Либертарианская теория

Своими корнями либертарианская теория (или теория свободной прессы) уходит в европейское Средневековье. Она возникла в XVI в. как противовес авторитарной теории, оправдывающей контроль правящей элиты или властей над всеми формами коммуникации.

Но несмотря на это у свободы коммуникации, существует немало ограничений: например, законы о клевете, ложной рекламе, порнографии и ненормативной лексике. В политических кругах и средствах массовой информации постоянно идут дискуссии о границах свободы. Особого накала они достигают каждый раз, когда появляются новые коммуникационные технологии.

Переиначенный вариант либертарианской теории возник в XVII в., когда печатная пресса избавилась от официального контроля, и теперь повсюду считается главным узаконенным принципом деятельности печатных медиа в либеральных демократиях. Возможно, благодаря своей долгой истории, огромному влиянию и высокой символической ценности теория свободной прессы нашла освещение в большом числе исследований. На первый взгляд, эта теория проста, но в то же время содержит фундаментальные нестыковки или ведет к ним. В самом общем виде она полагает, что индивид должен быть свободен публиковать все, что ему нравится, и, следовательно, является продолжением других прав — права на собственное мнение, свободу выражать его, объединятьсяс другими людьми и вступать в организации. Таким образом, главные принципы и ценности, на которых она базируется, идентичны принципам и ценностям либерально-демократического государства — вера в верховенство индивида, в разум, правду и прогресс и, в конечном итоге, в суверенитет воли народа.

Осложнения и несоответствия возникали только в том случае, когда предпринимались попытки представить свободу прессы как основополагающее право или ввести ограничения на его применение и указать конкретные институционные формы, в которых оно находит свое наилучшее выражение и обеспечено защитой в конкретных обществах. Как противодействие авторитаризму и чистое выражение либертарианства теория свободной прессы всегда воспринималась неоднозначно. Пресса служила различным целям: являлась средством противодействия колониализму (сначала в американских колониях), выпускным клапаном для выражения недовольства, аргументом за свободу религии, защищала от злоупотреблений власти, выступала то, как самоцель, средство достижения истины, составной компонент коммерческой свободы, а порой принималась как неизбежность.

Центральным и постоянным элементом было утверждение, что свободное и публичное выражение — это лучший способ достижения правды и выявления ошибок. Свободная пресса всегда рассматривалась как необходимый компонент свободного и разумного общества. Ближе всего к истине можно приблизиться только в результате борьбы альтернативных точек зрения, а «прогресс» общества зависит от выбора «правильного» решения.

Достоинство свободной прессы заключается в том, что она разрешает это выразить и позволяет «обществу» знать, к чему стремятся его члены. Истина, благоденствие и свобода должны идти вместе, и контроль за прессой в конечном итоге ведет только к иррациональности или репрессиям, даже если какое-то короткое время он кажется оправданным. Свободная пресса, очевидно, не нуждается ни в каких особых аргументах, помимо простой ссылки на статью американской конституции, в которой говорится, что «Конгресс не должен принимать никаких законов... посягающих на свободу слова или прессы». Иначе говоря, это просто абсолютное право гражданина.

В действительности принцип свободы прессы реализовывался не столь прямолинейно. Вопрос, является ли это самоцелью, средством достижения цели или абсолютным правом, так и не был никогда решен, и есть те, кто со времен Джона Милтона доказывает, что если свободой злоупотребляют до такой степени, что она начинает угрожать добродетели и власти государства, ее можно ограничить. По мнению Итиела де Сола Пула, «ни одна страна не станет безразлично терпеть свободу прессы, которая используется, чтобы расколоть страну и открыть шлюзы критики в адрес свободно избранного правительства, которое ее возглавляет»1.

В обществах, где узаконена свобода прессы, дилемма решалась так: пресса освобождалась от предварительной цензуры и за все последствия своей деятельности, выражающиеся в нарушении прав человека и правомерных требований общества, она должна была отвечать в соответствии с законом. Абсолютное право свободы публиковать часто отступало перед правом на защиту (репутации, собственности, частной жизни и морального развития) индивидов, групп и меньшинств, а также соображениями безопасности и даже достоинства государства.

Серьезные осложнения возникали в связи с институционными формами воплощения свободы прессы, которая часто отождествлялась с правами на собственность и стала означать право владеть и пользоваться средствами публикации без ограничений или вмешательства со стороны правительства. Главным аргументом в пользу этой точки зрения помимо утверждения, что свобода в целом означает свободу от правительства, стал перенос аналогии «свободного рынка идей» на подлинно свободный рынок, где коммуникация - это товар, который производится и продается.

Свобода издавать соответственно рассматривается как право на собственность, которое будет защищать имеющееся разнообразие и выражается свободными потребителями, обращающимися на рынок со своими запросами. Таким образом, свобода прессы теперь отождествляется с частной собственностью на медиа и свободой от вмешательства в рынок.

Это утверждение Маккуэйл считает сомнительным не только из-за монопольных тенденций в СМК; широкий масштаб посторонних финансовых интересов в прессе многим видится возможным источником посягательств на свободу выражения, как любое действие правительства. Более того, в современных условиях представление о том, что частная собственность гарантирует индивиду реальную возможность, а также право на публикацию, кажется абсурдным.

Либертарианская теория прессы часто ассоциируется с доктриной «свободного потока информации», которая в советское время подвергалась острой критике за то, что предполагала организацию международного теле- и радиовещания, распространение периодических изданий, книг, кинофильмов, видеозаписей, компакт-дисков, кассет и т.п. по всему миру. Фактически все то, что сейчас благодаря новым коммуникационным технологиям происходит повсеместно и воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

1 Pool I. de Sola. Newsmen and Statesmen — Adversaries or Cronies // Aspen Papers on Government and Media / Ed. by W. L Rivers and N. J. Nyhan. L., 1973.