Часть вторая 12 страница. Мое дыхание было прерывистым, меня била дрожь, но я стояла в коридоре и все было в порядке.

Я отпрянула.

Мое дыхание было прерывистым, меня била дрожь, но я стояла в коридоре и все было в порядке.

Я уставилась на руны, покрывающие дверь, и внезапно поняла, что это такое. С тех пор как я очутилась в Дублине, я буквально набросилась на книги о паранормальном, выискивая информацию на самые разные темы, от друидов до вампиров и ведьм. Я искала в мифах правдивые факты и пыталась найти в сказках ответы на свои вопросы. Это были отвращающие руны! Они усиливали страх того, кто пытался их пересечь.

Когда я в третий раз взялась за ручку, по моему телу поползли огненные муравьи, которые безжалостно кусались, и я вспомнила, как в возрасте семи лет решила поиграть в красной шелковистой глине на холме. С тех пор я жутко боялась этих насекомых.

Это не реально.

Я собралась с силами и повернула ручку, а муравьи тем временем обгладывали мои пальцы.

Дверь открылась, я дернулась вперед, подавившись криком от невыносимого желания содрать с себя зудящую кожу.

Как только я переступила порог, все ощущения исчезли. Я оглянулась. Деревянный порог тоже был покрыт резными отвращающими рунами.

Но я прошла! Я была в одной из Запретных Библиотек!

Я осмотрелась. Особого впечатления библиотека не производила. По сравнению с «КСБ» это было ничто – маленькая комната без окон, и, несмотря на множество влагопоглотителей, довольно сырая. Между полками и столами, заставленными книгами, свитками и коллекциями древностей, сияли десятки ламп. Ровена не оставила Теням ни единого шанса пробраться в ее драгоценные книгохранилища.

Я двинулась вперед, решив для начала осмотреть столы, пока Дэни следит за коридором. Как я и боялась, каталога в Запретной Библиотеке не было. И хотя комната оказалась небольшой, на ее исследование могло уйти несколько дней.

Через десять минут Дэни завопила и я выскочила обратно в коридор, вздрогнув над заклятым порогом. К первому из барьеров приближалась толпа ши‑ видящих.

Впереди была Кэт.

– Ровена сказала, что ты смогла пройти через ее защиту к закрытым архивам. Она послала нас, чтобы мы тебя остановили.

Ну что ж, на первый из моих вопросов она ответила. Меня интересовало, можно ли теперь, когда я получила возможность свободно преодолевать барьеры, засечь мое передвижение. Я только удивилась, что Ровена не явилась лично.

– Чтобы остановить меня, вам нужно научиться пересекать защитную линию. – Я взглянула на ноги Кэт, застывшей на грани почти невидимых символов. – Но мне почему‑ то кажется, что вам это не удастся.

– Я могу пройти через большую часть барьеров, – сказала Барб, выдвигаясь вперед. – Ты не такая уж крутая. Джо тоже это может. – Она оглянулась. – А где Джо? Она же только что была тут.

Дэни пожала плечами.

– Она ушла.

– Мы здесь не для того, чтобы остановить тебя, Мак. – Глаза Кэт, обычно спокойные, сейчас светились от волнения. – Мы пришли помочь тебе в поисках.

Линии охранных барьеров я разрушила с помощью жвачки – ага, именно жвачки. Такие барьеры – довольно тонкая штука, их легко уничтожить, если вы способны их коснуться.

А чтобы их коснуться, от вас обычно требуется способность их пройти, то есть надо ли их трогать – спорный вопрос. Но сейчас мне нужно было убрать силу барьеров, чтобы мои сестры по оружию смогли идти за мной.

В большинстве случаев все, что нужно для уничтожения барьера, – это нарушить его целостность, отчего в потоке энергии словно возникает короткое замыкание. Иногда, если нарушить его неправильно, барьер может превратиться в нечто другое, но я тогда этого не знала, и в тот день мне просто везло.

Мне удалось снять защиту с двери, но я ничего не могла поделать с отвращающими рунами, вырезанными на деревянном пороге. Каждая ши‑ видящая, переступавшая его, должна была встретиться со своими личными демонами.

Они все справились, и я ими гордилась.

Я оставила их в библиотеке, и десятки пар усердных рук начали осторожно листать древние страницы, аккуратно разворачивать толстые свитки, поднимать статуэтки и открывать шкатулки в поисках того, что сможет нам пригодиться.

А мы с Дэни отправились к следующей библиотеке. Добраться до нее оказалось труднее. Там снова были многочисленные барьеры, но каждый новый оказывался сильнее и плотнее предыдущего. Я относительно легко пересекла первый, второй заставил меня охнуть. Третий сгенерировал небольшой электрошок, от которого у меня затрещали волосы. Достав из кармана помаду, я зачеркивала каждую пройденную линию, открывая проход Дэни.

После четвертого барьера я стиснула зубы и прокляла того, кто вывел здесь древние знаки. Ровена? Хотела бы я уметь так же.

С пятым барьером я совершила ошибку, попытавшись быстро проскочить неприятные ощущения. В итоге я врезалась в него, как в кирпичную стену, отскочила и растянулась на полу.

Дэни захихикала.

– Чувиха, со мной такое постоянно.

Я встала и осторожно приблизилась к барьеру. Он представлял собой не просто защитную линию. На его месте было несколько барьерных слоев, мерцающих один поверх другого.

Раньше я видела только барьеры в виде тонких серебристых линий. А у этой защиты был синий оттенок, более четкие линии и сложные формы. Сейчас, внимательно присмотревшись, я почувствовала легкий озноб. Даже на страницах Келлской книги[4]рисунки были не такими сложными. Узлы превращались в фантастических животных, становились непостижимыми математическими уравнениями, а потом снова свивались в узлы. Я ничего не знала о барьерах. И где Бэрронс, когда он так нужен?

На попытки преодолеть это препятствие у меня ушло минут десять. Если я бежала, меня отбрасывало. Если я пыталась медленно продвигаться вперед, барьер просто не поддавался, словно действительно был каменной стеной, которую я не могла увидеть.

– Попробуй кровь, – предложила Дэни.

Я посмотрела на нее.

– Зачем?

Она пожала плечами.

– Иногда, когда Ро нужно усилить ведьмины штучки, она пользуется кровью. В некоторых барьерах, которые мы ставили вокруг твоей комнаты, была моя кровь. Я думаю, что, поскольку ты можешь пройти большую часть преград, твоя кровь подействует. А если нет, попробуем мою.

– И что мне с ней делать?

– Не знаю. Попробуй капнуть на барьер.

После минутного размышления я решила, что хуже не будет. (Придет день, когда я пойму, как сильно ошибалась. Добавлять кровь к некоторым барьерам так же глупо, как заливать костер бензином, и в некоторых случаях в результате этого обычная защита может превратиться в живых стражей. Поверьте мне на слово и ни в коем случае не капайте кровью на барьеры неизвестного происхождения!) Я достала из ботинка выкидной нож.

– Отойди, вдруг что‑ то пойдет не так, – сказала я.

И вытянула руку ладонью вверх, поднесла ее настолько близко к барьеру, насколько позволяла его сила, и резко сделала разрез. Ой.

Потекла кровь.

Я перевернула руку, чтобы кровь капала на пол.

Ничего не капало. Я посмотрела на ладонь. Раны не было.

Я резанула снова, на этот раз глубже.

– Ой!

Потекла кровь. Я перевернула ладонь. Кровь не капала. Я нахмурилась. Встряхнула руку, сжала ее в кулак.

– Что ты делаешь, Мак?

– Подожди секунду. – Я снова перевернула руку.

Пореза не было.

Стиснув зубы, я повернула ладонь к полу и разрезала ее, быстро, сильно и глубоко. Кровь потекла. Отлично. И остановилась. Я сделала еще один разрез, глубже. Кровь потекла снова, маленький ручеек подобрался к краю символов.

Рисунок зашипел, задрожал на каменном полу и начал дымиться – еще до того, как моя кровь его коснулась.

Я смогла перешагнуть барьер, но не без труда.

– Пойдем, Дэни.

Мы не закончили. Я чувствовала, что впереди нас ждет что‑ то еще.

Что‑ то гораздо хуже.

Ответа не последовало.

Я обернулась. За мной оказалась каменная стена.

– Дэни? – позвала я. – Дэни, ты меня слышишь?

Тебе запрещено здесь быть. Ты не одна из нас.

Я резко обернулась. В коридоре, преграждая мне путь, стояла женщина. Очень красивая блондинка с ледяными глазами.

– Кто ты? – спросила я.

Уходи, или узнаешь, что такое наш гнев.

Я шагнула вперед и внезапно почувствовала жуткую боль. Я попятилась.

– Мне нужно попасть в библиотеку. Я просто ищу ответы.

Тебе запрещено здесь быть. Ты не одна из нас.

– Я и в первый раз тебя прекрасно слышала. Но мне нужно осмотреться.

Уходи, или узнаешь, что такое наш гнев.

Я пыталась с ней поговорить, но поняла, что, несмотря на оглушительную боль, которая накатывала при любой попытке двинуться вперед, эта женщина на самом деле – просто магический эквивалент автоответчика.

Что бы я ни говорила, она повторяла одни и те же фразы, снова и снова. Сколько бы раз я ни пыталась шагнуть вперед, боль вынуждала меня отступить.

Я не сомневалась, что этот непреодолимый барьер скрывает самые важные секреты. Мне нужно сквозь него пройти.

В моем распоряжении имелись и другие инструменты. Я открыла рот и выпустила имя В'лейна.

Он появился раньше, чем я договорила, и улыбался – долю секунды.

А затем согнулся пополам от боли. Его золотоволосая голова запрокинулась.

В'лейн зашипел на меня.

И исчез.

У меня отвисла челюсть.

Я снова посмотрела на женщину.

Тебе запрещено здесь быть. Ты не одна из нас.

На данный момент я не видела возможности пробраться мимо нее. У меня не было с собой мяса Невидимых, чтобы съесть и посмотреть, не смогу ли я с его помощью справиться с болью. Но опять же, после того, что случилось с В'лейном, я не знала, поможет мне временная подпитка силой Невидимых или помешает.

И я не особо удивилась тому, что стена за моей спиной оказалась иллюзией.

Но проходить через нее все равно было чертовски больно.

– Вчера ко мне приходил Гроссмейстер, – сказала я, переступая порог «Книг и сувениров Бэрронса».

Мягкий свет наружных огней тщательно восстановленного здания омывал улицу и заливал крытый главный вход спокойным янтарным сиянием. Внутреннее освещение тоже было приглушенным. Наверное, Бэрронс больше не считал Теней серьезной угрозой.

Я не видела его, но знала, что он там. После всего, что было, я с легкостью улавливала даже намек на его запах. Хотела бы я, чтобы это было не так. Это заставляло меня вспоминать то время, когда мы танцевали и Бэрронс смеялся, а я не беспокоилась о судьбе мира, а просто была… хорошим зверем. Который ест, спит и занимается сексом.

О простая жизнь!

Я напряглась. Где‑ то в магазине был Объект Силы или даже несколько Объектов Силы. Один невероятно мощный или много слабеньких. Я чувствовала их желудком. И они горели холодным огнем в темном провале моего сознания. Меня больше не тошнило от ОС. От их присутствия я ощущала себя… живой.

– Гроссмейстер сказал, что уродом, который научил его Гласу, был ты, – продолжала я. – Забавно, что ты забыл сказать мне об этом, когда пытался научить меня.

– Я ничего не забываю, мисс Лейн. Я умалчиваю.

– И уклоняешься.

– Лгу, обманываю и краду, – согласился Бэрронс.

– Если обувь подходит тебе по размеру.

– У вас абсурдные приоритеты. – Он вышел из тени за книжными полками.

Я оглядела его с головы до ног. Я только однажды видела Иерихона Бэрронса в джинсах и футболке. Это было словно мотор «W16 бугатти вейрон» – на 1 001 лошадиную силу – очутился в корпусе «шелби» 65 года. Мощная изощренная сила, хищная, гладкая, бросающаяся в глаза. Эффект был ошеломляющим.

Татуировок на Бэрронсе было больше, чем несколько дней назад. Когда я в последний раз видела его (одетым только в блестящий пот), его руки были без отметок. Теперь замысловатые красно‑ черные узоры спускались от бицепсов к ладоням. На запястье блестел серебряный браслет. На ботинках были серебряные цепи.

– Дичаем, а? – спросила я.

Кто бы говорил, ответили темные глаза, скользя взглядом по моей черной кожаной одежде.

– Что не так с моими приоритетами? – Я сменила тему. Меня не волновало, что думает Бэрронс о моей одежде. – Ты ненавидел мои разноцветные наряды, теперь тебе не нравится кожа. Тебе вообще хоть что‑ то во мне нравится?

– Гроссмейстер, как вы его называете, отправил своих принцев, чтобы вас изнасиловать, и мог заняться этим и сам, а вы говорите мне только то, что он… что? Пришел вас уговаривать? Принес цветы? А мой ответ на ваш вопрос, мисс Лейн: кожа. Ваша кожа.

Я постаралась не думать о последних словах.

– Никаких цветов. Только кофе. И даже не из «Старбакса». Я бы зуб отдала за большой латте из «Старбакса».

– Я не стал бы так небрежно разбрасываться зубами. Никогда не знаешь, когда они понадобятся. Для женщины, которая недавно пережила групповое изнасилование, вы как‑ то странно спокойны.

– О Господи, Бэрронс, а что еще мне терять?

– Никогда об этом не думал.

– Зачем ты его учил? Ты хоть понимаешь, что нечаянно, а может, даже чаянно…

– Нет такого слова, мисс Лейн.

– …мог помочь ему убить мою сестру?

– Вы передергиваете.

– Разве? Чему еще ты его научил?

– Нескольким мелким друидским трюкам.

– В обмен на что?

– А что сказал Дэррок? Снова пообещал вам вернуть сестру?

– Конечно.

– И вы ответили своему насильнику, что подумаете об этом?

– Он сказал, что вернется за мной через три дня. И что мне лучше пойти с ним добровольно.

– Но вы, – мягко проговорил Бэрронс, приближаясь ко мне, – ах, моя дорогая мисс Лейн, вы решили, что вам нечего больше терять. Когда истекают эти три дня?

– А вот это меня по‑ настоящему бесит. Я не знаю. Он был отвратительно неточен.

Бэрронс посмотрел на меня, его губы изогнулись в легкой улыбке, и на секунду мне показалось, что он вот‑ вот рассмеется.

– Дэррок держит вас в напряжении. Угрожает и при этом напускает туману.

– У меня такое же чувство.

Слабая улыбка исчезла. Лицо Бэрронса снова стало холодным.

– Вы больше не уйдете от меня.

Я вздохнула.

– Я была уверена, что ты это скажешь.

– Хотите, чтобы он снова вас забрал?

– Нет.

– Тогда не будьте дурой. Не срывайтесь навстречу опасности в самый неподходящий момент по какой‑ нибудь благородной причине и только затем, чтобы злодей вас похитил, хотя это будет не ваша вина, ведь вы должны преследовать благородные цели, а разве нет в мире вещей, за которые стоит умереть?

Я вздернула подбородок.

– Не думала, что ты читаешь романы.

– Я знаю людей.

– Ха. Ты наконец признал, что сам к ним не относишься.

– Я ничего не признавал. Вам не хватает правды обо мне? Так попытайтесь меня увидеть, когда смотрите на меня.

– Почему ты швырнул в потолок торт, который я заказала тебе на день рождения?

– Вы пытались отпраздновать день, когда я родился. Пойдемте, мисс Лейн. Я хочу кое‑ что вам показать.

Бэрронс развернулся и зашагал в глубь магазина, даже не оглянувшись, чтобы проверить, следую ли я за ним.

Я следовала. Здоровенный ОС был прямо по курсу.

– Кого ты убил, чтобы получить третий камень? – вытаращилась я.

Три камня из четырех, необходимых для «проявления истинной сущности» «Синсар Дабх», светились странным иссиня‑ черным светом на столе его кабинета.

Бэрронс посмотрел на меня. В темном взгляде была насмешка. Вы правда хотите это знать?

– Забудь, – быстро проговорила я. – Четвертый камень у В'лейна, так?

При этих словах я вспомнила, как исчез В'лейн и почему. Что с ним случилось в том защищенном коридоре? Почему он зашипел на меня? Что причинило ему боль? Я ждала, что вскоре после этого он появится и либо объяснит мне все, либо как следует выругает.

Я думаю, что да.

– Но мы не знаем где.

Пока не знаем.

– Прекрати отвечать молча. У тебя есть рот, вот и пользуйся им. – Меня раздражали намеки на близость в наших безмолвных разговорах.

– Я пользовался ртом несколько дней назад. Да и вы тоже.

– Прекрати мне об этом напоминать! – зарычала я.

– Я думал, что мы покончили с недоразумениями. Я буду корректен.

Я подошла к столу, чувствуя, что сила покрытых рунами камней одновременно притягивает меня и отталкивает. И узнала камень, который стащила в логове Мэллиса. Он был самым маленьким из трех. Второй был вдвое больше, третий – еще больше второго. У камней были острые рубленые края, словно их с огромной силой высекли из материала, химический состав и универсальные законы которого не имели ничего общего с нашим миром. Разложенные рядом друг с другом, все три камня издавали тонкий хрустальный звон разной частоты и тона. Звук был навязчивый и прекрасный. И невероятно тревожный. Словно звон адских колокольчиков.

– Ты сказал, что, если собрать все четыре камня вместе, они споют Песнь Творения. Саму Песнь? Или поменьше? Есть ли вообще песни поменьше?

– Не знаю.

Я поежилась. Бэрронс, который признавался в незнании, беспокоил меня почти так же, как звук камней.

Я потянулась к одному из них. Стоило моей руке оказаться над камнем, как они вспыхнули так ярко, что у меня заболели глаза. Я отдернула руку.

– Интересно, – пробормотал Бэрронс. – Хотите поэкспериментировать?

Я посмотрела на него.

– Ты хочешь попытаться загнать Книгу при помощи этих трех камней. – Чтобы изучить, как Книга среагирует и что еще может проявиться по ходу дела.

– Вы в игре?

Я поразмыслила с минуту над его словами, вспоминая, что случилось в последний раз, когда мы с ним пытались поймать Книгу.

Она тогда внезапно изменила направление и двинулась прямо на нас. Но Книга хотела поймать Бэрронса, а не меня. Она гналась за Бэрронсом, а не за мной. Со мной все в порядке. Я все та же Мак, которой была раньше. Сам папа сказал, что я настолько хороша, насколько это возможно. А все знают, что Джек Лейн – мудрый человек.

– Конечно, – произнесла я.

Пока Бэрронс собирал камни и заворачивал их в бархатную ткань, я смотрела в зеркало Невидимых. Все это время оно висело у меня под носом, в кабинете Бэрронса, но я ни разу не чувствовала присутствия Фейри, а ведь зеркало было одной из реликвий Невидимых. Сейчас оно было закрыто и притворялось совершенно обычным зеркалом.

– Как оно работает? – спросила я.

Бэрронс продолжал молча заворачивать камни.

– Ой, ну перестань, – нетерпеливо проговорила я. – Я же не пытаюсь влезть тебе в голову и открыть один из твоих ненаглядных секретов. Фейри портят мою планету, и я собираюсь вышибить их к черту. Тут любое знание, как и оружие, не помешает. Так что колись.

Он не поднимал глаз, но я заметила слабую улыбку на его губах.

– Иногда мне кажется, что ты отказываешься говорить, только чтобы позлить меня.

– А вы никогда ничего не делаете, чтобы позлить меня? – раздраженно ответил Бэрронс.

– Не тогда, когда дело касается важных вещей. А что, если я попаду туда, единственным выходом откуда окажется зеркало? Я ведь даже не буду знать, как им пользоваться.

– Думаете, вам хватит пороху шагнуть в одну из этих штук?

– Ты бы сильно удивился, – холодно сказала я.

– Нет, если вы все делаете так, как трахаетесь.

Я не хотела, чтобы он сбил меня с толку разговорами о сексе.

– Я хочу научиться, Бэрронс. Научи меня. Если я буду знать хоть часть того, что знаешь ты, мои шансы на выживание будут намного выше.

– Вполне возможно, что жить вам от этого расхочется.

– Черт возьми, ты можешь хоть немного мне посодействовать?

– Я не знаю такого слова, – притворным фальцетом протянул он.

– Я пытаюсь вооружиться, чтобы драться так же, как трахаюсь! – рявкнула я. – Но ты отказываешься мне помочь. – Я ненавидела его напоминания о том, что я была при‑ йа.

– А я уже начал сомневаться, что вы когда‑ нибудь снова произнесете это слово, мисс Лейн. Хотя было время, когда вы твердили его, не умолкая. «Трахни меня, Иерихон Бэрронс», – говорили вы. Утром, днем и вечером.

Есть два вида меда, которым женщины с Юга могут полить свои слова, если захотят: мед, на который слетаются мухи, от которого тают мужские сердца, а другие органы напрягаются, и мед, от которого мужчинам хочется свернуться в узел и умереть. Я выбрала второй.

– Если бы я знала, что разговорить тебя так просто, я бы сказала это еще пять минут назад. Трахни себя сам, Иерихон Бэрронс.

Он запрокинул голову и расхохотался, белоснежные зубы сверкнули на темном лице. Я загнала ногти себе в ладони.

– Мерцающие зеркала, – сказал он, когда перестал смеяться, – когда‑ то исчислялись десятками тысяч. Некоторые утверждали, что они бесконечны. Изделия Фейри стремятся…

– Это я знаю. Обрести собственную жизнь. Изменяться и развиваться странными способами.

– Когда Король Видимых только создал их…

– Король Невидимых, – поправила я.

– Тогда он был Видимым. И хватит меня перебивать, если хотите, чтобы я продолжал рассказ. Когда Король Видимых создал их, зеркала были упорядоченной сетью. Это было великолепное изобретение. И первый способ, которым Фейри научились путешествовать по измерениям. Стоило войти в одно из зеркал, и путешественник оказывался в Холле Всех Дней.

– Что такое Холл Всех Дней?

– Холл – это… Ну, если сравнить зеркала с аэропортом, то Холл – это главный пункт отправления и прибытия. Вдоль стен холла шли зеркала, соединенные с зеркалами в других мирах, в бесчисленном количестве времен и измерений. Тот, кто оказывался в Холле, рассматривал разные зеркала и мог выбирать из сотен тысяч мест то, куда хотел отправиться. Это было своеобразное… квантовое туристическое агентство для Фейри.

– В'лейн говорил мне, что Король изначально создавал эти зеркала для своей фаворитки, а не для всех Фейри. Он сказал, что Король создал их, чтобы она могла жить в зеркалах, не старея, и исследовала другие миры, пока он не найдет способ сделать ее Фейри. – Я снова подумала о том, что случилось с В'лейном сегодня. Даже зная, что не могу на него рассчитывать, без его имени на языке я чувствовала себя голой.

– А В'лейн не сказал вам, что когда Королева почувствовала силу творения Короля, она потребовала рассказать ей, что он сделал, и, чтобы успокоить Королеву, которая ненавидела его фаворитку, Королю пришлось притвориться, будто он сделал Мерцающие зеркала в качестве подарка ей самой?

– В'лейн сказал, что Король отдал ей только часть зеркал.

– К сожалению, он отдал Королеве ядро, в котором находился и Холл Всех Дней. Его фаворитке досталась лишь малая часть того, что он для нее сотворил, часть, отрезанная от остальной сети. В качестве компенсации Король построил для своей фаворитки фантастический Белый Дворец, дом на высоком холме, с бесконечным количеством комнат, террас и садов. Он сделал эту часть недостижимой для других зеркал, и попасть туда можно было только из его личных покоев.

– То есть существуют две независимые части зеркал. – Нужно было многое запомнить. – Одна является коллекцией, возможно бесконечной, зеркал, соединяющих различные измерения, миры и времена, с главным пунктом в Холле Всех Дней. Вторая – это отдельная маленькая сеть, в которой обитала фаворитка. Думаю, что после ее смерти той частью больше никогда не пользовались, – заключила я.

Мерцающие зеркала были фантастической штукой. Я не могла представить, каково это – шагнуть в зеркало и внезапно перенестись в совершенно другой мир или время.

– В'лейн многое вам рассказал. – В голосе Бэрронса звучало раздражение.

– Он рассказал мне больше, чем ты. Потому я и размышляю, кому из вас доверять.

– Девиз для тех, кто хочет выжить, таков: никогда не доверяй Фейри. А он сказал вам, как умерла фаворитка?

– Он говорил, что она настолько ненавидела то, во что превратился Король, что решила уйти единственным доступным ей способом. Покончив с собой.

– А В'лейн не удосужился уточнить что все, что сделал Король, было сделано для нее? Она хоть думала об этом, когда решила убить себя? До нее не доходило, что иногда желание стать темным ради кого‑ то другого может быть чертовым достоинством?

– Не похоже, что Король решил стать темным ради нее. Звучит так, словно его настолько злила мысль о ее смерти, что он делал все, что угодно, лишь бы удержать ее.

И Гроссмейстер говорил мне то же самое: «Думаешь, фаворитка смогла оценить то, что ее любовник превратился в одержимого идиота, и не замечать жутких результатов его экспериментов? Может, вместо того чтобы тратить все свое время – а разве не ждала она десятки тысяч лет? – на попытки сделать ее жизнь вечной, ему было бы достаточно любить ее всю ее смертную жизнь, и она была бы счастлива!»

Бэрронс остро на меня посмотрел.

– Сейчас зеркала превратились в мусор, – резко продолжил он. – В них не осталось ничего определенного.

– Потому что Круус их проклял. Кстати, кто такой Круус? – Я не раз слышала это имя, но даже не знала, кто он и был он Видимым или Невидимым. – И что это за проклятие?

– Это к делу не относится. Он мертв. – Бэрронс сложил камни в черный кожаный мешочек, покрытый тонкими мерцающими рунами, и завязал его кожаным шнурком. Как только он закрыл мешок, звон прекратился. – Но проклятие не умерло. Оно безвозвратно испортило зеркала. То, что раньше было легко управляемой сетью, сейчас превратилось в полный хаос. Теперь некоторые зеркала могут отправить вас в ад, некоторые этого не сделают. Миры и измерения рассыпаны, смешаны с МФП. Часть главных зеркал разбилась, в других зародилась жизнь, которой никогда не предполагалось. Многие двусторонние зеркала Холла стали билетом в один конец, и выходят они в пустыни. Обзорные зеркала тоже изменились, теперь они показывают иллюзии. Холл Всех Дней смешался с реальностью фаворитки и даже проник в реальность Грез.

– Грезы! – воскликнула я. – Так называется реальность Фейри?

– Она не принадлежит Фейри. Грезы гораздо старше их и не принадлежат никому. Все надежды, все фантазии, иллюзии и кошмары мыслящих существ приходят оттуда и удаляются туда на отдых, если вам угодно. Но проклятие Крууса еще более усложнило ситуацию, потому что разорвало стены темницы Невидимых, так что теперь зеркала соединяются и с ней.

– Но если так, почему Невидимые не вырвались раньше?

– Некоторые вырвались. Но тюрьма Невидимых была настолько велика, что лишь немногие из них нашли трещины в ее стенах, а зеркала настолько непредсказуемы, что очень мало нашедших трещины смогли добраться до вашего мира. Некоторые исчезли в сети Мерцающих зеркал навечно. Их больше нет в реальности настоящего времени, они осели в прошлом. Кое‑ кто говорит, что они стали проекциями всех вероятностей, что они слились с Холлом Всех Дней, который существовал и будет существовать всегда. Но никто не знает наверняка. Фейри полностью избегают контакта с зеркалами.

– Но не ты. И не Гроссмейстер.

– Есть способы – умения друидов – отделить часть зеркал, и, если эти опечатанные части использовать с умом, можно получить доступ и контроль над временным передвижением в ограниченном пространстве. В зависимости от зеркала, которым пользуются, это может быть довольно… неприятно. Холод некоторых зеркал тяжело перенести.

Это я знала. Я видела, как Бэрронс выходит из зеркала, покрытый кристаллами замерзшей крови. Я чувствовала поток ледяного воздуха, который пробирал до костей.

– А почему ты убил женщину, которую вынес потом из зеркала? – Мой голос был сахаром на острие ножа.

– Потому что мне так захотелось. – Бэрронс прекрасно имитировал мой тон. – Не ждали такого, мисс Лейн? Это не просто ответ, это готовое признание, запишите. Пора. – Его глаза внезапно зажглись нетерпением. – Ночь не будет длиться вечно.

– На что похожа тюрьма Невидимых? – Я хотела выяснить, не была ли она тем холодным местом, которое снилось мне время от времени. Если да, то откуда же я это знаю?

– Умножьте холод моего зеркала на бесконечность.

– Как она выглядит?

– Нет солнца. Нет травы. Только ледяные утесы и скалы. Холод. Темнота. Отчаяние. Воздух звенит от них. Там только три цвета: белый, черный и синий. Самой ткани того места не хватает химических компонентов для существования других цветов. Ваша кожа была бы там, как выбеленная кость. Глаза – полностью черными. Губы – синими. Там ничего не растет. Существует только неутолимый голод. Неудовлетворенная похоть. Бесконечная боль. Там есть монстры, которые не хотят жить, потому что они так ужасны.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила я, когда мы уже шагали, как мне казалось, выбирать очередную великолепную машину из невероятной коллекции Бэрронса.

– Довольно. Скажите, мисс Лейн, если бы вы могли вернуться в тот день, когда Алина уезжала в Тринити, вы остановили бы ее?

– Конечно, – тут же ответила я.

– Зная, что все эти события все равно произойдут? Книга была уже потеряна. Все это случилось бы вне зависимости от того, приехала бы ваша сестра или нет. Просто другой вариант того же разрушительного сценария. Вы бы решились оставить ее в Ашфорде, чтобы сохранить ей жизнь, не узнать того, что знаете, и, скорее всего, погибнуть в неведении от рук кого‑ то из Фейри?

– А третьего варианта не дано? – раздраженно поинтересовалась я. – Что за дверью номер три? Нигде не написано «Давайте договоримся»?