Картина вторая. Квартира Сарафановых. Девятый час вечера

Квартира Сарафановых. Девятый час вечера. Бусыгин стоит у двери в соседнюю комнату. Сильва, лежа на диване, наигрывает на гитаре.

С и л ь в а (напевает).

«Ах, дети, дети, что ж вы, дети,

Зачем вы пьете кровь мою,

У нас таких законов нету,

Чтоб брат любил сестру свою...»

Б у с ы г и н. Перестань.

С и л ь в а. По-моему, он давно дрыхнет.

Б у с ы г и н. Нет, в том-то и дело. Он смотрит в потолок (взглянул на часы) вот уже шестой час.

С и л ь в а. Может, он умер?

Б у с ы г и н (приоткрывает дверь). Послушай, старина, что ты там наблюдаешь? Что-нибудь забавное? Из жизни та­раканов, а?.. (Помолчав, закрывает дверь.) Бесполезно.

С и л ь в а. Тебе нравится сестра, почему ты должен ка­раулить брата? Мне непонятно. Слушай, а кто будет тебе этот парень, если... Зять, что ли?

Б у с ы г и н. Вроде так.

С и л ь в а. Зятек, точно! (Смеется.) Я тебе уже завидую. А кто такой?

Б у с ы г и н. Курсант. Отличник боевой и политической подготовки.

С и л ь в а. Представляю, что здесь получится. Может, тебе лучше удалиться?.. Я понимаю, ты хочешь повидаться с сестрицей.

Б у с ы г и н. Может быть.

С и л ь в а. Ясно. Хочешь с ней поговорить. Как следует, а?

Б у с ы г и н. Это не твое дело.

С и л ь в а. А курсант? А там папаша подойдет. Будет у вас потеха. А я тут при чем? (Бросает гитару, дотягивается до лежащего на трюмо семейного альбома Сарафановых и листает его.)

Б у с ы г и н. Можешь пойти в кино. Вот билеты. Он их выбросил.

С и л ь в а. Ну? Чего только нет в этом доме. (Берет би­леты.) Я подумаю. (Листает альбом.)

Б у с ы г и н. Ты говорил с этой девицей?

С и л ь в а. О чем? (Показывает альбом Бусыгину.) Смотри, папаша, оказывается, тоже был молодым.

Б у с ы г и н. Сказал ты ей, что между вами все кончено?

С и л ь в а. Нет. Я же больше ее не видел.

Б у с ы г и н. Мог бы сказать.

С и л ь в а. Проживет без объяснений! Не маленькая. Я ее больше не знаю, как ты хотел... А скажи, она... ничего себе, а?

Б у с ы г и н. Не вздумай потащить ее в кино.

С и л ь в а. Ну что ты! За кого ты меня принимаешь?.. С женщинами главное — не забывать, что на свете есть много других женщин... От этой я отказываюсь. В интересах мужской дружбы... А верно, в этом есть что-то приятное - пострадать за товарища. Я даже уважать себя стал. В самом деле. Лежу вот и уважаю. (Листает альбом, показывает Бусыгину.) Твоя сестричка в ранней юности. Вот. Играет в классики. Взгляни. Полюбуйся.

Б у с ы г и н. Видел.

С и л ь в а (листает дальше). А это? После выпускного бала. Они гуляют по улице. Малинник!.. Что? Она тут самая симпатичная. (Листает дальше, застонал.) Мм... Пляж! Это самое интересное... (Показывает Бусыгину.) Видел?

Б у с ы г и н. К сожалению. Лучше бы мне этого не видеть.

С и л ь в а. Как-то раз на пляже был такой случай. То­нула одна девица, а я ее вытащил.

Б у с ы г и н (рассеянно). Н у и что?

С и л ь в а. Ну и то. Тащил — не видел, а вытащил, гля­нул — несимпатичная. Не повезло. Мне бы (щелкнул по фо­тографии) такую спасти! Она тонет, а я ее спасаю, а? Не­плохое начало, скажи?

Б у с ы г и н. Слушай. Пошел бы ты лучше в кино.

Стук в дверь.

Войдите, дверь открыта.

Входит Кудимов, курсант авиаучилища. В руках у него букет и две бутылки шампанского.

К у д и м о в. Добрый вечер.

Б у с ы г и н. Добрый вечер.

К у д и м о в. Квартира Сарафановых?

Б у с ы г и н. Да.

К у д и м о в. А Нина? Разве она еще не пришла?

Б у с ы г и н. Нет еще.

К у д и м о в (подходит к столу). Черт возьми! У меня не так уж много времени. (Ставит бутылки.) Мы потерялись в гастрономе. (Берет со стола стакан. Энергичен.)

Б у с ы г и н (вежливо). Вы здесь в первый раз?

К у д и м о в (воткнув в стакан цветы). В первый раз, совершенно верно. (Улыбается. Он и далее много улыбается. Добродушен.)

Б у с ы г и н. Ну и ничего... сориентировались?

К у д и м о в. А как же! (Подмигнув.) Знакомые места. (Ставит стакан с цветами на стол.) Ну что, парни, давайте знакомиться.

Б у с ы г и н. Давайте.

Трясут друг друга за руки.

К у д и м о в. Михаил.

Б у с ы г и н. Владимир.

К у д и м о в. Это ты?.. Все знаю... Сочувствую. Рад.

Б у с ы г и н. Благодарю за чуткость.

К у д и м о в (Сильве). Михаил.

С и л ь в а (солидно). Севостьяиов. Семен Парамонович.

К у д и м о в. Парамонович? Комик!

С и л ь в а. Комик? Простите, это вы о ком?

К у д и м о в. Артист. (Хлопнул Сильву по плечу.)

С и л ь в а (холодно). Что за фамильярности вы себе по­зволяете?

К у д и м о в. Да ладно тебе!.. (Смотрит на часы.) Черт! В половине одиннадцатого я должен быть в казарме. Ну как, парни, выпьем или подождем Ниночку?

С и л ь в а (холодно). Выпьем.

К у д и м о в. А где папаша?

Б у с ы г и н. Кого ты называешь папашей?

К у д и м о в. Как—кого?.. Отца Ниночки, твоего отца!

Б у с ы г и н. Ты с ним незнаком и уже называешь папа­шей... А впрочем... Он на работе.

С и л ь в а. Вы присаживайтесь.

К у д и м о в. Черт побери! Почему ты говоришь мне «вы»?

С и л ь в а. А почему вы говорите «ты»? Мне и моему дру­гу. Это нас шокирует.

К у д и м о в (весело). Парни! Что за формальности? Мне эта субординация (показывает) во как осточертела! Давайте проще!.. Выпьем по этому поводу!

Кудимов и Сильва пьют.

С и л ь в а (Бусыгину). Солдат всегда солдат. Его не пе­ределаешь. (Садится на диван, Кудимову.) Прошу вас.

К у д и м о в. Да что вы, в самом деле! Парламент здесь, что ли?

С и л ь в а. Навроде этого. (Наигрывает на гитаре.) А ин­тересно, начальство разрешает вам жениться?

Б у с ы г и н (Сильве). Перестань.

К у д и м о в. А почему нет? Я заканчиваю училище.

С и л ь в а. А интересно...

Б у с ы г и н (перебивает). Помолчи, я тебе сказал.

К у д и м о в. А чего? Пусть он хохмит. Я не против.

Входит Нина.

Н и н а (Кудимову). Ага, ты здесь. (Остальным.) Привет. (Проходит.) Познакомились?

С и л ь в а. Было дело.

К у д и м о в. Веселые ребята. Люблю веселых ребят... Ну, выпьем? Чтобы не терять время даром.

С и л ь в а. Вот это правильно.

Н и н а. Не торопитесь. Подождем отца.

К у д и м о в. Подождем. Но через полчаса я ухожу.

С и л ь в а. Вот жизнь. Регламент. Чуть что, опоздал - губа и все такое. Тяжело, верно?

К у д и м о в. Я не жалуюсь.

Б у с ы г и н. А что у вас полагается за опоздание?

К у д и м о в. Я никогда не опаздываю.

Б у с ы г и н. Я так и думал.

Н и н а. В конце концов, не беда, если сегодня ты даже и опоздаешь. Один раз можно.

К у д и м о в. А зачем мне опаздывать?

Б у с ы г и н. Да, зачем ему опаздывать?

Н и н а (Кудимову). Сегодня ты немного задержишься.

К у д и м о в. Зачем?

Н и н а. Просто так. Задержишься, и все.

К у д и м о в. Если необходимо — я готов, но просто так, извини, я не вижу в этом смысла.

Б у с ы г и н. Правильно, курсант, не поддавайся. Дисциплина прежде всего.

К у д и м о в. Дело не в этом. Я дал себе слово не опаз­дывать. А свое слово я уважаю.

Н и н а. Сегодня ты опоздаешь. Я так хочу.

Б у с ы г и н. Не слушай ее, курсант. Главное — быть принципиальным.

Появляется Сарафанов. Он выглядит утомленно, но настроение у него лирическое.

С а р а ф а н о в. Добрый вечер, архаровцы! (Замечает Кудимова.) Извините.

Н и н а. Познакомься, папа...

К у д и м о в. Кудимов, Михаил.

С а р а ф а н о в (церемонно, с подчеркнутым достоинст­вом, слегка изображая блестящего гастролера, любимца пуб­лики). Сарафанов... Так-так... очень приятно... Наконец-то мы вас видим, так сказать, воочию. Очень приятно. Сади­тесь, пожалуйста. (Бусыгину.) Васенька дома?

Б у с ы г и н. Дома. Но он не в духе.

Сарафанов снимает шляпу, кладет ее на стол, в плаще опускается на стул.

Нина уносит в прихожую его шляпу.

С а р а ф а н о в (Кудимову). Мой старший сын. Познакомились?

К у д и м о в. Да. Познакомились.

Возвращается Нина.

С а р а ф а н о в. Спасибо... (Нине и Кудимову.) Ну что ж, молодые люди, что ж... Вы давно все обдумали, решили, а мы... Мы принимаем так, как оно есть. Такова уж наша участь.

К у д и м о в (наливает всем шампанского). С вашего разрешения — за вас, за наше знакомство.

Все встают.

С а р а ф а н о в. Что ж. Я рад. Мы все здесь рады, верно, Володя?

Н и н а (Бусыгину). Ты рад или не рад?

Б у с ы г и н. Твое здоровье, папа.

К у д и м о в. Ваше здоровье.

С и л ь в а. Ваше здоровье.

С а р а ф а н о в. Спасибо, спасибо. Но у меня другой тост, друзья... Извините, но я сяду. (Садится.) Устал... Се­годня я устал. Как будто я пешком прошел через весь го­род... (На мгновение смутился, потом — снова чуть рису­ясь.) Глинка, если вы знаете, любил кларнет и в своих со­чинениях всегда уделял ему много места...

В то время как Сарафанов говорит, Кудимов пристально всматривает­ся в его лицо.

Да... Так вот. Сейчас, когда я возвращался домой, я раз­мышлял о жизни. Кто что ни говори, а жизнь всегда ум­нее всех нас, живущих и мудрствующих. Да-да, жизнь справедлива и милосердна. Героев она заставляет усо­мниться, а тех, кто сделал мало, и даже тех, кто ничего не сделал, но прожил с чистым сердцем, она всегда уте­шит. Сегодня я хочу выпить за своих детей... (Замечая пристальный взгляд Кудимова.) Простите, отчего вы так на меня смотрите?

К у д и м о в. Извините, по мне кажется, я вас где-то видел. Не могу вспомнить, когда и при каких обстоятельствах, но я вас где-то видел.

С а р а ф а н о в (с беспокойством). Возможно... Так вот, я хочу выпить за своих детей, за тебя, Володя... (Нине) за тебя, за Васеньку. (Кудимову.) Это мой младший, он сейчас отдыхает. Итак, за вас, дети, за ваше здоровье, за ваше счастье...

Все, кроме Бусыгина, выпивают.

Б у с ы г и н. Твое здоровье, папа. (Выпивает.)

К у д и м о в (глядя на Сарафанова). Не могу вспомнить, где, но я вас видел. Это точно.

Н и н а. Ну видел, ну и что?..

К у д и м о в. Но где?

Н и н а. Да не все ли равно?

К у д и м о в. Я буду мучиться, пока не вспомню. У меня всегда так. Ну где же, где?

С а р а ф а н о в (с беспокойством, но и не без оптимизма). Я артист. Вы могли видеть меня на эстраде.

Н и н а. Папа музыкант, ты прекрасно об этом знаешь.

С а р а ф а н о в (с большим беспокойством, но и надеждой). Возможно, в филармонии?

К у д и м о в. Нет-нет...

С а р а ф а н о в (поспешно и категорически). Значит, в театре.

К у д и м о в. Нет, не в театре...

Н и н а. Боже мой, какое это имеет значение?

К у д и м о в. Минуточку, минуточку...

Б у с ы г и н (Кудимову). А ты не опоздаешь? Осталось восемнадцать минут.

К у д и м о в. Спасибо, за часами я слежу... Но я должен вспомнить...

Н и н а. Да хватит тебе! Так можно вспоминать до самой смерти.

К у д и м о в. Вспомнил!

С и л ь в а. Наконец-то.

К у д и м о в. Я видел вас на улице!

Н и н а. Ну слава богу. Надеюсь, ты успокоился?

К у д и м о в. Ну конечно! Ты сказала «до самой смерти» и я сразу вспомнил. (Сарафанову.) Я видел вас на похоронах.

Небольшая пауза.

Н и н а. На каких похоронах?

К у д и м о в. Черт! Как я мог забыть, ведь это было на прошлой неделе, и в руках у вас был этот самый кларнет!

Н и н а. Нет, ты обознался.

К у д и м о в. Ни в коем случае. Хоронили какого-то шофера, вы шли по улице Коминтерна часа в четыре дня.

Н и н а. А я говорю, ты обознался.

К у д и м о в. Да нет же, Нина! Хоть я видел только мельком, но у меня хорошая зрительная память.

Б у с ы г и н. На этот раз она тебя подвела. Ты его с кем-то спутал.

К у д и м о в. Ничего подобного. (Сарафанову.) Вы были в плаще и в этой самой шляпе. Скажите!

С а р а ф а н о в. Э...

Б у с ы г и н (перебивает). Тебе показалось.

К у д и м о в. Да точно!

Б у с ы г и н. Ты обознался.

К у д и м о в (Сарафанову). Да скажите вы им.

Б у с ы г и н. Папа, молчи. (Кудимову.) Ты обознался, неужели ты этого не понимаешь?

К у д и м о в. Да я даю вам честное слово!

Б у с ы г и н. Послушай! Ты ошибся, это ясно всем, и тебе в том числе.

К у д и м о в. Нет, минутку!

Б у с ы г и н. Сам понимаешь, что ошибся, и настаива­ешь на своем. Нехорошо. Выходит, ты врешь.

К у д и м о в (вскакивает). Что? Да я тебя за такие слова…

С и л ь в а (незаметно тянет Кудимова за ремень, пыта­ется его усадить). Сиди и не кашляй.

Б у с ы г и н (поднимается). К тому же тебе пора в ка­зарму. У тебя в запасе всего тринадцать минут.

Н и н а. Прекратите! Сейчас же прекратите!

С а р а ф а н о в. Да, ребята. Не надо скандалить...

К у д и м о в. Я разговариваю нормально и говорю прав­ду, а если (поворачивается к Бусыгину) кому-то это не нравится, пусть он идет ко всем чертям.

С а р а ф а н о в. Что значит — кому-то? Он мой сын и брат моей дочери. И вы должны разговаривать повежли­вей.

К у д и м о в. Но вы-то? Почему вы молчите? Ведь это вы были на похоронах. Скажите, в конце концов!

С а р а ф а н о в. Да, я должен признаться... Михаил прав. Я играю на похоронах. На похоронах и на танцах…

К у д и м о в. Ну вот! Что и требовалось доказать.

С а р а ф а н о в (Бусыгину и Нине). Я понимаю ваше поведение... Спасибо вам... Но я не думаю, что играть на танцах позорно.

К у д и м о в. А кто об этом говорит?

С а р а ф а н о в. Всякая работа хороша, если она необходима...

К у д и м о в. Нет, вы не подумайте, что я вспомнил об этом потому, что мне не нравится ваша профессия. Где вы работаете — для меня не имеет никакого значения.

Б у с ы г и н. Для тебя.

С а р а ф а н о в. Спасибо, сынок... Я должен перед вами сознаться. Вот уже полгода, как я не работаю в оркестре.

Н и н а. Ладно, папа...

К у д и м о в (Нине и Бусыгину). А вы об этом не знали?

С а р а ф а н о в. Да. Я скрывал от них... И совершенно напрасно...

К у д и м о в. Вот что...

С а р а ф а н о в. Да. Серьезного музыканта из меня не получилось. И я должен в этом сознаться...

К у д и м о в. Ну что же. Уж лучше горькая правда, чем такие вещи.

Б у с ы г и н (показывает Кудимову часы). Десять минут. (Сарафанову.) Папа, о чем ты грустишь? Людям нужна музыка, когда они веселятся и тоскуют. Где еще быть музыканту, если не на танцах и похоронах? По-моему, ты на правильном пути.

С а р а ф а н о в. Спасибо, сынок... (Кудимову.) Вы видите? Что бы я делал, если б у меня не было детей? Нет-нет, меня не назовешь неудачником. У меня замечательные дети...

Из соседней комнаты выходит Васенька. Он в плаще, за плечами у него рюкзак.

В а с е н ь к а. Ага... Большое оживление в семейной жизни... Что же, продолжайте, я желаю вам всего хорошего.

С а р а ф а н о в. Васенька... Ты выбрал неподходящее время...

В а с е н ь к а. Нет, папа, нет, дорогой! На этот раз меня не остановишь.

Б у с ы г и н (подходит к Васеньке с намерением снять него рюкзак). Послушай, старина, бросай мешок, не надо так спешить.

Н и н а. (подходит к Васеньке). Раздевайся. (Пытается снять с него плащ.)

В а с е н ь к а (Нине). Отстань. (Вырывается.) Что тебе надо? Чего тебе не хватает? Положись на папу, он все устроит.

С а р а ф а н о в. Васенька!

В а с е н ь к а. Зачем ты ходил к ней ночью? Кто тебя просил?

С а р а ф а н о в. Васенька! Я хотел тебе добра.

В а с е н ь к а. Сумасшедший! Было лучше, когда ты обо мне не заботился!

Н и н а (кричит). Замолчите!

С и л ь в а (взглянув на часы, поднимается). Мне, право, неудобно... Лучше я пойду. У меня билетик в кино, я думаю, общество не возражает?.. (Уходит.)

Н и н а. Ну? Может, хватит? Или вы решили показать сегодня всю программу целиком?

В а с е н ь к а. Прощайте! (Идет к двери.)

С а р а ф а н о в. Постой!

Бусыгин задерживает Васеньку.

Подожди. Я готов просить у тебя прощения, но я запрещаю тебе уходить.

Б у с ы г и н (Васеньке). А как же наш уговор, старина?

В а с е н ь к а (вырывается). Пусти! Оставайся с ним сам, если тебе хочется! Вы мне все осточертели! (Бусыгину.) И ты тоже! Пусти, тебе говорят! Я и видеть-то вас не могу!

С а р а ф а н о в (вышел из себя). Пусти его... Раз так, пусть он убирается. Силой мы его держать не будем.

Бусыгин отпускает Васеньку, и тот мгновенно уходит.

Ничего, ничего. Пусть - ка он один помыкается...

Н и н а. Закатили... очень красиво. Концерт для кларнета с оркестром.

С а р а ф а н о в (забегал по комнате). Вот-вот. А теперь твоя очередь. Вступай. Начинай. Пошли отца ко всем чертям. Не станешь же ты со мной церемониться!

Н и н а. Ну, начинается. (Кудимову.) Сейчас ты услы­шишь все, на что они способны.

К у д и м о в. Ничего, ничего... Я не обращаю внимания.

С а р а ф а н о в. Вот именно! Не обращайте внимания! На­плюйте! Делайте по-своему! (Убегает в спальню.)

Б y с ы г и н (Кудимову, шепотом). Курсант, тебе пора.

Н и н а (Бусыгину, кричит). Перестань! Чего ты все суешься?

К у д и м о в. Нет. В самом деле. Мне пора. Я ухожу.

Н и н а. Нет. Оставайся. Здесь должен быть хотя бы один здравомыслящий человек.

Г о л о с С а р а ф а н о в а (из спальни, он кричит). Я здесь лишний, я знаю! Я прекрасно знаю!

Н и н а. Папа, сейчас тебе лучше помолчать...

К у д и м о в. Я очень сожалею, но мне действительно пора.

Н и н а. Нет, ты останешься.

К у д и м о в. Пойми меня правильно. У тебя каприз, а я дал себе слово...

Н и н а (неожиданно сухо). Да. Иди. А то, чего доброго, в самом деле опоздаешь.

К у д и м о в. Хорошо. Завтра увидимся. (Уходит.)

Нина выходит за ним.

С а р а ф а н о в (появляясь). Куда же он? Зачем? Я здесь лишний. Я! Я — старый диван, который она давно мечтает вынести... Вот они, мои дети, я только что их хвалил — и на тебе, пожалуйста... Получай за свои нежные чувства!

Появляется Нина, останавливается у дверей.

Да, я воспитал жестоких эгоистов. Черствых, расчетливых, неблагодарных.

Б у с ы г и н. Успокойся, папа, по-моему, ты не прав.

С а р а ф а н о в. Да-да, я сделал свое дело, я их вырастил… (горько) теперь я свободен и на старости лет могу насладить­ся одиночеством...

Б у с ы г и н. Ты не будешь один... Если ты не против, я останусь с тобой.

Небольшая пауза. Нина поднимает голову.

С а р а ф а н о в. Ты сказал...

Б у с ы г и н. Да. Если ты останешься один, я перееду к тебе жить. Если ты захочешь... В вашем городе тоже есть мед­институт.

С а р а ф а н о в (растроганно). Сынок... Ты у меня один… Ты единственный. Что бы я делал, если бы не было тебя?

Б у с ы г и н. Успокойся... По-моему, тебе надо прилечь, ты сильно переволновался. Пойдем, ты отдохнешь, успокоишься... (Уводит Сарафанова в соседнюю комнату и возвращается.)

Н и н а. Ты в самом деле хочешь здесь остаться?

Б у с ы г и н. Да... А как быть? По-твоему, можно оставить его одного? (Подходит к ней.) Сильно ты из-за курсанта расстроилась?

Н и н а. Да уж. Показали вы... выступили... проявили таланты.

Б у с ы г и н. Никто не хотел, чтобы ты расстраивалась.

Н и н а. А ты? Куда ты суешь свой нос? Зачем? Почему ты сделал из пего идиота?

Б y с ы г и н. Он мне не нравится.

Н и н а. Ну и что? Не ты же замуж за него собираешься!.. Что тебе надо?.. (Помолчав.) Ну, допустим, допустим, он несамый умный, не самый красивый, если даже так — тебе-то что до этого?

Б у с ы г и н. Да нет, он парень неплохой... Не в этом дело...

Н и н а. Так в чем дело? В чем?!

Б у с ы г и н. Он мне не нравится, потому что мне нравишься ты.

Н и н а. Что... И поэтому ты устроил скандал?..

Б у с ы г и н. Возможно.

Н и н а. Псих! Свалился на мою голову... Братец!.. Хороша семейка. Тебя тут только и не хватало... Я знаю, это у нас фамильное. Фамильная шизофрения!

Б у с ы г и н. Успокойся! (Садится рядом с ней, слегка ее обнимает, утешает.) Он парень хороший, но ты успокойся.

Н и н а. А если я его люблю? Тогда как?

Б у с ы г и н. Тогда все в порядке. Завтра он тебя будет ждать.

Н и н а. Да, будет ждать.

Б у с ы г и н. Ну и вот. И поженитесь. И уедете на Са­халин.

Н и н а (не сразу, спокойно). Никуда я не уеду.

Б у с ы г и н. Как же так?

Н и н а. Да так... Ты прав, отца нельзя оставлять. Сегодня я это поняла. И еще я поняла, что я папина дочка. Мы все в папу. У нас один характер... Какой, к черту, Сахалин!

Б у с ы г и н. Так... А летчик? Согласится он?..

Н и н а. Не знаю я. Ничего не знаю... Может, согласится, а, может, уедет. Встретимся — поговорим. Сейчас мне как-то все равно.

Б у с ы г и н. Ну и не расстраивайся. Кому-кому, а тебе стоит только свистнуть, сбежится столько парней — тебе придется складывать их в штабеля.

Н и н а (усмехнувшись). Ничего. Ты мне поможешь.

Б у с ы г и н. Ну нет. С меня хватит... Если ты останешься здесь, я уеду.

Н и н а. Здравствуйте! Это почему же?

Б у с ы г и н. Почему?.. Потому что... Потому что я идиот и не вижу из этого никакого выхода!

Н и н а. Какого выхода? Из чего?.. Да, ты ненормальный. Что верно, то верно. И ты всегда такой был? Или это с тобой недавно?

Б у с ы г и н. Недавно.

Н и н а. И что случилось?

Б у с ы г и н. Влюбился.

Н и н а. В кого?

Б у с ы г и н. Как тебе сказать... Она принадлежит другому.

Н и н а. Отбей. У тебя должно получиться.

Б у с ы г и н. Легко сказать.

Н и н а. А что тебе мешает?.. Ну? Что же ты молчишь? Я не знаю, кто она такая, но я (с удивлением) ей завидую. Иногда мне даже жалко, что ты мой брат.

Б у с ы г и н. А я тебе не брат...

Н и н а. Что?

Б у с ы г и н. Я тебе не брат... И никогда не был твоим братом.

Н и н а (поднимается). Врешь...

Б у с ы г и н (поднимается). Я не шучу. У меня нет и не было сестры.

Н и н а. Врешь... (Отступает от него.) Я тебе не верю.

Б у с ы г и н. Но факт есть факт. Отца своего я не знал, а моя мать живет в Челябинске. Твой отец там никогда не был. Я обманул его.

Н и н а. Зачем?

Б у с ы г и н. Все вышло совершенно случайно...

Н и н а. Ты... Почему ты до сих пор молчал?

Б у с ы г и н. Твой отец принял меня за своего. И началось. Сначала он, потом ты. Я тут у вас совсем запутался...

Н и н а. Ты... ты сумасшедший...

Б у с ы г и н. Может быть, но я больше не хочу быть твоим братом.

Н и н а. Ты... ты авантюрист. Тебя надо сдать в милицию!

Б у с ы г и н. Сдай, лучше сидеть в КПЗ, чем быть твоим братом.

Н и н а. Тебя надо гнать из дома... Тебя надо с лестницы спустить!

Б у с ы г и н. Да?.. А когда я был твоим братом, я тебе нравился. Немного.

Н и н а. Молчи, бессовестный!.. Я не знаю, кто-нибудь когда-нибудь видел такого психа?

Появляется Сарафанов.

С а р а ф а н о в. Володя! Я все понял. Из этого дома надо уходить. Уходить, пока тебя не вынесли! (С воодушевлением.) Сынок! Я все обдумал. Мы едем в Чернигов!

Бусыгин в полной растерянности.

Мы едем вместе! Сегодня! Немедленно! Едем, едем, едем!

Н и н а (засмеявшись). Ты женишься, надо полагать?

С а р а ф а н о в (кричит). Все может быть! Не вижу в этом ничего смешного! (Бусыгину.) Я думал об этом, в самом деле. Если твоя мать... Словом, я хочу ее видеть... (Нине.) Пере­стань! (Бусыгину.) Полюбуйся на нее! Для нее нет ничего святого. Я не могу здесь оставаться, ты сам видишь. Я соби­раю вещи, сейчас, сию минуту, немедленно. (Идет в другую комнату, на пороге, обращаясь к Нине.) Я возьму кларнет и лоты. Это все, что я отсюда возьму... Когда уходит поезд?..

Б у с ы г и н. Н-не знаю...

С а р а ф а н о в. Неважно! Я собираюсь. Немедленно! (Уходит.)

Молчание.

Н и н а. Ну?.. Что ты собираешься делать?

Б у с ы г и н (растерянно). Не знаю...

Н и н а. Теперь ты понимаешь, что ты натворил? Понима­ешь? Нас он уже за детей не признает, а ты стал его любим­чиком. Ведь он в тебе души не чает. Представляешь, что бу­дет с ним, когда он узнает правду?

Б у с ы г и н (мечется). Что же делать? Ничего ему не го­ворить?

Небольшая пауза. Смотрят друг па друга.

Нет! Так дело не пойдет! Главное — сказать ему, объяснить... Он мне не отец, но он мне... я его... Словом, если... (понизив голос) если ты уедешь, я и в самом деле перееду к нему. Ко­нечно, если он меня поймет. Но как, как ему все объяснить?

Н и н а. Не знаю. Вы сумасшедшие, вы и разговаривайте. А я не знаю.

Появляется Сарафанов. В руках у него чемодан и кларнет.

С а р а ф а н о в. Володя, я готов.

Бусыгин и Нина молча смотрят на него.

Н и н а. Собрался? Ничего не забыл? (Смеется.)

С а р а ф а н о в. Смотри на нее! Разве это дочь? Избави­лась от отца и даже не скрывает удовольствия. (Нине.) Ну, ничего. Ты меня еще вспомнишь! Боже мой, как все это нелепо! Подумать только, я мог остаться с ними! На всю жизнь! А ведь им нужен не я! Нет! Совсем другой человек! Всегда! С самого начала им нужен был другой! Ты понимаешь? Двадцать лет я жил чужой жизнью! Свое счастье я оставил там, в Чернигове. Боже мой! Почему я ее не разыскал? Как я мог! Не понимаю! Но теперь — кончено, кончено! Я возвращаюсь, возвращаюсь! (Бусыгину.) Ты увидишь, твоя мать будет счастлива... (чуть образумившись) если захочет... Что?.. Ты мне не веришь?..

Б у с ы г и н. Нет, я верю, но... Зачем же так спешить?

С а р а ф а н о в. Нет-нет! Немедленно! Закончить все разом! Разом — и конец! На вокзал! На вокзал!.. Ну что ты, сынок? Идем!

Н и н а (неожиданно ласково). Не надо, папа. Успокойся. Ты зря волнуешься... (Усаживает его на стул.) Сядь, успокойся.

Небольшая пауза.

С а р а ф а н о в (садится, недоуменно). Что такое?.. Что случилось?.. Володя?.. Ты от меня что-то скрываешь?

Н и н а. Папа, я никуда не еду. Я остаюсь.

На пороге появляется Васенька. Вид у него испуганно-торжест­венный.

Все оборачиваются к ному. Молчание.

(Васеньке.) Что случилось?.. Что?..

Небольшая пауза.

В а с е н ь к а. Все. Я их поджег.

Б у с ы г и н. Поджег?.. Кого?

В а с е н ь к а. Ее и любовника.

С а р а ф а н о в. Боже мой!

Все, кроме Васеньки, бросаются к окну. На пороге появляется Сильва. Лицо у него в саже. Одежда на нем частично сгорела, в особен­ности штаны. Он слегка дымится. Молчание.

С и л ь в а. Я крупно пострадал. Мне нужны брюки.

Появляется Макарская.

С а р а ф а н о в (Макарской). Что случилось? Что?

М а к а р с к а я. А вы не видите? Сегодня он грозился меня убить, и вот — пожалуйста!

Н и н а. Васенька — убить?..

С а р а ф а н о в. Неужели?

М а к а р с к а я. Вот вам и неужели! Я сама думала —неужели, а он — вон как! Озверел!

С а р а ф а н о в (Васеньке). Как ты мог?.. Как?

М а к а р с к а я. А очень просто. Окно было открыто, он штору подпалил, а рядом ковер. Ну и пошло по всей комнате. Сжечь меня хотел.

С и л ь в а (Сарафанову). Дайте мне брюки. Взаймы.

Б у с ы г и н (подходит к Сильве). Ну?.. Любовничек...

С и л ь в а. Какая любовь? Я там с огнем боролся. В гробу бы я ее видел, такую любовь.

М а к а р с к а я. Что?.. Вон ты как заговорил...

С и л ь в а. А ты как хотела? Гори, если тебя поджигают, а я здесь при чем?

Б у с ы г и н. Жалко, что твоя шкура так плохо под­горела.

С и л ь в а. Да ты что, старичок? Что ты говоришь?

Б у с ы г и н. А ведь я тебя предупреждал.

С и л ь в а. Вот, значит, как... Все сынка изображаешь? Брата?

Б у с ы г и н. Слушай. Беги отсюда, пока цел.

С и л ь в а. В таком виде? Куда?

М а к а р с к а я (Васеньке). Ты в самом деле меня хотел сжечь?

В а с е н ь к а (неожиданно спокойно). Ничего не вышло. Как видишь.

М а к а р с к а я (с удивлением и с некоторым уважени­ем). Бандит. В один день стал бандитом.

С и л ь в а. Да не он это, где ему. (Бусыгину.) Гони брю­ки, слышишь? Смех смехом, а ведь я и привлечь могу. Как-никак — поджог. (В сторону Макарской.) Она подтвер­дит.

М а к а р с к а я (Сильве). На меня не рассчитывай.

С и л ь в а. Да? Может, ты ему спасибо скажешь за то, что он тебя поджег?

М а к а р с к а я. Может, скажу. (Васеньке.) Спасибо не скажу, но скажу, что такого я от тебя никак не ожидала.

С и л ь в а. Думаешь, это он? Ошибаешься.

М а к а р с к а я (Сильве). А тебя я видеть не хочу.

С и л ь в а. Взаимно. (Берет гитару.) Я ухожу... Но одол­жите брюки! До завтра.

Б у с ы г и н. Обойдешься. Это тебе даже идет. Давай от­сюда... Или ты хочешь, чтобы я тебя проводил?

Сарафанов появляется с брюками в руках.

С и л ь в а (в дверях). Ну, спасибо тебе, старичок, за все спасибо. Настоящий ты оказался друг... Я ухожу. Но вначале я должен открыть глаза общественности. Хату поджег он (указывает на Бусыгина), а не кто-нибудь. И воду тут у вас мутит тоже он. Учтите, он рецидивист. Не заметили?.. Ну, смотрите, он вам еще устроит. И, между прочим (Нине), он тебе такой же брат, как я ему племянница, учти это, пока не поздно. (Сарафанову.) А вы, папаша, если вы думаете, что он вам сын, то вы крупно заблуждаетесь. Я извиняюсь.

С а р а ф а н о в. Вон отсюда! Вон!

Сильва исчезает.

Мерзавец!

Небольшая пауза.

Б у с ы г и н. Но он прав.

С а р а ф а н о в. Кто прав?..

Б у с ы г и н. Я вам не сын.

С а р а ф а н о в. Что такое?.. Что это значит?

Б у с ы г и н. Я вам не сын. Я обманул вас вчера.

С а р а ф а н о в. Володя! Что ты говоришь?..

Б у с ы г и н. Поймите, я не хотел! Все вышло случайно. Вчера, когда вы (в сторону Макарской) к ней стучались, я узнал ваше имя и заметил вашу квартиру. С этого все и началось. Мы хотели согреться и уйти...

М а к а р с к а я. Погоди! Это ты искал вчера, где перено­чевать?

Б у с ы г и н. Да. Все вышло само собой. Утром, вместо того чтобы уйти...

С а р а ф а н о в. Это невозможно... Не верю. Быть этого не может!

Б у с ы г и н. Я надеюсь, что вы меня простите, потому что я... В общем, я рад, что попал к вам...

С а р а ф а н о в. Значит, ты мне... Выходит, я тебе... Как же так?.. Да нет, я не верю! Скажи, что ты мой сын!.. Ну! Сын, ведь это правда? Сын?!

Б у с ы г и н. Нет...

С а р а ф а н о в. Кто же ты? Кто?!

Н и н а. Он— псих. Он настоящий псих, а мы все только учимся. Даже ты, папа, по сравнению с ним школьник. Он настоящий сумасшедший.

В а с е н ь к а. Ну и дела…

М а к а р с к а я. Да-а, история...

С а р а ф а н о в. Но я не верю! Не хочу верить!

Б у с ы г и н. Откровенно говоря, я и сам уже не верю, что я вам не сын. (Взглянув на Нину.) Но факт есть факт.

С а р а ф а н о в. Не верю! Не понимаю! Знать этого не хочу! Ты — настоящий Сарафанов! Мой сын! И притом любимый сын!

Н и н а (Бусыгину). Я тебе говорила... (Сарафанову, весело.) А я? А Васенька? Интересно, ты еще считаешь нас своими детьми?

С а р а ф а н о в. Нина! Вы все мои дети, но он... Все-таки он вас постарше.

Все смеются.

М а к а р с к а я. Чудные вы, между прочим, люди.

Н и н а (смеется). Чудные — дом чуть не сожгли.

Макарская махнула рукой.

С а р а ф а н о в. То, что случилось, — все это ничего не меняет. Володя, подойди сюда...

Бусыгин подходит. Он, Нина, Васенька, Сарафанов — все рядом. Макарская в стороне.

Что бы там ни было, а я считаю тебя своим сыном. (Всем троим.) Вы мои дети, потому что я люблю вас. Плох я или хорош, но я вас люблю, а это самое главное...

Макарская. Извините, конечно. (Бусыгину.) Но я хо­чу спросить. У тебя родители имеются?

Б у с ы г и н. Да... Мать в Челябинске.

Н и н а. Она одна? (Смеется.) Папа, тебя это не интересует?

Б у с ы г и н. Она живет с моим старшим братом.

Н и н а. А сам ты? Как ты сюда попал?

Б у с ы г и н. Я здесь учусь.

Сара ф а н о в. Где же ты живешь?

Б у с ы г и н. В общежитии.

С а р а ф а н о в. В общежитии. Но ведь это далеко... И неуютно. И вообще, терпеть я не могу общежитий... Это я к тому, что... Если бы ты согласился... Словом, живи у нас.

Б у с ы г и н. Нет, что вы...

С а р а ф а н о в. Предлагаю от чистого сердца... Нина! Чего же ты молчишь? Пригласи его, уговори.

Н и н а (капризно). Ну, с какой стати? Почему он должен жить у нас? Я не хочу.

Б у с ы г и н. Я буду вас навещать. Я буду бывать у вас каждый день. Я вам еще надоем.

С а р а ф а н о в. Володя! Я за то, чтобы ты у нас жил – и никаких.

Б у с ы г и н. Я приду завтра.

Н и н а. Когда?

Б у с ы г и н. В семь... В шесть часов... Кстати! Koтopый час?

Н и н а. Половина двенадцатого.

Б у с ы г и н. Ну вот. Поздравьте меня. Я опоздал на электричку.