Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Лекция 1. Введение. Цели и принципы изложения. 3 страница






Вроде бы похожую структуру имеет учебник истории этнографии С. А. Токарева (1978), но в нем генеральная линия изложения всё-таки имеет в виду смену теорий и соответственно последовательную смену доминирующих школ, и лишь на стыках предусмотрены их сосуществование и борьба. Когда современные американские и английские историографы описывают сосуществование и борьбу школ в археологии своей страны или мира, они всё же мыслят эту борьбу однолинейно – как борьбу старого и нового, как " последний и решающий бой", в котором одна из школ (их собственная) должна победить и утвердиться как господствующая. Возможность равных шансов на победу, правомерность обоюдных притязаний на познание истины, перспектива взаимодополнения не предусматривается.

Французская книга под ред. А. Дюваля " Преистория во Франции. Музеи, школы раскопок, общества … с XIX века до наших дней" (Duval 1992) посвящена именно рассмотрению школ и т. п. (" школа Бордо", " школа раскопок Леруа-Гурана" и т. д.), но это не курс истории, а сборник трудов конференции 1989 года.

В своем выборе структуры изложения я в какой-то мере повторяю блестящее изложение смены теорий у Даниела, в какой-то мере подражаю Токареву, по определению основного предмета исследования следую Триггеру, в основном же исхожу из своей трактовки даже самой конформной (претендовавшей на монументальное единство) советской археологии как расколотой на ряд течений и школ. В основе моего выбора - представления о диалектических противоречиях в основе археологии и о плюрализме интерпретаций. Я имею в виду закономерность разных точек зрения на спорные вопросы археологии, обусловленность интересов и интерпретаций разными социальными условиями и разной ментальностью в разных обществах.

Здесь перечислено немало трудов по истории археологии. Ряд из них вы сможете найти в наших библиотеках. У каждого из них свои особенности, свой объем, своя авторская позиция, свои цели и задачи. В зависимости от целей читателя и его владения языками нужно обратиться к тому или иному из этих трудов.

Перечисляя книги по истории археологии, я здесь группировал их больше всего по их адресату и назначению, стараясь согласовать это с их сгруппированностью во времени. Между тем, возможны и другие деления, ибо есть много методологических проблем, с которыми сталкивается историограф-археолог и из которых он должен делать выбор.

5. " Проклятый вопрос" археологии. Первая из них – о выделении школ и концепций. В какой-то мере это продолжение вопроса о предмете нашей дисциплины. Так сказать, уточнение предмета.

Говоря о школах, концепциях или основных теориях археологии, мы сразу наталкиваемся на вопрос о том, какие теории считать основными, определяющими лицо науки целого этапа или большой группировки археологов. По этому вопросу есть ряд предложений. Преимущественно они определяют отношение к культурно-историческому процессу и выделяют несколько принципиально возможных ответов, которыми и определяются основные течения в науке. Так, Франк Феттен намечает основой вопрос - " обхождение с новациями" (т. е. гипотезы об их происхождении) и предусматривает четыре возможных ответа: 1) креационизм – создание относится к внешней силе, иному миру, божеству, 2) редукционизм – всё сводится к закономерному действию природных сил и условий; 3) преформационизм – всё признается генетически предусловленным, заключенным в предшествующем времени; 4) фульгурационизм – случайное сочетание различных причин (Fetten 1993). Есть и другие подобные схемы.

Я предпочел исходить из самой истории нашей науки. В ней рано определился " проклятый вопрос" археологии. " Проклятые вопросы" есть и у других наук – у каждой такой вопрос определяет основную трудность, главное противоречие в основе данной дисциплины. Каково же оно в археологии? Имея дело с древностью, с прошлым, с разными эпохами и разным обликом разновременных вещей, очень рано археологи научились видеть в них результат преемственного развития – говоря по-современному, стали понимать культурно-исторический процесс как преемственное развитие. Это напрашивалось само собой: ясно, что только на основе усвоения опыта предшествующих поколений возможно усовершенствование и дальнейшее развитие. Они ожидали увидеть в материале это преемственное развитие, постепенные изменения.

Но эти ожидания не оправдались – материал изначально предстал в виде череды культур, совершенно различных, сменяющих друг друга и не имеющих промежуточных, переходных звеньев. Между ними – разрывы, провалы. Археологи понимали, что преемственность должна быть, поскольку есть ее результат, но вот ее нет. И они стали изощряться в поисках ответа на вопрос, почему ее не видно. Может быть, просто лакуны в раскопанном материале? – это был бы эволюционизм. Или новая культура принесена в готовом виде со стороны? – это родился диффузионизм. Или переходных звеньев не видно потому, что переход осуществлялся в небольших коллективах, имеющих мало шансов попасться археологам, и т. д. Оказывается, что основные течения, основные концепции археологии отвечают именно на вопрос о причинах дискретности культурно-исторического процесса, о происхождении археологических культур. Ответ на этот вопрос, как правило, обусловливает многие другие вопросы археологического воззрения на материал – территориального распространения, межкультурных взаимоотношений, вопросы классификации и хронологии и проч.

Но этим, конечно, не исчерпывается методологическая проблематика археологической историографии.

 

6. Методологические подходы. В английском издании своей книжки чешские исследователи Вашичек и Малина описали пикантную ситуацию, в которой археолог оказывается, рассматривая историю археологии. Ситуация образуется его профессиональными навыками. В своем обычном археологическом исследовании он может придерживаться эволюционизма или миграционизма или таксономизма и т. д. Но рано или поздно он должен решить, по какому пути он пойдет, интерпретируя развитие своей собственной дисциплины – она ведь тоже открыта любой из подобных интерпретаций. Культурно-исторический процесс там, и культурно-исторический процесс тут.

" Давайте же будем мерить археологов тем самым аршином, которым они мерят других, - восклицают авторы, - то есть давайте построим типологию, типологические ряды, вертикальную стратиграфию, установим географическую среду, воздействие среды, диффузию и миграцию, и всё это применяя не к артефактам, а ко взглядам археологов" (Malina & Vaš ič ek 1990: 103 – 104).

Именно это и было испробовано Уильямом Адамсом. Он испытал, как личные качества, различия в темпераменте могут влиять на позиции исследователей.

" В моей собственной семье, - написал он, - я считал себя хорошо одаренным человеком и я склонен думать, что нет ничего, что я не мог бы изобрести, если только я применю свой разум… Я признаю и за другими такие качества и склонен скорее к эволюционистским объяснениям культурных явлений. А вот моя жена как раз наоборот считает себя бездарью и убеждена, что без достижений домашнего сервиса она скоро вымерла бы".

Себя он считает склонным к эволюционистским объяснениям, жену – к диффузионистским (Adams 1968: 211). Примерно такую же аналогию я нашел у Бинфорда: " Мне стало ясно, что жизнь индивида разделяет многие черты с условиями, в которых эволюционные изменения появляются в культурных системах" – и он рассматривает происхождение своей индивидуальной культуры от Лесли Уайта (Binford 1972: 341).

Уподобить неким общим методологическим направлениям наши подходы к пониманию истории нашей собственной дисциплины – это хорошая идея. В историографии археологии есть и своя методологическая литература (Ashmole 1938; Schuyler 1971; Ганжа 1987; Bratti & Svestad 1991; Trigger 1994; Клейн 1995; Jensen 1997; Gustaffson 1996, 2001; Ferná ndez Martinez & Sanchez Gomez 2001 и др.), проходили обсуждения методологических проблем истории археологии. Международная конференция 1978 г. по изучению истории археологии, труды которой вышли в 1981 (Daniel 1981b), как и сборник в честь Даниела (Evans, Gunliff and Renfrew 1981). Труды конференции 1987 г. в университете Южного Иллинойса вышли в 1989 (Christenson 1989), две последующие изданы в 1992 (Reyman 1992).

Однако в этом деле есть и свои сложившиеся в науковедении, на опыте многих наук, устои. В истории науки, сформировались свои методологические принципы рассмотрения истории любой научной дисциплины, разные представления о процессе развития частных наук. Как понимать этот процесс, какие явления в нем различать и выделять, какие факторы усматривать в его основе и т. д. – всё это решается по-разному. Особое внимание обращается на характер изменений – постоянство или непостоянство темпа развития. Используя принятые в науковедении термины, Триггер различает в истории археологии несколько основных концепций, предполагающих 1) парадигмальное развитие (научными революциями), 2) кумулятивный рост, 3) нелинейное и непредсказуемое изменение, 4) стабильное или циклическое состояние, 5) порегионное разнообразие (Trigger 1989: 4 – 120). Сам он склоняется ко второй и отчасти пятой моделям. Парадигмальную он поставил на первое место не по хронологии, а по модности – она для него главный противник. Примерно такие же концепции выделяют в истории других дисциплин и в общенаучной методологии историографических исследований.

В своей " Истории антропологических учений" (еще не изданной) я сгруппировал их иначе, и здесь повторю эту структуру с небольшими модификациями (рис. 1). Сначала я разделил их по восприятию объекта на I) индивидуализирующие (биографический подход) и II) воспринимающие науку как социокультурный феномен. Затем по наличию развития выделил среди последних три рода концепций: А) постулирующие статичность, Б) предполагающие циклическую изменчивость, повторяемость, В) предполагающие развитие. Совокупность последнихя разбил по характеру русла развития на четыре группы: 1) предполагающие нелинейное (беспорядочное) развитие, 2) предполагающие направленное (однолинейное) развитие, 3) предполагающие параллельное развитие, 4) предполагающие контроверсное развитие. Те, которые предполагают направленное развитие, я разделил надвое: а) кумулятивные концепции (континуизм), и б) признающие развитие дискретным (дисконтинуизм). В свою очередь к дисконтинуизму я отнес три вида концепций: α) перманентной научной революции, β) спазматического развития (революциями и парадигмами). В этом древе оказывается девять конечных ответвлений: I, А, Б, 1, 3, 4, а, α, β. В истории археологии проявились далеко не все они.

Рассмотрим основные из общеизвестных концепций и их проявление в археологии.

а) Представление о статичной или колеблющейся (повторительной) науке, в котором наука мыслилась служанкой богословия и считалось, что она лишь временами поднимается до подлинного знания – религиозного. Хронологически с этой концепции нужно было бы начать, но это представление характерно для античной, средневековой и отчасти ренессансной эпох, а тогда археологии не было, стало быть, не было и ее историографии. Возможно, и позже эта концепция иногда проскальзывала в церковной литературе по археологии.

К этому представлению о постоянно повторяющейся исследовательской деятельности близка, однако, концепция перманентной революции в науке, выдвинутая философом Карлом Поппером (Popper 1959). История дисциплины для него - не история теорий, а история проблемных ситуаций и их модификаций, а в возникновении проблемных ситуаций нет прогресса, и они существуют долго, принципиально возможные модификации их наперечет. В археологии это представление попытался применить Брайони Орм (Orme 1973), обративший внимание на то, что многие идеи давнего времени затем повторяются не раз в истории науки.

Но это справедливо лишь в отношении отдельных идей или установленных фактов. Один из современных методологов истории науки А. Койре так выразил свое отношение к подобным представлениям: " Ничто так быстро не меняется. как неподвижное прошлое" (Koyré 1966: 354).

б) Концепция кумулятивного (накопительного) развития, инициированная в XVII веке, была особенно влиятельна в XIX веке. Наиболее известный труд (середина XIX в.), в котором она проводится – У. Хьюелл (у нас его чаще неправильно транслитерируют как Уэвелл) " История индуктивных наук" (W. Whewell 1837), также это работы Нильса Бора и Стивена Тулмина (Bohr 1913, Toulmin 1967, 1970). Это позитивизм и характерный для него индуктивизм. Наука сводится к серии открытий, фактов и выводимых из них теорий. Развитие постулируется постепенным, гладким, без скачков. Хьюелл (Уэвелл 1867, 1: 10) писал: " Прежние истины не изгоняются, но поглощаются, не отрицаются, а расширяются; и история каждой науки, которая может, таким образом, показаться сменой революций, в действительности есть ряд развития". Периодизация такого развития возможна, но лишь условная, искусственная, практически произвольная.

В истории археологии такого взгляда придерживались многие авторы дидактических и описательных историй (в частности Кюн), но также Кэссон, До, Триггер (Casson 1939, Daux 1942, Kü hn 1960/1976, Trigger 1968, частично также Trigger 1989; Schnapp 1993/1996). В статье 1968 года Брюс Триггер высказал мнение, что " основные понятия преисторической археологии показывают удивительную преемственность в своем развитии". Он прослеживает их прогрессивные модификации " за более чем столетие" и утверждает " однолинейный" взгляд на развитие основных понятий археологии. Он заключает, что " развитие основных идей преисторической археологии показывает упорядоченный накопительный характер, который Тулмин ныне считает типичным для " строгих" (hard) наук, но который он считает явно отсутствующим в ряде социальных наук – таких, как социология" (Trigger 1968: 537). Этот взгляд защищает также Мельцер (Meltzer 1979). Ален Шнапп, хотя и назвал свою статью, посвященную этой проблеме " Между антиквариями и археологами – преемственность и разрывы" (Schnapp 2002), но утверждает в ней в основном преемственность, непрерывность, и выискивает ранние проявления признаков науки археологии. Охотой за такими ранними проявлениями в России отмечены археологические главы Арциховского (1955 – 1963) в коллективных " Очерках истории исторической науки", но там это была актуальная тогда в России националистическая охота за приоритетами.

в) Концепция, в основе которой обобщение и упрощение знаний с помощью описательных теорий. Основными пропагандистами были философы и естествоведы конца XIX - начала ХХ века Пьер Дюэм и Анри Пуанкаре, частично Норвуд Хэнсон (Duhem, русск. перев. Дюгем 1910; Poincaré, 1902, русск. перев. Пуанкаре 1904, 1910; Hanson 1958). Это вариант предшествующего представления, только механизм развития выглядит другим: теория выходит на первый план, но не как выявление глубинной истины, а лишь как инструмент, как средство описания и упорядочения фактов. При ее помощи вещи оказываются яснее и понятнее. В появлении и продвижении таких обобщений, в выдвижении и проверке таких гипотез и состоит прогресс науки. Историографу надо изучать теории, еще не сформированные, не развитые, чтобы увидеть первые идеи, проступающие еще в лоне более ранних теорий.

В археологии приблизительно такого курса придерживались Хайзер, также Уилли и Саблоф (Heizer 1962, Willey & Sabloff 1974). В русской археологии Формозов (1961) с особым вниманием выискивал первые ростки идей, впоследствии оказывавшихся ведущими и определявшими облик периода.

г) Концепция научных революций и парадигм характерна для ХХ века. В общем виде концепцию научных революций, резко разделяющих периоды прогресса науки, развивали лидеры естествознания де Бройль и Гейзенберг (Meldrum 1930, de Broglie 1953; де Бройль 1963; Heisenberg 1958; Гейзенберг 1963). По мысли Макса Борна периоды в науке различаются стилями мышления (1955; Born 1953), Гастон Башляр и Мишель Фуко называли их эпистемами, т. е. основами знаний (Bachelard 1951; Foucault 1968), Барт – экритюрами, т. е. разновидностями письма - ecritures (Roland Barthes 1968). В середине века Томас Кун в книге " Структура научных революций" (Thomas Kuhn 1957, 1962) обозначил методологическую установку, вводимую научной революцией, термином из грамматики – " парадигма ". Парадигма - это новая жесткая система правил, которая вовсе не обязательно лучше предшествующей, но которую все соблюдают, даже если она и не сформулирована четко.

Теория здесь полностью доминирует. Каждая новая крупная теория приходит с революцией в дисциплине, научной революцией. Теория не вытекает из обобщения фактов, а прилагается к ним. С каждой новой теорией вся дисциплина меняется – сменяются ее методы и принципы, ее цели и отбор фактов. Вся парадигма. Затем на долгое время всё утихает и медленно работает " нормальная наука". Пока новая революция не переворачивает всё. Личности здесь очень важны: они инициируют новые периоды.

Такой подход к истории археологи защищается в ряде методологических работ (Sterud 1973; Sherratt 1990). В конкретных историях археологии этот подход виден уже у Глина Даниела – он с 1950 (еще до Куна!) говорил о революциях в археологии (например, Daniel 1962: 65 – 66; Daniel 1968: 91): революция антиквариев и геологов, затем скандинавская революция, потом британская, потом хронологическая, устроенная Либби, с его радиоуглеродным датированием, только Новая Археология для Даниела никакая не революция, а просто введение нового слэнга. Понятное дело: он противник Новой Археологии.

Вполне естественно, лидер Новой археологии Бинфорд придерживается противоположной точки зрения: он считает появление Новой Археологии истинной революцией, тогда как всё предшествующее было только ее подготовкой (Binford 1972: 128 – 133, 340 – 341, 452 – 453 и др.). То же и у Дэвида Кларка (1968): археология еще находится в до-парадигмальном состоянии, она еще слишком нерегулярна, но она созреет и тогда… У Джина Стируда (Sterud 1973) откорректировано так: до 1858 г. археология проходила пре-парадигмальное развитие, а потом сменили друг друга две великие парадигмы: эволюционистская и Новой Археологии. Примерно то же изложено у Скленаржа и Сэкета (Sklenař 1976; Sacket 1991). У последнего сменяют друг друга три великие парадигмы: формативная, Бордовская (Bordesian) и современная.

Правда, у Даниела каждая революция готовится постепенно, происходит не сразу, но ее результат означает качественный рывок. У других сторонников революций и парадигм перемена наступает быстро, в результате решающих научных событий – важнейших открытий, решающих дискуссий, ошеломительных публикаций. А затем некоторое время все работают в рамках новой парадигмы, которая держится до следующей революции.

Конечно, периоды здесь резко разделены, история дисциплины нарезана, но выглядит не как колбаса, а как разные виды мяса, нанизанные на один шампур. Чтобы не путать с политическим революциями у нас принято, называя каждое такое событие в отдельности научной революцией, в периодизации всё-таки именовать их переворотами: антикварианистский переворот, скандинавский переворот, и т. д.

Критик концепции парадигм Имре Лакатош, венгр, ставший в англоязычном мире Лакатосом (Lakatos 1970, 1971; Лакатос 1978), предпочитает говорить об " исследовательской программе", которая не столь жестка, не столь обязательна и не столь всеобъемлюща, как парадигма. Она охватывает цели и методы познания и преобладает в определенном регионе.

д) Концепция нелинейного развития, без закономерностей. Это современное постмодернистское представление. Согласно ему, две силы действуют на русло дисциплины: внешние воздействия среды (политика, экономика) и свободное творчество личностей. Внутренние законы развития отсутствуют. Русло дисциплины извилисто и капризно, непредсказуемо. Если представить историю дисциплины по-прежнему в виде колбасы, то здесь она подана кусочками разного сорта под политическим соусом в субъективистском салате.

В археологической литературе я не знаю последовательного проявления этой концепции, но элементы ее проскальзывают в индетерминистских представлениях Даниела и Пиготта (Daniel 1950, 1962, Piggott 1950, 1968, 1976). Этого можно было бы также ожидать от Ходдера, Шэнкса и Тилли, но они еще не написали историю археологии.

е) Концепция параллельного развития. Это некое соответствие неоэволюционизму Джулиана Стюарда. Именно так представляет историю науки Имре Лакатош. В каждом регионе и в каждой ветви дисциплины развитие пробивает собственную дорогу. Возникающие течения и школы несравнимы и мало связаны друг с другом. История дисциплины состоит здесь из малых колбасок положенных рядом друг с другом.

В археологии материал для такого представления дают два главных обстоятельства: параллельное развитие и очень сепаратное существование главных отраслей археологии (прежде всего античной и первобытной) на Западе и длительный раскол в науке между, с одной стороны, странами социалистического лагеря и, с другой, - остальным миром. Концепцию параллельного развития в археологии отстаивает Чейни (Chaney 1972) – по его мнению, в археологии существует множество существенно различных парадигм (см. также Clarke 1972, Klejn 1977, Binford & Sabloff 1982). Бинфорд и Саблоф считают, что в общественных науках в силу сложности предмета и заинтересованности разных социальных групп в разных концепциях старая парадигма не так быстро уступает место новой, как в естественных дисциплинах, и в науке оказывается одновременно несколько парадигм. В 1982 г. Триггер и Гловер даже организовали в рамках журнала " World Archaeology" в двух номерах специальные обзоры региональных традиций археологических исследований (Trigger and Glover 1981 - 1982), где был охвачен и советский регион (этот обзор был моей задачей).

ж) Диалектическая концепция (контроверсного развития), которая может рассматриваться как ответвление предшествующей. Она тоже признает раздельное развитие, но в соответствии с позиций таких критиков Куна, как социолог Барнс (Barnes 1974), видит в истории науки противостояние, соревнование и борьбу течений, нередко в виде борьбы региональных школ. Однако в то же время она воспринимает мир цельным и историю науки единой, а противостоящие теории во многом взаимодополнительными. Это моя концепция. Еще в своей " Панораме" 1977 г. я рассматривал теории обоих лагерей в их историческом развитии как влияющие друг на друга, взаимозависимые и взаимодополнительные, а в своих теоретических построениях я не предусматриваю отдельные теории для первобытной и античной археологии. Археология для меня, как для Чайлда, одна. В статье, написанной в 1978 г. как отклик на мою " Панораму" и озаглавленную " Теперь уже не с другой планеты" (Trigger 1978), Триггер отмечал удивительное сходство в идеях двух враждующих лагерей и позже, в книге 1989 г., признал, что " было бы неумно переоценивать отдельность или теоретические различия этих двух региональных археологий" (Trigger 1989: 9).

 

7. Движущие силы. По-разному может выглядеть и выявление определяющих факторов развития – искать ли их в самой дисциплине или извне дисциплины – в политике, экономике, идеологии, в других дисциплинах. И в этом плане историографы представляют себе то, что им предстает в материале, по-разному:

1 – совершенно независимое развитие дисциплины (такой взгляд – это интернализм). У развития - собственное русло, каждая стадия следует закономерно за другой и выглядит ее следствием, которое соответствует собственным законам этой дисциплины и логике развития. Из методологов истории науки такого взгляда придерживался А. Койре. Очень прямо и целенаправленно рисовали историю американской археологии Уилли и Саблоф, а российской – Лебедев.

2 – подчиненное развитие, совершенно не являющееся независимым, все определяется внешними факторами – воздействием экономики, государства, других дисциплин (экстернализм). Ранняя марксистская концепция принадлежала к этому роду. По ней события в социальной жизни и экономике полностью детерминировали ход развития дисциплины. Рассматривая развитие общества прямым и целенаправленным, марксисты изображали историю дисциплины в том же духе. Подчеркивая воздействие государства и его политики, а потом революции и большевистских репрессий на ход истории российской археологии, невольно той же марксистской схеме следовал Формозов. У Даниела, которого иногда характеризуют как интерналиста (Van Reybrouck 2002: 159), большую роль в определении хода развития науки играли открытия в других дисциплинах – геологии, биологии, радиохимии, физике. Тут, конечно, есть аналогия с диффузионизмом, которого Даниел придерживался в своих конкретно-археологических исследованиях (в частности, мегалитов).

3 – связанное с внешним, но автономное развитие (автономизм). Так история дисциплины трактовалась современными марксистами, например, канадцем Триггером. Близко к этому рассматривает историю археологии американец Стибинг.

4 – развитие, обусловленное больше всего взаимоотношениями личностей (интеракционизм). С етевая или интеракционистская концепция появилась в последнее время на основе интеракционизма в психологии (там это учение Курта Левина и Роберта Мида) и культурной антропологии (там это идеи Роберта Лейтона и учеников Рэдклиф-Брауна). В истории науки это работы Б. Лейтура, М. Кэллона и Даниила Александрова, а на историю антропогенеза, близкую к археологии, их перенес Дэвид Ван Рейбрук (Van Reybrouck 2002). Суть учения заключается в том, что центр тяжести объяснений различных событий в истории науки переносится с внутренней логики развития дисциплины или внешних факторов (социология науки) на взаимодействие личностей и небольших групп, сеть их взаимовлияний и микроклимат среды. Поскольку здесь очень важен контекст событий, это направление называют в историографии науки еще и контекстным. В истории археологии эти идеи применила Тункина (2002). Если мы зададимся вопросом, а чем обусловены изменения микроклимата и среды исследований, мы всё-таки должны будем обратиться к социологии науки, к социальным факторам истории.

8. Выбор структуры изложения. Исследователь должен выбирать принцип группировки материала:

исходя из хронологии,

по биографиям,

по национальным и региональным школам,

по идеям, учениям и направлениям (Bruck 1990).

Что касается истории дисциплины, хронологический принцип неизбежен, но коль скоро я избрал историю археологического мышления как свою главную тему, на первый план должны выступить идеи, школы, течения и направления. Раз уж мы говорим об идеях, как можно обойтись без биографий? Так что придется применять комбинацию этих принципов, конечно с некой иерархией.

9. От периодов к течениям. Структурной основой всякой истории является периодизация. Периодизация истории дисциплины может проводиться по-разному:

- циклически, т. е. в уподоблении организму, по возрастам, как у человека: рождение, детство, юность, зрелость, старость, смерть. Близок к этому Даниел (в Daneil 1950/1975 и др.

- быть привязанной к общей исторической периодизации: Ренессанс, Реформация, научная революция, Просвещение, буржуазные революции и Наполеоновские войны, Реставрация и т. д. В советских исторических книгах такое деление используется очень часто, но оно не вполне подходит археологии: Октябрьская революция (или переворот) не означала немедленных перемен в содержании археологических исследований.

- подчиняться философскому развитию: индуктивизм, позитивизм, гегелианское или неокантианское направления, неопозитивизм, феноменология и герменевтика; этот путь предпочитают исследователи, отдающие приоритет историческому или философскому аспекту развития (Wahle 1950 - 1951);

- или подчиняться истории искусства: романская эпоха, готика, Ренессанс, бароккко, рококо, классицизм, ампир, романтизм, викторианский период или бидермайер, и т. п. Эту периодизацию предпочитают многие историки классической археологии, тесно связанной с идеями искусства (Sauer 1913; Wegner 1950, 1964). Связи, однако, не столь однозначны, не столь прямые и простые. К тому же это периоды искусства, а не его изучения.

- зависеть от позиции археологии среди дисциплин (как у Вале и даже более четко у Формозова 1961).

- рассматриваться просто по векам (как у Кюна).

- по великим археологам (как у Керама или у Лебедева, отчасти у Клиндта-Йенсена),

- использовать смесь этих принципов (как у Клиндта-Йенсена или у Скленаржа).

Шведский археолог Андерс Густафсон отобрал для анализа три влиятельных истории археологии, очень разных (Клиндта-Йенсена, Даниела и Триггера), и свёл на одной странице их оглавления, отражающие их периодизацию (рис. 2 = Gustaffson 2001: 146, fig. 5). На первый взгляд они очень схожи. Все три содержат 10 – 11 глав, у всех в начале есть период антикварианизма, но если приглядеться, они очень различны. Еще заметнее это, если расширить охват. Вот как выглядит периодизация в некоторых общих трудах по истории археологии:

Жорж До (Georges Daux 1942/1966):

От начала до конца XVIII века.

От экспедиции французских ученых с Наполеоном в Египет до наших дней.

Эрнст Вале (Ernst Wahle 1950 / 1964):


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.014 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал