Средства

Дягилев всегда нуждался в деньгах. Иначе и быть не могло. Его личные средства.были невелики, а выставки, журнал, антреприза, поездки - все это требовало больших затрат. Богатей сочувственно ему улыбались, но действительная помощь трудно приходила. Именитые друзья похваливали, но кошельки были закрыты. Впрочем, так же трудно было и во всех новых делах. Однажды я спросил Дягилева, отчего он не обратится к Ага-хану, который всегда посещал его балет. Ответ был: " Даже если для него лошадиный балет поставлю, то все-таки не поможет". Иногда становилось глубоко жаль траты такой ценной энергии на розыски средств. Перед постановкою " Половецкого стана" Дягилев в день своего отъезда принес мне в счет гонорара 500 рублей. Но вечером на вокзале его так осаждали со всякими денежными требованиями, что он лишь шептал: " И зачем я Рериху 500 рублей отдал? " Если бы я был на вокзале, вернул бы ему.

Одно время налаживалась хорошая кооперация с кн. М. К. Тенишевой. Она очень ценила Дягилева. Но из-за Бенуа и эта возможность развалилась. Мария Клавдиевна очень невзлюбила Бенуа за его двуличность и называла его Тартюфом. Можно было от души удивляться, что ни правительство, ни частные лица не пришли широко на помощь замечательным начинаниям Дягилева. Конечно, благодаря своей изумительной энергии Сергей Павлович как-то умудрялся выходить из денежных затруднений, но на это уходила ценнейшая энергия. Если бы перед Дягилевым не стояли всегда денежные опасности, его планы.стали бы еще грандиознее. А ведь его планы всегда были во славу русского искусства. Если теперь русское искусство ведомо по всему миру, то ведь это в большой степени есть заслуга Дягилева. Говоря это, мы нисколько не умаляем значения всех художников разных областей искусства, которые работали с Дягилевым. Он умел выбирать для каждого выступления вернейший материал. Поверх всяких личных соображений Дягилев умел делать во благо искусства. Так, например, между ним и Сомовым отношения были всегда очень плохи. Была какая-то исконная антипатия, и тем не менее Дягилев умел ценить художника. Таким деятелям, как Дягилев, нужно давать достаточные средства во имя родного искусства. Ох, средства, средства!

[1939 г.]

Публикуется впервые

НУЖДА

Говорим, что Дягилеву было трудно со средствами, а разве нам самим легче было?! Сколько раз искали деньги на самые необходимые нововведения в школе, и частенько ни копейки не находили. Нужен был неотложный ремонт дома и всего-то на пять тысяч рублей. Нечаев-Мальцев сказал Ильину - председателю финансовой комиссии: " Делайте, а деньги найдутся". Все поняли, что миллионер хочет покрыть этот расход. Когда же в конце года Ильин сообщил о перерасходе бюджета на пять тысяч, тот же Нечаев-Мальцев пожевал губами и сказал: " Жаль, значит деньги не нашлись". И другие пять тысяч нужны были на надстройку мастерской. Никто не отозвался. Наконец, старуха Забельская дала эти деньги, усмехнувшись при этом: " Если уж от министеров получить неможно, то уж, верно, нам придется раскошелиться".

При возникновении новых расходов Комитет всегда предлагал повысить плату учащихся. Указывалось, что если расширяются мастерские, то Общество имеет право ожидать сочувствия со стороны учащихся, тем более что у нас было шестьсот бесплатных. Действительно, так и было, но менее всего хотелось отягощать учащихся, среди которых было много неимущих. Плата в нашей школе была самая низкая, и эта основа должна была быть нерушимой. Составление бюджета было самым злосчастным днем. Знаешь о всех нуждах, а доходные статьи - не резиновые! Советуют ­" прибавьте на художественные аукционы или на выставки". Но такие прибавки проблематичны. Легко приписать ноль, а как его выполнить! А если народ не придет на аукцион или не захочет купить на выставке? Комитет Общества затруднялся иногда выдать стипендию в двадцать пять рублей и делил ее на две. Хороша была стипендия в десять рублей! Инспектор и руководитель класса Химона получал сто рублей. Когда же он заболел, и я просил Нечаева дать пособие, то получился ответ, что нужда - лишь от неправильного распределения бюджета. Велик бюджет - в сто рублей! Сколько хлопот было, чтобы устроить полуслепому Врубелю нищенскую пенсию в пятьдесят рублей!

Со стороны все выглядело пышно. Две с половиной тысячи учащихся. Восемьдесят преподавателей. Два дома - на Морской и в Демидовом переулке. Четыре загородных отделения. Превосходный музей, собранный Григоровичем. Выставки. Высокие покровители, именитые члены, и за всем этим нужда, пресекавшая все лучшие начинания. Бывало, что Комитет спорил долго, кому дать пятнадцать и кому десять рублей. Помню, долго спорили об Анисфельде. Наконец, я сказал, что доходы членов Комитета за время спора много превысили обсуждаемую сумму. Анисфельд получил пятнадцать рублей. Ужасна нужда в делах просвещения! Но несмотря на все стеснения школа наша процветала. Разительный контраст представляла Школа Штиглица. Превосходное здание, огромный капитал, высокие жалованья, щедрые заграничные командировки - словом, казалось бы, все преимущества! А между тем народ не любил Штиглицевскую школу и предпочитал нашу. Живее было у нас! Никого не зазывали. Объявлений о школе не печатали, а всегда было полно. Преподаватели лишь жаловались на переполнение. Поистине, " трудности рождают возможности".

Когда мы говорили о " Народной Академии", мы опирались на реальное положение. Наше учреждение не входило ни в одно ведомство. Было само по себе, и это очень озабочивало Государственный Совет. Каждый год ко мне приезжал чиновник, предлагая приписаться к любому ведомству. " Куда хотите - или к Императорскому Двору, или к Народному Просвещению, или к Торговле и Промышленности. Куда хотите, но не можем же мы для вас держать отдельную графу - точно особое министерство". Начинались соблазны усиленною пенсией, чинами и орденами. Чечевичная похлебка была заманчива, но того дороже была нам свобода. Всегда я спрашивал соблазнителя: " Если припишемся куда-либо, то ведь оттуда будет прислана программа и придет какой-то инспектор? " Мне отвечали: " Но ведь это пустая формальность, канцелярская отписка". Но мы были достаточно умудрены, и никакая похлебка не действовала. Иначе, похлебав, пришлось бы потом расхлебывать. Правда, наш исключительный устав был для многих бревном в глазу. Григоровичу в свое время удалось провести неподведомственное положение Общества и Школы. Ради этого стоило потерпеть даже и нужду.

Публикуется впервые

ЛИСТ

Смотрю на список почетных советников наших учреждений. Сколько умерших: Джон Абель, Джемс Беннет, Джагадис Боше, Чарльз Крэн, Ральф Доусон, Арманд Дайо, Энрико Грасси, Самуэль Гальперт, Аугусто Легиа, Юлий Лэвенстейн, Роберт Мильтон, Альберт Майкельсон, Витторио Пика, Кармело Рапикаволи, Корнелия Сэдж Квинтон, Эдвард Спицер, Люис Воксел. Кроме этих, далеко ушедших, многие больны, как например, Рабиндранат Тагор, а о некоторых давно не слышно, как например, Иван Местрович, Альберт Эйнштейн, Алексей Щусев, Николай Макаренко, Игнатий Зулоага, Хюбрехт, Метерлинк, Мажуранич, Мануйлович. Живы ли? Слышим и списываемся с Жаком Бако, А.Боссом, Гордоном Боттомлеем, Христианом Бринтоном, Жоржем Шклявером, Кумаром Халдаром, Свеном Гедином, Эдгаром Хюэтом, Александром Кауном, Чарльзом Ланманном, Теодором Опперманом, Чарльзом Пеппером, М-ме де Во Фалипо, Леопольдом Стоковским, Уортоном Сторком, Дэдлеем Крафтсом Уатсоном. Ведут культурную работу в разных странах Рихард Рудзитис, Гаральд Лукин с сотней прекраснейших латвийских сочленов. В Литве Серафинина и Юлия Монтвид со своими группами в нескольких городах. В Таллинне Беликов, Раннит, Новосадов; в Брюгге - Тюльпинк; в Париже Пейроннэ, Марк Шено, Лоближуа, Ла Прадель, Ле Фюр, Конлан, Метальников.. В Америке - Лихтманы, Фосдики, Сутро, Стоукс, Кэмпбелл, Рейнир, Брагдон, Гартнер, Кербер, Форман, Радосавлевич, Пэлиан... В Буэнос-Айресе - Хозэ Альберн; в Канаде ­Феллоус; в Австралии - группа Артур Смит, Анита Мюль; в Новой Зеландии Сэтерланд; на Дальнем Востоке - Инге, Калантаевские с группами, Кэнг, Лиу... В Италии - Ассаджиоли, Паломби, Писарева; в Болгарии - Омаршевский, Стоилов; в Португалии - МадахилРоха; в Швейцарии ­Шауб-Кох; в Югославии - Асеев; в Праге - Булгаков, Лосский. В Индии много друзей и сотрудников - Виас, Сен, Чаттерджи, Тандан, Кришнадаса, Мехта, Кэзенс, Махон, Кашиап, Фатулла-хан, Рамдас, Омкар, Васвани, Джагадисварананда, Тампи, Равал, Дутт, Валисинга, Сиривардхана и много, много друзей. Затем так рано ушли из земной юдоли такие деятели, как Феликс Лукин, Георгий Спасский, король Александр, король Альберт, Норвуд, митрополит Платон, д'Андиньэ, Сульэ, Шабас, Галлен-Калела, Преображенский, Вроблевский, Рущиц... Из " Мира Искусства" ушло 12 человек - целая сильная группа. Большинство ушло не в преклонном возрасте, когда еще много работы могло быть сделано. Подошло новое поколение. Постоянно слышим о молодых. Колесо жизни движется вперед.

[1939 г.]

Публикуется впервые