Агафокл

(№ 1108). «Сицилийский тиран Агафокл … достиг царской власти, будучи сам низкого и презренного происхождения; он родился в Сицилии, а отцом его был горшечник. Детство и юность его были не благороднее, чем его происхождение. Он был замечательно красив лицом и телом и добывал средства к жизни, служа орудием разврата. Когда он достиг более зрелого возраста, он перешел от разврата с мужчинами к разврату с женщинами, затем, приобретя недобрую славу у обоих полов, стал наниматься грабежами» (Юстин. Эпитома Помпея Трога XXII 1, 1-5 [Юстин 2005, с.160])

См. Полибий XII 5.

(№ 1109). «Агафокл, узнав, что киренец Офела отправился в поход с большими силами, услышав, что он был чадолюбивым, послал заложником к нему своего сына Гераклида, находящегося во цвете лет, дав мальчику поручение выдержать испытание в течение немногих дней. Мальчик пошел; киренец, уступив возрасту, призвал его и был занят только попечением о нем. Агафокл, неожиданно приведя сиракузян, Офелу убил и овладел всем его войском, и сына возвратил необесчещенным» (Полиэн V 3, 4, пер. И.В.Косинцевой [Полиэн 2002, с.187])

Агафокл и Офелла. (Юстин. Эпитома Помпея Трога XXII 7, 5 [Юстин 2005, с.165])

(№ 1110). «(15, 1) … Не одобряю я также и брани Тимея против Агафокла, хотя бы он и был подлейший из людей. (2) Я разумею то место в самом конце истории, где Тимей утверждает, что Агафокл в ранней юности был общедоступным любодеем, готовым к услугам гнуснейших развратников, галкой, зимолетом, предоставлявшим себя во всех видах любому негодяю. (3) К этому Тимей прибавляет, что, когда Агафокл умер, жена его в жалобных причитаниях говорила: «Чего только я не делала с тобою? Чего ты не делал со мною?» … (5) Дело в том, что Агафокл наделен был от природы выдающимися достоинствами, (6) как можно легко видеть из слов самого Тимея. … (8) Не следует ли из этого со всей очевидностью, что Агафокл был человек замечательный, редкий, одаренный сильною волею и большим умом, потребными для государственной деятельности?» (Полибий XII 15 [Полибий 1994-95, т.2, с.192-193])

Разное

Италия

(№ 1111). «Некий тарентинец, человек бесстыдный [в рукописи собств.имя «Энесий»] и невоздержанный в отношении всех удовольствий, назывался Таидой за свою красоту, распутную и в дурном смысле общедоступную среди мальчиков». (Дионисий Галикарнасский. Римские древности XIX 4 (17), 2 (6), пер. А.М.Сморчкова [Дионисий 2005, т.3, с.217])

Афины

(№ 1112). «(13, 1) По уверению Тимея, Демохар чинил блуд верхними частями тела, не достоин был возжигать священный огонь, своим поведением превзошел описания Ботриса, Филениды и прочих непристойных писателей. (2) Таких ругательных выражений не должен бы позволять себе не то что человек просвещенный, но даже тот, что в непотребном доме торгует собственным телом. (3) Тимей же, дабы придать больше веры своему срамословию и бесстыдным измышлениям, (4) взводит на человека новую клевету, привлекая в свидетели какого-то безвестного комика.

На чем основываются мои возражения? На том прежде всего, что Демохар, племянник Демосфена, (5) был человек благородного происхождения и хорошего воспитания; во-вторых, на том, что афиняне почтили его избранием в военачальники и на другие должности; (6) все это было бы невозможно, если бы Демохар одержим был такими пороками. … (7) … Однако в словах Тимея нет ни слова правды. (8) В противном случае не один комик Архедик говорил бы о Демохаре то, что передает Тимей, но многие друзья Антипатра, так как Демохар открыто высказывал немало оскорбительного не только о самом Антипатре, но и об его преемниках и друзьях… (14, 1) … Вследствие этого, полагаясь больше на свидетельство родного города, нежели на уверение язвительного Тимея, я смело заявляю, что жизнь (2) Демохара свободна была от всех приписываемых ему недостатков» (Полибий XII 13, 1-14, 2 [Полибий 1994-95, т.2, с.191-192])

Прочее

(№ 1113). «Знаменитыми людьми из Магнесии были … кулачный боец Клитомах, который, влюбившись в какого-то кинеда и в молодую девушку, бывшую у того на содержании, стал подражать разговорной речи и стилю кинедов. Сотад был первым, кто написал разговор кинедов; затем последовал этолиец Александр. Эти двое подражали таким разговорам в прозе, а Лисий сопровождал их музыкой, а еще раньше него – Сим» (Страбон XIV 1, 41 (стр.648) [Страбон, с.606])

(№ 1114). «Но и тот, кто сначала принял на себя труд жителя Теринфа [ Геракла ], а после, в Олимпии, перестал быть мужчиной, - кулачный боец Клеомах, битый внутри своей кожи и, более того, достойный венка среди новианских «Фуллонов», - он по заслугам упомянутый мимографом Лентулом в «Жителях Катины» как поместил на место следов, оставленных кестами, кольца и браслеты, так и грубую шерсть эндромиды сбросил с себя с помощью одежды из тонкой ткани». (Тертуллиан. О плаще IV 4 [Тертуллиан 2000, с.76])

(№ 1115). «[ Изречения кифариста Стратоника ]. …Гераклею [ он называл ] – «мужским Коринфом» [ Андрокоринф ]. … Покидая Гераклею, он вышел за ворота и стал озираться по сторонам; на вопрос, зачем он это делает, он сказал, что ему стыдно попасться кому-нибудь на глаза, выходя из такого блудилища» (Афиней VIII 351d [Афиней 2003-, т.1, с.439])

См. комм. [Афиней 2003-, т.1, с.594]: как славились распущенностью женщины Коринфа, так и мужчины Гераклеи.