Чюрленис

Слышу, что имя Чюрлениса стало национальным именем в Литве, сделалось гордостью народа литовского. От души радуюсь этому. Каждое признание истинной ценности всех веков и народов должно быть приветствовано. Там, где ценят своих героев, творцов и тружеников, там возможно и светлое будущее. Довольно бывшего невежества, когда на разных путях истории мы видели, как попирались и оскорблялись лучшие человеческие достижения. Довольно невежественных отрицаний. Народ может жить лишь светлым допущением и утверждением. Когда постройка идет - все идет.

Еще недавно было принято или осмеивать, или скептически пожимать плечами на все новое и необычное. Ох, уж эти скептики, которые в своих зачерствелых сердцах готовы придушить каждое молодое достижение. Если кто-то является в новой форме, то разве такое обновление уже должно стать уделом растерзания?

Вспоминаем Ван Гога, пославшего своему домовладельцу в уплату за квартиру свое отрезанное ухо как символ пресловутого Шейлоковского мясного вознаграждения. Вспоминаем, как Модильяни умер с голода, и лишь этот потрясающий конец открыл доступ к общему признанию его произведений. Вспоминаю происходившую на наших глазах трагедию гениального Врубеля. Но сошел ли он с ума от всех тех жестоких несправедливостей, которыми невежественные дикари кололи и обжигали его возвышенное сознание?

Трудна была земная стезя и Чюрлениса. Он принес новое, одухотворенное, истинное творчество. Разве этого не достаточно, чтобы дикари, поносители и умалители не возмутились? В их запыленный обиход пытается войти нечто новое - разве не нужно принять самые зверские меры к ограждению их условного благополучия?

Помню, с каким окаменелым скептицизмом четверть века назад во многих кругах были встречены произведения Чюрлениса. Окаменелые сердца не могли быть тронуты ни торжественностью формы, ни гармонией возвышенно обдуманных тонов, ни прекрасною мыслью, которая напитывала каждое произведение этого истинного художника. Было в нем нечто поистине природно вдохновенное. Сразу Чюрленис дал свой стиль, свою концепцию токов и гармоническое соответствие построения. Это было его искусство. Была его сфера. Иначе он не мог и мыслить и творить. Он был не новатор, но новый. Такого самородка следовало бы поддержать всеми силами. А между тем происходило как раз обратное. Его прекраснейшие композиции оставлялись под сомнением. Во время моего председательствования в " Мире Искусства" много копий пришлось преломить за искусство Чюрлениса. Очень.отзывчиво отнесся Добужинский. Тонкий художник и знаток Александр Бенуа, конечно, глубоко почувствовал очарование Чюрлениса. Но даже и в лучших кругах, увы, очень многие не понимали и отрицали.

Так же точно многими отрицалось и тончайшее творчество Скрябина. В Скрябине и в Чюрленисе много общего. И в самом характере этих двух гениальных художников много сходных черт. Кто-то сказал, что Скрябин пришел слишком рано. Но нам ли, по человечеству, определять сроки? Может быть, и он и Чюрленис пришли именно вовремя, даже наверное так, ведь творческая мощь такой силы отпускается на землю в строгой мере. Своею необычностью и убедительностью оба эти художника, каждый в своей области, всколыхнули множество молодых умов.

В конце концов, разве мы знаем, где происходит наибольшее восприятие творчества? Леонид Андреев незадолго до смерти писал мне: " Говорят, что у меня есть читатели, но ведь я-то их не знаю и не вижу". Скорбно звучали такие признания писателя. Другой прекрасный художник недавно писал мне: " Говорю, как в подушку". Истинно, не знаем мы путей творчества. Формула - неисповедимы пути - весьма реальна. Но рядом с этим невидимым для самого художника восприятием его творчества живет и напряжение его сил. Все помнят жизненную трагедию Рембрандта или Франца Хальса. Но и в трагедии этой так много торжественности. Без героической торжественности облики названных художников потеряли бы многое. Сами костры и факелы дикарей являются лишь озарением пути. Без врагов люди забыли бы о многом полезнейшем и прекраснейшем. Недаром приходилось писать похвалу врагам.

Вот и Чюрленис в своих прекрасно-напевных мирных созданиях тоже мог бы написать похвалу врагам. Дикари и враги много потрудились для его будущей славы. И пришла она, эта легкокрылая гостья, не для того, чтобы только переночевать около произведений Чюрлениса, но чтобы озарить его творения навсегда. Велика радость, когда можно отметить, что весь народ признал свою истинную ценность. Недавно всенародно хоронили великого писателя Горького. В этой всенародности был крик признательности всеобщей. Не ему, ушедшему, но во имя справедливости прекрасен был порыв дружный, превознесший ценность искусства.

Прекрасно признание Чюрлениса литовским народом. Это тоже будет не временный взрыв сантимента, но твердое признание, низкий поклон всенародный творцу и труженику. Радуюсь вестям из Литвы о признании прекрасного художника Чюрлениса.

3 Сентября 1936 г.

Урусвати, Гималаи

Н. К. Рерих. " Зажигайте сердца". М., 1978

ЛИТВА

" Кони Световита" была одна из моих самых первых картин. Идея белых величественных коней, пасущихся в священных дубравах Литвы, давно меня привлекала. Кони, готовые на помощь человечеству! Молниеносные вестники, уже поседланные, уже ждущие клич! О такой идее говорил я моему другу Леониду Семенову-Тянь-Шанскому, и он загорелся, как отзывчивый поэт, этим образом. Скоро, придя ко мне, он принес посвященное стихотворение " Белые Кони".

Обсуждали мы о величественном эпосе Литвы с В. В. Стасовым и Владимиром Соловьевым. У Литвы было всегда много друзей. Слушая о моих картинных планах, Владимир Соловьев теребил свою длинную бороду и повторял: " А ведь это Восток, великий Восток". А Стасов усмехался в свою еще более длинную седую бороду и приговаривал: " Как же не Восток, если и язык-то так близок к санскриту". Где остались теперь мои " Кони Световита"? Была и картина " Вайделоты". На поляне среди священных дубов творились древние обряды. Где она теперь - не знаю. Также была картина " Перкунас". Еще недавно через Женеву пришла весть, что картина существует у какой-то собирательницы. Итак, сколько вестей о славном Литовском эпосе разлетелось по миру.

После поездки по великому водному пути " Из Варяг в Греки" хотелось испытать и другой, не менее великий водный путь по Неману. В 1903 году мы с Еленой Ивановной прошли и по Литве. Большое это было хождение по разным историческим местам. Всюду писались этюды - Елена Ивановна всюду снимала фотографии. Часть ее снимков вошла и в " Историю Искусства" Грабаря, и в другие труды, посвященные памятникам старины. В Литве были написаны многие этюды. Судьба этих этюдов своеобычна. Разлетелись они по миру. Однажды в Калифорнии мне пришлось увидать мой " Ковенский Костел" и " Развалины Замка на Немане" и " Древнюю Церковь около Гродно". И там, за океаном они выполняют свою задачу, напоминая о литовских красотах, об историческом достоинстве этой древней страны.

Хождение по Литве было очень разнообразно. Кроме удобных способов передвижения, приходилось пользоваться и трясучими крестьянскими бричками. Приходилось застревать и в сыпучих песках. Приходилось изумляться, когда среди песчаного бурана из полузанесенной хаты вылезал местный житель. Но суровая обстановка не глушила приветливую улыбку литовца. Однажды пришлось остановиться в таком глухом постоялом дворе, что невольно приходили мысли - крепки ли затворы в комнате?

Но и такие мимолетные опасения не имели основания. Ничего дурного за всю эту поездку с нами не случилось, наоборот, случилось много хорошего. Среди разнообразных остановок пришлось услышать и слепого певца, пришлось записать и целый ряд героических и красивейших сказаний. Среди разных посещенных народов Литва оставила самое приветливое воспоминание.

Обоюдность чувствований является самою лучшею убедительностью. Героические облики сменялись прекрасными самоотверженными женскими подвигами. Не раз приходилось внутренне вспоминать, почему литовский язык близок великому санскриту. От той же величавости, от того же богатства сложилось и литовское духовное достояние.

Прошли годы, прошел незабываемый Чюрленис. Наконец, в 1915 году мне сказали: " Балтрушайтис пишет статью о Вашем искусстве". Лично до того мне не приходилось встречаться с Балтрушайтисом, но знал я его как возвышенно утонченного поэта. Все мы читали его произведения и радовались, как тонко он перевел " Гитанджали" Тагора. Только такой истинный поэт, как Балтрушайтис, мог мастерски выправить и перевод Бхагавад Гиты.* Именно надлежало, чтобы литовский поэт так прекрасно оформил вечные заветы Великой Индии.

Статья Балтрушайтиса называлась " Внутренние приметы творчества Рериха". Конечно, она оказалась одной из самых глубоких мною виденных. В ней высказался не только природный поэт, но именно поэт литовский, который умел вложить тепло проникновенное значение ко многому особо мною любимому. Притом статья была такой серьезной, а когда поэт заговорил о " Чаше Грааля" **, то было ясно, насколько этот великий облик близок самому Балтрушайтису.

* Часть индийского эпоса ".Махабхарата". Посвящена философским проблемам.

** Священный сосуд, хранящийся в замке Монсальват, в котором собрана кровь Иисуса из раны, нанесенной легионером. Символ чистой высокой цели.

И все прочие встречи с литовцами оказывались незабываемыми. Вот в Париже встретили мы литовского посланника Климаса. Только что встретились, а уже сразу почувствовали все его дружеское радушие. И говорилось с ним о разных предметах необычайно легко, ибо там, где доверие, там и находятся слова, и укрепляются мысли добрые.

Незабываемо также для меня, что в Литве было высказано сочувствие нашему Пакту о Сохранении Культурных ценностей. В нашем архиве хранятся статьи, бывшие в литовских изданиях. В каждой из них чувствуется не сухое официальное отношение, но сердечное понимание неотложности этой идеи. Красный Крест Культуры - наше Знамя Мира понято друзьями-литовцами, Если оно еще не прошло через правительственную санкцию, то ведь это лишь вопрос времени. Народ, говорящий на языке, полном древнейшими прекрасными корнями, конечно, понимает, что исторические, художественные, научные памятники являются истинною народною ценностью. Пусть над всеми этими сокровищами развевается Знамя-Охранитель, которое напомнит всем поколениям от мала до велика, что в этих памятниках человеческого гения живет понятие великой Культуры. А Культура есть служение Свету, есть синтез просвещения и залог прогресса.

Там, где ценят Культурные сокровища - там будут прочны народные корни, там разовьется самосознание и будет охранена честь народа. Все это не отвлеченные понятия, но реальнейшие двигатели к лучшему будущему. Истинная радость там, где живы корни Культуры. Возможна песнь и всякое творческое выявление, где народ любит свое великое прошлое для будущего. Много раз приходится говорить о вратах в будущее. Ведь понятие врат уже есть заповедь созидательная. Врата нужно построить, нужно прочно утвердить столбы, а чтобы врата были привлекательны, они должны быть и прекрасны. Конечно, не знающий прошлое не может мыслить о будущем. Особенная красота в том, чтобы старинные облики не являлись чем-то завершенным только, но были бы истинными вратами к лучшему будущему. Каждому человеку дозволено мыслить о лучшем будущем. И в дубравах литовских, там, где еще под корнями и камнями притаились древние алтари предков, - там уже звучит осознание будущего во всем его доброжелательстве, во всем вмещении и в обоюдной радостной улыбке.

Радость по нынешним временам является очень редкою ценностью. Сколько раз приходилось писать о том, что радоваться уже является точно бы какою-то новою наукою. Уметь найти предметы радости посреди всех мировых смущений нелегко. " Радуйся" и " помогай" - такие зовы являются современною необходимостью. Смущенно отвечают на них: как же тут радоваться, как же помочь? Но помогать нужно на всех путях - везде, куда доходчиво сердечное слово. И радоваться нужно всюду, где происходит нечто созидательное. И в помощи в созидательстве не могут быть условные и случайные деления: и то и другое - общечеловечно.

Была радость, когда дошла весть, что в Литве нашим обществом начат журнал " Новое Сознание". Именно об этом понятии нового сознания, поистине, надлежит радоваться. До чего нужно сейчас истинное, обновленное сознание и сказать нельзя. Все слова человеческие будут недостаточны, чтобы выразить такую спешную необходимость. Только расширенным сознанием можно воспринимать и человеческую боль, и человеческую радость. Только широким вмещением и доброжелательством можно учуять, где нужна помощь и с кем можно воедине порадоваться. Разве не радость, что Литва стремится к новому сознанию? Литва хочет знать в доброжелательстве. Таким знанием можно и добротворствовать. Там, где укрепится такое знание доброе, можно зарождать и содружество. Сотрудничество, содружество, кооператив - сколько раз твердятся эти ценнейшие понятия, но не часто вкладывается в них то сердечно-созидательное значение, выразителями которого они должны быть.

" Новое Сознание" доставило нам большую радость. Можно ли не радоваться, узнавая, что группа молодых тружеников в разных областях искусства и знания находит обобщающую твердыню в Живой Этике и в новом сознании? Перефразируя вдохновенную заключительную мысль помянутой статьи Балтрушайтиса, скажем: " Подчеркнув эту коренную связь с очередным тяготением жизни, остается прибавить, что вне этого участия в духовном подвиге времени нет лучшего венца".

1936 г.

Фрагмент очерка " Урусвати", Гималаи опубликован в сб. " Зажигайте сердца".