В советском подполье

Николай Теплухин и Николай Савельев - представители подпольного и партизанского движения Кингисеппского района

(Материал на историко-краеведческой конференции Исторического общества Ямбурга-Кингисеппа (22.06.2010г.) представлен Барабаш Т.Г., краеведом дер.Котлы Кингисеппского района)

____________________________________

Литературный материал собран Голубевым Б.И.,

начальником штаба планеристов ДОСААФ на аэродроме Котлы, 1982г.

Подпольщик, партизан Н.Н.Теплухин

Великая Отечественная война. 1941-1944гг.

В советском подполье

Вот как рассказывал Иван Дмитриевич Дмитриев – бывший секретарь Лужского райкома и горкома ВКП(б), в годы Великой Отечественной войны возглавлявший Лужский подпольный райком ВКП (б) и районный штаб партизанского движения, а с августа месяца 1943г. ставший комиссаром вновь созданной 9-й партизанской бригады и Членом Военного Совета Ленинградского штаба партизанского движения (ЛШПД) – в своей книге «Записки товарища Д».

Появление Николая Теплухина 13-го июля 1941 г. в Лужском райкоме ВКП(б), находившегося в прифронтовой полосе, многие работники райкома встретили настороженно, а некоторые и с возмущением. Если верить справке из областного Отдела Народного образования, то новый учитель, приехавший из Кингисеппа, не справился с обязанностями директора Котельской школы (пос.Котлы Кингисеппского района Лен.обл. – Б. Г.), не раз его увольняли с работы за пьянство, нарушение дисциплины и чуть ли не за дебоширство, и, как скомпрометировавший себя, он переводится из приграничной зоны в Лужскую начальную школу.

Не мог тогда Дмитриев объяснить товарищам, что коммунист Теплухин – мужественный, честный человек, сам выбрал нелегкую жизнь подпольщика, и направлен в прифронтовую Лугу по специальному решению Ленинградского Обкома ВКП(б), как его представитель и партийный организатор подпольной работы на случай оккупации Лужского района немецко-фашистскими войсками.

В армию по состоянию здоровья его не взяли. Теплухин пришел в Кингисеппский райком партии просить отправить его добровольцем или использовать там, где нужно.

Вскоре, 9 июля 1941 г., его вызвали в Ленинградский Обком партии к секретарю Обкома Григорию Харитоновичу Бумагину. И вот Теплухин приехал в Лугу с заданием возглавить подпольную работу.

Высокий, сухопарый, неторопливый в движениях и разговоре. Бледное, болезненное лицо, впалые щеки, чисто выбритый. Не молод, в темных волосах пробивается сединка. Тщательно отглаженная гимнастерка свободно облегает узкие плечи. И большие очки в широкой черной оправе.

Таким Николай Николаевич появился в кабинете Дмитриева. Были оговорены вопросы связи, встреч, явок, первичных задач по организации подполья и его работы на случай оккупации района, так как немецко-фашистские войска, несмотря на большие потери, упорно рвались к Ленинграду и были уже под Плюссой.

В связи с тем, что учителя, как и все трудоспособное население, находились на оборонных работах, Теплухину, чтобы не выделять его среди остальных, было предложено так же убыть на рытье окопов и противотанковых рвов, но при этом не проявлять никакой активности, чтобы создать себе репутацию «опустившегося аполитичного человека».

Поселился Теплухин на территории педагогического училища, на улице Красных Артиллеристов, в здании Начальной школы №8, куда пристроили его работать.

Если с устройством и внедрением Теплухина шло пока все хорошо, то с помощниками для него дело обстояло сложнее. Намеченные ранее кандидатуры убыли из Луги по различным уважительным причинам. Пришлось срочно подбирать новых людей. При этом следовало учитывать, что если сфера деятельности еще одного организатора подполья, Яковлевой, ограничилась городом Луга, то Николай Николаевич отвечал и за город и за район.

Приходилось так же учитывать, что членам теплухинской группы нужно будет действовать нелегально, выбираться из деревни, свободно ориентироваться не только на городских улицах и закоулках, но знать и лесные тропы, глухие перелески, уметь пробираться по бездорожью.

Теплухин, как, впрочем, и сам Дмитриев, нервничал, по присущей ему привычке постукивал пальцами по столу и хмурился, но ни разу не выходил из себя, что говорило о его сильном, уравновешенном характере.

Наконец, после тщательного отбора, в помощь Теплухину был подобран районный заготовитель Александр Матвеевич Бабаев. С поврежденной в детстве ногой, сильно хромающий, болезненный и застенчивый, несмотря на несчастье – исключение ранее из комсомола по чьим-то лживым наветам, Александр Матвеевич был честным и преданным Родине человеком.

Еще одним помощником Теплухину был подобран честный и исполнительный Иван Дмитриевич Губернаторов – сторож-пожарник Серебрянский МТС.

Дмитриев, в условиях полной конспирации, познакомил обоих с Теплухиным, наметил план дельнейших действий, установил пароль, порядок связи и явок.

Встречи Дмитриева с Теплухиным проходили чаще всего в комнате, где до эвакуации жила сестра Дмитриева. Полупустой дом в заречной части города, с немногими оставшимися жильцами, представлял хорошее место для встреч и не привлекал ничье внимание. Николай Николаевич получил от Дмитриева второй ключ от комнаты и иной раз и ночевал там.

Заблаговременно, в предоккупационный период, в Луге и районе, в Городском, Конезерском и других сельсоветах было создано 5 небольших подпольных ячеек в количестве 12 человек.

А обстановка на срочно создаваемом Лужском оборонительном рубеже критически накалялась. Фашисты, несмотря на упорное героическое сопротивление наших войск, при поддержке большого количества авиации, танков и артиллерии, рвались к Ленинграду по наикратчайшему пути, через Лугу.

Наши войска вели круглосуточные, кровопролитные непрекращающиеся тяжелейшие бои на незаконченных в инженерном отношении рубежах, ощущая большую нехватку людей и тяжелого оружия.

В помощь кадровым частям срочно прибывали ополченцы, части курсантов военных училищ, истребительные батальоны и отряды, которые сразу же направлялись в бой. В спешном порядке создавались и направлялись в тыл врага партизанские отряды и группы.

Все это позволило задержать фашистское войско под Лугой на полтора месяца, что имело важнейшее значение для укрепления обороны непосредственно перед Ленинградом и в его дельнейшей героической борьбе.

Превосходящими силами немецко-фашистские войска 8-го июля овладели Стругами и Лядами, 12-го – Осьмином, 15-го августа в обход была взята Батецкая, 17-го – Оредеж, в конце августа – Тосно и Любань.

Немцы бросали в бой свои отборные части, но успеха под Лугой не имели. До 20-го августа длилась героическая оборона города. За это время немцы потеряли более десяти тысяч солдат и офицеров, двух командиров дивизий, сотни танков и десятки артиллерийских батарей.

Неся большие потери, приостановив наступление непосредственно на Лугу, немцы решили обходным путем прорвать линию обороны. 15-го августа им удалось выйти на дорогу Нарва–Гатчина, а 19-го августа перерезать дорогу на Ленинград в районе Выра-Сиверская. Создалась угроза окружения наших войск в районе Луги. Они были вынуждены отойти на Северо-восток.

22-го августа Лугу покинули последние роты наших бойцов, а через день в город вступили немцы.

Полуразрушенная Луга горела.

Не всем горожанам и жителям ближайших деревень удалось уйти с нашими войсками. Им пришлось испытать весь ужас нового фашистского порядка, фашистской оккупации.

Закрылись магазины, школы, клубы, библиотеки. Немцы отбирали личное имущество, колхозный скот, хлеб, теплые вещи. Керосин, спички, обувь, ткани и продукты стали редкостью. Неслыханный произвол и издевательства царили везде, где ступала нога фашиста.

Тяжелое положение сложилось осенью 1941 – зимой 1942 годов для партизанского движения на оккупированной территории Лужского района. Большая концентрация оккупационных войск в районе и установление жесткого режима, возросшее преследование партизан фронтовыми частями, большая потеря людей и баз резко сказалась на их деятельности и деятельности руководимыми ими подпольных групп.

Осенью 1941 года районный штаб партизанского движения вынужден был рейдировать по району и в связи с этим имел ограниченный круг влияния. В Лугу ни Дмитриеву, ни его товарищам показываться было нельзя – слишком их хорошо все знали.

Для установления связи с Теплухиным в конце сентября 1941 года была направлена Нина Гавриловна Иванова из деревни Высокая Грива. Заплатив налог и получив разрешение от немецких властей на посещения рынка и торговли на нем в Луге, она понесла три записки Дмитриева, которые должна была положить в условленные места. Но сходила она безрезультатно.

Дом, под крыльцом которого был тайник, начисто сгорел. Общественная уборная – тайник №2 – снесена. К третьему «почтовому ящику» было не подойти, там расположилась немецкая часть. Надо было искать какой-то другой способ связи с подпольщиками.

И здесь помог случай. При очередной встрече с подпольщиком Рысевым, Дмитриев узнал от него, что его родственница встретила в окрестностях Луги Бабаева: «Опухший весь, еле ноги передвигает. Дядька с ним какой-то незнакомый, в очках, тощий такой. Борозды на колхозном поле перерывают, картофелину какую найдут или турнепсину».

Дмитриев понял, что напарником Бабаева был Теплухин, но его удивляли их действия, так как они имели запас продуктов на три-четыре месяца. Были предположения, что они таким образом, в целях конспирации, знакомятся с людьми, ищут себе помощников в своей подпольной работе.

Следующую весточку прислал подпольщик Ваулин после встречи со своей матерью, которая устроилась работать в Лужскую управу. В разговоре с сыном она упомянула, что в Управу приходил Бабаев просить работу. А с ним длинный, худой человек в очках-оглоблях. Не лужский, должно быть, беженец, зарегистрировался учителем.

И тут новая беда: пропал запас продуктов. На территории педагогического училища, где Дмитриев с Теплухиным спрятали ящик с галетами, крупой и консервами, немцы устроили склады и канцелярию.

Школы не работали, не было и канцелярской работы для Бабаева /физической работой по состоянию здоровья он не мог заниматься/, и он с Теплухиным оказались не у дел.

В конце сентября Теплухину удалось устроиться на работу по приведению в порядок книг в библиотеке. А голод погнал их, как и многих горожан, на колхозные поля.

Работал Теплухин в библиотеке, и эта работа вводила его в определенный круг людей, да и, наконец, он стал получать немного хлеба, 350 граммов хлеба они делили на двоих.

В октябре 1941 года открылась школа – первые четыре класса, один из которых поручили вести Николаю Николаевичу и преподавать немецкий язык в других.

Директором школы был назначен Вячеслав Селях, откровенный мерзавец, всеми силами старался онемечить школу в угоду фашистам. Достойными помощниками его были и несколько учителей – гитлеровских прислужников, лизоблюдов, бездумно или злорадно поносивших все советское, «большевистское». Но была и другая группа учителей, для которых непереносимо и унизительно было фашистское ярмо, в которой были сестры Валентина и Антонина Пенины, Александра Павловна Ванцевич, Надежда Ивановна Антропова и пришедшие в школу позже – Клавдия Ивановна Шабанова и Анна Тимофеевна Михайлова.

Николай Николаевич Теплухин очень внимательно присматривался к учителям и осмотрительно входил в контакт с теми, кому мог бы в дальнейшем доверить, а, возможно, и привлечь к подпольной работе.

Так он познакомился с сестрами Пениными, которые вначале не особенно доверяли «странному человеку», лояльно относившемуся к немцам, Теплухину.

После работы Теплухин, с трудом передвигая опухшие ноги, брел к себе на Нижегородскую, нес пайку хлеба и кулек выменянной на рынке картошки. Дома – холодно и темно. Бабаев лежал в постели, укутанный всем имеющимся в наличии тряпьем, порывисто дышал, беспокойно метался во сне. Последнее время он почт не мог вставать, с трудом ел: расшатались, выпадали зубы. Цинга.

Зловещая болезнь одолевала и Теплухина. На толстых, как бревна, ногах выступали синие пятна. Подпольщики забыли, когда в последний раз ели досыта.

Николай Николаевич зажигал трехлинейную керосиновую лампу, свет которой через заледеневшее окно давал знать, кому надо, о безопасности на его явочной квартире, затоплял щепками и сушняком печь и варил похлебку.

Общий двор – одинаковые житейские заботы, неизбежные встречи с соседями и прощупывания друг друга. Так, в доме на Нижегородской, присматриваясь и перепроверяя друг друга, сближались и вошли в подпольную группу Теплухина единомышленники-патриоты Пленис и Гудель.

Сосед Теплухина - инвалид механик на шерстеваляльной фабрике Станислав Иосифович Пленис остался в Луге по указанию горкома партии. Другой сосед – Владимир Владимирович Гудель, яростно ненавидевший фашистов, по совету Теплухина устроился на тот же шерстеваляльный завод электромонтером. Неоценимой находкой для подполья была его любительская специальность – радиотехника.

Пленис, следуя указаниям Теплухина, вместе со своими верными товарищами саботировал распоряжения немецких властей по изготовлению так необходимой им теплой обуви, и в пределах, не вызывающих подозрений, как могли портили и выводили из строя заводское оборудование.

Гудель же смонтировал детекторный радиоприемник, что позволило подпольщикам иногда слушать Ленинградское и Центральное радио, используя их для распространения листовок.

Но его мечтой, да и необходимостью для подполья, было изготовление лампового радиоприемника, позволявшего вести уверенный прием.

Теплухин достает для Гуделя старый радиожурнал с простейшей схемой и тот приступает к его изготовлению. Для этого, в целях конспирации, он открывает частную практику по ремонту радиоприемников, клиентами которой становятся немецкие военнослужащие. К концу 1942 года приемник был изготовлен, и подпольщики приступили к активному распространению рукописных листовок со сводками Совинформбюро среди населения.

Для текста листовок также использовались материалы, поступающие по цепочке связи из подпольного райкома ВКП/б/, находившегося в зоне партизанских действий. Все нелегальные материалы подпольщики хранили в надежном месте – у старого учителя Тимковского, на окраине города.

Наряду с ростом подполья в районе, имевшем большое влияние партизанских отрядов, быстро росло и подполье в городе.

Надежная группа сложилась в школе. По совету Теплухина были внедрены в органы местного самоуправления подпольщики Е.А. Грейц и В.В. Пенина. Это позволило своевременно получать информацию и предупреждать людей от угона в неволю, от очередных поборов и ограблений.

Активные участники подполья работали в санпропускнике, лесхозе, управе, хозяйственной комендатуре, немецком вещевом складе, на вокзале и железной дороге, в столовой и ресторане, в типографии и других организациях. Уже к концу 1941 года Лужская подпольная организация насчитывала 40 человек. Объединяла вокруг себя 5 городских и 12 сельских подпольных групп – 130 человек.

Центром связи руководства подполья стала парикмахерская, открытая Сергеем Дмитриевичем Трофимовым, который по специфике работы имел возможность посещать деревни, да и проводимые встречи в парикмахерской не вызывали подозрений и немцев.

Наряду с разъяснительной и агитационной работой среди населения, получив указание подпольного райкома партии, с 1942 года перешли к активным боевым действиям: был выведен из строя водопровод, что вызвало остановку шерстеваляльного завода, был уничтожен «4-я Комижниц» - ротный склад продовольствия, оружия и боеприпасов. Был сожжен дом, который занимали артиллерийские офицеры, и спастись удалось немногим.

И это происходило в Луге, гарнизон которого состоял более чем из пяти тысяч гитлеровцев, где были сосредоточены штабы, гестапо, Абвер, полицейские силы и установлен жесточайший режим оккупации.

Строгая конспирация, хорошо продуманные действия, необычная личная выдержка и дисциплина подпольщиков и их руководителей помогли успешно выполнять сложные задания.

Несмотря на усиленные розыски, предпринятые комендатурой Луги, на многочисленные облавы и обыски, патриоты оставались неуловимыми.

Под руководством Теплухина патриоты собирали сведения о расположении воинских частей и организаций, о численности гарнизонов, воинских эшелонов, и все это передавали партизанам через явочные точки в Толмачево и Серебрянке.

Была установлена надежная и активная связь с подпольем из 13-ти населенных пунктов в Ветчинском, Толмачевском, Сабицком, Бутковском, Красногорском, Раковенском, Островенском и других сельсоветах.

В подпольную Лужскую организацию были вовлечены рабочие местной типографии А.Н. Шутов и В.В. Быков. Благодаря этому подполье получало бланки официальных пропусков и продовольственные карточки.

Завязалось знакомство с военнопленным лейтенантом Советской армии П.А. Ермилиным и его сестрой, работавшей кладовщицей в вещевом складе лагеря для военнопленных. Через Ермилиных подпольщики вели разъяснительную работу среди пленных красноармейцев, распространяли листовки с призывом бежать из лагеря в партизанские отряды. Впоследствии П.А. Ермилин создал из военнопленных боевую группу, увел ее в партизаны и активно участвовал со своим отрядом против фашистских захватчиков.

Для подпольщиков, вынужденных таиться даже от своих близких, каждый день, прожитый в тылу врага, – подвиг, требующий всего запаса мужества. Самый подробный рассказ о делах лужских бойцов невидимого фронта не передаст и малой доли испытаний, какие стойко и честно вынесли люди за годы оккупации.

В ноябре 1943 года шофер управы Шутов предупредил Теплухина, что эстонская полиция нащупала какие-то нити, ведущие к дому на Нижегородской. Крохотная квартира, в мезонине которой два с половиной года жил Теплухин /сначала с Бабаевым, а потом один/, была центром подпольной деятельности в городе и районе.

Ядро подпольной организации - Теплухин, Пленис, Савченко и Котова срочно покинули Лугу и добрались до 6-й партизанской бригады Василия Павловича Объедкова, где в дальнейшем сражались в одном из отрядов.

Еще раньше сюда прибыл Бабаев, ранее устроившийся писарем Красногорской волостной управы, сагитировавший 3-й карательный полицейский отряд в Красных горах, который с полным вооружением перешел к партизанам, так как он попал под сильное подозрение Красногорского волостного старшины.

С начала наступления войск Ленинградского фронта в январе 1944 года и выполняя приказ Ленинградского Штаба партизанского движения, 6-я партизанская бригада держала под контролем основные дороги в районе Плюссы, отрезав пути отступления войск 18-й немецкой армии. Штаб бригады находился на берегу Островенского озера в деревне Островно Осьминского района.

С утра 9 февраля 1944 года в районе дер. Островно начались тяжелые, кровопролитные бои с немцами, которые длились несколько дней. Защищали деревню отряды Ивана Степановича Лозина и Василия Александровича Печкурова. Обороной командовал сам комбриг Объедков. Немцы были отброшены.

В этих боях, 10 февраля, под дер. Островно Николай Николаевич Теплухин был ранен и оправлен в тыловой госпиталь на восток страны.

Библиография

1. Горят костры партизанские: Сборник. – Лениздат, 1956.

2. Дмитриев И. Д. Записки товарища Д. – Лениздат, 1969.

3. Зерцалов В.И. Луга: Путеводитель. - Лениздат, 1972.

4. Петров Ю.П. Партизанское движение в Ленинградской области. – Лениздат, 1973.