Архитектура Португалии

История возникновения Португалии как самостоятельного государства также непосредственно связана с развитием реконкисты. Освобожденные от арабов в 1063-1064 гг. земли между реками Дуэро и Монтегу стали называться Португалией по названию самого большого города прибрежной части Пиренеев — Опорто. В процессе реконкисты, как и в Испании, складывались основы национального характера и культуры Португалии. Возникновение и первые шаги португальской архитектуры относятся именно к этому периоду.

Романское зодчество Португалии представляет собой подлинную летопись успехов реконкисты. Завоевание каждой новой области, каждого более или менее важного населенного пункта сопровождалось строительством крепости и церкви. Архитектура Португалии развивалась к югу по мере того, как развивалась реконкиста: более ранние сооружения романского периода построены на севере, переходные к готике — на юге. С окончанием в 1249 г. реконкисты, завершившейся завоеванием области Алгарви, романская архитектура как бы исчерпала себя.

Характер португальских городов довольно разнообразен, причем специфические черты в застройке того или иного города определяются преимущественно его географическим положением. Жилая застройка центральных и южных районов страны, бывших долгое время под арабским владычеством, восходит к арабским прототипам и напоминает испанские города. Застройка северных городов, не знавших арабского ига, близка к средневековой застройке других европейских стран и в частности Франции. Прийти к такому выводу позволяют сохранившиеся до наших дней жилые дома в старых районах Лиссабона и Опорто, а также несколько жилых домов XIV—XV вв. в городке Вьяна ди Каштелу. Принимая во внимание устойчивость типов средневекового жилья, можно предположить, что дома XIV—XV вв. немногим отличались от построенных двумя столетиями раньше.

XI—XIII вв. отмечены лихорадочным крепостным строительством. М. Дьелафуа не без основания отмечает, что Португалия в значительно большей степени, чем центр Испании, заслуживает названия Кастилии, Она буквально усеяна замками, возведенными как для защиты территорий, отвоеванных у мавров, так и для обороны испанской границы. Необходимость вести тяжелую борьбу на два фронта — против мавров и против испанцев — обусловила интенсивность и размах крепостного строительства, равного которому не знала ни одна из европейских стран.

В основном португальское крепостное строительство близко к испанскому. Имея своим источником фортификационные постройки арабов, оно сродни также фортификационной архитектуре Франции.

Ярким примером крепостного зодчества Португалии служат укрепления города Лейриа. Его территория была отвоевана у арабов в 1138—1148 гг. Король Альфонсо Энрикес, желая превратить эту местность в могучую стратегическую базу, приказал возвести на крутой скале неприступный по тем временам замок. Компактный в плане, он окружен могучей стеной, замыкаемой прямоугольным донжоном. Ядро замка дополнено второй, зубчатой двойной стеной с пятью башнями, венчающей весь холм. С восточной стороны к замку примыкала крепостная стена, опоясывавшая значительную территорию и включавшая возникший у его подножия город. Как и замок, основная городская стена окружена второй, более низкой. Могучие плоскости стен и башен, увенчанные прямоугольными зубцами, прорезанные узкими щелями бойниц и лишенные каких бы то ни было декоративных деталей, полны суровой выразительности.

Особую разновидность фортификационного зодчества представляют крепостные башни, входившие вместе со зданием церкви в своеобразный общественно-оборонительный комплекс сооружений. Они либо непосредственно пристраивались к фасаду храма (церковь Сан Сальвадор в Траванке, 1151 г.), либо располагались рядом с ним (церковь в Сете, XIV в., церковь в Манхенте, 1151 г..

Крепостные стены и башни сооружались из блоков гранита — основного местного строительного материала, а их перекрытия — из дерева. Сочетание каменных стен с деревянным стропильным покрытием представляет собой типичный и наиболее распространенный прием не только в оборонительных, но и в гражданских и культовых постройках. Ведущая роль крепостного строительства объясняет силу его воздействия на остальные виды архитектурной деятельности. Это воздействие проявлялось не только в единстве строительной техники, но и в общности композиционных построений и образной характеристики зданий.

К числу уникальных памятников романского периода относится муниципалитет в Брагансе (около 1200 г.) — единственное дошедшее до нас сооружение общественного назначения. Двухнефное здание, образующее в плане неправильный пятиугольник, имеет деревянное перекрытие, что позволило устроить под самой крышей галерею с 38 окнами, опоясывающую верхнюю часть здания. По своему назначению и построению внутреннего пространства муниципалитет в Брагансе родствен монастырским залам капитула.

Из романских сооружений Португалии больше всего и в наилучшей сохранности дошли до нас церкви.
Общность исторических судеб Испании и Португалии обусловила и общую характерную для обеих стран огромную власть католической церкви. Используя реконкисту в целях упрочения своего могущества, церковь объявила ее чисто религиозным движением против мусульманства. Росту влияния духовенства содействовали невиданно возросшая в процессе реконкисты его экономическая мощь, вассальная зависимость Португалии от Рима и активное участие в реконкисте духовно-рыцарских орденов.

Тесная связь воинства и религии в освободительной борьбе, воинственный дух католической церкви и рождение нового государства под сенью креста нашли отражение в сходстве фортификационной и культовой архитектуры Португалии, церкви которой напоминают крепости. Столь органический сплав церковного и крепостного зодчества встречается лишь в государствах, созданных крестоносцами, — Сирии и Палестине.

Новое королевство рождалось в борьбе с маврами и с Испанией, и это объясняет прямую ориентацию на передовое в то время французское искусство, минуя Испанию. Кроме того, даже в средние века морские связи Португалии были более развитыми, чем сухопутные. Если добавить к этому активное участие французской церкви и французских государств в реконкисте, замещение епископских кафедр в Браге и Опорто и других высших церковных должностей французами, бургундское происхождение главы португальского государства, то станет очевидной причина непосредственного и определяющего влияния французской архитектуры на романское зодчество Португалии.

В соборах Португалии, построенных на протяжении конца XI — середины XIII в.. повторяются характерные особенности французского по своему происхождению типа большой паломнической церкви. Вместе с тем в архитектуре соборов сильно чувствуется и восточное влияние, которое сказывается в устройстве террасных или плоских крыш, увенчанных крепостными зубцами и придающих культовым сооружениям крепостной облик, в распространенности в интерьерах стрельчатых арок.

Нельзя объяснять это восточное влияние лишь традициями бытовавшей на территории страны мавританской культуры. На землях Португалии не было мощных ее очагов, сколько-нибудь сопоставимых по значению с существовавшими на испанских землях. Гораздо важнее было, по-видимому, влияние культовой архитектуры крестоносцев, в свою очередь сложившейся под воздействием строительной культуры Малой Азии и местных климатических условий, на импортированные в «Святую землю» формы французского, в основном бургундского зодчества.

Иерусалим был завоеван в 1099 г., а присущие зодчеству крестоносцев черты стали характерными для Португалии начиная со второй четверти XII в после того как обширные земли молодого королевства были переданы активно участвовавшим в крестовых походах орденам тамплиеров и госпитальеров. Об этом свидетельствует построенная в резиденции тамплиеров — Томар — церковь-ротонда (1150—1162 гг.. Несмотря на необычное для рядовых церквей построение плана в виде восьмиугольника (формы, характерной для культовых построек ордена), особенности этой ротонды — плоская, увенчанная крепостными зубцами кровля, контрфорсы, напоминающие мощью своих объемов крепостные башни, стрельчатые арки в интерьере — получили широкое распространение в стране.

Не исключена возможность, что стрельчатая арка, одинаково распространенная в мавританском зодчестве VI романской архитектуре Бургундии и Прованса и органически вошедшая в строительную практику крестоносцев, была занесена в Португалию непосредственно из Франции.

Собор Богоматери в Опорто (1113—1136 гг.), несмотря на перестройки, сохранил от романского времени не только трехнефное ядро в 5 травей, но и такие характерные особенности, как стрельчатые арки в интерьере, узкие, щелевидные окна и плоскую террасную крышу, увенчанную зубцами. Стены, прорезанные узкими окнами, и плоская крыша с зубцами сближают облик собора с одновременными ему крепостными сооружениями.

Особенно отчетливо воспринимается сходство соборов Португалии с фортификационными сооружениями в соборе Богоматери в Коимбре, который был построен в 1151—1162 гг. мастерами Робером и Бернаром. Расположенный на вершине холма, господствующего над долиной Монтегу, он издали напоминает замок. Башни на его западном фасаде почти не возвышаются над основной массой храма. Их могучие выступы, как и выступы трансепта и основной объем собора, имеют плоскую кровлю и увенчаны зубцами. Суровые плоскости стен, прорезанные немногочисленными узкими окнами, как бы подчеркивают крепостной характер здания собора.

Возможность устройства плоской кровли, определившая своеобразие его силуэта, напоминающего фортификационные сооружения крестоносцев в Сирии и крепости самой Португалии, возникла благодаря устройству над пониженными боковыми нефами обходной галереи, отметка потолка которой равна отметке потолка центрального нефа. Апсиды на восточном фасаде сильно понижены по отношению к верхней линии стен и не нарушают строгой линии их завершения.

В планесобор в Коимбре представляет собой характерное для португальских соборов конца XI — первой половины XII в. трехнефное сооружение в 5 травей, центральный неф которой перекрыт полуциркульным сводом на подпружных арках, а боковые — крестовыми сводами. Над средокрестием — фонарь. Интерьер, с его крестообразными в плане опорами и приставленными к ним колоннами, с хорошо найденными пропорциями и изысканной резьбой капителей, отличается гармоничностью общей композиции. В отличие от большинства сооружений Португалии, возводившихся из гранита, собор в Коимбре построен из местного желтого известняка.

Собор Богоматери в Лиссабоне был начат строительством в 1164 г. мастерами Робером и Бернаром, зодчими собора в Коимбре. Его квадратные башни покрыты плоской кровлей и увенчаны зубцами. Вероятно таким же было до перестроек завершение кровли самого собора. Трехнефный план здания отличается от собора в Коимбре большей сложностью и динамичностью. Нартекс, венец капелл, две башни и окно-роза на главном фасаде, отсутствовавшие в соборе Коимбры, сближают лиссабонский собор с каноническим типом паломнической церкви (Сен Сэрнен в Тулузе и др.). Благодаря увеличению числа травей до шести и сильно выделенному алтарю в построении плана отчетливо воспринимается продольная направленность.

В последнем из романских соборов — соборе Богоматери в Эворе (1184 — 1204 гг.) — продолжаются и развиваются особенности лиссабонского собора. Он представляет собой трехнефную базилику с двумя башнями на западном фасаде, нартексом и фонарем над средокрестием.

Вытянутые пропорции плана (собор имеет 7 травей) наряду с сильно развитой алтарной частью определяют динамичность интерьера, имеющего четко выраженную продольную направленность. Ей вторят стрельчатые очертания арок главного и боковых нефов и приставленные к столбам пучки колонн, которые зрительно расчленяют столб и сообщают движение его формам.

Легкость и динамичность интерьера обнаруживают значительный контраст с внешним обликом собора, с традиционными для португальской романики плоскими террасными крышами, мощными выступами трансепта, слабой расчлененностью фасадных плоскостей, т. е. теми чертами, которые роднят это переходное к готике сооружение с более ранними постройками романского периода.

Хотя соборы во многом определяли характер церковного строительства, количественно они терялись в огромной массе монастырских церквей, отмечавших победное шествие реконкисты. О размахе строительства церквей можно судить хотя бы по тому, что лишь в северной части королевства, в долинах рек Дуэро и Минхо, в романскую эпоху было построено 111 монастырских храмов.

В отличие от соборов, в этих постройках сильны местные традиции. С другой стороны, в них обнаруживается сильное и непосредственное влияние архитектуры приходских и монастырских церквей Бургундии и Прованса.

Монастырские и приходские церкви отличаются от соборных храмов не только иной объемно-пространственной композицией (покатые крыши, отсутствие венца капелл и парных башен на западном фасаде), но и принципиально иной конструктивной схемой.

Все эти церкви, однонефные или трехнефные, перекрывались не каменными сводами, а крышей с открытыми снизу стропилами, с той только разницей, что крыша трехнефных храмов покоилась на образующих травеи поперечных арках стрельчатой формы, тогда как в однонефных церквах роль опор выполняли покоившиеся непосредственно на каменных стенах деревянные фермы (церковь Сан Педро де Ферейра.

Лишь цилиндрические своды апсид всегда выводились из камня. Стропильное перекрытие — такая же традиционная деталь португальских церквей романского периода, как и стрельчатые арки. Его применение вызывалось не конструктивными, а в основном эстетическими соображениями.

Характерный образец трехнефных церквей романского периода — церковь Сан Педро де Ратес (1152 г.). Приземистые пропорции перспективного портала с широкими дугами архивольтов, мощные ступенчатые контрфорсы по обеим его сторонам, массивные каменные переплеты в окне-розе — все эти детали подчеркивают тяжеловесность строгих объемов храма.

Самую многочисленную и многообразную по декору группу сооружений образуют однонефные храмы. Церковь Сан Сальвадор де Браваэс (1125—1129 гг.) с могучей пластикой простого объема, двускатной кровлей и глухими фронтонами, с выступающим тамбуром, в который врезан перспективный портал главного фасада, узкими, щелевидными окнами, крупными пластичными модульонами, поддерживающими кровлю боковых фасадов и апсиды, с характерной горизонтальной тягой на боковых фасадах может служить классическим примером этого типа построек.

Однонефные церкви, возводившиеся на протяжении романской эпохи в разных районах Португалии, различаются в основном по характеру скульптурного декора.

Церкви в Браваэс и Лонгос Валлес, расположенные на севере страны, входят в группу памятников долины рек Лимы и Минхо — района, где наиболее прочно сохранялись традиции вестготского искусства с его пристрастием к подчеркнутой пластике объемов и пышному декору. Выполненная в высоком рельефе, декоративная скульптура изображет обезьян, змей, шакалов, орлов, фантастических чудовищ и человеческие фигуры. При всей своей примитивности, грубости и реминисценциях варварского искусства она отмечена пластической выразительностью и печатью какой-то мрачной фантазии. Благодаря строгой ограниченности применения скульптуры контраст между гладью стены и концентрированным расположением скульптурных деталей создает богатый художественный эффект.

В романских храмах Португалии обращает на себя внимание отсутствие характерных для Франции и Испании сложных иконографических композиций и относительно малая распространенность изображений человеческой фигуры (преимущественно на вестготском Севере), преобладание орнамента в виде плетенки или кругов, заполненных орнаментом. Это объясняется тем, что территория португальского государства включила в свой состав относительно небольшую часть бывших вестготских земель, где была распространена традиция изображения в камне живых существ, тогда как в большей части земель нового государства долгое время господствовал ислам, с его неприязнью к изображению подобных сюжетов.

Небольшой (длина 24, 85, ширина 8, 56, высота 7, 31 м) храм Сан Кристозаво в Рио-Мау (1152 г.) входит в число сооружений района Браги, характеризующихся графичностью и плоскостностью скульптурного декора, прототипом которого по всей вероятности была деревянная резьба.

Графичностью скульптурного декора отличается и группа церквей, тяготеющих к храму Пасо де Суза (конец XII — первая половина XIII в.).
Типичным мотивом декоративного убранства фасадов является почти обязательное в каждом храме горельефное изображение головы быка или коровы, служащее кронштейном для поддержания тимпана портика (церковь Сан Педро в Рориц, 1179 г.).

Характерный образец интерьеров однонефных церквей представляет собой церковь Сан Педро де Ферейра, на расчлененные колоннами стены которой опираются стропила и фермы деревянного покрытия самой церкви, тогда как апсида, состоящая из двух травей, перекрыта полуциркульным каменным сводом.

Тип однонефного храма отличался чрезвычайной устойчивостью и почти не менялся на протяжении столетий. Основным новшеством в церквах конца XII и XIII в. было увеличение размеров оконных проемов и устройство на главном фасаде окна-розы взамен щелевидного оконного проема. Его появление можно рассматривать как отдаленный предвестник более пространственной и легкой готической архитектуры (церковь Сан Винсенте де Суза, 1289 г.).

Повторяющая в плане и композиции фасада канонический тип однонефного храма, церковь Сан Аплорао де Сантарем (вторая половина XIII в. обнаруживает в строении интерьера близкие готике черты — сравнительную легкость форм, пространственность, воздушность и новое понимание тектоники, состоящее в подчеркивании нервюр как конструктивной основы сооружения. Тем не менее на протяжении всего XIV в., особенно в сельских районах, строились церкви, полностью принадлежащие к сооружениям романского типа (церковь в Сете, XIV в.). Известный консерватизм и приверженность к тяжеловесным формам романики составляют общую черту церковных построек Португалии XII-XIII вв.

Применение стрельчатой арки не привело здесь к созданию
нервюрного свода, и потому конструкции храмов оставались неизменными на протяжении всего рассматриваемого периода. Объяснение недостаточной активности в поисках новых конструктивных форм и консерватизма португальской архитектуры следует искать в особенностях исторического развития страны. Ее города, бывшие в основном форпостами в борьбе против арабов и испанцев и торговыми портами так и не смогли стать подлинными центрами ремесленной культуры.

Проявилась здесь и другая закономерность. Португалия, как и другие южные страны, например Италия, сдержанно отнеслась к готике: проблема интерьера, занимавшая строителей готических храмов на Севере, была в южных районах Европы значительно менее актуальной.

Замедленность эволюции и устойчивость традиций романской архитектуры, ощущаемые на протяжении всей истории португальского зодчества, можно объяснить еще и той убедительностью, с которой сооружения, возведенные в период формирования национальной культуры и кровавой борьбы за возможность ее создания, выразили характер нарождавшейся цивилизации. Поэтому насколько органична и закономерна для португальской архитектуры романика, настолько же случайна готика, в сооружениях которой, к тому же, сильны традиции предшествующего периода.

Заключение

Подводя итоги рассмотрению планировки среднеевропейских городов, нельзя оставить в стороне то, казалось бы, совсем инородное градостроительное вторжение в Европу, которое принесли с собой в начале XIII в. арабские завоеватели, более известные как мавры. В результате стремительного натиска через Гибралтарский пролив в их руках оказался почтп весь Пиренейский полуостров, на территории которого находились не только многие древнеримские и даже карфагенские города, но и населенные пункты, основанные позже португальцами и испанцами. Своеобразный быт пришельцев-арабов и вместе с тем их длительное пребывание в Европе, продолжавшееся свыше семи веков, привели к тому, что планы пиренейских городов п их застройка существенно изменились. В Испании и Португалии утвердился город восточного типа с чрезвычайно сложными разветвлениями узких извилистых улиц, застроенных малоэтажными домами, имевшими внутренние световые дворы и лишенные окон уличные фасады. Достаточно сопоставить планы Толедо, Кордовы, Гранады или даже юго-восточного района Лиссабона с любым античным италийским или североевропейским городом, чтобы убедиться в существенных различиях между ними. И в то же время мавританские города почти с точностью копии повторяли планы марокканского Феса, мессопотамского Багдада и даже совсем отдаленного