Пятигорск. Вторая дуэль

За отличие в решающей битве у реки Валерик Лермонтова представляют к награде и дают 3 месячный отпуск.

Зимой 1840–1841 годов, оказавшись в отпуске в Петербурге, Лермонтов пытался выйти в отставку, мечтая полностью посвятить себя литературе, но не решился сделать это, так как бабушка была против, она надеялась, что её внук сможет сделать себе карьеру и не разделяла его увлечение литературой. Поэтому весной 1841 года он был вынужден возвратиться в свой полк на Кавказ.

Уезжал из Петербурга он с тяжёлыми предчувствиями.

Где-то за месяц до гибели он пишет стихотворение «Сон»:

«Сон» Михаил Лермонтов

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая ещё дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их жёлтые вершины
И жгло меня, но спал я мёртвым сном.

И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жён увенчанных цветами,
Шёл разговор весёлый обо мне.

Но в разговор весёлый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа её младая
Бог знает чем была погружена;

И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струёй.

Перед последним и роковым отъездом на Кавказ поэт посещает знаменитую на весь Петербург гадалку Александру Киргхоф. Именно она предсказала смерть Пушкину «от рук белого человека» (имелось в виду белокурого). Лермонтов задаёт «ведьме» один вопрос: «вернусь ли ещё когда-нибудь в Петербург?» Ответ гадалки – уверенно-отрицательный.

Лермонтов отправляется сначала в Ставрополь, где стоял Тенгинский полк, потом в Пятигорск. В Пятигорске происходит его ссора с майором в отставке Николаем Мартыновым.

Дуэль произошла 15 июля (27 июля) 1841 года. Лермонтов выстрелил вверх, а Мартынов – прямо в грудь поэту. Пуля пробила сердце и легкие.

В это время бабушка Лермонтова выбирает для внука в подарок нового коня. Михаилу Лермонтову должно было исполниться 27 лет.

По словам князя Васильчикова, в Петербурге, в высшем обществе, смерть поэта встретили отзывом: «Туда ему и дорога»…

В своих воспоминаниях П. П. Вяземский, со слов флигель-адъютанта полковника Лужина, отметил, что Николай I отозвался об этом, сказав: «Собаке – собачья смерть». Однако после того, как великая княгиня Мария Павловна «вспыхнула и отнеслась к этим словам с горьким укором», император, выйдя в другую комнату к тем, кто остался после богослужения (дело происходило после воскресной литургии), объявил: «Господа, получено известие, что тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит».