Глава шестая. Габриель проснулся среди ночи — это была их последняя ночь в Умбрии — и обнаружил, что Джулии рядом Нет

Габриель проснулся среди ночи — это была их последняя ночь в Умбрии — и обнаружил, что Джулии рядом нет. Он сонно протянул руку туда, где должна была лежать Джулианна, но наткнулся лишь на холодную простынь.

Габриель спустил ноги на пол и вздрогнул, когда его босые ступни коснулись холодного каменного пола. Натянув трусы-боксеры, он пошел вниз, на ходу приглаживая взъерошенные волосы. В кухни горел свет, но Джулианны там не было. На столе стоял полупустой стакан с клюквенным соком. На тарелке лежали корочка сыра и корочка хлеба. Казалось, здесь вовсю пировала мышь, которую спугнуло неожиданное появление Габриеля.

Джулию он нашел спящей в мягком кресле у камина. Ее голова покоилась на подлокотнике. Во сне Джулия выглядела моложе. Лицо было умиротворенным и бледным, лишь слегка розовели щеки и губы. Габриелю захотелось написать стихотворение о ее устах, и он преисполнился решимости осуществить свой замысел. Поза спящей Джулии напомнила ему картину Фредерика Лейтона «Пылающий июнь». Вся одежда его любимой состояла из красивой ночной сорочки цвета слоновой кости. Одна из тонких лямок сползла вниз, обнажив изящную округлость ее плеча.

Габриель не мог удержаться, чтобы не поцеловать эту восхитительно мягкую белую кожу. Он поцеловал плечо Джулии и присел рядом, нежно гладя ей волосы.

Джулия шевельнулась, открыла глаза, несколько раз моргнула и улыбнулась ему.

От ее неспешной, ласковой улыбки его сердце вспыхнуло, дыхание участилось. Никогда ни к одной женщине Габриель не испытывал таких чувств, и глубина их не переставала его удивлять.

— Доброе утро, — прошептал Габриель, откидывая волосы с ее лица. — Как себя чувствуешь?

— Прекрасно.

— Представляешь, я проснулся, протянул руку, а тебя рядом нет. Я забеспокоился.

— Я спустилась в кухню перекусить.

Габриель сдвинул брови и осторожно коснулся рукой макушки ее головы.

— Ты по-прежнему голодна?

— Да, но это любовный голод.

Габриель провел пальцем по вырезу ее сорочки, слегка коснувшись грудей.

— Я не видел у тебя этого наряда.

— Купила для нашей первой ночи.

— Очень красивая. А почему тогда ее не надела?

— Я надела то, что ты купил мне во Флоренции. Профессор Эмерсон, ваши вкусы в плане женского белья на удивление старомодны. В следующий раз ты купишь мне корсет.

— Я обязательно запомню и выберу подходящий, — засмеялся Габриель, целуя ее. — Но ты права. Мне нравятся детали женского туалета, оставляющие простор для воображения. Это делает процесс раздевания куда более приятным. Но ты одинаково прекрасна в любой одежде и без нее.

Джулия протянула руку, дотронулась до его лица и притянула к себе. Ее губы скользили по его подбородку, пока она не прошептала:

— Идем в постель.

Джулия взяла его за руку. Их путь лежал через кухню, где они обменялись игривыми усмешками, глядя на кухонный стол. Затем они поднялись в спальню. Там Джулия усадила Габриеля на край кровати под балдахином, а сама остановилась перед ним.

Легким движением Джулия сбросила лямки сорочки с плеч, и та мягко осела, замерев возле ее лодыжек. Джулия предстала перед Габриелем нагой.

В полумраке спальни Габриель пожирал глазами соблазнительные очертания ее тела.

— Ты живое доказательство существования Бога.

— Что?

— Твое лицо, грудь, твоя прекрасная спина. Если бы святой Фома Аквинский удостоился благодати видеть тебя, то наверняка назвал бы тебя шестым доказательством существования Бога. Должно быть, ты не просто родилась. Тебя сотворили.

Покраснев, Джулия опустила глаза.

— Я вгоняю тебя в краску? — улыбнулся Габриель, глядя на ее розовые щеки.

Вместо ответа, она подошла ближе, взяла его руку и положила на свою грудь. И Габриель нежно сжал ее.

— Ложись со мной, и я тебя обниму.

— Я хочу, чтобы ты любил меня.

Габриель сбросил трусы и подвинулся, освобождая место для Джулии. Он стал целовать Джулию, нежно переплетая свой язык с ее языком.

— Я дышу тобой, — прошептал он. — Ты — это все. Ты — мой воздух.

Он нежно крутил соски ее грудей и покрывал поцелуями ее шею, пока требовательные пальцы Джулии не попросили продолжения.

Джулия уложила его на спину и раздвинула ему ноги. Габриель поцеловал ей ложбинку между грудями, а затем осторожно взял в рот сосок. Его рука скользнула вниз, проверяя, готова ли она к соитию.

— Ты еще не готова, — покачал головой Габриель, отпуская ее сосок.

— Но я тебя хочу.

— Я тоже тебя хочу. Однако вначале мне хочется воспламенить твое тело.

Готовность Габриеля ждать того момента, когда Джулия достаточно возбудится, еще больше подстегивала ее желание. Габриель никогда не торопил события и входил в нее только тогда, когда Джулия сгорала от страсти.

И вот теперь она села на него и заглянула в синие глаза Габриеля, которые были совсем близко. Она стала медленно-медленно двигаться, время от времени зажмуриваясь от удовольствия. Зрительный контакт оказывал невероятно мощное воздействие. Его наполненные желанием темно-синие глаза немигающе смотрели в ее широко распахнутые карие. И каждый из них находил отражение собственного желания в глазах своего партнера.

— Я люблю тебя, — прошептал Габриель, вдыхая ее аромат.

Движения Джулии стали быстрее.

— И я тебя люблю.

Последнее слово было прервано тихим стоном.

Джулия нагнулась к нему, чтобы взять его губы в свои. Скорость ее движений продолжала возрастать. Их языки познавали друг друга. Их слова и признания перемежались стонами. Габриель провел руками по ее ребрам, пояснице, а потом мягко подсунул их под ягодицы, чтобы слегка приподнять Джулию и сделать ее позу более удобной.

Джулия поняла, что зависима от секса и от Габриеля. Ее восхищало, как он смотрит на нее в эти интимные моменты. Ей нравилось, что окружающий мир терял свои привычные очертания. Джулия не могла насытиться ощущением его любви. Когда он в нее входил, она преображалась, поскольку в такие мгновения Габриель заставлял ее почувствовать себя красавицей. Сам секс с ним был подарком, а оргазмы Джулия с полным основанием могла бы назвать дополнительными подарками.

В основе занятий любовью, равно как и музыки, дыхания и биения сердца, лежал ритм. Габриель научился читать ее тело и выбирать подходящий ритм, как женщина выбирает перчатки, идеально подходящие ее рукам. Когда-то это знание было главным и принадлежало каждому. На это знание ссылались переводчики английской Библии времен короля Якова, когда говорили об Адаме, познающем свою жену. Мистериальное, священное знание, которое мужчина берег для своей любимой. У менее возвышенных пар оно извратилось и опошлилось. А ведь оно делало брак не просто формальностью. Таинством.

Джулия сполна применяла открывшееся ей знание. Ее тело не переставало дарить ему наслаждение. А ощущение, когда Габриель находился в ней, трудно переводилось в слова. Это было что-то теплое, волнующее, неистовое и совершенное.

Габриель был совсем близок к тому, чтобы кончить. Он следил за выражением ее лица и увидел, когда она открыла глаза. На каждое ее движение он отвечал своим. Каждое движение дарило наслаждение им обоим.

Они смотрели друг на друга. Неожиданно из груди Джулии вырвался громкий стон. Через мгновение она запрокинула голову и выкрикнула его имя. С какой неописуемой радостью Габриель это видел и слышал! Наконец-то Джулианна в момент оргазма произнесла его имя. Он чувствовал, что куда-то несется. Он громко стонал, а его тело напрягалось, напрягалось… Последовал выплеск семени. Вены на его лбу и шее вздулись и пульсировали.

Это было радостное, нежное занятие любовью.

Джулии не хотелось выпускать его из себя. Не хотелось, чтобы часть его тела покинула ее тело, и потому она легла ему на грудь.

— Это всегда будет так? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Габриель, целуя ее в нос. — Но если взять за образец Ричарда и Грейс, то со временем это будет становиться только лучше. В твоих глазах я увижу отражение всех мгновений нашей общей радости и общих чувств. А ты то же самое увидишь в моих глазах. Наша история сделается более глубокой и гармоничной.

Джулия улыбнулась его словам и кивнула. Но не прошло и минуты, как ее лицо опечалилось.

— Дорогая, что случилось?

— Меня огорчает то, что будет у нас на следующий год.

— Почему?

— А вдруг меня не примут в докторантуру Торонтского университета?

— Не знал, что ты подала заявление, — хмуря брови, сказал Габриель.

— Я не хочу расставаться с тобой.

— Я тоже не хочу расставаться с тобой. Но, Джулианна, программа в Торонтском университете тебе не подходит. Тебе будет не найти руководителя. Я не могу быть твоим руководителем. И насчет Кэтрин сомневаюсь. Докторантура рассчитана на несколько лет. Вряд ли она возьмется за такое.

Лицо Джулии стало еще печальнее.

Габриель провел рукой по ее щеке:

— Я думал, ты хочешь учиться в Гарварде.

— Гарвард — это так далеко.

— Один короткий перелет, — возразил Габриель, потом задумался. — Мы можем видеться по выходным и на праздниках. Я подал заявление на творческий отпуск. Весьма вероятно, что мне удастся твой первый год пробыть рядом с тобой.

— Докторантура продлится целых шесть лет. Или даже больше.

Джулия чуть не плакала. Габриель видел, как ее глаза наливаются слезами, и от их блеска у него защемило сердце.

— Мы что-нибудь придумаем, — хриплым решительным голосом заявил он. — А пока давай наслаждаться временем, что проводим вместе. Позволь мне беспокоиться о будущем. Я сделаю так, чтобы мы не расставались.

Джулия уже приготовилась возразить, но он поцелуем закрыл ей рот.

— Встречаться с мужчиной, который старше тебя и уже кое-чего достиг в жизни, — это имеет свои преимущества. Ты можешь целиком сосредоточиться на своей карьере. А работу я могу найти и там, где будешь ты.

— Но это несправедливо.

— Было бы куда более несправедливо думать, что ты забудешь про свою мечту стать профессором или выберешь направление, которое ниже твоего уровня. Я не позволю тебе пожертвовать твоей мечтой ради меня. — Габриель улыбнулся. — А теперь поцелуй меня и скажи, что веришь мне.

— Я тебе верю.

Габриель обнял ее и вздохнул, когда она опустила голову ему на грудь.