Рождение ребенка

Что от такого сожительства рождались дети, это очевидно. Отношение к детям также неодинаково. " Дети, происшедшие от таких союзов, почти всегда убивались" (Schurtz 134). Мы можем предположить, что это происходило в тех случаях, когда женщины принадлежали всем сообща. Но там, где на фоне промискуитета уже создавался союз двух людей, где отцовство могло быть известным, отношение могло быть иным. " Во многих случаях ребенок не считался нежеланным, но становился поводом для превращения свободной любовной связи в прочный брак" (91).

В сказке можно найти следы того осложнения, которое вносит рождение ребенка. В пермской сказке (ЗП 13) герой по лесной тропе попадает в «дом» (" стоит дом"). В нем живет богатырка-воительница. " " Я заблудяшшой человек, не примешь ли ты меня с собой жить наместо мужа? " — То она согласилась с им жить, также на место мужа держать, и они в год прижили мальчика. Жена говорит: " Теперь, Федор Бурмакин, живи как требно быть, по-домашнему, што мне, — то и тебе дите" ". Но Федор готовит бегство. Жена его уходит на «побоище», и он уходит от нее на плоте. " То робенок заревел и лес затрешшел. Услыхала, што ребенок ревет, очень скоро торопилась домой. То прибежала, ребенка схватила, прибежала на море, на ногу (ребенка) стала, а за другу разорвала напополам. Она бросила эту половину, добросила до ево, у ево плотик начал тонуть. Кое-как он спехнул ету половину, потом отправился вперед, а она свою половину съела". Ясны элементы: лесной дом, сожительство в нем, рождение ребенка, стремление женщины превратить брак в постоянный, нежелание этого брака со стороны мужа, уничтожение (съедение) ребенка, использование трупа в качестве приворотного средства, и уход мужа. В данном случае бегство мужа от жены удается. Сходный случай мы имеем в северной сказке. Здесь рождаются двойни, после чего герой бежит. После некоторых приключений он прибывает домой и застает там свою жену. Здесь жена следует за лесным мужем в его дом. Поводом к превращению связи в брак являются именно дети (Онч. 85). В этих случаях связь с «большим» домом ясна. Мы видим, однако, что сказка в целом не признает брака в лесном доме. Для сказки женщина в этих случаях только сестрица. Возможно, что черты этого персонажа перенесены в сказке на другой персонаж, а именно на царевну. Если это так, то к затронутому кругу явлений относится царевна в сказке о живой воде. Здесь герой грешит с царевной, и она с двумя детьми отправляется искать своего мужа и находит его, " и приняли они законный брак" (Аф. 178). Однако окончательно этот вопрос может быть разрешен только в связи с изучением царевны.