Песня советских школьников

Сегодня мы с песней веселой

Под знаменем красным войдем

В просторную новую школу,

В наш светлый и радостный дом.

Мы — дети заводов и пашен,

И наша дорога ясна.

За детство счастливое наше

Спасибо, родная страна!

У карт и у досок мы встанем,

Вбежим мы в сверкающий зал.

Мы учимся так, чтобы Сталин „Отлично, ребята! “ сказал.

Мы — дети заводов и пашен,

И наша дорога ясна.

За детство счастливое наше

Спасибо, родная страна!

Узнаем мы дальние страны,

Изучим строенье земли.

И вырастем мы, капитаны,

В моря поведем корабли.

И встретим мы бурю и скажем:

Ну что же! Дорога ясна.

За детство счастливое наше

Спасибо, родная страна!

Нам будут герои примером.

Отважными стать мы хотим.

Мы вырастем и в стратосферу

С улыбкой спокойной взлетим.

Взлетев, оглядимся и скажем:

Ну что же! Дорога ясна.

За детство счастливое наше

Спасибо, родная страна!

Мы наше октябрьское знамя

Сорвать не позволим врагам.

Мы вырастем большевиками,

Готовыми к новым боям.

И выйдем на смену и скажем:

Ну что же! Дорога ясна.

За детство счастливое наше

Спасибо, родная страна!

27. Химзащита

28. Портрет кормчего. Челябинск

29. Обмен товарами на рынке

30. Пришёл поезд

31. Загрузка в теплушки

32. Домой с победой

33, 34. Молотов-Пермь

35. На пароме

36. Уральская провинция

Г. ЛЕВИН

Бескрайние дали

1. Алтайские нивы зерном налилися,

Кубань нас зовёт, — наступает страда!

Мы время ускорим, мы дали приблизим —

И с хлебом доставим мы в срок поезда.

Припев: Родные просторы, бескрайние дали,

Состав за составом и ночью и днём…

И смотрит с отеческой ласкою Сталин

На верных помощников в деле своём. / 2 раза

2. Где сопки вздымают туманные выси, —

И там он гудит, паровозный гудок.

Мы время ускорим, мы дали приблизим —

И грузы доставим строителям в срок.

Припев:

3. Советские люди, что в путь собралися,

Счастливой дороги — на отдых и труд!

Мы время ускорим, мы дали приблизим —

Испытан наш график, проверен маршрут.

Припев:

4. Одна мы семья — машинист и диспетчер,

Обходчик и сцепщик — герои труда.

Давайте ж работать упорней и крепче,

Чтоб в первых шеренгах мы были всегда!

Припев:

5. Близки наши цели. Кругом оглянися, —

Повсюду увидишь наш подвиг и труд.

Мы время ускорим, мы дали приблизим, —

Стальные пути к коммунизму ведут!

Припев: Родные просторы, бескрайние дали,

Состав за составом и ночью и днём…

И смотрит с отеческой ласкою Сталин

На верных помощников в деле своём. / 2 раза

М. Вершинин

МОСКВА — ПЕКИН

Русский с китайцем братья навек,

Крепнет единство народов и рас.

Плечи расправил простой человек,

С песней шагает простой человек,

Сталин и Мао слушают нас!

Слушают нас!

Слушают нас!

П р и п е в:

Москва — Пекин!

Москва — Пекин!

Идут, идут вперед народы.

За светлый труд, За прочный мир

Под знаменем свободы. / 2 раза

Слышен на Волге голос Янцзы,

Видят китайцы сиянье Кремля.

Мы не боимся военной грозы,

Воля народов сильнее грозы,

Нашу победу славит земля!

Славит земля!

Славит земля!

П р и п е в.

В мире прочнее не было уз.

В наших колоннах — ликующий май.

Это шагает Советский Союз,

Это могучий Советский Союз,

Рядом шагает новый Китай!

Новый Китай!

Новый Китай!

37. XXX лет Октября. Концерт в Большом театре

38. Школа имени М. С. Урицкого в Москве

39. Ленинградские школьники

40. Ленинград. Площадь Урицкого

41. Балтийский вокзал

42. Александрийский столп

Морфология «Крещённых крестами»

То, что книга «Крещённые крестами» выиграла «Нацбест-2010», для новейшего литературного быта России беспрецедентно. Премии традиционно вручаются за роман, иногда — за сборники рассказов, в виде исключения — за биографические штудии. Тут же впервые премия ушла в руки не просто непрофессионального литератора, но — автора собственного жизнеописания.

Присмотримся к отзывам членов жюри премии:

«Текст в почти беспроигрышном жанре слегка беллетризированного мемуара… эксплуатирует такие проверенные формы, как „сиротские приключения“ а-ля Диккенс и роуд-муви… увлекательно написан…» — Алексей Евдокимов.

«Высокохудожественная автобиографическая проза. Кроме того, это документальный роман, роман-путешествие, роман-квест, настолько странный и захватывающий, что он мог бы дать фору многим произведениям в жанре фантастики», — Дмитрий Орехов.

«Кочергин не рассказывает, а сказывает», — Андрей Архангельский.

Наталья Рубанова в своём отзыве без объяснений и непринуждённо называет «Крещённые крестами» романом.

Самые разные критики высказываются в том духе, что хотя «Крещённые крестами» — автобиография, книга эта похожа и на художественное произведение. Вот ещё несколько примеров:

«Книга поражает тем, насколько глубоко метафоричной может быть человеческая жизнь», — Наталия Курчатова.

«Это не мемуары, а, как и „Ангелова кукла“, увлекательный роман…» — Михаил Трофименков.

Примеры можно было бы множить и множить, но и без того ясно: столь единодушное сравнение мемуарной книги Эдуарда Кочергина с художественным произведением настоятельно требует осмысления.

В этом коротком комментарии мне хотелось бы показать: то, что говорят критики и члены жюри «Национального бестселлера», одной из наиболее престижных и значительных литературных премий, — не просто форма комплимента (видно, как рецензенты во что бы то ни стало стараются обойти штамп «читается как роман», но ведь что есть, то есть), а крайне важная для «Крещённых крестами» характеристика.

Слово «одиссея» появляется едва ли не в каждой второй рецензии на роман — и неслучайно. Действительно, история человека (что в данном случае маленького мальчика — в структурном смысле неважно), оказавшегося волею судеб за тридевять земель от дома и долгие годы добирающегося домой, — и есть архетипический гомеровский сюжет. И тот и другой герой, оказываясь в разных землях, силою обстоятельств задерживаются там (и начальницы детприёмников выполняют ту же функцию, что и Калипсо, ведь в конечном итоге в каждом детприёмнике герой остаётся по собственной воле). И тот и другой герой теряют соратников. И тот и другой герой действуют скорее хитростью, чем грубой силой, и того, и другого можно назвать «хитроумным». Дополнительное сходство двум историям придает то, что и там и там фигурирует женщина, оказавшаяся в руках врагов — жена или мать. Вот что снится герою «Крещённых крестами» в финале книги сразу после воссоединения с матерью: «Мы [с матерью] бежим по площади. < …> Оглянулись — за нами погоня. Целая армия великанов-мусоров — в древних военных доспехах, с красными звёздами на тульях фуражек — вооружённая щитами, мечами, копьями, топорами со стен арки Главного штаба — мчится на нас». Трудно отделаться от ощущения, что «великаны-мусора» сближаются тут с женихами Пенелопы.

Но есть и ещё одна возможность «считать» сюжет книги, которая, как кажется, ещё не была освещена критикой: при желании «Крещённые крестами» можно проанализировать в соответствии с морфологией волшебной сказки В. Я. Проппа. Действительно, история начинается с «отлучки» матери из дома (её забирают энкавэдэшники), следующие несколько функций (запрет, нарушение запрета и т. д.) опущены, срабатывает функция «вредительство», причём самый распространённый её вариант — «антагонист похищает человека», — и герой оказывается в волшебном царстве (лес густой русских сказок, на материале которых работал Пропп).

Цитата: «И что это за дом [имеется в виду Большой дом]? И почему туда уводят шпионов? Я представлял, что в глухом лесу с высочайшими деревьями, как в сказке „Мальчик-с-пальчик“, стоит Большой дом, где живут братья и сестры — шпионы. А что такое шпионство — никто не знает, кроме них. Это большая тайна. Потому и лес густой, и дом Большой».

Отметим попутно, что тут нельзя не вспомнить и другую работу Владимира Яковлевича Проппа — «Исторические корни волшебной сказки». Герой отправляется в лес (буквально — в Сибирь), в закрытый для женщин и непосвящённых большой дом (детприёмник, девочек в нем нет), побег, погоня — инициационный миф налицо.

Далее последуют и приличествующие волшебной сказке испытания, герою встретятся дарители, и будет даже волшебное средство — в качестве такового можно рассматривать «неразменный» проволочный профиль Сталина, не раз выручающий героя. Наконец, все беды позади, герой возвращается домой и воссоединяется с матерью.

Главное положение Проппа — о всегда одинаковой последовательности функций — в «Крещённых крестами» выполняется стопроцентно.

Конечно, подобные сближения представляют собой скорее игру ума, чем продуктивные возможности анализа текста: ясно, что «Крещённые крестами» не написаны под влиянием «Одиссеи» и не ориентированы на волшебную сказку, хотя бы потому, что речь в них идёт о реально произошедших событиях.

И всё-таки от таких очевидных и подробных сближений нельзя просто отмахнуться как от случайности. Кажется, даже парадоксальная формула «жизнь подражает искусству» только уведёт нас в сторону от понимания этого феномена.

Дело, как кажется, и сложнее, и любопытнее. Фредерик Джеймисон, исследовавший в своей работе «Политическое бессознательное» соотношение истории и текста, утверждает, что хотя история как «вещь в себе», конечно, не является текстом, она, тем не менее, как явление, ничем иным, кроме текста, быть не может. С утверждением этим трудно спорить. Само событие рассказывания реальной истории заставляет рассказывающего обратиться к тому или иному архетипическому сюжету — и, быть может, успех рассказа будет зависеть от строгости и искусности следования выбранному архетипу.

Вопрос, который не может не возникнуть, это — почему в «Крещённых крестами» работает именно этот сказочный сюжет, имеющий в основе инициационный миф, а не, скажем, любовный роман, детектив или что-то ещё. Возможно, ответ на него кроется в том, что герой истории — маленький мальчик, и именно поэтому включается именно эта древнейшая схема, а не какая-то другая.

Требование к рассказчику, который повествует о своей жизни, «рассказывать как было, ничего не приукрашивая и ничего не скрывая», в сущности, абсурдно. История — вещь в себе — недоступна для схватывания. Рассказывающий историю своей жизни всегда будет более или менее талантливым story-teller'ом.

А то, что Эдуард Кочергин — в высшей степени талантливый рассказчик, читателю этой книги объяснять уже не нужно.

Вадим Левенталь

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1] Дэпэшники — воспитанники ДП (детприёмников) НКВД.

[2]Искорка из поддувала

Эдвасю мигает.

Манит, манит, рассказать

Сказку обещает (польск.).

[3] Колонтай — колония для несовершеннолетних (блатн.).

[4]«Бокс» и «Ракета» — самые дешевые папиросы того времени. В народе они назывались «гвОздиками».

[5] Иззёбка — малая избушка (обл.).

[6]Маялка — кусочек козьей шкуры, зажатый между двумя свинцовыми или медными дисками так, чтобы мех торчал по краям. Диаметр маялки 5–6 см. Играли в маялку, подбрасывая её ногой на счёт.

[7] Бебешка — одно из названий игры в маялку.

[8] ОМСК — Отдалённое место ссыльных каторжников.

[9] Лагаш — здесь: кондуктор, проводник (блатн.).

[10] Майданник — поездной вор (блатн.).

[11] Кент — друг (блатн.).

[12] Богодуй — нищий (блатн.).

[13] Бан — вокзал (блатн.).

[14] Курат — чёрт (эст.).

[15] Шлипер — вор-форточник (блатн.).

[16] СрушнАя — умелая, «с руками» (устар.).

[17] Векселя — здесь: документы (блатн.).

[18]Всё, мальчик (эст.).

[19]Что с тобой, дорогой сынок? Что ты кричишь? Всё будет хорошо. Ты один мужик в роду и должен жить (польск.).