Тихонов и Фетисов

-- Фетисов, насколько я помню твои наблюдения, постоянно воевал с Макаровым за право считаться лидером команды. Стало быть, совсем не все было идеально внутри этого звена. Наверное, и какие-то иные взаимные неудовольствия у хоккеистов возникали?..

-- Да, бывали такие случаи, бывали. Вот, например, что произошло в 1985 году на чемпионате мира в Праге. Мы оглушительно выиграли «золото» Европы. И еще не закончился чемпионат мира, а нашу команду уже чествовали. Чествовали и лучших по итогам первенства континента, причем лауреатов отметили особо. Призы дали, в том числе и нашим -- Макарову и Фетисову, лучшему форварду и лучшему защитнику. Вроде бы всем героям турнира надо радоваться. Однако Макаров недовольно буркнул: «Фетисову, этому пьянице-то, за что?..»

Фетисов, как и некоторые другие игроки, эту реплику расслышал.

Мы оставались в Праге, ждали рейса на Москву, я решил провести итоговое собрание. В конце собрания Фетисов поднялся и озадачил меня и команду: «Среди нас есть человек, который не с нами, не с командой. Когда нас награждали после чемпионата Европы, всю сборную награждали золотыми медалями, мы все должны были гордиться своим успехом: ведь выиграла наша, а не другая команда. Но... Многие слышали, что сказал Макаров по поводу меня... Мы посоветовались в своей пятерке и просим, чтобы Макарова больше в нашем звене не было...»

Ничего себе! Думал, правда, что ребята не сегодня-завтра разберутся в собственных отношениях, однако я ошибся. На следующий день летим в самолете, и мои лидеры вчетвером снова подходят ко мне и повторяют свою просьбу, высказанную накануне на собрании Фетисовым.

Что было делать диктатору Тихонову? Что? Как вести себя? Когда вернулись в Москву, я вместо Макарова поставил в эту пятерку младшего Фетисова, Толю -- это был, несомненно, талантище. Если бы Толя не погиб так трагически, Макарова, скорее всего, вообще в этом звене не было.

Дальше... Почему произошел конфликт с Фетисовым? Это началось перед чемпионатом мира 1989 года. Готовясь к нему, мы проводили матчи за океаном. И вот в самом начале того памятного для многих из нас года меня попросили, чтобы я на какое-то время оставил Фетисова поиграть в команде Нью-Джерси. Я ответил, что это не в моей компетенции, но если удастся договориться с высоким воинским начальством, в частности с министром обороны, тогда пожалуйста. Я возражать не стану. Мы выиграли в Нью-Джерси, нас после этого успеха поздравлял и посол Добрынин вместе со своими сотрудниками. Он попросил у меня разрешения поговорить с ребятами. Я, естественно, разрешил. Посол прошел в раздевалку, поздравил хоккеистов, а затем спросил, какие есть вопросы, пожелания, просьбы. И Фетисов говорит: «Я бы хотел сыграть в Нью-Джерси». Добрынин отвечает: «Я буду в Москве, переговорю с министром... Думаю, что мы этот вопрос решим».

Мы возвращаемся в Москву. Числа 10, а может, 12 января 1989 года я прихожу на каток, и Володя Попов, второй тренер ЦСКА, говорит мне, что пришел Фетисов, бросил форму и сказал, что больше играть в ЦСКА не будет.

Начиная с 1988 года, после Олимпийских игр, Слава ставил вопрос о том, чтобы его отпустили поиграть в НХЛ.

-- Об этом написано и сказано столько!.. А вот где искать правду? Тогда же можно было писать о полковнике Тихонове, порождении административно-командной системы, что угодно... И многие мои коллеги старались вовсю.

-- Помню это хорошо, слишком хорошо, -- рассказывает мой герой. -- Но что бы в те дни или позже ни писали про интриги Тихонова, который, дескать, хочет остановить развитие мирового и отечественного хоккея, сопротивляется ходу демократических перемен в стране, -- совесть у меня чиста. Я делал для Фетисова все, что было можно. Подключились по моей просьбе к решению проблемы Марат Грамов, Вячеслав Гаврилин, Вячеслав Колосков. Все они искали пути разумного и возможного решения этого вопроса. Фетисов -- офицер советской (тогда еще!) армии, майор, и как решить проблему с «командировкой» офицера в НХЛ, не знал никто. Помню, возникла и совсем уж неожиданная идея: понарошку (только по каким-то временным документам, которые затем можно будет изъять из личного дела) демобилизовать Вячеслава -- на полгода, на год, как уж получится.

Ничего не получалось. А Фетисов ждать не хотел. Он, что называется, закусил удила и стоял на своем. А перед этим, напомню, «Огонек» уже напечатал «Открытое письмо» Игоря Ларионова, официально адресованное мне.

В команде были явные нелады. Когда ЦСКА проводил в «Лужниках» последний матч, Ларионов и Фетисов не играли. Они сидели на трибуне и смотрели игру. Мы забили важный гол и выиграли встречу. Вячеслав и Игорь ушли с трибуны. Закончился матч, армейцы направляются в раздевалку, ко мне подходит Макаров: «Виктор Васильевич, если вы Фетисова в сборную не возьмете, мы играть тоже не будем...» Я отвечаю: «Сереженька, в 10 часов вы должны быть на сборах...»

Признаюсь, после давней стычки Макарова и Фетисова это был со стороны Сергея поступок. Не хочу гадать, чем он был продиктован, но он не мог не удивить.

Вечером на следующий день, когда все сидели у телевизора, ребята снова подняли волнующий их вопрос. Утром Слава Быков, Андрей Хомутов опять атаковали меня. Сдержался. Спокойно говорю: «Забирайте вещи -- и домой». Они сразу начали объясняться: «Нет, Виктор Васильевич, вы не поняли. Это нас попросили похлопотать за Славу...»

Через несколько дней собралась вся команда. Приехали начальники из спорткомитета. Неожиданно появился и Анатолий Владимирович Тарасов. Он мне объявил: «Все говорят, что надо Фетисова взять в сборную». Я отвечаю: «Он с января до середины февраля ничего не делал, толком подготовкой не занимался, не было времени. Все ушло на интервью и заявления, что в команде Тихонова он играть не будет». В течение часа шел жаркий спор... К общему мнению прийти никак не удавалось.

Спрашиваю Виктора Васильевича, был ли он рад за Фетисова, когда его назначили генеральным менеджером олимпийской сборной в Солт-Лейк-Сити?

Тихонов отвечает сразу, что да, рад, и добавляет:

-- У Фетисова есть хорошая черта -- он всегда стремился быть лидером, победителем. Думаю, Слава все сделает, чтобы наша команда добилась успеха на Играх.

Знаю, что за несколько недель до Игр, когда не был еще известен окончательный состав нашей команды, Виктор Васильевич очень надеялся, что будет не только золотая наша победа. Надеялся, что сбудется давняя его мечта: сыграет тройка, где объединят свои таланты Павел Буре, Александр Могильный и Сергей Федоров. И, право же, не столь уж важно, что руководить их игрой, руководить командой будет не он, Тихонов. Важно, что сыграют наконец-то вместе те три форварда, на которых он когда-то так надеялся.

Как мы знаем, не получилось. Не по вине Фетисова. И уж тем более не по вине Тихонова.

Вячеславу помогал Владимир Юрзинов, многоопытный, давно состоявшийся тренер.

Но не отпускает меня мысль, которая впервые возникла в те дни, когда по предложению Вячеслава в его прощальном матче сборной руководил мой герой.

Сам много раз напоминал, что история не знает сослагательного наклонения. Все эти «вот если бы» гроша ломаного не стоят. И все же постоянно думаю, как хорошо бы могла сработать наша команда в Солт-Лейк-Сити, если бы к Фетисову, Юрзинову и Владиславу Третьяку отцы нашего олимпийского спорта добавили и Виктора Тихонова.

Впрочем, все такие домыслы и предложения мало чего, согласен, стоят.