и в истории неоднократно можно видеть этот тип людей, о нем говорится, в лучшем случае, с сожалением или с неодобрением как о людях неутонченных и невозвышенных.

Но как сердечно, как особо горячо нужно оценивать тех, которые на дальних расстояниях действуют не внешним глазом, но видят глазами сердца и слышат правду ушами ясного сознания. Особенно поразительно бывает, когда люди, физически прикоснувшиеся, обнаруживают глубокое непонимание и остаются неисправимо отемненными, а в то же время издалека духовно устремленные выявляют истинное знание и способны судить со всею справедливостью.

Такие примеры, которых каждый может припомнить во многих случаях, лишь показывают поразительную разницу глаза земного и глаза сердечного, уха земного и уха внутреннего. Не только нужно признать этот факт, но следует научиться и оценивать людей по этим признакам. Это деление обращало на себя внимание от времен древнейших. Об этом же даны и евангельские, и многие другие притчи. Иногда высоким апостолом являлся тот, который не влагал персты в раны, а наоборот, исцеленные стремительно убегали и отнекивались.

Эти примеры писаний, сказанные в разных веках, на языках всевозможных, часто не обращают на себя должного внимания. Люди повторяют их, но читают таким безразличным тоном, что ясно становится, насколько это поразительное явление о границах физического и духовного мира не обращает на себя должного внимания.

Почему же прилагавшие руку и ощущавшие так часто остаются на грубой физической коре? Не хватает ли им утонченности сознания или их несильный дух устрашается чем-то большим, от которого трусливому человеку лучше на всякий случай уклониться? Мало ли какая опасность может возникать около больших гор? Может быть, лучше оставаться на ровненькой лужайке с маленькими кустиками, за которыми разве муравей притаится. Думается, что страх перед всем большим является одной из опасных болезней человеческих. Если же людям удается, по их мнению, нечто настолько унизить, чтобы в их глазах оно перестало быть большим, то их отношения к этому обстоятельству меняются, и они становятся много милостивее.

Может быть, это будет явлением скрытой зависти, но также вероятно, что в таком безобразном проявлении будет выявление внутренней трусливости. Ведь трусливость испытывается очень своеобразно. Известно, как в природе своей боязливые люди иногда оказывали деяния отваги, сами того не понимая. Иногда для своей же безопасности трус бросался отважно вперед, а со стороны это невольно оценивалось как сознательный подвиг.

Сейчас мне именно хочется написать Вам о том, насколько нужно ценить тех, которые на далеких расстояниях, физически не прикасаясь, полны правильных оценок, восприняв их лишь в духе. Там, где проявится такое духовное возвышение, там можно ожидать и дальнейших достижений. Всякое же смущение, сомнение и отклонение несет за собою, поистине, ужасное последствие. Появляется своеобразная анемия мозга. Человек не только теряет границы справедливости и несправедливости, но и вообще не различает недопустимого. Неудивительно, что в таком состоянии человек может дойти и до разного рода предательства.

Тем пристальнее надо научиться различать тех людей, которые могут и на далеких расстояниях судить справедливо и понимать истинное положение вещей. Надо научиться оценить таких людей и на таких же далеких расстояниях полюбить их всем сердцем, признав в них верных сотрудников. Ведь для них расстояние не существовало. Они естественно разрешили задачу передачи мысли, преобороли все препятствия дальних расстояний и овладевают настоящим языком сердца. Язык сердца! Как многим этот язык кажется нелепою отвлеченностью, но для также многих он является высокою реальностью. Не придет этот язык без помышления о внутренних восприятиях. Именно в искусстве мышления и в доброжелательстве обостряется сердечное чувствознание.

Много говорилось о том, что чувствознание должно быть воспитываемо.

Именно так. Его нельзя заспать, или запить, или закурить. Оно должно во всех обстоятельствах жизни гореть ярко, благородно, во всей готовности геройства и преуспеяния. Разве геройство отвлеченно? Разве отвлеченно преуспеяние? Разве отвлеченно восхождение? Ведь все это акты каждодневности. Для них не нужно непременно исключительных бедственных знаков. Герой - всегда герой. Безбоязненно восходящий ­всегда и во всем восходит. Герои не только по праздникам, когда им настойчиво твердят о высоких истинах. Герой и днем и ночью. Преуспевающий в сердце своем преуспевает всемерно и ежечасно. Для них нет будней, для них нет рутины, как ее часто понимают. Они всегда движутся и всегда восходят. Не стесняясь дальними расстояниями, они утверждают друг друга. В этих благих и мужественных взаимоутверждениях укрепляется великая мощь.

Можно собеседовать физическими словами, а можно беседовать и в духе. И какими же мерами времени обусловлена быстрота мыслей. Не в спешности физических преодолений стираются расстояния, они преодолеваются в духе. Такие духовные общения не отвлеченны. Они также являются великою реальностью. Там же, где нет расстояний духовно, там и физически они перестанут чувствоваться, и люди приблизятся друг к другу и сердечно. Сердцем преодолеваются расстояния.

11 Июля 1935 г.

Наран Обо

Публикуется впервые

ПИСЬМО

В письме Вашем Вы сообщаете о новых Культурных начинаниях. Радостно слышать, что и в наши отемненные, напряженные дни возможны новые труды на поле просвещения. Напряженность текущих дней понуждает особенно четко различать людей по их внутреннему сознанию.

Действительно, примечательно, когда, по евангельскому сообщению, видевшие и прикоснувшиеся разбегались и отрекались, а такие уже наполненные сосуды, как Апостол Павел, от одной молнии Света делались мощными Апостолами. Еще раз можно видеть, как заблаговременно наполняются такие сосуды. Насильно их наполнить нельзя. От насилия они начнут раздраженно расплескиваться, а в такие минуты всегда возможно и одержание. Думаю, в свое время Вас никто не принуждал искать Света. Несмотря на всякие житейские трудности, Вы неукоснительно устремлялись ко всему Светлому и бережно доносили засвеченные лампады.

Внимательность и бережность только отчасти могут быть воспитываемы. И то, и другое должно быть образовано многими накоплениями. Разве не поразительно видеть иногда даже в детях, выросших в очень тяжких условиях, необыкновенную внимательность и устремленность.

Всем нам приходилось встречать малышей, которые, полные внутреннего горения, горячо устремлялись к новому человеку, чтобы еще что-то узнать. Внутри их были уже такие накопления, которые лишь искали оформления. Каждая открытая струя благая непосредственно устремлялась в чашу накоплений. Как быстро преуспевали такие малыши! Преуспевали не только в механических познаваниях, но в осознании всего окружающего.

Несломимые борцы образовывались из них на жизненном поле Курукшетра ­духовной битвы. Ничего в них не было ни грубого, ни небрежного, наоборот, они всегда были готовы к новым восприятиям, были всегда и бодры, и дозорно бодрствовали во всем сиянии духа. Ведь не отвлеченность это. Каждый из нас в своей жизни видел такие примеры и удивлялся: как, каким образом даже в удаленном захолустье могли складываться светочи просвещения. Ведь часто в огромных центрах, при всех пособиях, при возможности поучительных встреч многие оставались просто вульгарными обывателями.

Действительно, не от насилия, но от внутреннего горения складывается преуспеяние. Нужно давать возможность, нужно открыть окна и на стук отпереть запоры дверей, но именно на стук, на зов. " Стучитесь и откроется вам". В этом кратчайшем Завете рассказан великий принцип Живой Этики. Никакая омертвленность не коснется живого возвышенного духа.

Очень часто приходится слышать, что кем-то овладели темные силы. Эти соображения уже становятся каким-то общим местом. Все равно, как если бы услышать, что кто-то опять поскользнулся на той же самой ступеньке и наставил себе еще один рог на лбу. Конечно, каждый спросит, неужели он так беспамятен и зачем же именно на этой ступеньке он опять был так неосмотрителен. Зачем же ему точно бы нравилось самому себе наставлять рога? И зачем вообще преувеличивать преуспеяния сил темных? Если будем допускать их особое преуспеяние мысленно, то ведь тем самым мы будем им давать новую силу.

Сами знаем, что темные очень организованны и изысканны. Тем не менее не будем преувеличивать их вездесущее. Темные, несмотря на все свои мрачные попытки, прежде всего будут ограниченными, О том их свойстве нужно помнить, ибо в нем их конечное поражение. Они сами знают о своей ограниченности и очень опасаются, когда такое их неизбежное свойство замечено.

Если кто-то будет настаивать на одолении силами темными, то ему нужно предложить прежде всего осмотреть, каков таков сам одолеваемый. Не сам ли он какою-то раздражительностью или грубостью, или сомнением, иначе говоря, тоже ограниченностью, вырастил чертополох, в котором укрываются всякие черти. У Вас большой запас духовной силы. Сами знаете, как накоплялся этот запас, как обширно и разносторонне и мужественно Вы искали эти достижения.

Конечно, Вы согласны со мною, что вредно приукрашать свойства сил темных, хотя бы мысленным допущением возможности их воздействия. Потому поставим себе за правило беседовать о силах Светлых, пренебрегая всякими темными ухищрениями. Невольно мы будем знать и о них и даже будем чувствовать их толчки. Но бросаемые ими осколки будут переплавляться в горниле добра.

Рассеивать тьму нужно. Выметать каждый сор необходимо. Нужно водворять чистоту ежедневно - это простое правило гигиены. Но ведь выметающий сор и немного думает о нем, просто он убирает вредных зародышей. Мне лишь хотелось подчеркнуть, что некоторые, усиливая какие-то воздействия сил темных, как бы стараются оправдать или себя, или своих близких, подпавших под крыло тьмы. Но оправдания тут не может быть никакого. Можно сожалеть, можно ожидать час, когда одолеваемый вдруг при свете солнца или при блеске молнии озарится сознанием, что союз с тьмою прежде всего губителен.

Как только такое озарение стукнет по темени, одолеваемый затрепещет и бросится открыть окна и стучаться, всеми силами достукиваться к Свету. Там, где он только что недавно был груб и нем для всего возвышенного, там сердце его в новом трепете заставит прислушаться к мыслям и к словам блага и восхождения.

Главное же - воздерживаться от всяких предрассудков. Ведь это они своею мертвенностью влагают в мозг предрешенные, несправедливые, ограниченные соображения. Если бы написать историю каждого предрассудка, то праотцем его оказался бы очень слабый, колеблющийся и неистовый в раздражениях человек. Предрассудок как таковой уже есть нечто несправедливое. Ведь это не предвидение, но именно предрассудок. Нечто придуманное и придуманное лишь для какого-то умаления или искажения на основе и по причине самости.

Каждый стремящийся к искажению уже будет человеком неверным. А ведь так нужна верность, так нужна вера как претворение и приближение великой реальности. Каждая верность всегда была истинным украшением. Всеми лучшими поэтическими символами прославлена верность, благая верность, самоотверженная верность - героизм.

Письма проходят через всякие неверные руки. Но пускай и они лишний раз прочтут о верности, о добре и о силах Света. В одном из недавних писем от очень славного человека именно была высказана эта мысль. Пусть вскрываются письма. Пусть еще кто-то прочтет слова о добре и о строении. Может быть, если он чрезмерно погрузился во тьму, они вызовут в нем лишь яростную гримасу ужаса, но, может быть, сердце его еще не совсем окаменело, и оно вздохнет о Свете, о Строении, о Прекрасном.

12 Июля 1935 г.

Наран Обо

" Нерушимое"