Писатели-эмигранты о Великой Отечественной Войне.

Вторая волна эмиграции, порожденная второй мировой войной, не отличалась таким массовым характером, как эмиграция из большевистской России. Со второй волной СССР покидают военнопленные, так называемые перемещенные лица - граждане, угнанные немцами на работы в Германию, те, кто не принял тоталитарный режим. Большинство эмигрантов второй волны селились в Германии (преимущественно в Мюнхене, имевшем многочисленные эмигрантские организации) и в Америке. К 1952 в Европе насчитывалось 452 тысячи бывших граждан СССР. 548 тысяч русских эмигрантов к 1950 прибыло в Америку.

Среди писателей, вынесенных со второй волной эмиграции за пределы родины: И.Елагин, Д.Кленовский, Ю.Иваск, Б.Нарциссов, И.Чиннов, В.Синкевич, Н.Нароков, Н.Моршен, С.Максимов, В.Марков, Б.Ширяев, Л.Ржевский, В.Юрасов и др. Выехавшим из СССР в 40-е годы на долю выпали не менее тяжелые испытания, чем беженцам из большевистской России: война, плен, ГУЛАГ, аресты и пытки. Это не могло не сказаться на мироощущении литераторов: самыми распространенными темами в творчестве писателей второй волны становятся лишения войны, плен, ужасы сталинского террора.

Ива́ н Венеди́ ктович Ела́ гин (настоящая фамилия — Матве́ ев; 1 декабря 1918, Владивосток — 8 февраля 1987, Питтсбург) — русский поэт второй волны эмиграции. Иван Матвеев (это имя до конца его жизни будет фигурировать во всех документах) был сыном известного поэта-футуриста Венедикта Марта (Матвеева, 1896 — 1937) и внуком видного владивостокского краеведа, поэта и переводчика-япониста Николая Петровича Матвеева (1865 — 1941), известного под псевдонимом Николай Амурский. Матерью будущего поэта была Сима Лесохина, еврейка по происхождению, дочь раввина и врач. Елагин также приходился двоюродным братом известной советской поэтессе Новелле Матвеевой

В 1919 году вывезен родителями из Владивостока в Харбин; в 1923 году семья вернулась в СССР. В конце 20-х годов отец Елагина был арестован (расстрелян после повторного ареста), мать попала в психиатрическую лечебницу, где и закончит свои дни, а сам будущий поэт оказался в среде беспризорников. Помогать ему взялся известный украинский поэт Максим Рыльский. Позднее Елагин сделает авторизованный перевод одного из стихотворений Рыльского («Концерт»), который станет его первой поэтической публикацией (январь1941). В годы Великой Отечественной войны жил в Киеве вместе со своей женой, поэтессой Ольгой Анстей.

> Никто не смог дать окончательный ответ: как так вышло, что Матвеевы не эвакуировались, а остались в Киеве и «оказались под немцами». Наверняка — не нарочно, не потому, что не верили советской пропаганде и считали сообщения о немецком истреблении евреев очередной ложью ТАСС. Иван, недоучившийся врач из Второго медицинского, работал на «скорой помощи», вывозил раненных из пригородов в больницы и едва ли заметил мгновение, когда Киев перестал быть советским< …> ^[1] Евгений Витковский. «Состоявшийся эмигрант» — предисловие к собранию сочинений Ивана Елагина (том 1). — Москва, Согласие, 1998.

После того, как отгремели страшные взрывы, после Бабьего Яра, в первую зиму немцы открыли два вуза — медицинский институт и консерваторию. Учёба там спасала от Германии. Залик < Иван Елагин> стал посещать занятия в медицинском и дежурить в больнице. Кажется, в акушерском отделении< …> ^[2] Людмила Титова. «Мне казалось, мы бкдем жить вечно...» (из воспоминаний об Иване Елагине) (с. 37-38). — Киев, 1995.

В 1943 со своей женой покинул Киев и через Германию перешёл в американскую зону оккупации, чтобы не оставаться в СССР, где их обоих ждал бы арест, а, возможно, и расстрел.

Красная Армия перешла в наступление. Немцы готовились к сдаче Киева. Попадись Иван Матвеев в руки НКВД, ему предъявили бы всего одно обвинение — сорудничество с оккупантами. И возразить было бы нечего: работал при немца в роддоме — значит, сотрудничал< …> ^[1]

Находился вместе с женой в лагерях DP (Displaced Person - перемещённое лицо). Репатриации они избежали. Затем поселился в Мюнхене. С 1950 года жил в США. Работал на радиостанции «Свобода».

Перевод эпической поэмы Стивена Винсента Бене «Тело Джона Брауна» принес Елагину в 1969 году степень доктора в Нью-Йоркском университете. А в 1970 он защитил диссертацию и стал профессором Питтсбургского университета, где преподавал русскую литературу.

Стихи Елагина публиковались почти в каждом номере «Нового журнала» с 1961 по 1987 год. Также поэт написал много политических фельетонов в стихах, например, «Песенку о коллективном руководстве», в которой по схеме известной песенки «Десять негритят» рассказывается об устранении семи руководителей КПСС — Берии, Шепилова, Маленкова, Кагановича

31 декабря 1971 года Елагин вместе с семьёй попал в автокатастрофу по дороге из Чикаго. В аварии все остались живы, но Елагин больше месяца провёл в больнице. Этому событию он посвятил стихотворение «Наплыв», в котором звучат ключевые для понимания его творчества слова «во времени, а не в пространстве».^[3]

В 1985 году Елагина ждало большое потрясение: 3 марта умер его давний друг, художник и поэт Сергей Бонгарт, а уже 30 мая, также после тяжёлой болезни, скончалась первая жена Елагина, поэтесса Ольга Анстей.

Сам Елагин умер от рака поджелудочной железы спустя почти два года в возрасте 68-и лет. По свидетельствам знавших поэта людей, он мужественно переносил смертельный недуг, а когда болезнь была диагностирована, настаивал, чтобы диагноз от него не скрывали.

Я сегодня прочитал за завтраком:

«Все права сохранены за автором».

Я в отместку тоже буду щедрым —

Все права сохранены за ветром,

За звездой, за Ноевым ковчегом,

За дождём, за прошлогодним снегом.

Автор с общественным весом,

Что за права ты отстаивал?

Право на пулю Дантеса

Или верёвку Цветаевой?

Право на общую яму

Было дано Мандельштаму.

Право быть чистым и смелым,

Не отступаться от слов,

Право стоять под расстрелом,

Как Николай Гумилёв.

Авторов только хватило б,

Ну, а права, как песок —

Право на пулю в затылок,

Право на пулю в висок.

Сколько тончайших оттенков!

Выбор отменный вполне:

Право на яму, на стенку,

Право на крюк на стене,

На приговор трибунала,

На эшафот, на тюрьму,

Право глядеть из подвала

Через решётки во тьму.2

Вот они — все до единого —

Авторы, ваши права:

Право на пулю Мартынова,

На Семичастных слова.

Право, как Блок, задохнуться,

Как Пастернак, умереть.

Эти права нам даются

И сохраняются впредь...

Вот он, удостоенный за книжку

Звания народного врага,

Валится под лагерною вышку

Доходягой на снега.

Господи, пошли нам долю лучшую,

Только я прошу тебя сперва,

Не забудь отнять у нас при случае

Авторские страшные права.

«Все права сохранены за автором» —

Будьте трижды прокляты слова!

Вот он с подбородком к небу задранным

По есенински осуществил права;

Вот он современниками съеденный

У дивана расстелил газетины,

Револьвер рывком последним сгрёб,

И пускает — лёжа — пулю в лоб...

О лагерной эпопее, которую Елагин назвал " тоской двухэтажных кроватей”, есть у него незабываемые строки, вот хотя бы эти:

Люди уходят в дым,
Тонут в дыму, седея.
Снится одним – Крым,
Снится другим – Вандея.

Мне ж маячат во мраке
Беженские бараки.

В лагерях Матвеевы пережили время насильственной репатриации. Оно тоже отразилось в стихах поэта:

Угрожают выдачей!
Нансеновским паспортом
Запасайся – иначе
Попадешься аспидам!

Чтоб избегнуть жребия
Этого проклятого –
Вру, что жил я в Сербии
До тридцать девятого.

В эти дни преступные
Дышит все подделкою –
И подделкой крупною,
И подделкой мелкою...

Как известно, все, жившие на территории Советского Союза до 1939 года, по Ялтинскому соглашению подлежали репатриации. Наличие нансеновского паспорта удостоверяло принадлежность к первой, в те времена " безопасной”, эмиграции, но добыть его, конечно, было почти невозможно. Зато " в эти дни преступные” лагерные насельники проявили поистине огромные способности в области изобретения фиктивных, часто невероятных автобиографий, которым, не без участия некоторых понимавших и сочувствовавших переводчиков, проверочная комиссия иногда верила.

Во время войны Елагин с беременной женой оказался на оккупированной территории, затем среди «перемещенных лиц». Чехословакия, Польша, Германия... Первый ребенок, родившийся в 1943, умер.

В 1945 родилась дочь Елена, ставшая еще одним поэтом в семье Матвеевых: с 5 лет начала писать стихи. В очень трудных условиях Елагину удается издать в Германии свои первые книги стихов — «По дорогам оттуда» (1947) и «Ты, мое столетие» (1949). Именно в это время появляется псевдоним Елагин: «Западные демократии имели договоренность со Сталиным (о выдаче «перемещенных лиц».— Ред.), приходилось скрывать свое имя». Когда появилась возможность печататься, Елагин «посмотрел по сторонам и увидел литографию Елагина моста (в Петербурге.- Ред.)» (Интервью. 1980. С.62). Оба сборника Елагин послал в подарок И.А.Бунину и получил ответное письмо: «12 янв. 49 г. Дорогой поэт! Вы очень талантливы, часто радовался, читая Ваши книжечки, Вашей смелости, находчивости...» (Цит. по: Радуга. С. 131).

Первым поэтом второй волны критика наиболее часто называет И.Елагина, выпустившего в эмиграции сборники " По дороге оттуда", " Ты, мое столетие", " Отсветы ночные", " Косой полет", " Дракон на крыше", " Под созвездием топора", " В зале Вселенной". Основными " узлами" своего творчества И.Елагин называл: гражданственность, беженскую и лагерную темы, ужас перед машинной цивилизацией, урбанистическую фантастику.

Иосиф Бродский, запечатленный вместе с Елагиным на фотоснимке 1974 года в Питсбурге, только силой своего авторитета добился того, что «Ардис» выпустил огромным томом главный переводческий труд Елагина — поэму Стивена Винсента Бене «Тело Джона Брауна», своего рода американскую «Войну и мир»

Анатолий Даров «Блокада»

Даров Анатолий Андреевич, 1920-? гг., русский писатель, журналист. Родился в России, учился в Ленинградском институте журналистики. В Ленинграде провел всю блокаду. В 1944 году покинул Россию. Представитель " второй волны", послевоенной эмиграции. Жил сначала в Германии, прошел через лагеря Ди-Пи, затем в Париже и, наконец, в Америке, где был профессором Сиракузского университета. Сотрудничал во многих газетах русского зарубежья. Роман " Блокада" был опубликован сначала по-русски в журнале " Грани", затем по-французски в издательстве " Галлимар", где он выдержал 7 изданий и, наконец, по-русски в издательстве Раузена в Нью Йорке в 1964 г. К материалам по истории русской печати в эмиграции.

Первое книжное издание. Первая в мире книга о Ленинградской блокаде, написанная глазами очевидца и свидетеля, пережившего все описанные события. " Анатолий Даров, свидетель и очевидец апокалиптических месяцев блокады, дал потрясающую в своей объективности картину, сумел найти слова, передающие весь ужас пережитого" (из рецензии эпохи). Даров Анатолий Андреевич (1920-1997), русский писатель, журналист. Родился в России, учился в Ленинградском институте журналистики. В Ленинграде провел всю блокаду. В 1944 году покинул Россию. Представитель " второй волны", послевоенной эмиграции. Жил сначала в Германии, прошел через лагеря Ди-Пи, затем в Париже и, наконец, в Америке, где был профессором Сиракузского университета. Роман " Блокада" был опубликован сначала в 1945 году в Мюнхене ротаторным изданием. Ее можно назвать первенцем ново-эмигрантской литературы (литературы Ди-Пи). В то время об этой подкупающе искренней книге писали В. Завалишин, Аронсон, В. Александрова и другие. Книга вышпа и почти сразу же стала библиографической редкостью. Затем книга вышла по-французски в издательстве " Галлимар", где она выдержала 7 изданий. В библиографии у Фостер это издание не указано.

ВАЛЕНТИНА СИНКЕВИЧ

ПЛЕМЯННИЦА АННЫ АХМАТОВОЙ

О русской эмиграции второй волны мы знаем значительно меньше, чем об эмиграции первой и третьей волн. Первая волна уже целиком принадлежит истории и традиции. История третьей совершается нашими современниками сегодня. Эмиграция второй волны малочисленнее и не слишком богата известными именами. У людей, попавших в трагическую круговерть 1941—1945 гг., не всегда была возможность выбора — решала война, ее механизм и ее случайности.

В судьбе Валентины Алексеевны Синкевич война определила многое. Детство ее прошло на Украине. В 1942-м, когда Валентине не исполнилось еще и шестнадцати, ее угнали в Германию на принудительные работы. В конце войны В. Синкевич оказалась в английской зоне оккупации, несколько лет прожила во Фленсбурге и Гамбурге в лагерях для перемещенных лиц. В 1950 г. с мужем и дочерью переехала в США, где сначала работала санитаркой в доме для престарелых, продавщицей и кассиром в супермаркете, а затем 27 лет — библиографом в библиотеке Пенсильванского университета.

Печататься она начала в 1973 г. — в газете Андрея Седых " Новое русское слово". С этого времени стихи, рецензии, переводы, статьи и очерки В. Синкевич часто публикуются в периодических изданиях: " Грани", " Новый журнал", " Записки Русской академической группы в США", " Стрелец", " Перекрестки", " Встречи" и др.

На выход первого стихотворного сборника " Огни" (1973) доброжелательными рецензиями отозвались И. Одоевцева и Ю. Терапиано. Вторая поэтическая книга В. Синкевич " Наступление дня" (1978) — двуязычна, в нее вошли и авторские переводы на английский. В следующем десятилетии выходят сборники стихов " Цветение трав" (1985) и " Здесь я живу" (1988). С 1980-х Синкевич начинает печататься в России. Вышедший в 1992 г. сборник " Избранное" был подготовлен в Филадельфии, где живет поэтесса, а напечатан в Остре, городе ее детства.

В 1977 г. группа художников и поэтов основала альманах эмигрантской поэзии и живописи " Перекрестки". В 1983 г. альманах был преобразован в ежегодник " Встречи", который неустанно собирается, издается и распространяется одним человеком — Валентиной Синкевич. Во " Встречах" публикуются почти все известные поэты зарубежья, в 1990-х гг. в издании появились разделы, где печатаются архивные материалы и стихи из России. Вместе с художником В. Шаталовым Валентина Алексеевна подготовила и издала в 1992 г. антологию поэзии второй эмигрантской волны " Берега", представившую сорок имен. В соавторстве с В. Крейдом и Д. Бобышевым, на основе источников, рассеянных по многим странам, она составила " Словарь поэтов Русского Зарубежья" (1999). " Словарь" вышел в России и адресован прежде всего русским читателям.

Леони́ д Дени́ сович Рже́ вский (настоящая фамилия Суражевский; 1905—1986) — русский писатель второй эмиграции, литературовед.

РЖЕВСКИЙ Леонид Денисович, наст. фам. Суражевский [8(21).8.1905, Ржев — 13.11.1986, Нью-Йорк] — прозаик, литературовед.
Среди его далеких предков — король Франции Людовик IX Святой (1226-1270), более близкие родственники — ученые, генералы, революционеры. Многие в роду занимались литературой. Деятельностью. Детство и юность Ржевского прошли в Москве, и она неизменно присутствует в его книгах, одной из которых он даже даст подзаголовок «Московские повести». Судьба сводила его с В. В. Маяковским и С. А. Есениным, с А. В. Луначарским, Н. К. Крупской и сестрой В. И. Ленина А. И. Елизаровой-Ульяновой.
В 1930 Ржевский окончил литературно-лингвистическое отделение Московского Педагогического института им. В. И. Ленина, выступил одним из соавторов учебника «Русский язык». Стал аспирантом. Среди его учителей — академик В. В. Виноградов, уже тогда травимый (отзвуки институтских баталий звучат в «Сентиментальной повести», 1954). 28 июня 1941 Ржевский защитил диссертацию о языке комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», 1 июля ушел на фронт в звании лейтенанта. Был сначала переводчиком, затем — помощником начальника разведки дивизии. Выводя из окружения автоколонну дивизии, попал под минометный обстрел и очнулся уже в немецком плену. Конец войны застал будущего писателя в Германии, в больнице недалеко от Мюнхена.
В 1950 в литературно-художественном журнале «Грани» (№ 8) опубликована первая повесть Ржевского «Девушка из бункера» (отредактированный вариант «Между двух звезд»), высоко оцененная И. А. Буниным.
С 1950 Ржевский — сотрудник журнала «Грани», а в 1952-55 — его главный редактор. В 50-е гг. писатель посетил Париж, где состоялось его личное знакомство с Буниным, Б. К. Зайцевым, А. М. Ремизовым, М. А. Алдановым, Г. В. Адамовичем, Н. А. Тэффи, В. А. Маклаковым. С 1953 по 1963 Ржевский — профессор Лундского ун-та (Швеция). Здесь написаны «Сентиментальная повесть», «Двое на камне» (https://www.vtoraya-literatura.com/publ_350.html), лингвистические статьи.
С 1963 и до кончины Ржевский с женой, поэтессой А. Шишковой, жил в США. Преподавал в Оклахомском и Нью-Йоркском ун-тах. В США написаны романы «Две строчки времени» (1976), «Дина» (1979), «Бунт подсолнечника» (1981), завершена повесть«Звездопад» (1963-83).
Перу Ржевского принадлежат несколько литературоведческих книг. Предметом его постоянного научного интереса были произв. А. С. Пушкина, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, Б. Л. Пастернака, А. И. Солженицына, И. Э. Бабеля. Писал он и о своих современниках Д. И. Кленовском, Н. Н. Моршене, В. А. Синкевич, В. Е. Максимове.
Начиная с повести «Девушка из бункера», писатель постоянно возвращается к теме войны и плена (рассказ«Клим и Панночка», повесть «...показавшему нам свет» и др.) Во всех этих произведениях есть тема Бога. Из повести в повесть переходит характерная для писателей эмиграции «второй волны» тема репрессий 20-40-х гг. в СССР и пережитого ими страха («Сентиментальная повесть», «За околицей», «Дина», «Звездопад»). Типологическая общность тематики и характерологии персонажей Ржевского. с прозой «второй волны» эмиграции не лишает произв. писателя глубокой индивидуальности. Этому способствует автобиографизм повествования, придающий ему особый лиризм, проявившийся уже в «Сентиментальной повести» и повести «Двое на камне». Во всех произведениях Ржевского непременно присутствует тема преобразующей любви, не знающей возрастного предела.
Встреча времен и встреча чувств составляют содержание роман «Две строчки времени». Роман этот с образом мятущейся героини завершает галерею русских персонажей писателя, порой мучительно, порой трагикомично ищущих и не находящих свое место в жизни. Тема эта развивается в рассказах «Полдюжины талантов» (1958), «Через пролив» (1961), «Малиновое варенье», в повести «Паренек из Москвы» (1957) и романе «Бунт подсолнечника».
Литературное образование наложило особый отпечаток на все произв. Писателя. Ржевский охотно использует эпиграфы (цитаты из соч. Овидия, А. Пушкина, К. Батюшкова, И. Бунина, М. Волошина, современных авторов). Его персонажи часто вспоминают те или иные произведения Русской классической литературы. В тексты вводятся скрытые или прямые цитаты, в т.ч. поэтические. Иногда стихи принадлежат самому писателю, чаще — другим авторам. Ржевский всегда указывает авторов цитируемых строк.
В прозе последних лет Ржевский все чаще непосредственно обращался к читателю, посвящая его в тайны писательского мастерства, рассуждая (но не морализируя), исполняя притчевое повествование. При этом Ржевский склонен гармонизировать жизнь, принимать ее сложность и неоднозначность.