Убить, чтобы спасти

ТОЛЬКО СЕМЬ.

КНИГА ПЕРВАЯ.

УБИТЬ, ЧТОБЫ СПАСТИ

Июнь – сентябрь 2005 г.,

Июль 2007, июнь 2012 г.

День первый

Когда солнце освободилось от пут горизонта,

Облака прятались друг за друга,

Дышала материя

И ее душа начинала петь,

Когда моря шептали пескам и камням о розовой пене,

Сидел старец в стае звезд.

Видел он сон о прошлом,

Возносясь на тропу бессмертия и безвременья.

Не знал, не думал, не чувствовал.

Видел.

Видел смерть и прекрасное перерождение смысла.

Пять капель воды и три луча света.

И в черной пустоте – жизнь.

Вознесся он над тропою и сущим стал в плазме воздуха.

И растворился в нем по атомам.

И не было Силы препятствующей ему.

И не было духа без него.

И была суть Вселенной в нем и дыханием Бога жил.

И был Богом, и создал себя и суть, и сущность.

И был Творцом – началом,

Был тьмой в свете, каплей в огне.

И вспомнил свое творение мира,

Как жизнь вдохнул, как слился в плоть,

Как стал им – тем, что создал.

И не горевал Бог, а правду знал

И ждал искупления.

И помнил Бог жизнь, дарованную небу,

И наблюдал за жизнью неба,

Как тень за прикрытым ею…

Не отрывая глубоких синих глаз, Сэйн чувствовал, что комната наполнена светом утреннего Зарума. В еще свежем воздухе уже витал легкий запах фэры. Аромат ее цветов, особо любимых Сэйном за «флюиды бодрости», ежедневно проникал в дом, словно хозяин, возвращающийся в родное лоно.

«О, Зарум, – про себя подумал Сэйн, – неужели пора вставать?» – спрашивая пустоту в никуда кинул он.

Не успел Сэйн закончить фразу, как в комнату мягким поступом вошла молодая медноволосая женщина. Ее божественное стройное тело было без изъянов. Единственный – повязанный на тонкой талии полупрозрачный шарф. Длинные вьющиеся волосы скрывали формы груди, а блестящие серо-голубые глаза соблазняя говорили на тайном древнем языке.

– Ты меня узнал? Я – Танэ!

Девушка медленно забрала за плечи роскошные волосы, и Сэйн теперь не сомневался, что знал ее раньше. Ведь она – богиня!

Он потянулся к ней, желая встать с постели. Девушка засмеялась и отпрянула назад. Через миг она исчезла, и только ее звонкий смех давал понять Сэйну, что она где-то рядом.

– Нет, нет, нет! – звенел то ли смех, то ли воздух. – только не так!

Через миг она вновь стояла перед ним. Сэйн, боясь, что Танэ исчезнет, оставался недвижим. Ее загорелое тело притягивало и рождало желание. Глаза говорили «да», но тело играло с ним, заставляло мучительно ждать, чувствовать пустоту и… она сделала шаг к нему. Это все игра! Красивая и дикая, но – игра! Коснувшись указательным пальчиком своих ярко-красных пухлых губ, она чуть наклонила голову, медленно переводя взгляд по Сэйну вниз, на свои бедра. Когда Сэйн последовал за ним, шарф с бедер мягко опустился на пол… Танэ медленно, как изящная крадущаяся кошка, поплыла к его постели. Взгляд говорил о власти, господстве. Сэйн читал с него и не шевелился. Девушка медленно взобралась на постель, скинула с него одеяло. Взор охотницы пробежался по обнаженному телу. Она провела по нему рукой, казалось, касаясь всех мышц, заставляя волну возбуждения бежать за рукой. Осмотрев добычу, она села как наездница на его напряженный пресс.

– Теперь ты мой! – полустоном сорвалось с ее губ, – только мой!

Ее пухлые губки приблизились к его груди и обожгли поцелуем. Казалось, еще миг, и он провалится в бездну. Оттуда, он знал, уже не выбраться живым.

– Сэйн! – где-то властно и твердо прозвенел мужской голос. Что-то до жути знакомое, но не отсюда.

– Нет, ты мой, – шептала Танэ. Медные волосы щекотали грудь, а нежные пальцы как будто ласкали все тело. Будто их не десять, а тысячи! Ради этого он готов был забыть все и всех – только бы она была с ним так близко…

– Сэйн ох!

Кто это? Уже раздражение стало подкатывать. Ведь кроме Танэ и Сэйна в комнате никого не должно быть. Или...

– Гром и молния! – разъяренно гремел голос, – Сэйн Ох Арум!

Как щелчок! Сэйн вскочил с постели. Замутненным взглядом он окинул комнату. Танэ никогда не было. Это только сон! Кто же это…

– О, Зарум! – молясь и ругаясь одновременно, Сэйн как ошпаренный вскочил и помчался к карфарону. Из него на древнем диалекте сыпались ругательства, естественно, в его адрес. Поспешив активизировать изображение, нервно ожидая голографии, в забытьи уселся не глядя на стоящий у ног стул.

Через миг над карфароном сияло (именно) ярко-красное лицо (или нечто смутно его напоминающее в данную фон) Главного Хранителя Храма Цэи – Мэдома. Бешенный взгляд его говорил о многом. Не ломая голову, Сэйн с легкостью догадался, что вовсе не о том, о чем хотел сейчас услышать.

– Гром и молния, Сэйн Ох Арум! Если через двадцать фон я не увижу тебя в Храме Цэи, считай себя обеспеченным до конца своих дней Садож! И пеняй на себя если будет так! Фир!

Распаленное лицо расплылось в воздухе. В комнате воцарилась дикая после криков тишина. Только в одном месте стоял гул – в голове Сэйна. Он был, если сказать поражен – ничего не сказать, полностью отрезан от мира. Сотни тысяч вопросов витали в голове, сотни тысяч ответов ловил Сэйн. Но ничего из этого не могло объяснить, почему только что Главный Хранитель Мэдом пребывал в доме Сэйна.

– Стой! – начал сам себе говорить Сэйн, понимая, что иначе не справится с лавиной мыслей, – притормози, Арум! Сам Великий из Великих…в твоем скромном жилище…чтобы пригласить в Храм…

Что-то выходило из этого, было на виду, но ухватить не хватает сил.

– В Храм сегодня через двадцать фон… а что сегодня? – словно придя в сознание твёрдо произнес он. – Сегодня первый день Подготовки к Становлению!

Сэйн вскочил с места. Все ясно! Либо Мэдом хочет включить кево со среднего уровня в процесс Становления, либо…

– Либо он узнал про проект и заинтересован в его реализации? Либо просто заинтересован.

В любом случае это возвышение.

– Великий Зарум! Осталось 16 фон!

Стремглав Сэйн бросился к вещам, разбросанным у постели. Конечно, он не отличался аккуратностью, но вчера было не до уборки. Сэйн натянул на себя первое, что попало под руки, метнувшись в комнату Пищи. Конечно, он не собирался тратить драгоценные фон на завтрак, просто вчера оставил здесь орнал, без которого вход в Храм воспрещен. Кто бы ты ни был, - нет орнала – ты никто. И попробуй объяснить стражу, не принимающему команды, кроме как параметры орнала, что ты проходишь мимо него уже много сэй!

Схватив орнал, Сэйн кинулся к Разме. Захлопнув дверь портала, приняв все меры предосторожности, он уже машинально набирал код Храма.

Закрыв глаза, он ощутил чувство потери гравитации. Через мгновения его частицы разлетятся по воздуху и мгновенно переместятся в кабину Храма.

Великолепное строение всегда вдохновляло Сэйна. Этот монумент в виде пирамиды с основаниями-ступенями веял сакральными знаниями. Построенное первыми кево почти три тысячи сэй до него, оно притягивало, возжигая огонь внутри. Когда Сэйн был рядом, чувствовал, что Храм не отпустит, пока тот не прикоснется к нему. Тогда нега и сласть лилась по телу. Тогда возникали идеи, замыслы, и творчеству не было предела. Именно поэтому наверное древние расы так быстро учились и развивались. Не будь Источника, кто знает, на каком этапе дикости находились бы теперь…

Захлопнув за собой цилиндрическую дверь размы, Сэйн шагнул внутрь Храма. Сотня комнат и коридоров как лабиринт обрамляли главную – РАОЛУ, ту, где хранился кристалл Церин – Источник. Здание было специально приспособлено под этого гиганта. Высотой 27 плат, в диаметре 6, он вольготно чувствовал себя в одежде из цепсона, выросшего к Заруму на 60 плат. Одежда была настолько прочной, что упади на планету тысячи метеоритов, Храм остался бы жив.

– Цэи и Пра, Сэйн Арум! Твердили молитвенно вокруг, – Великий день!

– Цэи и Пра, – вторил им Сэйн, совершенно не думая об Мощной Внутренней Силе и Вселенском разуме, посланных молитвой. В голове было одно: вот он через четыре фон предстанет перед Хранителем Мэдомом, а тот, с тем же самым разгневанным ярко-красным лицом, выставит перед Сэйном список Садож и укажет в нем его, Сэйна имя; затем гневно и разрушающе прервет функционирование его орнала и изгонит прочь.

– Великий Зарум, не дай свершиться такому! – вытирая пот со лба, прошептал Сэйн.

Как бесконечны эти комнаты и коридоры! Если бы Сэйн не знал всех входов и выходов из этого лабиринта, то блуждал бы здесь вечность, совершенно потеряв ориентацию в тоно, пространстве. И скорее всего неделя в лабиринте, а то и день, показались бы вечностью.

Он прибавил шагу. Тоно почти не оставалось. Тело дрожало, словно перед неизбежной гибелью. Вокруг витало тупое молчание, и единственное, что рвало тишину, – это звук чиркающих по цепсону ног Сэйна.

Наконец послышались голоса – он близок к РАОЛЕ. По мере приближения он стал осознавать, что они говорят на древнем языке.

«Секретное заседание, – подумал он.– Мне не попасть. Так зачем тогда Главный Хранитель призвал меня?»

Мысль прервалась, едва он заметил, что входная дверь приоткрыта. Плотные стены предусматривали звукоизоляцию, и то, что дверь была не до конца закрыта, показалось ему не просто счастливой случайностью. Только так он мог слышать тайный глас Совета. Сэйн, не теряя более времени, приблизился к двери.

ДУЭХВА говорили на диалекте, которого Сэйн не знал. Именно его не стал изучать, посчитав бесполезной тратой времени.

Ему хотелось развернуться и уйти, как неожиданно он начал понимать слова, которые вещал Совет. Перед глазами возникла давно забытые картины прошлого…

Ему пять сэй. Родители вечно заняты работой, заботой о благе Лому. Именно поэтому большую часть времени мальчик проводил со своим дедом, Аэном. В свои 158 сэй он казался Сэйну самой вечностью, знающей все тайны Вселенной. Аэн знал древний диалект и язык, и часто, как сказки, рассказывал истории и легенды, используя его. Одной из таких была легенда о Церине. Дед не пытался научить Сэйна диалекту, он видел, что мальчик прекрасно чувствовал каждое произносимое им слово. Язык чувств слаще, богаче, добрее, кево никогда не найдут слов, полностью отражающих их эмоции и чувства.

Но старый Аэн превратился в Пра, а его Цэя унеслась к Заруму. Не стало более древних легенд, и Сэйн постепенно забыл звучание древних слов, казавшихся магическими. Мальчик стал мужчиной, и только теперь в памяти возрождались древние фразы, рассказанные дедом. Точь-в-точь те, что звучат сейчас в РАОЛЕ.

«Семь тысяч сэй до нас первые из предков нашли на своих землях загадочный прозрачный камень, который шептал и рисовал тайные знаки в себе. Кево и думать не могли, что эти знаки – их будущее.

Предки не могли говорить, они общались с помощью языка жестов. Но камень дал им язык и научил многому.

Цаохо – так назвали первый камень, что означало «дающий смысл».

Цаохо научил жить в стае, добывать пищу, жить по законам, быть семьей. Цаохо дал первые знания и научил выражать свои мысли. Прошло немало сот сэй, прежде чем кево научились учить себя. Кево стал мудр, разумен и смел. И камень передавался из поколения в поколение как реликвия и сила закона.

И когда Цаохо узрел, что кево способен на большее, он дал знания о других камнях. Благородные рода без труда нашли их. Другие камни – другие знания. И научили они создавать прочные металлы, изготовлять одежду и обувь, быть разборчивее в еде, растить животных и строить более прочные жилища.

Понял кево, что это не предел знаний. Но камни молчали и ничего не могли сказать…

И было так несколько сот сэй. Камни решено было хранить в особом месте – на священной горе Кон, где одаренные кево предвидели дары и счастье. И оберегали их Хранители, к коим обращались другие за помощью, которую получали от камня через них. И камни не разлучали с тех пор и спрашивали совета у всех сразу.

Прошли долгие сэй, и дано было Богом чудо. Все камни стали излучать невиданный доселе божественный свет. И стал он так ярок, что только хранители могли посещать камни, не допуская остальных. Свет отражал цэю богов, и всяк прикоснувшийся к ним питался цэей и даром предвиденья.

И вновь минули сэи, и дал слово Цаохо, ведая знания всех камней. И все, что он прорек, высекли мужи – хранители на красном извечном камне, как откровение от Высшего, как сущность сути:

ВСЕ КАК ОДНО И ОДНО ЕСТЬ, И ДОЛЖНО ОДНИМ БЫТЬ. СОЕДИНИВ – БОГА СОЗДАШЬ. И ПОСТРОИШЬ ДОМ БОГУ, И БУДЕТ СЛУЖИТЬ ТЕБЕ БОГ, ПОКУДА СЛУЖА ЕМУ ЧТИТЬ БУДЕШЬ.

Это случилось 2, 8 тысячи сэй назад. Кево жили в государстве под названием Ла. Благородные мужи управляли им. И было воззвание ко всякому, каждому зов к способностям. Был собран народ и объявлена речь Цаохо. Разделились кево по занятиям и профессиям, хранители же сложили все части камня и срослись они в единый кристалл. И прозвучала при этом неземная музыка – как рождение Бога из лона матери. И назвал сам себя Камень Церином, что значит «сам Бог», и сказал Камень, каким должен быть дом, в который вознесет его кево, и назван был дом Храмом. И место для Храма указал, и материал для строительства, и инструменты дал. И начался Век Великого Строительства Дома Бога.

И прошла сотня сэй, и закончено было строительство по научению Церина. Был он внешне из двух частей: основания и пирамиды, и внутренне из сотни и одной залы – той, что истинно дом Церина. Сложный механизм управлял Храмом, и была открыта новая профессия и сложные механизмы стали нипочем.

И стало это датой 2, 7 тысячи сэй назад, зарождение новейшей эры содружества Камня и кево. Длится она и по сей день, и невозможно ей завершиться».

Легенда закончена, но Мэдом продолжал говорить на древнем диалекте. Как истинный правитель – без дрожи в голосе, без настойчивости, но с твердостью. Он убеждал Совет, но только вот в чём, Сэйн не понимал. Не настойчивое, но властное слышалось в голосе старца. Что-то особо важное, Сэйн это чувствовал. И, поняв замысел Мэдома, Сэйну ничего не оставалось делать, как отправиться восвояси.

***

Едва стоило Мэдому открыть глаза, как мысли спешили заполнить все в его голове. «Еще и вовсе рано», – подумал Наивысший, но Зарум уже согревал душу и тело посылаемой своими лучами золотистой цэей. Скоро придет день, когда он, Главный Хранитель Цэи, и Церин, камень – Бог, объединят свои силы и зачерпнут из светила новую жизненную Цэю. Скоро проснется твердь, и Зея вновь обогатится новыми космическими знаниями.

Вот уже семь тысяч сэй его раса поклоняется Богу Зарума, семь тысяч сэй Бог дарит благодать и посылает свой дух на Зею, и только 2, 7 тысяч сэй Зея и кево используют божественную силу Зарума, аккумулируя ее в недрах, рождая новую жизнь и обновляя извечную Душу Зеи.

Прожив недолгие 103 сэй, Мэдом многое познал в жизни. В его возрасте кево обычно обладают разумом, достойным ПРА. Всего несколько десятков сэй, и он сольется с Вечностью, а через несколько сотен – только потомки будут помнить о его некогда существовании на Зее, да и то – как об очередном представителе рода Эзов. Эпо, сын, подает великие надежды. Что ж, Зарум был благодушен и помог взрастить сына, способного продлить благородие рода и сам род. Ему предстоит почетное место, кто знает, может, Главного Хранителя Цэи, и, возможно, Эпо будет мудрее возглавлять Совет и почтительнее обращаться с народом и землями Лому.

Но жизнь еще не закончена. На его долю пришлось великое событие, предвещающее ЦЭЮ и ПРА всему народу. Он с гордостью и почестями примет этот дар Вселенной, а затем передаст знания и силы Эпо.

– Мэдом, ты не спишь?

–Нет, Эо, не спится.

–Думаешь о Заруме?

Судьба никогда больше не была так щедра к Мэдому, как в тот момент, когда свела его с Эо. Один Зарум знает, что для него значит эта женщина. Какими бы словами кто ни пытался бы выразить его отношение к ней, все будут выражать лишь одно: Эо – самое дорогое, что есть в жизни Мэдома. За совместные 72 сэй многое случалось, но всегда оставалась самой крепью их нетленная любовь друг к другу. Как бы тяжело ни было, они были вместе. Зная каждую черточку тела друг друга, словно читали мысли и всегда ведали, что на душе любимого. Мэдом всегда помнил тот стих, что написал при первой их встрече. Это были пророческие слова. Потому что его сердце узнало любовь:

Прекрасней Эо в Лому не сыскать.

Пусть все Галактики сияют туше,

Тебе я посвящаю свою Душу.

Я полюбил, и не хочу терять.

Преданья наши мудры, глубоки.

Но без тебя мне нет в них смысла вовсе.

Пусть сотни сэй твердят мне:

– Мэдом, брось ты!

Я каждой фон кричал бы: «Не беги!

Не отнимай, Зарум, её руки!»

–О Заруме, Эо… думаешь, я принял верное решение, доверившись этому мальчику?

–Я знаю это. – Со спокойствием ответила Эо. Казалось, она знала все.

–Он ведь на среднем уровне. Правда, с его данными он легко мог бы соперничать с любым статным мужем! Несмотря на законы, мне бы хотелось возвысить его… он пророчит великое будущее не только себе, Эо! С его проектом обогатится каждый на Зее.

Мэдом не ждал ответа, и он не прозвучал. Эо положила руку на его плечо и посмотрела в глубокие синие глаза мужа. Мудрая женщина, она всегда знала, что ему сейчас нужно. Он ждал только молчаливое согласие.

Мэдом поднялся с постели. В его просветленной голове рождалось решение, которое повлияет на всю историю Лому. Всё может измениться.

Эо, поймав взгляд мужа, поняла, что ему нужно побыть одному. Медленно её рука соскользнула с плеча Мэдома, поправила светлые волосы, ниспадающие хаотично на лицо, и замерла у неё под головой, упираясь в нежные ткани мягкой постели. Её светлые глаза сомкнулись в тот момент, когда спина мужа исчезла за дверью спальни.

Он вышел из ворты, не закрывая за собой двери. Ноги несли его в роскошный сад, утопающий в зелени раскидистых фруктовых деревьев и красивейших экзотических растений разных цветов и оттенков. Мощеные дорожки вели к фонтану. Любой кево, ступив на них, поразился бы, узнав, что это дело рук мастера, а не Матери – Природы.

Хранитель подошел к фонтану и взглянул на свое лицо. Через рябь прозрачной воды, отражаясь от полированного дна, проглядывался искаженный лик Мэдома. Иссиня-черные волосы ниспадали на мускулистые плечи. Такого же цвета густые брови придавали лицо выражение напущенной суровости. Казалось, за сотню сэй его брови не меняли своего расположения, не двигаясь, не поддаваясь волне эмоций. И он не состарился за последние 50 сэй, только глубокие синие глаза отражали знания побед и поражений. Да, кево научились жить долгие сэи. Вот уже несколько тысяч сэй их тела медленно шли к ПРА. Великий Зарум больше не старит, но дарит цэю, продлевая молодость. И только Церин дает им эту цэю, воскрешая в ней жизнь, чаяния и надежды.

Думая о Церине, Сэйне и Храме, в его голове возникла идея.

Не успев мигнуть, он стоял в просторном зале ворты. 20 сэй назад он испугался бы, не поняв такой шутки своего тела, но теперь, пройдя великий путь, перемещение с помощью силы мысли не волновало его. Мэдом стоял перед карфароном. Активизировав кристалл, в глубоких мыслях он произнес:

– Сэйн Ох Арум, средний уровень. Из глубины кристалла родился ярко-красный огненный свет, затопивший через мгновение все пространство перед карфароном. Мэдом ждал ответного соединения, что сразу и произошло, только вот голографии почему-то не было.

– Сэйн?! – призвал Мэдом. Но ответа не последовало.

«Вероятно он в Храме», – подумал хранитель, намереваясь уже переключиться, как вдруг отчетливо из пустой тишины услышал легкий…храп?

– Сэйн Ох! – в возмущении произнес Мэдом. Но, как и в первый призыв, ответа не последовало.

– Неучтивый мальчишка, – незаметно для себя начал говорить на древнем диалекте Хранитель, – как смеешь ты не отвечать МНЕ?!

Но как ни старался Хранитель воззвать к Сэйну, получалось лишь разбудить свой гнев, а его, знает Зарум, хватит на всех в Лому.

Кровь вскипела в жилах, лицо стало огненным как Зарум. Такого неуважения Главный Хранитель никогда не встречал. Ведь в Лому каждый знал тон его голоса, и стоило лишь ему произнести слово, как каждый понимал, кто перед ним. А этот…

– Гром и молния, Сэйн Ох Арум! – рвал и метал он. – В порошок сотру! – вновь на диалекте закричал Мэдом. – как смеешь ты не отвечать мне? Я могу сделать тебя, безголовый мальчишка…– хотел было продолжить Мэдом, как вдруг возникла голография.

Перед ним сидел обнаженный кево, явно не ожидающий гостей в столь ранний час. Он сидел, прикрывая краем одеяла то, что следовало прикрыть, как бы показывая знания законов приличия. Голова опущена вниз, как и веки, которые он с огромным усилием пытается раскрыть.

Не помня себя от ярости, Мэдом взвыл, теряя последнюю каплю самообладания. Не думая, он провопил что-то пугающее, что явно встревожило парня. Отключив карфарон, он все еще проклинал свою затею.

Вошла Эо. Мэдом посмотрел в ее чистые светлые глаза, и его ярость утихла. Он стал полностью спокоен. Накинув одежды, говорящие о его звании и чине, Мэдом без размы переместился в покои Церина.

Он не помнил дня проведенного вне Раолы. Древняя величественная Зала, созданная в виде пирамидального купола, никогда не оставляла его равнодушным. Находясь здесь, Мэдом становился частью Вселенной. Он мог не спать и не есть неделями, но быть здесь. Он считал ее своим домом, скорее первым, чем вторым. К его великому сожалению, путь для Эо сюда был закрыт. Древний закон, исключающий вхождение любого не–хранителя в покои Источника. Конечно, он больше походил на предупреждение, ведь всяк сюда входящий не–хранитель сгорит заживо, не выдержав напора и чистоты цэи Источника.

Мэдом всегда задавался вопросом, почему его так манит Источник, словно он – осколок кристалла, несоединенный вовремя, мечущийся теперь в мире кево. Что есть здесь, в Раоле, чего не могли дать ни Эо, ни сын? Почти всегда приходил один ответ: Церин давал силу, стократно превышающую силу Мэдома.

С детства, еще мальчиком, он овладел искусством яснослышания и перемещения предметов взглядом, мыслями. Таково обучение будущих Хранителей, данное Камнем. Немного повзрослев, он мог лечить больных и спасать жизнь умирающим. Именно благодаря этому дару кево вот уже тысячи сэй живут дальше, чем их предки. Теперь 140 сэй не предел, но после него начинается рубеж РРОНП – кево освобождаются от обязанностей и обязательств перед Лому, и живут, не нуждаясь ни в чем, на его мудрое обеспечение, пока цэя не покинет тело и пра не вернётся к Богу.

Раола вновь приветствовала Мэдома своим незримым домашним теплом. Мягкая пустота говорила о преданности – как всегда Зала впустила в свои объятья первым своего полновластного повелителя. Как долго его древние стены хранили память о сотнях земель, тысячах сэй, миллионах имен – информацию, собранную со всех уголков Вселенной. Все это таил цепсон, впитывая свет Зарума, впитывая свет Церина. Его тело находилось посреди залы, и никто не знал, какие силы удерживают его так, парящим меж куполом и полом. Древние легенды говорят, что «КАК ТОЛЬКО КРИСТАЛЛ ВНЕСЛИ В РАОЛУ, «ВОЗНЁССЯ БОГ НАД ТВЕРДЬЮ, УКАЗЫВАЯ ПУТЬ К ИСТИННОМУ СВОЕМУ ДОМУ, И ОСТАЛСЯ НЕДВИЖИМ, ПАРЯЩИМ МЕЖ ВААХРОМ И ЗЕЕЙ.»»

Гигантский призрачно – прозрачный Бог, говоривший на языке Вселенной, знающий все тайны света, дня и ночи, изнутри мерцал далёким космическим светом, а само тело его сияло как Зарум. Только хранители могли видеть этот божественный свет.

Свет был так ярок, что все тело начинало мерцать как Зарум, а атомы тела, не спрашивая того, начинали перемещаться по Раоле. Со временем перемещение контролируется. А через некоторое количество сэй переносится во внешнюю жизнь. Наверное поэтому Хранителей почитают за «сынов Бога».

Мэдом стоял под камнем, чувствуя его вибрации. Если бы он мог дотянуться до него… он прикоснулся бы к ОТЦУ.

– Помоги мне, – потеряв власть в голосе, произнес Мэдом, – дай мне решение?!

Камень молчал. Ничего не предвещало ответа. Лишь теплота пронзила Хранителя, почти такая же, как взгляд светлых глаз Эо. Он был готов к молчанию, как к одному из ответов. Мэдом никогда не мог предугадать, что скажет Бог. Наверное, когда узнает это, сам станет Богом…

Незаметно вибрации стали сильнее. Послышался еле уловимый звон. Мэдом поднял голову. Свет прошел от Источника сквозь все его тело. Он сам стал сиять и вибрировать. Он почувствовал обмен атомами, его поглотило нечто незнакомое, бодрящее.

Глаза загорелись, тело выпрямилось в струну, руки сами поплыли наверх и… коснулись ЕГО! Он не был безумным, он знал это, ЧУВСТВОВАЛ! Он коснулся Бога!

Уже через мгновение Мэдом стоял под Источником. Он был ошеломлен даром – ответом, полученным от Церина.

– Значит… – глаза его всё ещё горели и руки вздымались ввысь. – Совет!!!

Почти три тысячи сэй Хранители зачинают Совет в Раоле. Мудрейшие восседают кругом на тронах из нетленного металла. В центре Церин – Источник. Три тысячи сэй Хранители берегут Камень, обогащаясь его знаниями, дополняя свои.

Но по законам Древних Времён, только семь из них стоят над Советом, образуя ДУЭХВУ. Тайный Совет, во время которого шесть из них восседают вокруг Источника, обращаясь лицом к каждой его грани. Седьмой же являет собой серцевину, находясь прямо под камнем. ДУЭХВА управляет с почетом и разумом: представ перед Церином, как зеркало, отражающее всё происходящее, производится разумный контроль над землями Лому. И что скажет кристалл через седьмого, то и есть указ Бога. Нет сомнений в правдивости и правильности решений – всё идёт от Бога, и каждый из них часть Его. Перед каждым открыты помыслы другого, и мысли в РАОЛЕ текут равные, поэтому решение общее.

– Мэдом, ты собрал нас, не предупредив о том. ДУЭХВА не должна собираться по велению Главного. Если конечно, Камень не позвал…

– Камень призвал! – ответил Мэдом Властителю Косма, Пафру.

Все шестеро. Непривычно возбуждённое состояние Мэдома не колыхнуло их уверенности в нём. Негласный контракт – полное доверие – оставлял их в спокойствии. Мэдом, Хои, Го, Загн, Морф, Лому, Парф – выполняли его. За многие сэй, проведённые вместе, это казалось дружеским доверием.

Каждому Хранителю приписывалось управление стихией, лежащей информационным потоком в грани кристалла, напротив которого тот восседал.

Так Хои управлял огнем, Го имел власть над водой, Загн – воздухом, Морф регулировал связь с землёй, Парф был соединён с божественным, а Лому с бренным миром. Мэдом же аккумулировал в себе силу всех, поэтому был в центре, сердцем был. Именно он передавал информацию ДУЭХВЕ.

…Все заняли свои места, и Мэдом начал Совет, как всегда произнося речь на древнем диалекте.

– Мудрейшие из мудрых, взываю к единству! Да прибудет в Вечности освященная Зарумом Цэя и Пра великой Зеи!

– Цэи и Пра! – произнесла ДУЭХВА. – Цэи и Пра!

Мэдом осмотрелся. Все шестеро ожидали. Он знал каждого из них, чтобы видеть мысли и знать, кто что чувствует. Каждый знал, что Мэдом произнесёт что-то особенное, иначе зачем так скоро собран Совет?!

– Мудрейшие…– Мэдом призадумался. Напрямую ли говорить? – Наше поколение принимает величайший дар вселенной – Становление Бога! Вновь Лому обогатится новыми знаниями и цэей, пришедшей из истоков истока. Вновь Зея сольется с Церином, и благодать спуститься на Лому. Так же было 270 сэй до, так будет и после нас.

Всё по-прежнему… но мы не стоим на месте. Развивается сама Зея, и пришёл срок становиться ей на новую ступень. – Мэдом призадумался вновь. Не рано ли?

«Семь тысяч сэй до нас первые из предков нашли на своих землях загадочный прозрачный камень, который шептал и рисовал тайные знаки в себе…»

За время своего рассказа Мэдом ни разу не подал вида, что знает, как Сэйн стоит за дверями и жадно ловит каждый взгляд, поворот руки, тела. Никто более не знал и не чувствовал Арума – Мэдом поставил щит, ограждающий чувства и мысли ДУЭХВЫ от всего, что происходит вне РАОЛЫ. Так он обезопасил Сэйна. И себя.

Он, конечно, не призывал Сэйна в РАОЛУ – это было бы против правил. Но он передал свой подарок. Открыл тайну древнего диалекта, создав в голове молодого кево «забытое воспоминание» далекого детства. Как только легенда завершится, Сэйн, возможно, перестанет воспринимать диалект.

–… и невозможно ей завершиться. – закончил он. Шестеро смотрели всё ещё в ожидании. Конечно легенда, изученная каждым до полуслова, рассказана не забавы ради. За всем этим стояло нечто большее.

– Правильно ли мы поняли тебя, Мэдом: иные времена, иные возможности для Лому? Церин открывает новые знания?

–Да, Пафр. Получено новое знание. Оно необычно. Не адресовано непосредственно кево. Но самое…– Мэдом замялся. За такое, будь то недоказуемо, опасно, вне закона Лому, несмотря на звании и Род, могли сжечь в Косме. Но назад уже нет пути. Пути, который выбрал для себя не Мэдом. – Самое опасное в том, что знание получено не от Камня…

Лица Дуэхвы исказились. Непонимание волной проблеснуло в их глазах.

– Но Мэдом… только божественное знамение подтверждает истину, и только истина от Бога даёт цельное знание! – голос Го был спокоен. Его величественно сильный подбородок взмыл скачком вверх, светлые волосы, повязанные традиционным ярко расшитым апр, скользнули с плеч. Это вовсе не вызов. Но как можно подрывать веру в великого Бога?!

– Го, я знаю всё, что касается Лому, – начал так же спокойно Главный Хранитель. – каждый закон Дуэхвы и Лому высечен как черты на камне у меня в голове. Но я знаю, как и ты, больше этого. Но… Камень согласен!

Го смотрел на Мэдома. В ярко-голубых глазах не было враждебности или соперничества. Как и вся Дуэхва, Го просто хотел знать, что происходит. Вопросы не исчезли, и, казалось, вот–вот хлынут на Мэдома.

– Что же ты… – Го запнулся, – он, твой таинственный прорицатель хочет поведать Дуэхве? Какими новыми силами может обладать кево? Мэдом, семь дней, и Цэя зальет Источник, а затем обнимет и всю Зею… Я теряюсь в догадках, чем ещё может обогатить Церин наш народ? МЫ сыты: у нас сады и поля, луга, озёра и моря, сотни животных и птиц, пригодных в пищу. МЫ богаты: знания, помогающие существовать кево, накапливали сотни тысяч сэй. МЫ почти что Боги: нам не миллиарды сэй как Ваахру, Зее и Заруму, но долгие сэй нам обеспечены. МЫ свободны: предрассудки оставлены; наш континент некому делить, мы единственные разумные существа, передающие информацию словами.

– Именно об этом я и хотел поведать Дуэхве.

Раола наполнилась вибрациями Церина. Мэдом чувствовал это, как голос отца – слышал зов Источника. Он закрыл глаза и вдохнул силу, обещанную теплотой камня.

На лицах Дуэхвы лежала печать сомнений. Слишком затянулось объяснение Мэдома. Слишком странно было то, что Главный Хранитель принял знания не от Источника.

– Наши силы так велики! Наши дети, уже достигшие 15 сэй способны управлять Лому. Мы ежедневно пользуемся знаниями, накопленными за тысячи сэй, и все они ничтожны перед знаниями о Вселенной. Мы все ещё живем в мире тайн, и кажущиеся открытыми двери за грань – только ключ, повернутый дабы открыть эти двери. Взгляните на мир! Наши дети становятся учеными Мужами уже в 12 – 15 сэй! Предел ли это? Я бережно наблюдаю за ними. Мир движется, кево тоже. Церин был толчком, породивший мысль в нас самих. Но сейчас мы более самостоятельны, и, не будь Источника, кто знает, как бы мы смогли продолжать жить как…

– Мэдом, – прервал его Лому, – без Бога мы ничто!

– Бог даёт нам силу и знание. Но знание… которое выбирает сам для нас. Тысячи сэй было так. Тысячи сэй мы принимали дары. Радуемся, что всё выше и выше к Богу. Тысячи сэй мы брали то, что давал нам Бог, не зная, не думая, что существуют иные, более могущественные, а может наоборот – в сто крат простые, но свои, полученные от Зеи, – силы, знания. Конечно, они одно целое… без Бога мы находились бы сейчас на очередном этапе дикости. Но кто знает, может, развивались по иным законам, – законам матери – Зеи!?

– Всем нам известны Откровения, и тебе, Мэдом. Кево и Зея развиваются по кратным друг другу стадиям. Эволюции одного и другого идентичны, с разницей в миллиарды сэй. Ты же сам видел атомы её плоти и Души – они такие же, как у кево!

Властитель Бренности даже не шелохнулся. Конечно, кому ещё, как ни ему, связанному с душой Зеи, знать все это?

– Но теперь есть нечто, – продолжал Наивысший, – не данное Богом разуму, но принадлежащее Зее.

Раола вновь обняла тишину. В душе его покой. Даже когда смотрят как из пустоты шесть пар огненных глаз…

– Двое сэй тому назад, – продолжал Мэдом, – я посетил Комнату Экспериментов молодых учёных. Знаю, знаю, проверка объектов исследований такого рода не входит в обязанности Мудрейших, но, сначала от скуки, а затем ведомый Церином, я ступил за волной чувств… Многие работы были ошибочны, пусты, известные Дуэхве, не обнародованные ещё. Но я обнаружил нечто, подвергшее меня в изумление. Это была работа молодого кево со Среднего уровня. Имя его – Сэйн Ох Арум. Работа пестрила фактами, теориями, подтверждениями. Он нашел нечто… он будто касался самого Источника!

– Вероятно, Арум смоделировал аппарат, который сможет пронести кево сквозь пространство без затрат тоно в Великий Косм? – логически вывел Загн, повелитель воздуха. Он ведал истории иных земель, разум Вселенной, подаренный божественным началом, был открыт ему.

– Сквозь пространство… – начал было Главный Хранитель, пытаясь досказать.

– Но все это известно НАМ. Вся информация записана, а знания будут обнародованы в тот момент, когда кево будут готовы их воспринять. Нам нет смысла покидать богатую Зею и мчаться в никуда!

– Да, сквозь пространство, – не выдержал больше Мэдом, – но не вглубь Вселенной… Арум нашел путь, который откроет перед кево новые миры… многослойно населяющие Зею, соседствующие с нами! С помощью Церина он откроет портал в параллельные измерения… и Бог дал согласие – он с нами! С его помощью мы будем жить вечно. Как Боги! ногое познал в жизни. яя извевя новую жизнь и обновляя извевчную душу Зеи.

ух на Зею, и только 2, 7 тысяч сэйновую жизненную си

День второй

Июль 2007 г., июнь 2012 г.

Был день,

И во Вселенной стояла тишь.

Не было ни бега времени,

Ни пространства.

Бесконечность лежала во всем,

И не было, кто мог прервать тишину.

И зажглась искра сути из ничего

И силы вышли из неё.

И был огонь вечен, как извечна Вселенная.

И был огонь возгораем мыслью,

И мысль родилась из огня.

И суть и сила были мыслью,

И огонь был мыслью,

И мысль стала над ними.

И воспела мысль, что надобно осуществиться,

И осуществилась,

И стала ВСЕМ.

И было ВСЁ над всем, и из ничего стало ВСЁ.

И наполнило ВСЁ материей и духом лежащее округ,

И дало равновесие сил и гармонию.

И когда гармония стала петь,

Округ построилось в порядок.

И порядок стал петь,

И все пело,

Потому что было довольно случившимся.

И были дух и материя слиты,

И назвалось ВСЁ – БОГОМ,

Чтобы возвеличить значение и деятельность,

Роль и сущность ВСЕГО.

И Бог встал над всем,

И был он материей и духом,

Гармонией и равновесием.

Сэйн проснулся очень рано. Запах фэры не успел разбудить своими сладостными нотками, – растение ещё спало, утопая в грёзах и мечтах о своём вечном Заруме.

За пределами комнат было тихо. Зея дышала густотой своей зелени. Её мягкий свежий запах бодрил, настраивая на рабочий лад.

Сэйн встал и подошел к окну. Великий Ваахр был как всегда ал. Ещё несколько фон, и Зарум, властелин Небес, взойдёт на свой трон. Появятся новые цвета, новые краски, вновь всё обретёт жизнь, всё проснётся.

Малиново-розовые облака, словно распущенное неведомым пастухом стадо, разбрелись по небосклону.

Сэйн смотрел на повторяющуюся картину мира, не думая о том, что ждёт его за этой реальностью.

Светило медленно показало свой плазменный край. Столько энергии, питавшей всю Зею и соседние земли, силы, способной разрушить в этом мире всё и всё воссоздать, света, согревающего тьму! И каждый его бег – новая жизнь! Новая смерть! Новая надежда!

– Знаешь, Сэйн, – хихикнула она, – ты до жути смешной! Смешной и… и ваааажный такой! – протянула Лэйола.

Она сидела перед ним. Как всегда свободно и открыто вела себя в свои 13 сэй. Её золотистые кудряшки, не убранные как обычно в хвост, доходили до пояса. Яркие карие глазки светились и смеялись. Маленький носик и кожа над щеками были усыпаны рыжими хлопьями, будто пыльцою цветка, делая акцент на белоснежную кожу. Тонкие руки обхватили колени. Вся она была простая. Простая и близкая.

– Такого не бывает! Зея пуста, – говорила она, – кроме нас на ней никого! Если я никого не вижу, значит, – никого и нет. – Прищурясь, с недоверием смотрела она на него. – Всё это сказки!

– Ничего не сказки! – буркнул обиженно Сэйн. – Я всё знаю! Я докажу, что мы не одни на Зее! Я ИХ видел!

– «Видел»?! – девочка залилась звонким смехом. – «ИХ» - это кого? Тараканов, что ли?

Сэйн был зол! Никогда он не позволял девчонкам смеяться над собой! Тем более – Лэойе! Ведь она же друг!

Яростно вскочил на ноги. Он хотел провалиться сквозь землю! Злость и ненависть, предательство и стыд грызли его.

– Зря я тебе сказал! Глупая ты! Ничего не понимаешь! Уфф! – махнул со злостью и обидой на неё Сэйн и, повернувшись к Лэойе спиной, зашагал прочь.

Он пошёл быстрым шагом, шаркая по влажной траве босыми ногами. Руки, убранные в карманы, срослись в кулаки. В горле застыла невысказанная обида.

– Доверился, как кево… а она… Ей бы ляльки за волосы таскать! Ненавижу!

– Сэйн, постой! – послышалось сзади. Сердце ушло в пятки. Нет, он не испугался, это не страх. Он слишком хорошо знал, ЧТО ЭТО.

Прибавил шагу. Не хотел бы показываться с глазами, полными слёз. Только не ей… Вытащив руки из карманов, он бросился бежать.

В свои 14 он бегал на редкость быстро. Мало кому удавалось его догнать. Он был подобен спортсменам, пробегающим ВЕЛИКИЙ ПУТЬ, и в данную фон был благодарен Заруму за свой дар. Он убежит от неё, и Лэйоя не узнает его тайны…

Ноги неслись сами по себе. Давно уже растаяли окрики Лэйои, а он всё бежал и бежал, стараясь раствориться в воздухе. Он бежал не от неё – от себя.

Сэйн проносился словно ветер мимо высоких темных лесов, растянутых на многие платы, мимо светлых полян с прекрасными разноцветными травами и цветами. Его тело рвалось туда, где никто не подумает его искать, где он – хозяин мира, владыка вселенной.

– Вот и я! – сказал он горе, вставшей на его пути. Из семи гор, находящихся окрест, именно эта всегда влекла его. Он часто оставался с ней наедине, доверяя свои важные детские секреты. Он знал, что она живая. Он чувствовал, что внутри скрыта её душа. – Здравствуй, Конгна! Я снова пришёл к тебе…

Тонкая вибрация коснулась тела. Это Гора говорила с ним. В этой вибрации было столько смысла, сколько ни один кево не сможет передать словами. И радость, и любовь, и печаль. Чувства матери к своему родившемуся чаду.

Спросив дозволения, Сэйн стал взбираться наверх, к вершине. Каменный монолит, мощный, грозный, обросший ласковой травою и дивными цветами, семена которых принес ветер с дальних равнин, никогда не внушал страха. Только любовь, только почёт, только доверие.

Поднимаясь наверх, он чувствовал каждую травинку, каждый камушек горы. И всё любил. Наверное, так же, как всё на Конгне любило его!

– Нет, Конгна, она меня не любит!

«А ты её? – спросила Гора, коснувшись его сердца.

– А я…

«Ты хотел быть рядом с ней?»

«Ну и что? – переходя на язык горы, отвечал Сэйн, – она глупая. Она ничего не понимает в цэи, сопатралке и матэйно!»

«Любви не нужны слова. Что такого, что девочка не понимает того, что ты рассказываешь ей? Это для тебя они просты и привычны. А каково ей?»

«Это же моя жизнь! Я уже двое сэй тружусь на благо Цэи и Пра. Я знаю все законы Дворка и Газк. Я рассказываю ей, как устроены атомы, квадцы, штови, а ей – что трава на ветру!»

«Ей не нужно знать то, что знаешь ты. Ты умён и молод. Способен на многое. Это всё. Всё…и ничего. Ты не видишь своего сердца. Но я открою тебе, мой мальчик, – ты уже готов по-настоящему любить. Ненависть и любовь – это одно и то же! Единство в противоположности. То, что дает сил, то, что отнимает разум. Прими её такой, какая есть. Я знаю любовь. Это – любовь!».

«Но ты не знаешь её!»

«Я – знаю! – ласково ответила Гора. – Я видела её в твоём сердце, а оно, мой мальчик, никогда не обманет!»

Вот и вершина – узкое плато. Место Сэйна. Мальчик скрестил ноги и плавно опустился на землю.

– По крайней мере Лэйоя знает, что я приду к ней. И ты, видимо, тоже…

Он знал, что для эмоций нет слов. Их можно только ощутить. И Гора ощутила. Сэйн не ждал ответа, но он прозвучал:

«Милый мой мальчик, я уже забыла тысячи сэй, проведенных на Зее. Так давно это было. Я позабыла многих, пробегающих мимо. Но тебя, мой драгоценный, не забуду никогда. Только ты говорил со мною. Только ты спасаешь меня от одиночества».

Сэйн молчал. Вибрации грели его чистое сердце и нашёптывали всё новые и новые слова. И когда гора замолчала, он посмотрел на Ваахра.

Алый купол кое-где был прокусан красно-бурыми змеями облаков. Мягкое небо, тёплое, вечное, дающее благо Заруму, плывущему по его телесам, оно знало правду. Сам Зарум, идущий туда, где сливаются воедино алый Ваахр и зелено-сизая Зея, был началом, он знал основы. И знал Сэйна, молящегося ему.

«Красиво, правда?! – спросила Конгна. – Но глаза кево не ведают всего, что происходит сейчас на Небесах. Я чувствую, ты можешь постичь это!

– Да! – не отрываясь от заката прошептал Сэйн. – Я изменю мир, Конгна! То, что ты дала мне, позволит нам узнать душу Зеи!

«Но будь осторожен! Знания могут и созидать, и разрушать! Только сила может удержать равновесие. А ты – сильный. Позволь сердцу вести тебя».

«Я, кажется, знаю эту силу!»

В голове рождался план, как соединить знания Горы и кево.

Магма Зарума всё так же кормила мир. Зея плыла в Великом Косме. И только Конгна и Сэйн знали: теперь всё будет иначе!

– Теперь все будет иначе! – сказал повзрослевший Сэйн. Всё то же небо и Зарум пылали перед ним. Будто и не было меж ним прежним и этим Сэйном столько сэй. Будто вчера любил он златовласую Лэйою. Будто вчера только зародилась мечта изменить мир.

– Что ж, Конгна. Время пришло…

***

– Мэдом, ты не можешь так поступить. – Ровным голосом произнёс Лому. Стены Раолы, казалось, вторили ему, отражая вибрации голоса о цепсон. – Арум не сможет стать высшим: он не принадлежит к ним по рождению.

Его взгляд, ещё мгновение назад обращенный в никуда, скользнул по Главному Хранителю. Синие до черноты одежды, сшитые разноцветными нитями в узоры, возвещающие о знатности и Роде, ни на миг не шелохнулись.

– Даже твоё влияние и первенство в Совете не сыграют роли.

Главный Хранитель был само спокойствие. Фраза же, произнесённая им, повергла Хранителя Бренности в оцепенение:

– Когда-то, Лому, все законы нарушаются…

– Но не самим законодателем! – Прогремел тот в ответ. Он не отступал. Повелитель Зеи по крови и призванию, знающий все законы бренного мира, не мог ни защищать их. Данная при посвящении в Дуэхву клятва призывала действовать только на благо Церина. Она не могла заставить, но души настолько проникались ею, что становилась сама душой, препятствующей сопротивление. Лому, стоя перед Наивысшим, не мог поверить, что тот каким-то образом обошёл клятву. Этого не могло быть! Но, может, заключил другую? Но с кем? Нет, нет! Это невозможно, ведь он же не…

– Лому, каждый из нас знает своё дело. Каждому дана особая власть. – Что-то настораживало в нём. Что-то было не им, не Мэдомом… – Сама Бренность лежит у твоих ног, но ты не смеешь преступать Закон, воспользоваться Дарами, – править землями семьи Зарума! Иначе ты сгоришь, опаляемый огнём клятвопреступления! Как и я, Лому, как и я!

Лому узнал своего старого друга. Нет, Мэдома не захватил кристалл, не дал ему абсолютной власти. Он вспомнил секрет хранителей, как 810 сэй назад нечто подобное случилось с Главным Хранителем Саэндром. Произошло что-то ужасное, неизвестное даже Дуэхве. И только Хранители Бренности из поколения в поколение передавали своим ученикам эту страшную тайну. И вот Мэдом. Друг…

Лому пытался взять себя в руки, но волнение жгло его умиротворённую доселе душу. Что-то неведомое творится в Храме. И, возможно, только он способен найти ответ, выход.

– Что сказал Источник, Мэдом? Ведь ты же спрашивал Его?

– Это был ответ… и не ответ вовсе…– Тело Наивысшего засветилось. Его синие глаза, казалось, превращались в сам Косм.

– Но ты сказал, что Церин…

– Да, да. Я сказал, что Камень согласен.

«Он лукавит?!» – Вырвались виз души Лому. Ведь хранители не могут лгать.

Мэдом поймал взгляд Лому. Будто выплывая из небытия, возвращаясь на Зею, он вдруг сказал:

– Ты сейчас думаешь, что я лгал Дуэхве. Я прочитал это в твоих глазах. Но это не так. Да, это не было похоже на ответ, какой мы привыкли получить от Источника. Что-то произошло. И я будто вечность был Им, а Он был мной. Он был согласен со мной, я знаю. И знал я, что Он – это я, а я – это Он! Бездна меж нами исчезла. И я знал, что Он согласен.

Сейчас лицо Главного Хранителя выражало радость малыша, которому дали конфетку. Но сквозь это счастье читалось одиночество и жгучее чувство обиды. А Лому думал, неужели всё повторяется…

– Когда это произошло? – Спросил он.

– Тебя что-то беспокоит? – Не понимая причины вопроса, спросил Мэдом. Он сейчас был далёк от реальности ДУЭХВЫ.

– Как давно ты был слит с Церином? – «Поверь, это очень важно для тебя» – по-дружески просил про себя Лому.

– Вчера. Перед созывом Совета. Без разрешения Источника я не стал бы вас беспокоить.

– Мэдом, произошло ли что-то странное во время вашего слияния?

– Если ты считаешь, что это было обычное дело, – то нет. К чему ты клонишь? – Брови Главного Хранителя сдвинулись. Мэдом перешёл в нападение. – Я не сошёл с ума, не нарушил Закона. Я не лгал и не злорадствовал! Я ценю Закон! Я – сам Закон! – Гром его голоса пробивал насквозь.

– Взгляни на себя – ты говоришь как повелитель! О, Великий Зарум! Что с тобой, Мэдом? Я не подчиняюсь твоей воли. Пока молчит Церин. – Повернувшись к нему спиной, Лому прошептал с сожалением:

– Боюсь, ты и есть Церин…

Главный Хранитель не понимал, что произошло. Отводя взгляд от собеседника, он уже без власти в голосе произнёс:

– Я не собирался отдавать приказы. Я хотел спросить тебя кое о чём.

Лому ждал.

– Тебе известны все Законы Вселенной. Законы Лому – тем более. И я хотел бы спросить тебя, есть ли способ возвести Арума? Он со среднего уровня.

Лому напрягся. Такого ещё в его истории не было.

– Он не является высшим по рождению. Другие варианты исключены.

– Возможно Дуэхва…

– Я понял, куда ты клонишь, Наивысший. Но ДУЭХВА вот уже 600 сэй не создаёт законы. Всё, что необходимо для порядка, уже создано. Это и зовётся Законом. Если мы создадим новые, противоречащие законам Предков, мы нарушим Закон.

– Должны быть лазейки…

– Вряд ли. Древние были мудрее нас, они всё просчитали наперёд.

– А ты посмотри! – Голос вновь наполнился властью. – Мне нужно знать всё сегодня же! Иначе всё не имеет смысла!

Лому сделал вид, что повиновался. Ему казалось, что Мэдом придумал страшный план, который хотелось разрушить, сорвать замыслы. Лому чувствовал, что нужно поддаться. Иначе он не узнает, в чём дело.

– Непротивление закону, Лому…

– Именно так…

– Ты же знаешь, я не могу преступить Закон. Доверяй мне. Я знаю, что делаю.

«Одному Заруму известно, – удаляясь из Раолы, говорил себе Лому, – ведаем ли мы то, что творим».

***

Сэйн никогда не вспоминал о случившимся, чтобы не лить слёз, чтобы не тосковать. Но сегодня был особый день.

Десять сэй назад его родители погибли в чудовищной катастрофе, которая унесла жизни ещё несколько сот кево. И, хотя на Зее принято праздновать уход родных, Сэйн грустил. Да, он знал, что они ещё встретятся: в иных мирах, на иных землях, возможно, на иных пространствах. Но такими, какие они были, не увидятся никогда. Это его печалило. Жгло. Раз в один сэй о думал об этом. Думал, и верил, что всё будет лучше в следующий раз. Что их разум сможет найти друг друга и снова подарить любовь, наполнив ею жизнь.

Маленький Сэйн мало видел своих родителей. Они постоянно пропадали в Храме. Оба со среднего уровня, трудились на благо Лому. Он всей глубиной своего маленького сердца любил их. Когда они оба возвращались на медном Заруме в ворту, он встречал их песнями и радостными воплями. Дед, конечно, проводил с ним много времени. Они гуляли по холм и горам, собирали травы и овощи на равнинах плодородия. Дед поучал его с ранних лет. Но все его мысли были о них.

Мама любила после возвращения сажать его на ложе рядом с собой, класть его голову на свои колени и петь колыбельную. Она гладила его по волнистым белым волосам, обещала рассказами о героях и предках вечную жизнь, правильную, без ошибок кево, без разлук их душ. Он слушал и замирал от прикосновений. Её руки касались самих струн души. Ему желалось, чтобы это было вечно. Мама. Тишина и любовь его сердца – то, что он чувствовал рядом с нею. Она всегда успокаивала его, всегда была ласкова и добра. Впрочем, качества эти она получила от своего отца, который одаривал Сэйна своей добротой и знаниями.

Отца он любил по-особому. Высокий, спортивный, темноволосый, он всегда был в глазах Сэйна воплощением мужества и геройства. Про него ходили только добрые разговоры, его ставили в пример другим. Он был настоящим героем детских баек. Однажды он спас маленькую девочку, падающую с горы, где они отдыхали семьей. Он не пожалел своих сил и жизни, бросился к поскользнувшемуся ребёнку и буквально поймал её на лету. Мальчишки его поселения стали рассказывать, будто тот словно летучий мвуз парил над горами. И если бы не этот дар, придумывали они, он не смог бы совершить того, что совершил. Сэйн не хотел опровергать эти слухи, вскоре он и сам поверил в них! Папа – герой! Мечта любого мальчишки.

После возвращения отец тоже любил проводить тоно с малышом. Он сажал его на колено, смотрел пристально не улыбаясь на мальчика и серьёзно вопрошал: «Что хорошего ты сегодня сделал?»

Сэйн всегда готовился к этому разговору. Он репетировал много раз, прежде чем высказать отцу все свои дела. Но он никогда не привирал. Отец, казалось, всегда знал, когда Сэйн пытался его обмануть. Хотя обманом трудно назвать детские фантазии. Возможно, кто-то и привирал. Но не Сэйн. Слишком уж он дорожил дружбой и доверием отца. Да и дед учил всегда быть честным.

Отец после такой беседы трепал его вьющиеся светлые волосы, поздравлял с тем, что сегодня мир стал светлее от его дел, хватал и, уже не скрывая радости и теплоты, подкидывал на мускулистые плечи и так они носились по ворте целый тис, пока мама не звала приступить к церемонии пищи.

Они были дружны. Часто бывали на природе. Дед любил вылазки в горы, родители поддерживали его в этом. Казалось, счастья не будет конца и края. Но этот край как раз таки и погубил их.

Родители обслуживали корабль Фэтт, редко отплывающий от Храма к другим землям. В их обязанности входило сопровождать копии свитков и плат, увозимые на другие земли семьи Зарума. Необходимо было передавать знания, накопленные за некоторые сэи, своим. Карфароны не могли пробиваться через гущу Косма. Кево не научились ещё передавать мгновенно информацию так далеко.

Корабль приготовился к взлёту с одежд Зеи. Он плыл от Храма к Точке Старта, как вдруг нечто полоснуло край корабля. Кево, бывшие на нём, стали задыхаться от запаха гари и нехватка анраха. Всем стало ясно, что корабль не спасти. Сигнал, посланный на землю, предупредил об опасности, но все, кто был на нём, поняли, что Зея может пострадать. Челноки наполнились свитками, некоторые молодые и почтенные кево сопровождали их. Остальные же не сумели спастись. Они увели Фэтт подальше от Зеи, но не смогли избежать столкновений с мелкими небесными телами. Корабль и все, кто были на борту, навсегда простились с Зеей.

***

– Меня не интересует твоё мнение, – звенел глосс Мэдома. – Что всё идёт по правилам, я знаю. Я хочу убедиться в этом. Ты желаешь оставить меня в неведении?

Служитель Цэи побледнел. Ослушаться Самого…Казалось, это был Великий Ваахр! Глаза – как грозовые тучи, пускающие белые с синим огнём ветки молний. Вот-вот одна из них пронзит несчастного служителя.

– Что ты встал, как иссохший куст фэры? Ну?

– Дуэхва дала приказ не докладывать по пустякам. – еле выдавил служитель.

Мэдом был зол. Он чувствовал кипучую силу, которая могла испепелить, сжечь этого недостойного, снующего под его ногами червя! Чтобы не осталось и следа! Пепла! Даже духа!

– Я – ДУЭХВА! – кричали молнии, – Я – ДУЭХВА, ты слышишь?! Я приказываю – ты выполняешь! Я говорю умереть – ты умираешь!

Служитель стал белее белого полотна. Он только и слышал удары грома: «Я! Я! Я!». Не смея моргнуть, боясь распрощаться с Цэей, он ощущать каждый раз тем, что называл Главный Хранитель. Он не чувствовал ничего, кроме страха. Как сильна была властная сила Наивысшего!

– О, Великий Зарум! Я не слышу ответа!?

– Я готов…доложить тебе…о, Великий… – слова сами слетели с уст.

Мэдом будто проснулся. Будто не он только что отдавал приказы, будто не он только что говорил. Что это? Ведь он не имеет права повелевать. Только голос Церина указывал, что делать всем кево. Даже Дуэхва не смела ему перечить. Каждый Хранитель – олицетворение порядка, гармонии, но не власти!

«Власти!» – промелькнуло в его голове… Он только что пожелал… власти?!

Что-то кольнуло в груди, что-то пыталось сказать, но Мэдом был слишком занят, чтобы слышать своё сердце.

– Ты будешь сопровождать меня, служитель, – совершенно спокойным голосом произнёс Мэдом. – Я хочу слышать обо всём, что произошло за последние дни. Как началось Становление Цэи? Мне известна суть процесса и совершенно не интересна. Мне важно, КАК происходит Становление. Я должен услышать из твоих уст всё, что было предпринято. Если нужно – покажи мне. Не нужно рассуждать. ПОКАЖИ! Как мне к тебе обращаться?

Парень явно осмелел. Услышав добродушие к себе и журчание голоса Главного Хранителя, он изрёк:

– Шаез, Наивысший. Мои предки принесли один из осколков Источника. – Улыбнулся довольный служитель.

– Итак?

– Всё началось с вчерашнего пробуждения Зарума, как только Ваахр впустил в свои объятья его колесницу. Началось Великое Движение. Надеюсь, ты не заметил этого, всё должно быть незаметно исполнено. Триста отобранных мастеров, – пел Шаез, – подготовили стены Храма к Становлению. Ни одного певра не пропущено! Всё, являющееся Храмом снаружи, отражает божественный свет Зарума. Теперь его свет доходит до самых дальних уголков Лому. Всё исполнено, как предписано, о, Великий! За семь дней цэи, впитавшейся в цепсон Храма, будет достаточно, чтобы активировать процесс. Атомы завуалируют Храм, создав защиту, передав Источнику заряд, необходимый для толчка пробуждения. Все, кто способен узреть Силу и Цэю, увидят это. Останется проверить створки Вершины. Когда Зарум даст толчок к Становлению, створки…

– Да, не продолжай. Я знаю. – Прервал Мэдом столь сладкий рассказ служителя. Тот и не знал, как Хранитель ждал его всю свою жизнь…– Это всё, что сделано?

– Нет, Наивысший! Хранитель Косма дал распоряжение, неизвестное ранее.

Мэдом напрягся. Впервые он слышит об этом.

– Четыре столба высотой 2, 7 плат, скованные искусными мастерами из алгония, поставлены округ Храма. Чётко по сторонам света. Я слышал, как говорили Великие о том, что столбы соединят цэю Зарума. Через седьмой элемент шесть стихий попытаются вырваться на свободу. Им тягостно пребывать в телах смертных. Каждая сила будет перетягивать цэю на себя. Возобладает одно над всеми – нарушится равновесие. Четыре стороны света создают резонансный вакуум, не пускающий стихии наружу. Эта «тюрьма» направит силы шести друг к другу. Они сольются через седьмого и, пройдя сквозь Источник, обогатят Зею.

– У тебя хорошая память, Шаез. – Задумчиво произнёс Мэдом и пошёл прочь.

Странные мысли лезли в голову, мешались и не давали сконцентрироваться на главном – что же сейчас? Что делать ему, Мэдому? Нужно было подумать… Остаться наедине… Или остаться с НИМ наедине…

Как всегда родная тишина приветствовала Мэдома. Зал был пуст. В эти фон дня, когда Зарум стоял в полудне, под страхом смерти запрещалось входить в Раолу. Сейчас Зарум влиял на Церин с тройной силой. Испепеление было неизбежно. Но не для Главного Хранителя.

Всё как обычно. Теплота Его вибраций, запах ионизированного воздуха, полумрак, скрывающий недостатки Раолы, показывающий величие Церина. Казалось, неведомые существа подпевали Ему, отражаясь, создавая неземные голоса. Хор был божественен. Сам Бог пел в нём! Вот Он – Само Величие! Безмерная Власть, требующая раболепия. Или только так кажется?

– Как хотел бы я стать тобою, Бог! – Шепнул Хранитель. В его глазах отражался космический свет Источника, выплывающий из самой сердцевины Камня. – Твои блики слепят меня, – это блики Власти и Могущества! Я чувствую стук Твоего сердца – он у меня в висках! Его вибрации выравнивают мои. Я тоже звеню тебе в такт. Я стою рядом и млею, как дитя целованное. Я заворожен тобой. Твой раб. Что ты хочешь? Что исполнить?

Всем существом жаждал он ответа. Он смотрел на Источник и ждал. Потому что знал: Камень ответит.

«Маадымм» – выдохнула пустота. Весь зал задрожал, словно все ветра Зеи ворвались внутрь Храма! Вибрации, настолько низкие, что кево не могли их слышать, пронзали тело Главного Хранителя. Будто во сне Мэдом все так же смотрел в сердце Камня. В глазах отражался свет Церина. Такой же синий, как цвет его глаз.

Медленно, но уверенно он подошел ближе. Черные одежды вспыхнули синевой. Пояс, расшитый по традициям рода металлом, цвета заходящего Зарума, будто горел живым огнём. И вдруг, всё, что было поверх Хранителя, вспыхнуло и сгорело! Но кожу не обожгло. Огонь не проходил сквозь неё. Волна эйфории покатилась по телу.

«Неопаляем» – родилось где-то внутри.

– Я внемлю твоей силе, Бог! Твоей власти надо мной! Что желаешь ты, чтобы я сделал?

Сам не ведая того, Мэдом поднял руки вверх, к Церину. Небывалая сила со свистом прошлась по Раоле и вошла в его тело. Он перестал быть собой! Ощутил бездну возможностей! Все мысли, витающие доселе в его голове, мгновенно испарились! Полная ясность! Полный контроль! Каждый атом тела, каждое биение сердца – в его власти!

– Что это? – Спросил он у Бога. Закрытые глаза видели всё, что происходило вокруг, даже больше: потоки нитями ласкали тело, проходили сквозь зал, сквозь стены; из глубины Источника нитями шло во все стороны нечто, питавшее себя цэей Ваахра, Зарума, всего, что источало жизнь!

«Этоо тоы» – звучало отовсюду. Мэдом не знал, что ему делать в этом состоянии. Тонкие струны, пронизывающие его тело, мягкие вибрации, доносящие новый смысл до него переворачивали сознание, которое не пугалось. Училось быть.

– Что – я?

«Тыыи всёоо» – было в ответ– «Тыи всёо, чтоо видишь, – вибрации становились понятнее и чище. – Всёо, что чуувствуууешь. Ты можешь быттть морем, разлитым меж берегами, можешь быть камнем в море. Можешь стать Зеей, парящей в бездне Косма, обогретой лучами Зарума. Можешь стать песчинкой, лежащей меж триллионов таких же. Можешь стать золой. Можешь жить вечно или мгновение. Ощущать бег фон и сэй или избавиться от их внимания. У тебя есть ВЫБОР.

– Я – это Ты?! – почти воскликнул Наивысший. – Я будто в твоём теле. Или ты в моём!?

«Ты прикоснулся ко мне. Но стать мною не смог…Ты не понял мою сущность. И это помешало тебе стать мной. Ты как цепсон Храма – он принимает мои вибрации, он близок к моему телу, но он не может стать мной. Он не понимает моей сути… Да и души нет у этого металла.

А Душа изначально чиста. Она прозрачнее любого кристалла Лому. Это дар Бога. Лучшее, что он мог подарить».

– ТЫ даришь души? – с ребяческим восторгом вопрошал Мэдом. Его глаза были закрыты. Тонкие вибрации то опускались, то поднимались по телу, руки покалывала необъятная Сила.

«Нет. Я не так велик. Я только сын Бога».

– Но и ты – Бог!?

«Я не Бог… в моём осознание света Бога. Может, я стал им. Но только для твоего народа. Но, раз так, ты – Бог для всего иного, что есть на землях Зарума!»

– Что же выше…

«Да. Но вы называете его просто Богом. Я – не Он. И ты удивлён…

Несмотря на то, что меня никто не слышал, не воспринимают, как Живое, те вибрации и ощущения, которые ты сейчас испытываешь, – они всегда витали на Лому. Но я смог через некоторых из вас, «яснослышащих», «ясновидящих» передать знания, необходимые для вас. И для меня. Ваша цивилизация – это я. Муравейник, населённый моими созданиями. Каждый – доля меня. Благодаря мне, ты говоришь так, как говоришь, знаешь то, что знаешь. Ты ведь не думал до этого, правда, что это не ты, а я в тебе?

В древних легендах говорится обо всём этом, но кево утратили связь с тонким миром, и легенды теперь просто сказки.

Но ты не как все. Ты – одно из лучших творений Ваахра. Ты почти идеален. Ты – сама гармония. Способности твои растут. И они могут привести тебя к новому витку развития».

– Зачем тебе я? – Вдруг спросил Мэдом.

«Твоя Душа необычна. У неё есть особый дар. Дар усиливать изначальную мощь всех возможностей, данных телу».

– Значит…

«Да. Ты избран. Но не мной. Твоя Душа вечна. Она не перерождается и не умирает – она то спит, то просыпается. Она древнее Лому, древнее Океана Зеи».

– Я не совсем…

«Понимаешь?

Ты и не должен всего понимать. Но я расскажу тебе, у нас есть много фон. Твоя Душа всегда воплощается с дарами. Ты всегда занимал Высшие посты. Всегда был Главным. И не только на этой земле. Но я говорю тебе об этом уже в третий раз. Ты был Хранителем Саэндром, до этого бывшим Шанрном. Дважды твоя миссия возвеличивала тебя среди земель, и в третий раз будет так же. Я бы мог поведать тебе о тех временах и целях твоего прихода на Зею. Но завтра, мой Хранитель, на Совете Лому сам тебе расскажет твою историю. И 810, и 1620 сэй назад ты был таким же. Помни это.

Но Сэйн»…

– Сэйн?

«Сэйн… он должен начать нашу войну. А вступить в битву поможешь ему ты. Он откроет двери, так долго огораживающие вас от Всевышнего Бога. Пред вами откроется вся красота настоящего мира. Кево поднимутся на новую ступень развития».

– Кто же он?

«Ключ, который откроет великую дверь. Но для того, чтобы стало так, необходимо, чтобы он стал хранителем