Глава 4. Не отрывая взгляда от моего лица, доктор Толл поставил локти на стол и подпёр руками подбородок

Не отрывая взгляда от моего лица, доктор Толл поставил локти на стол и подпёр руками подбородок. Это был невысокий худощавый мужчина, среднего возраста, лысеющий, с ма­леньким подбородком. На первый взгляд ниче­го особенного. Но его светло-голубые глаза смотрели жёстко и внимательно и, казалось, видели тебя насквозь.

— Итак, Адам, тебе показалось, что у тебя пропали ноги?

— Да. — Я старался говорить спокойно, хотя меня до сих пор бросало в дрожь при одном вос­поминании об утреннем кошмаре. — Конечно, на самом деле они были на месте.

— У тебя не было галлюцинаций целых семь недель. — Доктор Толл вздохнул.

— Знаю.

В предыдущий раз мне померещилось, что у меня нет рук. А до того «пропали» глаза. На­верное, это было ужаснее всего — думать, что мои глаза сожрала какая-то рыба. Но как вер­но заметил доктор Толл, примерно два месяца назад галлюцинации прекратились. И вот се­годня опять...

— Может быть, тебя что-то расстроило, Адам? Что-то встревожило? — Доктор устало

потёр подбородок.

Прикрыв глаза, я припомнил события последних месяцев. Занятия в колледже закончились две недели назад. Я успешно перешёл на второй курс. Неделю пробыл дома, в Тёмной Долине. Там всё было нормально, повидался со школьными друзьями и так далее. Ну и приехал сюда в Логан-Бич.

Я открыл глаза. Доктор Толл напряжённо изучал моё лицо.

— Может, это просто лето? Опять пляж и всё такое...

— В таком случае, возможно, тебе имеет смысл оставить работу спасателя?

— Нет. — Я резко поднялся, сунул руки в карманы.

— Подумай над этим, — посоветовал он, по-прежнему глядя мне в лицо. — Вполне возможно, что пребывание на пляже действует на тебя таким образом. Может, тебе стоит подыскать себе другую работу? Причем в помещении.

— Нет. — Тряхнув головой, я заходил по ка­бинету. — Я не хочу убеггать от проблемы. Я должен решить её. Митци погибла прошлым летом. Это был несчастный случай. Ужасный случай. Я не справился с управлением скуте­ра. Из-за этого она и погибла.

— И ты обвинил во всем себя...

— Да. Вы же знаете. Любой на моем месте ду­мал бы так же. — Я остановился около пись­менного стола. — Но я себя больше не виню.

— Ну хорошо, Адам. Но что-то тебя все-таки беспокоит, — заметил Толл. — Что-то мучает. Ты это понимаешь?

— Конечно. Но что мне остается делать? Что же мне теперь, не ходить на пляж всю оставшуюся жизнь? — Я покачал головой. — Нет. Мне нельзя убегать. Я должен побороть свой страх.

— Хорошо. — Доктор кивнул. — Я вижу, ты настроен решительно. Не буду тебя отговаривать. — Он нахмурился. — Так почему же у тебя возобновились галлюцинации, как ты полагаешь.

— Единственное, что мне приходит в голову, — это пляж. Тот же самый пляж, на котором всё произошло. Я даже снимаю ту же самую квартиру, что и прошлым летом. С тем же самым парнем. Логично?

— Это объясняет кошмары, — задумчиво протянул доктор. — Но галлюцинации... Честно говоря, меня это несколько удивляет.

— Да, и меня тоже, — пробормотал я. — Но, может, они больше не повторятся?

— Может, и нет, — согласился Толл. — Но ты всегда должен быть настороже.

— То есть?

— Слушай своё подсознание. — Он забарабанил пальцами по столу. — Оно пытается тебе что-то сказать. Что-то просится наружу.

— Что?

— Вот это мы и должны выяснить, — улыбнулся доктор. — Ну, займёмся делом.

Выйдя через полчаса из кабинета, я, как всегда, притормозил около секретарши.

— На это же время, следующая неделя? — спросила она весело.

Я кивнул в ответ. И следующая, и через неделю, и через-через неделю... Неужели я теперь всю свою жизнь буду ходить на приём к доктору Толу? И пытаться выяснить, чего хочет от меня моё дурацкое подсознание?

Тяжело вздохнув, я бросил взгляд на часы. Скоро пора на дежурство. От офиса до пляжа неблизко, но если поднажать, то ещё можно успеть вовремя. И лучше бы успеть. Иначе Шон меня живьём съест.

Шон Каванна — мой напарник, обычно мы дежурим вместе. Он неплохой парень, весёлый, с юмором. Но — человек настроения. Иногда может дуться часами. А иногда становится мрачным, злым, глаза темнеют, и ты вдруг чувствуешь, что он готов взорваться от одного твоего неосторожного слова.

Если я опоздаю, он, конечно, не взорвётся, не будет долго злиться и ворчать. А после сегодняшних утренних ужасов мне этого не нужно.

Я сунул талончик в карман, подхватил спортивную сумку и выскочил за дверь. Быстро пройдя окраинными улочками, я наконец выбрался на Центральную улицу. Пересечь её — и начинается пляж.

Ступив на край тротуара, я вдруг услышал, что меня окликают по имени. Лесли Джордан! Она стояла на другой стороне улицы у входа в маленькую кофейню, где подрабатывала официанткой.

Я начал встречаться с Лесли этим летом. Она остроумная и очень симпатичная: у неё серьёзные серые глаза и тёмно-каштановые волосы.

— Привет. — Перебежав через дорогу, она пошла рядом со мной. — У меня сейчас перерыв. А ты на работу?

Я, улыбаясь, кивнул.

— Начинается тяжёлый рабочий день. Буду загорать до самого вечера!

— Везучий. — Она взяла меня под руку, кивнула в сторону скамейки. — Посидим пару минут?

Я бросил взгляд на часы.

— Конечно.

Мы уселись рядышком на деревянную скамью, я обнял Лесли за плечи.

— Весь день бы так просидела, — вздохнула она. — Ну почему мы оба должны работать?

— Да, приятно быть отдыхающим, — улыбнулся я. — Поплавать, позагорать, пособирать ракушки. Ещё поплавать. Поесть. Поспать.

— А потом всё по новой, — рассмеялась Лесли. — Класс.

— Да брось, скоро надоест, — утешил я её. Лесли совершенно не умела сидеть без дела.

— Надоест, — согласилась она. — Но не сразу.

Я снова глянул на часы.

— Так. Надо бежать. Шон уже считает минуты.

Лесли со вздохом поднялась со скамьи.

— Я тебе позвоню, ладно?

— Обязательно. — Я торопливо чмокнул её в щёчку и побежал к пляжу.

Солнце пекло нещадно, белоснежный песок слепил глаза. Щурясь, я зашарил в карманах в поисках тёмных очков.

И вдруг я увидел её. Она стояла спиной ко мне, глядя на океан. Но я все равно узнал её. Эти белокурые волосы, длинные стройные ноги, голубенький бисерный браслетик на левой руке. Этот браслет был на ней в тот день, когда мы катались на скутере.

Митци.

Она жива! Я понял. Это был кошмар, страшный сон. Всё это неправда! Я проснулся!

— Митци! — Я рванулся к девушке. — Митци! Ты здесь!

Она обернулась на зов. Сильный порыв ветра растрепал её волосы, закрывая лицо. Митци подняла руку, откидывая их за спину. И я замер от ужаса.

На меня смотрели пустые глазницы. Тёмные провалы на сером черепе — сквозь лоскутья полусгнившей кожи проглядывала белая кость.

— Нет! Митци!

Митци склонила голову набок. Чёрные губы растянулись в улыбку, обнажая потрескавшиеся жёлтые зубы.

Я застонал. Череп Митци скалился мне жуткой ухмылкой.