Масть коня

В свете этих материалов для нас небезразлична масть коня. Правда, сказка называет все существующие масти. Он и сивый, и бурый, и каурый, и рыжий и т. д. Такое разнообразие отражает действительность, но вызвано отчасти и тем, что образ коня в сказке часто утраивается, и все три коня имеют разную масть. Если, однако, всмотреться в это разнообразие несколько ближе, то можно- заметить преобладание двух мастей: сивой и рыжей. Он — белый, даже серебряный, " что ни шерстинка, то серебринка" (Аф. 138), т. е. ослепительно белый, «бело-голубой» (См. 298). Из трех коней — черного, серого и белого — последним, т. е. самым сильным и прекрасным, является белый (Яворский 312); черный, рыжий, сивый — Аф. 184). С другой стороны, из трех коней (серый, вороной, рыжий — 139) нередко последним назван рыжий конь. На русских иконах, изображающих змееборство, конь почти всегда или совершенно белый или огненно-красный. В этих случаях красный цвет явно представляет собой цвет пламени, что соответствует огненной природе коня.

Белый же цвет есть цвет потусторонних существ, что достаточно ясно показал Негелейн в специальной работе о значении белого цвета (Negelein 1901д, 79 ff). Белый цвет есть цвет существ, потерявших телесность. Поэтому привидения представляются белыми. Таким является и конь, и не случайно он иногда назван невидимым: " В некотором царстве, в некотором государстве есть зеленые луга, и там есть кобылица-невидимка, и у ей 12 жеребят" (См. 184). " А у его подарена царя-Невидима лошадь-невидимка" (181). В одном случае он назван «бело-губым» (298). Формула, " что ни шерстинка, то серебринка", также указывает на его белый цвет, указывает на ослепительность этого цвета. Отсюда такие выражения, как " не можно его в глаза видеть, не только что на нем ездить" (Худ. 36).

Везде, где конь играет культовую роль, он всегда белый. " У бурят хозяин царства Уле, Нагад-Саган-Зорин, рисуется как обладатель белой лошади с белым копытом" (Зеленин 1936, 218). В якутском мифе змей насмешливо приглашает героя сесть " на посмертного коня". Он садится на " чисто белого коня… имеющего с середины спины, подобно птице, серебряные крылья" (Худяков 1890, 142). " Совершенно белая лошадь" вообще часто встречается у якутов (137) Греки приносили в жертву только белых лошадей (Stengel 212). В Апокалипсисе смерть сидит верхом на " бледном коне" (Malten 1914, 188). В германских народных представлениях смерть является верхом на тощей белой кляче (211). Недаром и Гораций называет смерть " бледная смерть" (" pallida mors"). Подобные примеры показывают, что масть не случайное, не безразличное явление, и если бы при статистических вычислениях оказалось, что сивая или белая лошадь не занимает первого места по частоте встречаемости, то это ничего не доказало бы: наличие в сказке белого, голубого коня и наличие его же в представлениях, связанных с загробным миром, заставляет видеть именно в этой форме наиболее архаическую форму коня, а остальные масти признать реалистическими деформациями, тем более, что эта форма коня вяжется с образом коня в целом и его связью с замогильным миром.