Особенности макроэкономического равновесия в постсоциалистических странах

За годы рыночной трансформации национальные экономики бывших социалистических стран существенно изменили свой облик. Преодолена их изолированность от остального мира, полностью демонтированы механизмы командной экономики, исчезли всеобщие дефициты товаров и услуг, значительно расширен их ассортимент. Повсюду раскрепощена ранее скованная личная инициатива людей, происходит быстрое становление предпринимательского класса. Население посткоммунистического мира стремительно изживает приобретенные в условиях реального социализма иждивенческие комплексы и быстро усваивает рыночный образ мысли и действия. Серьезно подорвана типичная для прежнего строя уравнительность в личных доходах. Налицо ощутимый прогресс в дисциплине и этике труда в связи с восстановлением полной товарной обратимости национальных валют.

В этот период созданы и начали функционировать формальные институты рыночной экономики – коммерческие банки, товарные и фондовые рынки, валютные биржи, качественно новые налоговые механизмы, правила антимонопольного регулирования и т.д. Значительное достижение подавляющего большинства рассматриваемых стран – обуздание галопирующей инфляции и резкое сокращение бюджетных дефицитов.

Издержки рыночных реформ оказались существенно выше, чем предполагали инициаторы. В странах резко снизился средний уровень реальных доходов населения и одновременно увеличилось неравенство в их распределении. В то время, как только пятая часть населения бывшего социалистического лагеря улучшила жизненный стандарт, почти треть превратилась в слой «новых бедных». При этом расширение зоны бедности в значительной мере происходило за счет размывания сложившегося в прошлом среднего класса. За годы реформ во всех странах бывшего социализма заметно увеличилась безработица, составляя ныне 10-20% трудоспособного населения (1, 5-2% в 1998 г.).

В большинстве стран этого региона заметно сокращается государственная поддержка здравоохранения, науки, культуры и образования. И это сокращение не компенсируется частным сектором национальной экономики. Иллюзией оказалось бытовавшее в начальной стадии рыночных реформ представление о том, что они сохранят все преимущества социалистического патернализма и добавят к ним материальные блага, которые обещает экономическая свобода. Логика поражения социализма как цивилизации оказалась безжалостной в отношении как мнимых, так и реальных его преимуществ.

Даже в самых продвинутых странах бывшего социалистического лагеря не удается преодолеть хронический дефицит платежного баланса и решить проблему крупной внешней задолженности.

Объективные факторы, обусловившие повышенную сложность системной трансформации на пространстве СНГ в сравнении со странами Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), сводятся к следующему.

Во-первых, существенное значение имеет факт различной продолжительности «социалистической полосы» для разных стран. Если в государствах ЦВЕ она продолжалась 40 лет и в большинстве случаев была навязана извне, то в России социализм господствовал более 70 лет, являясь к тому же целиком отечественным, а не импортированным «продуктом». Благодаря только этому обстоятельству, а также из-за имевшегося в ряде стран (Польша, Чехословакия и Венгрия) опыта внедрения некоторых рыночных инструментов в плановую экономику степень ментально-психологической готовности их народов к замене одной системы на другую не могла не быть выше, чем в странах СНГ.

Во-вторых, в отличие от стран ЦВЕ перед постсоветскими реформаторами стояла задача продолжить системную трансформацию при стремительном, ими же и инициированном распаде ранее единого государства. Каковы бы ни были намерения лидеров новых независимых государств («избавимся от грабительского центра, и легче будет проводить реформы»), действительность показала, что разрыв единого экономического пространства затруднил, а не облегчил переход к рыночной экономике каждой суверенной республике бывшего СССР, в том числе и России.

В-третьих, на старте реформ серьезным бременем для России и некоторых других стран СНГ оказалась огромная доля в экономике военно-промышленного комплекса. Как только отказались от поддержания постоянного военного паритета чуть ли не со всем остальным миром, выяснилось, что конверсия гипертрофированно милитаризованного производства потребует на первых порах неизмеримо больше затрат, чем даст выгод.

Опыт системных преобразований в посткоммунистическом мире отрицает представление об односторонней причинно-следственной связи между экономическим ростом и развитием социальной сферы. Можно лишь утверждать, что налицо тенденция к взаимодействию обоих процессов, когда причина и следствие, постоянно меняясь, усиливают друг друга. Несостоятелен также взгляд, что бюджетные расходы вообще и особенно на социальные цели – непродуктивная трата ограниченных общественных средств и будто бы без их сокращения невозможен устойчивый экономический рост. Скорее, оправдывается тезис противоположного характера: верно выстроенные приоритеты и институты социальной политики не только не препятствуют экономической активности, а наоборот, стимулируют ее, обеспечивая к тому же необходимую политическую поддержку хозяйственным реформам.

Либерализация экономической деятельности – необходимое, но недостаточное условие формирования эффективного рыночного механизма. Анализ практики реформ демонстрирует ключевую роль институциональных преобразований, включая обеспечение прав собственности, действенное антимонопольное законодательство и контроль над его осуществлением, строгий банковский надзор, страхование банковских вкладов и т.д. При их отсутствии неизбежно возникает системный вакуум, прямо ведущий к процветанию клановой и теневой экономики, криминализации хозяйственной сферы, росту и консервации неплатежей.

В относительно успешных постсоциалистических странах либерализация быстро проводилась применительно к обороту товаров и услуг. В то же время весьма осторожный подход наблюдался в отношении снятия ограничений с оплаты труда и особенно внешнеторговых и валютных операций, экспорта и импорта капитала. Создание открытой экономики было важным элементом системных преобразований в странах ЦВЕ. Но движение к открытости сочетается с постепенностью в отмене ограничений, строгим контролем над разворачивающимися процессами и действиями субъектов хозяйствования, что позволяет избегать многих известных в российской практике негативных явлений.

Полностью оправдывает себя обозначившаяся здесь с самого начала реформ ориентация на привлечение прямых иностранных инвестиций. Обнаруживается прямая связь между накопленными их объемами и темпами экономического роста, а также между накоплением критической массы прямых иностранных инвестиций и началом преодоления тенденции примитивизации структуры экономики (Венгрия, Чехия, Польша).

Массовая ускоренная приватизация не является наилучшим способом формирования подлинных рыночных субъектов. Опыт постсоветских государств вообще и России в частности показывает, что она приводит к возникновению крайне нерациональных систем корпоративного управления. Неблагоприятные последствия возникают также в тех случаях, когда не уделяется должного внимания управлению государственным имуществом. Тогда широкое распространение приобретает его растаскивание, ведущее к криминализации всей экономики.

В то же время исключительно важное значение имеет создание благоприятных условий для развития частного сектора на собственной основе. Из практики самых успешных в этом отношении стран (Венгрия, Польша, Чехия) следует, что эта задача решается с помощью целенаправленной государственной поддержки малого предпринимательства.

Прямой зависимости между масштабами частного сектора и темпами экономического роста нет. В большинстве стран наибольший эффект был достигнут уже на этапе коммерциализации деятельности государственных предприятий. Опыт Польши в этом отношении особенно примечателен. Приватизация экономики может оказать позитивное воздействие на деятельность субъектов хозяйствования лишь в том случае, если сопровождается необходимой институциональной трансформацией и особенно формированием эффективной конкурентной среды. Душа рынка – конкуренция, а не собственность. В результате относительно высокие темпы экономического роста демонстрируют столь разные по реализованным моделям приватизации и масштабам созданного частного сектора страны, как Словения (преобладание в течение 90-х годов, по существу, самоуправленческих предприятий), Венгрия (господство иностранного капитала) и Польша (приступила к массовой приватизации «с большим опозданием» в конце 1996 г.).

Результативность и необратимость макроэкономической стабилизации в ряде стран ЦВЕ не могут быть связаны с использованием рецептуры ортодоксального монетаризма, ограничивающегося только регулированием денежного обращения. Реформаторы в этих странах отдавали себе отчет в том, что динамика цен в переходных экономиках определяется не только спросом на товары и услуги, но и разнообразными причинами на стороне их предложения. Они понимали, что инфляция зависит не только от динамики денежной эмиссии, но и от так называемых немонетарных факторов. Именно поэтому им удалось вычленить две наиболее действенные порочные спирали в обесценении денег: «цены – доходы – цены» и «инфляция – девальвация – инфляция». А точный диагноз предопределил в свою очередь и правильность лечения, содержание которого с самого начала реформ сводилось к использованию пакета взаимодополняемых мер по регулированию денежного обращения, части цен, личных доходов и валютного курса [11].

Таким образом, реальные предпосылки для превращения ныне аморфного СНГ в жизнеспособный региональный блок появятся только тогда, когда на смену благостным интеграционным мечтаниям придут конкретные задачи, вытекающие из такого же конкретного коллективного интереса. Его можно было бы обозначить как коллективную заинтересованность в организации и развитии в рамках Содружества собственных конкурентоспособных транснациональных корпораций, способных участвовать в глобальной экономике в качестве субъектов, а не объектов процессов.