Never Too Much

Глаза Джерарда сияли оливковым цветом, пока он объяснял мне, какие экзамены я буду сдавать, зачем и что мне нужно учить, сидя на полу с книжками в руках. Я улыбнулся сам себе, понимая, что никто больше не стал бы заниматься этой ерундой ради меня – даже я сам. Он был очень оживлённый, пока показывал мне книги, по которым мне " Стоит занимать каждый день", и прочую ерунду, о которой мой мозг и не хотел думать.

Я хотел думать о нём. На нём была белая рубашка, которую он забыл застегнуть до конца, не застёгнутая жилетка сверху и красный галстук с чёрными штанами, которые сочетались цветом с жилеткой. Он никогда раньше не добавлял цвета в свои костюмы. От него пахло его же гелем для душа. Я знаю, где он лежит и как он выглядит. Я знаю, как он выглядит, когда намазываешь его на тело. Но не на его тело. Но я бы очень хотел узнать и это.

Его губы быстро двигались, выговаривая какие-то слова, которые я не слушал; язык иногда быстро скользил по ним. По губам, которые я целовал. Я знаю, какие они по вкусу, и как моё тело реагирует на их прикосновения. И я знаю, что не могу больше сдерживать себя; прошло уже столько времени, с тех пор, как я в последний раз ощущал эти губы на своих.

- Фрэнк, что ты делаешь? - тихо проговорил Джерард, закрывая глаза и немного отстраняясь, когда я прижался своими губами к его.

- Целую тебя, - отвечаю я, улыбаясь ему в губы. Он не видит мою улыбку, но я знаю, что он её чувствует, и это заставляет мои органы плясать в странном ритме.

- Я знаю это, Фрэнк, не надо, - каждое слово даётся ему с трудом. И это жестоко с моей стороны делать это, потому что я знаю, что он тоже хочет, только не может признаться в этом. - Господи, Фрэнк, это не правильно, - он выдыхает в мои губы, пытаясь собраться с мыслями, пока я пользуюсь возможностью, мягко целуя его поверх губ. - Ты знаешь, как плохо я себя чувствую? - я пододвигаюсь ближе к нему, забирая книжку из рук, за которую он держится, как за последнюю опору. - Я твой учитель, - он уже шепчет мне в губы, стараясь, кажется, убедить в неправильности того, что мы делаем, больше себя, нежели меня.

- Больше нет, - я кладу свои руки ему на плечи, и он теряет равновесие.

- Я намного старше, чем ты.

- Всего пять лет, - я встаю на четвереньки, оказываясь полностью над Джерардом, и целуя его в теперь полностью предоставленные губы, потому что у него закончились оправдания и причины не делать то, чего мы оба так хотим. Я хочу. Я всегда это хочу, и первый поцелуй после долгого перерыва как электрозаряд по всему телу. Он заставляет кровь передвигаться по всем частям тела с двойной скоростью, а сердце биться быстрее. Но скоро ты привыкаешь к этому ритму, и тебе захочется чего-то большего. Потому что поцелуи больше не дают того заряда, который тебе так нужен, чтобы не умереть от остановки сердца. Или взрыва сердца - это лучше описывает то, что я чувствую. Моё сердце готово взорваться любой раз, когда я прикасаюсь к Джерарду.

Его руки спокойно лежат на полу, но я чувствую, что он сейчас в таком же состоянии, что и я. Они опускаются немного в мою сторону, задерживаются на моих коленях и поднимаются выше, и я понимаю его, потому что держу одну руку на его плече, а вторую руку запускаю ему в волосы, чтобы держать его ближе. Чтобы он никогда не убежал, чтобы знать, что это происходит на самом деле.

Его грудь часто опускается и поднимается, создавая ритм нашим движениям. Я поддаюсь бёдрами вперёд, и он слегка кусает мою губу. Снова электрозаряд по телу. Нужно больше.

Я опускаю свою хватку, разрешая ему поднять меня на ноги и приставить к стене, всё ещё целуя, но уже не только губы. Мои щёки, мой подбородок, шею – мне казалось, я замерзаю, а его губы - это раскалённое железо, которое посылает шок по всему моему телу. Я запустил обе руки ему в волосы, прижимая к себе, но уже не из страха, что он убежит – я знал, что он не сделает этого. Он больше не оставит меня, потому что теперь знает – я не хочу этого.

Его уверенные движения заставляют мой мозг отделиться от тела и думать о таких вещах, как: " Первый ли я у него? ". Я знал, что это невозможно, но какая-то часть меня хотела, чтобы я был, хотя бы, первым парнем, с которым Джерард делает что-то подобное. Но его руки, крепко держащие мою талию, говорили мне об обратном. От одной мысли, что я мог быть не первым парнем, с кем Джерард был настолько близок, кровь закипала, и мои поцелуи становились более резкими, а движения грубыми. Это должен быть я. Он должен знать, что в любом случае, я хочу этого больше, чем кто-либо до меня. После меня.

Джерард положил свою руку мне на живот, чтобы освободить пространство между нами для слов, которые выходили из его онемевших красноватых губ. Я не слушал, что он мне говорил; его рука на моем животе была тёплая, даже горячая; в моих джинсах итак было слишком тесно, но теперь, когда он отодвинул моё тело от своего, дав холодному воздуху пройти между нами, я почувствовал, насколько я возбуждён. Мне было не до его слов.

Я вновь поцеловал его, кивая в согласии на что бы он не сказал. Я уже ненавидел себя за возможность того, что я не первый парень, кому дозволялось делать такое с Джерардом, не смотря на то, что я никак не мог на это повлиять. Но если я окажусь не первым по своей вине, по тому что я упустил свой шанс - я буду ненавидеть себя в несколько раз больше.

Это было не стремление стать первым или единственным, просто я всегда знал, что Джерард не девственник. В этом глупо было бы усомниться. Но я пускал только девушек в свой мозг на место в постели со своим учителем, и я уже перерос ту стадию, когда ненавидел эти мысли. Но сейчас, когда я стал думать о том, что это могли быть мужчины, ревность во мне стала распространяться с новой силой, ядом забирая из меня возможность чувствовать. Поэтому я почти не чувствовал поцелуев Джерарда: мне нужно было целовать его глубже, сильнее, грубее, чтобы почувствовать то, что я хочу. Но несмотря на мои резкие движения, Джерард всё равно оставался сильнее, спокойнее, более устойчивым, что мешало мне сконцентрироваться на тех чувствах, что вызывали его руки, которые блуждали по моей спине и бокам. Он всё делал слишком точно, слишком опытно. Я ещё не привык к той мысли, что этот опыт у него мог быть с кем-то другим, и когда мы подошли к спальне, где я лёг на кровать, притягивая к себе Джерарда, в моей голове возникла ещё одна мысль: мы займёмся сексом. Меня, конечно, всегда волновало, когда до этого доходило, но ничто не сравниться с тем, как я волновался сейчас. Мои ладони запотели, я часто дышал, воздуха не хватало, но Джерарда не хватало больше. Я ещё никогда не занимался этим с мужчиной. Я не имел особого представления о том, как это происходит. Я никогда не думал, что буду этим заниматься; я никогда не думал, что захочу этим заниматься. Но когда я почувствовал холод там, где секунду назад были его руки, то понял, как я хочу этого. Я больше не хочу часами напролёт думать о том, как Джерард ведёт себя в постели с человеком, который заставляет его чувствовать то, что он заставляет меня чувствовать, как Джерард выглядит, как звучит его голос. Я хочу это всё, найти ответы на все вопросы.

Мои руки почти не трясутся, когда я расстёгиваю его жилетку и снимаю галстук. Сейчас, я уже не вижу пути назад, я не считаю возможным выйти из этой ситуации, и эта мысль звучит в моей голове, как утешение, потому что я знаю, что если я не смогу выйти, то не выйдет и он. Мы оба заперты в маленькой комнате наших желаний; без дверей, без ключей, и без мысли выбраться.

Я чувствую его горячие губы на моей шее, когда расстёгиваю его рубашку с маленькими пластиковыми пуговицами. Некоторые из них рвутся, когда я стягиваю её с Джерарда, потому что я забыл их расстегнуть, не увидел.

Я отстраняюсь от него, ведя рукой по мягкой коже его плеч, груди и живота. Его тело такое белое, но оно излучает тепло, и это никак не укладывалось у меня в голове.

Я провожу рукой дальше, задевая пальцами очертания ребер, которые не придавали ему хлипкий вид, не делали его худым и хрупким. Несмотря на то, что он был бледным и я мог видеть его скулы, рёбра, его тонкие пальцы - он всегда выглядел сильным. Я знал, что эти пальцы, тонкие и изящные на первый взгляд, могут писать целый день, держать тяжёлую сумку и делать другие вещи. И я в этом убедился, когда он снял с меня футболку одним движением, когда наши губы соединились, предварительно спросив без слов, хочу ли я этого. Я кивнул в поцелуй. Я много кивал ему в губы, давая согласия на всё, что бы он не сделал. Я хочу всё, и я не согласен на всё. Я хочу, чтобы он сделал всё.

Его пальцы мягко прошлись по моему позвоночнику вверх, прежде чем мы вновь оказались в лежачем положении. В этот раз Джерард был сверху, но между нами по-прежнему было слишком много места, потому что он чуть приподнялся на локтях, кинув быстрый взгляд на мою грудь, прежде чем вновь поцеловать мои губы. Но я знаю, как работают его глаза: ему достаточно секунды, чтобы увидеть всё.

Когда наши тела вновь соединились, я почувствовал боль от напряжения ниже пояса, непроизвольно толкнувшись несколько раз. Мои мысли снова стали уходить от ситуации, а может просто забегать вперёд, когда я стал думать о сексе. Как это будет происходить? Я несколько раз выругался, проклиная сам себя за то, что не интересовался такими вещами. Несмотря, что мне нравился элемент непредсказуемости, я всё же хотел представлять, что меня ожидает. Хотя, это было исключено с Джерардом. И это было не нужно с ним - я доверял ему свою жизнь, своё будущее, и я точно доверял ему в том, что мы делали. И я мысленно поблагодарил судьбу за то, что это именно он. Человек, которому я верю во всём. Я знаю, что он никогда не сделает чего-то неправильно.

Его мышцы были напряжены; я провёл рукой по его плечам, перед тем как он привстал, предоставляя мне возможность встать на колени и расстегнуть его ремень.

Без обсуждения наших действий мы двигались как один человек, мыслили как один человек. И в доказательства этого, когда ремень оказался на полу, Джерард вновь поцеловал меня, дальше справляясь со своими штанами сам, прежде чем приступая к моим. Он будто чувствовал, что мысль о том, что меня ждёт меня, ещё немного пугала, и поцелуи делали всё куда легче. Нас ждёт.

Его губы стали более нежными. Наши вместе.

Мне было не страшно, когда я знал, что не один. Даже если я был не первый у Джерарда, я был первый я. Он ещё никогда не делал это со мной, и в этом плане, это был его первый раз, так же как и мой. Эта мысль успокаивала меня, так же как и его рука, которая медленно поглаживала мой бок.
И как только всё стало куда спокойней, мои мысли стали развеиваться. Ревность ушла на второй план, страсть ушла на второй план. Были только я и он, в одном нижнем белье на его кровати. Это всё, что значило. И я больше не хотел его, потому что я хотел быть первым, или потому что мне нравилось то, как он выглядит. Я хотел его, потому что он был единственный человек, с которым мои мысли могли соединиться. Которому было не наплевать на меня, который тоже не такой, как все; он почти не общается с другими. Он во многом такой как и я. Но в то же время, мы такие разные. Мы две противоположности в мире золотых серединок. Мы плюс и минус в мире равновесия. И когда мы вместе, мы что-то большее. Большее чем всё, что когда-либо могло существовать.

Его руки опустились вниз, снимая с меня боксеры, и когда резинка задела мой затвердевший член, я шумно выдохнул в тишину, которая повисла в недавно заполненной шумом комнате. Или это был шум в моей голове, который теперь рассеялся и я мог чётко слышать и видеть. Я был по-прежнему возбужден, но теперь я ясно видел ситуацию, и я точно знал, чего хочу. Мне кажется, Джерард ждал, когда я приду к такому состоянию, чтобы быть уверенным, что я не сделаю ошибок, о которых буду сожалеть. Чтобы быть уверенным, что он делает всё правильно; но я больше не злился на него за привычку делать всё правильно - это была не привычка, а желание. Он хотел, чтобы всё было правильно для меня. Он всегда ставил меня на первое место.

Я примерно знал, как происходит секс между двумя мужчинами, и понимал, что в этом мало удовольствия. Меня всегда удивляло, зачем люди это делают? Разве в этом может быть что-нибудь приятное? Но сейчас я понимал, зачем это делают, потому что я хотел этого. Хотел стать ближе к Джерарду, хотел сделать то, о чём даже не мог подумать в прошлом. После всего, разве не этого я хотел от будущего? Делать то, о чём и не догадывался пару лет назад.

В этот раз я услышал голос Джерарда, а не просто соглашался, не вслушиваясь в то, что он говорит. Он звучал чётко, голос ниже, чем обычно, немного хриплый. Я понимал, на что соглашаюсь, чего хочу и что он не просто тоже хочет этого. Он мог бы сделать со мной всё пару минут назад, но он хотел, чтобы я сам принимал решения, полностью осознавая ситуацию.

Когда он провёл руками по моему бедру, касаясь отверстия, я вспомнил, как Джерард увидел шрамы на моих руках, когда я снял кофту после школы. Я помню это чувство: он увидел мои слабые стороны. Я думал, он будет относиться ко мне по другому, как к более слабому; я думал он осудит меня, как это делали все; я хотел надеть кофту назад, спрятавшись. Но посмотрев в его оливковые глаза, я увидел лишь понимание. Он забрал у меня кофту, чтобы мне не чем было закрыться. Он сказал мне, что я слишком красивый, чтобы это делать. " И умный" - тогда добавил он, будто давая мне знать, что он понимает, что я больше не буду этим заниматься. И я никогда больше этого не делал.

Я не боялся больше показаться ему с самых слабых сторон. Сейчас я чувствовал себя открытым, незащищённым, но я понял, что не хочу закрываться - я не хочу убежать от этого чувства. Я не был в лучших отношениях сам с собой, но Джерард относился ко мне с такой заботой; и я тоже заботился о себе, я доверял Джерарду во всём.

Моё лицо было спрятано в шее Джерарда, его волосы слегка щекотали мои закрытые глаза, но моя душа была где-то в другом месте, более светлом, вместе с душой Джерарда. Мы больше не были в этом городе - мы были свободными ото всех и от всего.

Я услышал как что-то закрылось; Джерард снова наклонился ближе ко мне. Я чувствовал как были напряжены его мышцы: он держался почти на одной руке, чтобы не опускать весь вес на меня. Хотя, я этого хотел, я хотел быть ближе к нему, и хоть он был выше меня, я уверен, что я бы выдержал.

Я почувствовал как его палец вошёл в меня; странное чувство охватило моё тело. Я старался ровно дышать, но куча мыслей забегали у меня в голове, когда я понял, что его палец даже наполовину не вошёл в меня. По ощущениям, это было уже слишком много. Я запретил себе думать, что будет, когда всё на самом деле случится.

Я вновь услышал, как что-то закрывается и Джерард вновь ввёл в меня палец, только теперь до конца. Я чувствовал что-то влажное, и я надеялся, что Джерарду пришлось использовать какой-нибудь лосьон, или крем, вместо настоящей смазки. Зачем бы у него была смазка, если я первый, с кем он делает это? Я почувствовал второй палец, пытаясь убедить себя, что и для секса с девушкой может понадобиться смазка. Это ничего не значило. Сейчас, ничего не значило что либо. Я пытался не думать о том, какими опытными его движения казались по ощущениям. К тому же, это просто ощущения.

Он мягко целовал моё лицо, и когда я уже привык к странному ощущению, потянулся, чтобы снять последнюю одежду с Джерарда, решив, что он ждёт какого-то шага от меня (не думаю, что подготовка к сексу может действительно занять такое долгое время).

Когда я снял с него нижнее бельё, меня обрадовало то, что он был так же возбуждён, как и я. Не то чтобы я не знал, что он был возбуждён - одежда мало что может скрыть; но сейчас я был уверен в этом. Его член был твёрдый, и я был тому причиной. И мне кажется, в этот момент моя самооценка поднялась из тёмной глубины на самую высокую точку мира.

Его тело было такое же, как и у меня. Те же изгибы, его член, правда, был шире в диаметре, чем мой, но наши тела повторяли друг друга, как зеркало, только я никогда не испытывал желания, смотря на себя в зеркало. Я даже не думал, что я нормальный, не говоря уже о том, что я красивый. Но сейчас я чувствовал себя красивым, я чувствовал себя самым красивым человеком на свете, и Джерард был частью меня. Мы были одним человеком, который смотрел на себя в зеркало. Но Джерард не ждал от меня никакого знака, даже теперь, когда я дал ему понять, что я готов, он продолжал медленными движениями входить и выходить из меня. Я уже почти ничего не чувствовал, когда во мне двигались три пальца. Я думаю, что уже больше чем готов. Я хотел сказать Джерарду об этом, но боялся услышать свой собственный голос.

И, я понял, что ошибался, когда почувствовал член Джерарда около моего прохода. По ощущениям он был намного больше, чем я ожидал. Я снова услышал, как крышка смазки (или что бы это не было) открывается и закрывается. Моё дыхание изменилось: я стал непроизвольно вдыхать и выдыхать больше воздуха. Джерард мягко поцеловал меня в подбородок, перед тем как вновь поцеловать мои слегка припухшие от долгих поцелуев губы, и я почувствовал боль. Резкую боль, к которой я думал, был готов. Джерард успокаивающе погладил низ моего живота, перед тем взять мой член в свободную руку. Это было странное ощущение, несмотря на то, что я уже трогал его сам. Это было необычно, когда рука Джерарда небыстро двигалась вокруг моего органа; он не хотел, чтобы я кончил (хотя учитывая то, как я был возбуждён, это было возможно) - он хотел заглушить боль, что ему отлично удавалось. Ее почти не было, и когда я стал привыкать к ощущениям, то захотел большего. Будь это хоть боль, я хотел чувствовать что-то. Джерард тоже был возбуждён, и я удивлялся, как он ещё не кончил, учитывая то, как сильно мои мышцы сжимали его орган. Это наверное было мучительно для него, так долго терпеть, чтобы мне просто не было слишком больно. И это разрушило все мои теории о сексе между мужчинами. Если это не было приятно для того, кто снизу, и не было приятно для того кто сверху (если его волнует тот, с кем он этим занимается, разумеется), то, зачем это делать вообще?

Я почувствовал как Джерард выдохнул мне в губы, и стал медленно двигаться внутри меня. Это было больно поначалу, и вообще странно. Моё тело вдруг забыло о существовании других конечностей и сконцентрировалось лишь на источнике боли; я слышал свой пульс в висках, и слышал сердцебиение Джерарда, и это было действительно так - будто мы один человек.

Я и вправду не понимал цель этого акта. Должна же быть причина, почему люди этим занимаются, другая, помимо наслаждения духовной близостью (что тоже, сделать не так и просто из-за режущей боли); ведь люди, которые не любят друг друга, тоже этим занимаются. Это был один вопрос, на который я не мог пока найти ответ.

Ноющая боль перерастала во что-то приятное, но я всегда наслаждался болью немного в извращённом стиле; я резал свою кожу, чтобы испытать хоть что-то. Эта боль не сравнится с тем, что я испытываю сейчас - никак, но всё же. Я думал, что уже не найду ответа, потому что его не существует, когда.. О, Боже. Это ощущение. Будто Джерард задел что-то, что заставило кровь прилить ко всему телу. Я вновь стал чувствовать свои руки, ноги, которыми я непроизвольно обвил Джерарда; я сжал пальцами его плечо, пытаясь схватиться за что-нибудь, оставляя красные полосы ногтями. Я не узнавал свой голос, когда стон сорвался с моих губ. Я мог почувствовать, как Джерард улыбнулся и стал двигаться, ускоряя движения. Каждый раз, касаясь того же самого места, заставляя меня изгибаться. Он поцеловал меня в губы, приглушая мои стоны, когда те стали слишком громкие. Я чувствовал, как Джерард тоже стонет в поцелуй.

Мой член между нашими животами - я был уверен, что кончу в любую минуту, но то, что я испытывал, было лучше оргазма. И дольше. Я стал двигаться навстречу Джерарду, нетерпеливо, к новой волне удовольствия. Будущего, о котором я всегда беспокоился, не существовало. Прошлого тоже. Даже настоящее было не взаправду. Это будто была целая новая жизнь, и я не хотел, чтобы она заканчивалась.

Я почувствовал, как Джерард взял меня за руку, и вцепился в нее всеми силами. Это было единственное, что могло удержать меня, когда всё стало слишком ярким; будто меня ослепили яркой вспышкой. Я почувствовал, как дрожь прошла сквозь всё мое тело. Я почувствовал, как Джерард кончил почти сразу после меня. Тёплая жидкость стекала по моему бедру, когда мы перестали быть одним целым. Я никогда не думал, что в таком положении можно ощущать себя сильным, но я чувствовал себя не просто сильным - в ту минуту я понимал, что могу всё.

Джерард продолжал целовать мои щёки, губы, шею. Мы вместе тяжело и часто дышали, пытаясь впустить больше воздуха в лёгкие. Он лёг рядом, укрывая нас обоих одеялом. Я обнял его, понимая, что ошибался насчёт многих вещей.