Октября. Я по-прежнему полон радужных надежд

Я по-прежнему полон радужных надежд. Однако не дает покоя мысль: что же известно Робину Дею, чего не знаю я?

С утра не отхожу от телефона. Ни один потенциальный член кабинета не позволяет себе отходить от телефона дальше, чем на двадцать футов в первые двадцать четыре часа после назначения нового премьер-министра. Если за это время звонка не последует, значит, мечты о министерском портфеле были тщетными.

Энни все утро поила меня горячим кофе. После обеда, когда я опять сел у телефона, попросила помочь ей приготовить брюссельскую капусту на ужин, если мне «больше нечего делать». Сказал, что не могу, жду звонка.

– От кого? – Иногда Энни бывает на редкость несообразительна.

Зазвонил телефон. Я схватил трубку. Нет, это Фрэнк Визел, мой советник по политическим вопросам. Сообщил, что едет к нам. Энни это совсем не обрадовало.

– Почему бы ему не перебраться сюда насовсем? – съязвила она.

Иногда я просто не понимаю ее. Пришлось терпеливо объяснять, что Фрэнк, как советник по политическим вопросам, значит для меня больше, чем кто бы то ни было.

– Вот и живи с ним! – вспылила она. – Объявляю вас мужем и политическим советником. Кого политика соединила, да не разлучит жена!

Ей нелегко, я знаю. Довольно неблагодарное это дело – быть женой члена парламента. Может, хоть теперь, когда я стану министром, ей наконец воздастся по заслугам.

Телефон трезвонил весь день: Споттсвуд, Совет газовых трестов, Фрэнк и прочие, и прочие… Всем не терпелось меня поздравить.

– С чем? – спросил я Энни. – Неужели они не понимают – я жду звонка?

– Можно подумать, будто министерство уже у тебя в кармане.

– Безусловно. Вопрос только в том, какое, – парировал я.

– Прекрати свои дурацкие шутки! – вдруг истерически выкрикнула Энни. И начала рвать волосы на голове.

Наверно, она слегка переутомилась, подумал я.

– Ты, наверно, переутомилась?

Она снова завизжала и бросилась на пол. Хотел было вызвать «скорую», но подумал: «В самый ответственный момент жену нового министра увозят в смирительной рубашке!» Как это скажется на моей карьере?

– Ты, наверно, переутомилась, – с опаской повторил я.

– Нет! – завопила она. – Нет, нет, нет! Как я могу переутомиться, ведь я жена политика! Мне по должности не положено переутомляться. Я счастливая, беззаботная жена политика!

– Тогда что же ты делаешь на полу?

– Ищу сигарету…

– Посмотри в сигаретнице, – посоветовал я, стараясь сохранять спокойствие.

– Там пусто.

– Тогда прими валиум.

– Я не знаю, где он, потому и ищу сигарету. Джим, сделай одолжение, сходи за сигаретами.

Опять пытаюсь объяснить ей, что не могу отойти от телефона. Но Энни, как всегда, не желает ничего понимать.

– Послушай, – сказала она, – если ПМ (премьер-министр. – Ред.) действительно намерен сделать тебя членом этого проклятого кабинета, он позвонит еще раз. Или попросит тебя позвонить.

Боюсь, Энни никогда не понять всех политических тонкостей.

(Хэкер нервничал. Он был совсем не уверен в своем назначении, потому что сравнительно недавно руководил кампанией Мартина Уолкера за лидерство в партии против нового премьер-министра. Сейчас вопрос заключался в том, чувствует ли себя ПМ достаточно сильным, чтобы проигнорировать Джима Хэкера, или же в интересах единства партии будет вынужден дать ему приличный пост. – Ред.)

К концу дня я уже знал по своим каналам, что Билл получил Европу. Бедная старушка Европа! Билл не знает ни французского, ни немецкого. Собственно, он и на родном-то языке двух слов связать не может. Мартину, как и ожидалось, достался Форин офис[4], Джеку было отдано наше здоровье, а Фреду – энергетика.

Услышав об этих назначениях, Энни поинтересовалась, не достались ли кому мозги. Очевидно, она имела в виду министерство просвещения.