Тест 10

Полиграфология не имеет в своем арсенале метода, который позволял бы на основа­нии анализа текущих физиологических процессов определять конкретное содержа­ние параллельно[6] им протекающих психических процессов (конкретные мысли, конк­ретные образы или представления, намерения, конкретные аффективные комплексы ипр.).

И обратно, ни один метод не позволяет определить, какое именно содержание созна­ния (конкретная мысль, конкретный образ, конкретный аффективный комплекс) вызвал те или иные параллельно протекающие физиологические процессы.

Поэтому, осторожный и академически образованный Александр Романович Лурия, прекрас­но осознавая данное обстоятельство, и сформулировал генеральный принцип инструменталь­ной «детекции лжи» в максимально корректной и обтекаемой форме.

Как уже отмечалось выше, А. Р. Лурия писал, что «единственная возможность изучить меха­нику внутренних " скрытых" процессов сводится к тому, чтобы соединить эти скрытые процессы с каким-либо одновременно протекающим рядом доступных для объективного наблюдения про­цессов.., в которых внутренние закономерности и соотношения находили бы свое отражение».

В этом определении одним из центральных является словосочетание «внутренние закономер­ности и соотношения».

В современной полиграфологии под «внутренними закономерностями и соотношениями» имеют в виду ту борьбу за место в фокусе сознания обследуемого, которую ведут комплексные (малодифференцированные) аффективно окрашенные мотивационно-когнитивные процессы (динамические личностные смыслы), развивающиеся в психике в ответ на предъявление стиму­лов определенного теста.

При этом полиграфолог объективно не имеет возможности установить (на основании общего паттерна реакций) конкретное наполнение активированных в ходе проверки мотивационно-ког-нитивных комплексов, т. е. не может определить, какой именно образ, мысль, представление, ас­социация, эмоция и пр. обусловили возникновение того или иного информативного признака.

Говорить же о том, что на основании общего паттерна физиологических реакций специалист способен детально описать тот конкретный поток сознания обследуемого лица, который развива­ется на протяжении предъявления того или иного теста, и вовсе не приходится.

И уже совсем фантастическими выглядят заявления некоторых так называемых операто­ров полиграфа (по соображениям корпоративной этики мы не приводим здесь их фамилии) о том, что на основании общего паттерна реакций на полиграмме специалист способен опреде­лить индивидуально-психологические особенности обследуемого и его отношение к процедуре проверки.

Подобные заявления не могут быть расценены иначе, как проявление воинствующего диле­тантизма, граничащего с откровенным профанированием теории и методологии инструменталь­ной «детекции лжи».

Еще раз подчеркнем, что при экспертном анализе полиграмм специалист в соответствии с международными стандартами опирается на следующие ясные и четкие правила:

Рис. 15.17. Фрагмент полиграммы поискового теста на знание виновного, записанная на КП «Барьер».

1. Сточки зрения структурной логи­ки полиграмма не содержит ничего, кроме трех формальных элементов: истинных реакций, условного физиологического фона и артефактов. При этом артефакты яв­ляются необязательным элементом поли ­граммы.

2. Информативные признаки реакций носят неспецифический характер и не по­зволяют судить о том конкретном явле­нии (содержании) сознания, которое обус­ловило их возникновение.

3. Единственной характеристикой информативных признаков физиологичес­ких реакций, которая позволяет специа­листу объективно принимать обвинитель­ную или оправдательную версию по конк­ретному тесту, является их выражен­ность.

4. Общий паттерн реакций по отдельному предъявлению того или иного теста используется лишь для формальной диаг­ностики реакций ожидания и облегчения, которые являются динамическими инфор­мативными признаками ситуационной значимости конкретного стимула теста.

5. Специалист не имеет права выно­сить суждение о конкретном содержании потока сознания обследуемого в ходе про­ведения того или иного теста на основа­нии общего паттерна неспецифических по своей природе физиологических реакций.

В завершение этой главы, мы приво­дим (в качестве выдающегося образчика вульгарного субъективизма, носящего от­кровенно анекдотичный характер) следу­ющую «трактовку» фрагмента полиграм­мы (рис. 15.17), данную В. А. и Г. В. Вар­ламовыми:

«Так, например, по кривым можно сделать следующее заключение: обследуемый — человек волевой, с устойчивой нервной системой, но со слабо выраженными способностями к саморегуля­ции. И, тем не менее, при определенных условиях может успокоиться, вплоть до практически полного подавления кожной реакции. Перед началом теста он был психологически спокоен, о чем свидетельствует низкая амплитуда дыхания с относительно постоянной амплитудой и отсут­ствие вершин на кривой кожной реакции в " фоне"... Опрашиваемый, по-видимому, знаком с процедурой полиграфных проверок, о чем свидетельствует некоторое психическое расслабление при предъявлении " нулевого" вопроса... После предъявления первого " значимого" вопроса тести­руемому — происходит некоторое замешательство. Возникают ассоциации с основным предъяв­ленным вопросом, о чем свидетельствует дополнительная вершина на восходящей части кривой КР. В это же время обследуемый начинает активно успокаивать себя... Приемами саморегуляции обследуемый владеет плохо, о чем свидетельствует постепенное, неадекватное снижение ампли­туды дыхания на фоне форсированного вдоха (значимый вопрос № 3)... На кривой КР видно, что на вопрос " 3₃" у испытуемого возникла, практически мгновенно, ассоциация, связанная с основ­ным вопросом, о чем свидетельствует высокое расположение " горбинки" на нисходящей части кривой. Понимая, что компенсировать реакцию ему полностью не удалось, обследуемый тяжело вздохнул и перешел на слабо контролируемое дыхание»[7].

Мы никоим образом не ставим под сомнение (по соображениям корпоративной этики) про­фессиональную компетентность В. А. и Г. В. Варламовых, однако подобная трактовка приведен­ного фрагмента полиграммы производит поистине тяжелое впечатление.

Рассмотрим последовательно основные пункты этого «шедевра»:

1. Тезис о том, что «обследуемый — человек волевой, с устойчивой нервной системой, но со слабо выраженными способностями к саморегуляции» не выдерживает никакой критики уже в силу того, что грубо нарушает правило неспецифичности информативных признаков и общего паттерна физиологических реакций.

Воля (способность длительно и стойко придерживаться поставленной цели) представляет собой сложнейший психический феномен, который поддается диагностике (впрочем, весьма гру­бой и приблизительной) лишь в ходе психологического обследования с использованием специ­альных психологических тестов и последующей направленной беседы, да еще и с учетом подроб­нейшего анамнеза (биографии) человека.

Диагностика волевых качеств обследуемого на основе обычной полиграммы носит откровен­но антинаучный характер и напоминает диагностику «кармы» человека на основе математичес­кого анализа RR интервалов его электрокардиограммы, предпринятую несколько лет назад од­ним московским врачом-реаниматологом[8].

Совершенно непонятно, что имеют в виду В. А. и Г. В. Варламовы, когда говорят об «устойчи­вости нервной системы», поскольку в учении о свойствах нервной системы (И. П. Павлов, Б. М. Теплов, В. Д. Небылицын, В. М. Русалов) отсутствует такой ее параметр как «устойчи­вость». Возможно, В. А. и Г. В. Варламовы подразумевали под «устойчивостью нервной систе­мы» такую индивидуально-психологическую черту, как «эмоциональная устойчивость».

Однако в любом случае, независимо оттого, что имели в виду В. А. и Г. В. Варламовы, диагно­стика индивидуально-психологических качеств обследуемого или свойств его нервной системы на основе короткого фрагмента обычной полиграммы также носит псевдонаучный характер, поскольку свойства нервной системы (сила, уравновешенность, подвижность, динамичность и лабильность) определяются на основе специальных условнорефлекторных процедур, а такая черта характера, как эмоциональная устойчивость, диагностируется при помощи специальных психо­логических тестов и последующей клинической беседы.

Точно так же неясно, каким образом В. А. и Г. В. Варламовым удалось на протяжении двух минут предъявления теста определить, что «обследуемый — человек... со слабо выраженными способностями к саморегуляции... и, тем не менее, при определенных условиях (при каких услови­ях? — С. Оглоблин, А. Молчанов) может успокоиться, вплоть до практически полного подавления кожной реакции».

Даже при поверхностном осмотре полиграммы бросается в глаза яркий демонстративный характер КГР, практически в ответ на каждый стимул данного предъявления теста. Незначитель­ное изменение динамики электрокожной проводимости в ответ на предъявление второго прове­рочного вопроса (3₂) позволяет сделать вывод лишь о низкой ситуационной значимости этого вопроса.

И последнее. Какое вообще отношение имеют воля обследуемого или свойства его нервной системы к экспертной оценке полиграмм? Ведь единственное, на что обращает внимание специ­алист, это логическая структура полиграммы (фон, реакция, артефакт) и выраженность инфор­мативных признаков физиологических реакций.

2. Тезис о том, что «перед началом теста он (обследуемый. — С. Оглоблин, А. Молчанов) был психологически спокоен, о чем свидетельствует... отсутствие вершин на кривой кожной реакции в фоне» является некорректным, поскольку на том 5—7-секундном интервале фона, который при­веден на полиграмме, принципиально невозможно провести объективный анализ динамики элек­трокожной проводимости. Оценивая данную полиграмму, ни один профессиональный полигра­фолог не в состоянии гарантировать того, что за несколько секунд до момента, с которого начина­ется запись фона, не было мощнейших артефактных реакций. Более того, на основании всего «длинника» полиграммы также невозможно проанализировать динамику фоновой электрокож­ной проводимости, поскольку одним из главных недостатков спецпрограммы «Шериф», входя­щей в комплектацию КП «Барьер» («Крис», «Риф») является как раз автоматическое удаление (принудительная «вырезка») межстимульных интервалов[9], что является нарушением междуна­родного (американского) стандарта.

3. Следующий тезис о том, что «опрашиваемый, по-видимому, знаком с процедурой поли­графных проверок, о чем свидетельствует некоторое психическое расслабление при предъявле­нии " нулевого" вопроса, не может вызвать у профессионального полиграфолога ничего, кроме справедливого возмущения. Любой, даже самый бестолковый слушатель полиграфной школы уже на третий день обучения прекрасно знает о том, что предъявление «нулевого» вопроса все­гда вызывает у обследуемого более или менее выраженную ориентировочную реакцию, связан­ную с самим фактом начала непосредственного тестирования. Поэтому первый нейтральный (нулевой) вопрос и получил название жертвенного вопроса, а реакция на него никогда не при­нимается в экспертный анализ. На полиграмме, приведенной в книге В. А. и Г. В. Варламовых, зарегистрирована типичная ориентировочная реакция на жертвенный вопрос, которая в дан­ном случае проявилась в гиповентиляции по респираторному каналу, развитии позитивной и негативной волн по электродермальному каналу и изменении базальной линии по каналу фотоплетизмограммы.

Тезис о том, что эта классическая «бросовая» реакция, «по-видимому», свидетельствует о знакомстве обследуемого с процедурой полиграфной проверки, является грубым нарушением принципов экспертного анализа.

4. Заявление о том, что «после предъявления первого " значимого" вопроса тестируемому —происходит некоторое замешательство» также не опирается (и не может опираться) на объектив­ные данные: после возврата негативной полуволны КГР к изолинии (3₁) никаких изменений динамики регистрируемых физиологических процессов не наблюдается.

Кроме этого, совершенно неясно, что в данном случае имеют в виду В. А. и Г. В. Варламовы под словом «замешательство», которое относится к сфере так называемой житейской (бытовой) психологии.

5. В. А. и Г. В. Варламовы пишут: «Приемами саморегуляции обследуемый владеет плохо, о чем свидетельствует постепенное, неадекватное снижение амплитуды дыхания на фоне форсиро­ванного вдоха (3₃)». Далее следует тезис о том, что «понимая, что компенсировать реакцию ему полностью не удалось, обследуемый тяжело вздохнул и перешел на слабо контролируемое дыха­ние».

Подобный субъективизм не может вызвать ничего, кроме горького сожаления, по поводу от­сутствия в России федерального закона о квалификационных требованиях, предъявляемых к спе-циалистам-полиграфологам.

Во-первых, в ответ на предъявление истинного частного признака (3₃) на полиграмме заре­гистрирован банальный артефакт по респираторному каналу (форсированный вдох), кото­рый является причиной неизбежно последовавших за ним с определенным латентным периодом (классическая картина) артефактов по электродермальным каналам (позитивная и негативная волны) и каналу фотоплетизмограммы (резко выраженный сдвиг базальной линии и снижение амплитуды систолы на интервале с 3-го по 15-й кардиоцикл).

Форсированный вдох (артефакт) вызвал также физиологически закономерную компенса­торную реакцию по респираторному каналу (резкое снижение дыхательного объема), которую В. А. и Г. В. Варламовы субъективно трактуют либо как «постепенное, неадекватное (как раз закономерное. — С. Оглоблин, А. Молчанов) снижение амплитуды дыхания на фоне форсиро­ванного вдоха», либо как произвольный «переход на слабо контролируемое дыхание» по при­чине «понимания» того, что «компенсировать реакцию ему (обследуемому. — С. Оглоблин, А. Молчанов) полностью не удалось». В данном случае совершенно непонятно, каким образом обследуемому удалось «понять»[10], что «компенсировать реакцию ему полностью не удалось». Более того, неясно и то, на основании каких объективных данных В. А. и Г. В. Варламовы при­шли к выводу о том, что этот обследуемый «со слабо выраженными способностями к саморегу­ляции» вообще что-либо «понимал» и «компенсировал». Если же они имеют в виду примитив­ное бытовое противодействие процедуре проверки, то данный артефакт является типичным и потому не заслуживает особенного внимания.

Во-вторых, словосочетание «тяжело вздохнул» уместно в романах Ф. М. Достоевского или пьесах А. П. Чехова. Использование же подобных литературных оборотов в ходе экспертного анализа полиграмм, носящего предельно строгий и формальный характер, является абсолютно недопустимым.

Что же можно сказать о приведенном фрагменте полиграммы объективно? Очень немного и в то же время вполне достаточно:

1. Структура полиграммы содержит мощнейший комплексный артефакт, обусловленный форсированным дыхательным циклом. Данный артефакт имеет место в ответ на истинный част­ный признак устанавливаемого события (3₃).

2. Структура полиграммы содержит так же два артефакта (реакции развиваются ранее 1 с после начала вопроса) по электродермальному каналу — вопросы 3₁ и 3₄.

3. Артефакт в зоне истинного частного признака (по данному предъявлению теста) может свидетельствовать либо о примитивном бытовом противодействии со стороны причастного к устанавливаемому событию лица, либо о том, что непроизвольный форсированный вдох[11] совпал с моментом окончания вопроса.

4. Для дифференциации этих двух факторов необходимо сделать еще несколько предъявле­ний теста. В том случае, если форсированный вдох в ответ на предъявление истинного признака (или других признаков) будет носить устойчивый характер, это будет свидетельствовать о созна­тельном механическом противодействии процедуре проверки и причастности (осведомленнос­ти) обследуемого лица к устанавливаемому событию.

5. В том случае, если при повторных предъявлениях теста форсированные вдохи и соответ­ствующие им артефакты на полиграмме не регистрируются, повторные предъявления теста при­нимаются к экспертной оценке. Данная же полиграмма расценивается как невалидная (арте-фактная) и исключается из анализа.

На этом мы заканчиваем обзор методологии экспертной оценки полиграмм.

В следующей главе будут рассмотрены некоторые вопросы, касающиеся тактики полиграф­ных проверок при проведении криминальных расследований (служебных разбирательств), а так­же структура скрининговой (кадровой) полиграфной проверки.

Г л а в а 16. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТАКТИКИ ПОЛИГРАФНЫХ ПРОВЕРОК ПРИ ПРОВЕДЕНИИ КРИМИНАЛЬНЫХ РАССЛЕДОВАНИЙ И СЛУЖЕБНЫХ РАЗБИРАТЕЛЬСТВ. СТРУКТУРА ИНДУКТИВНОЙ И ДЕДУКТИВНОЙ МОДЕЛЕЙ СКРИНИНГОВОЙ (КАДРОВОЙ) ПОЛИГРАФНОЙ ПРОВЕРКИ

За рубежом прецедент использования полиграфа в рамках оперативно-розыскной деятель­ности (разоблачение контрразведкой США германского агента) относится к 1917 году (Уильям Марстон). В Советском Союзе полиграф в рамках ОРД был впервые применен в 1976 году в ходе расследования ЧП на одном из оборонных предприятий.

В соответствии с инструкцией «о порядке применения органами федеральной службы безо­пасности опроса с использованием полиграфа (ОИП)»^1[12] в ходе ОРД специалист решает следую­щие вопросы:

1) проводит оценку степени достоверности информации, сообщаемой фигурантом;

2) получает от обследуемого лица сведения, имеющие значение для проведения дальнейших оперативно-розыскных мероприятий;

3) выявляет причастность (ролевое участие) обследуемого лица к устанавливаемому собы­тию, в том числе к подготавливаемым преступным деяниям;

4) сужает круг лиц, попавших в сферу ОРД в связи с установлением того или иного со­бытия.

Применение полиграфа в рамках оперативно-розыскной деятельности является целесооб­разным в трех классах ситуаций, а именно:

1) в том случае, если принципиально не существует иных методов получения информации в отношении определенного лица;

2) в том случае, если традиционные методы оперативно-розыскной деятельности могут быть применены, однако их использование связано со значительными людскими, материальными и временными затратами;

3) в том случае, если применение традиционных методов ОРД возможно, однако ни один из них не может обеспечить той степени быстроты выявления информации, которую обеспечивает полиграфная проверка.

Во всех остальных ситуациях специалист и инициатор мероприятия должны четко опреде­лить: необходимо ли применение полиграфа в данном конкретном случае или нет. Если времен­ные рамки ситуации позволяют применить традиционные методы расследования, то предпочте­ние следует отдавать именно им.

Проверки на полиграфе являются чрезвычайно эффективными, когда следствию необходи­мо в кратчайшие сроки сузить круг подозреваемых лиц. Однако даже в этом случае к проверкам на полиграфе целесообразно приступать лишь после квалифицированного предварительного расследования, т. е. после проведения логического отсева лиц однозначно непричастных к уста­навливаемому событию.

При этом проведение повальных проверок является нецелесообразным. Поэтому Инструк­ция ФСБ РФ (по аналогии с требованием внутренней инструкции ФБР США) предусматрива­ет, что «при решении задач по сужению круга лиц, попавших в сферу оперативно-розыскной деятельности, использование ОИП для проверки более чем десяти человек осуществляется толь­ко после комиссионной оценки специалистами по ОИП (двумя или несколькими) целесообразно­сти такого мероприятия»[13].

Итак, одним из важнейших факторов, обеспечивающих высокую эффективность полиграф­ной проверки в рамках ОРД, является своевременность проверки. Под своевременностью мы имеем в виду следующее:

1) наличие квалифицированно выполненной предварительной проработки устанавливае­мого события (дознание и предварительное следствие);

2) возникновение объективного дефицита информации для выбора той или иной обоснован­ной версии по устанавливаемому событию, либо дефицита информации в отношении конкретно­го подозреваемого лица;

3) невозможность использования или низкая эффективность традиционных оперативно-розыскных мероприятий;

4) наличие или возможность создания условий для проведения полиграфной проверки (доб­ровольное согласие, адекватное состояние объекта, время для подготовки мероприятия и т. д.);

5) наличие условий для легендирования проверки в случае объективной невозможности ис­пользования частных признаков устанавливаемого события;

6) наличие или возможность выделения частных признаков устанавливаемого события.

Специалисту обязательно следует обращать внимание на то, как подозреваемый дает свое

добровольное согласие на прохождение проверки. Как правило, если человек категорически от­рицает свою причастность и при этом дает согласие на проверку легко и быстро, то вероятность его непричастности повышается априори. После проверки такие люди в подавляющем большин­стве случаев исключаются из круга подозреваемых.

Однако бывает так, что и причастное лицо сознательно и без колебаний идет на проверку, поскольку наивно полагает (во многом благодаря низкопробным материалам Интернета и не­профессиональным комментариям средств массовой информации), что может ввести специалис­та в заблуждение. Подобный человеческий материал является наиболее «удобным» для проведе­ния мероприятия, поскольку, у такого обследуемого при попадании в ситуацию реальной провер­ки (которая радикально отличается от той примитивной картины, что безответственно демонст­рируется в телесериалах), неизбежно возникает нарушение волевой регуляции деятельности, на­правленной на противодействие процедуре проверки.

Бывает и так, что причастное лицо, с тем, чтобы не вызвать в отношении себя явных подозре­ний, первоначально достаточно легко дает свое добровольное согласие, однако в дальнейшем (в момент непосредственного начала процедуры проверки) ведет себя провокационным образом, т. е. исполняет весьма утомительные «концерты» из разряда: «законно-незаконно», «верю в объек­тивность — не верю в объективность», «ой, как плохо с сердцем», «совсем забыл, что я должен быть там-то через полчаса» и т. д.

Подобное неадекватное поведение, как правило, априори свидетельствует о причастности проверяемого к устанавливаемому событию, что в подавляющем большинстве случаев и подтвер­ждается результатами последующей проверки.

С точки зрения стратегии построения структуры обследования (составления всей батареи тестов) следует руководствоваться следующими простыми правилами.

Сначала необходимо логически четко очертить структуру устанавливаемого события, т. е. выделить его интенциональную и операциональную стороны. Мы рекомендуем начинающим специалистам составлять на первых порах логические блок-схемы устанавливаемого события.

После того, как «нарисован скелет» устанавливаемого события, специалисту следует обло­жить каждую тему проверочными вопросами. При этом мы рекомендуем составлять проверочные вопросы либо по методу К. Бакстера (формулировать общие проверочные вопросы, направлен­ные на интенциональную сторону устанавливаемого события), либо по схеме полиграфной шко­лы КГБ СССР (использовать вопросы, направленные на конкретные действия, т. е. на операцио­нальную сторону события).

Затем необходимо обложить проверочную тематику контрольными вопросами.

Далее специалист подбирает нейтральную тематику.

Для того, чтобы иметь возможность введения в структуру обследования тестов МСИ, поли­графолог производит выбор наиболее мощных частных признаков.

После того как составлены все необходимые тесты, специалист определяет последователь­ность их предъявления. Мы рекомендуем начинать обследование с предъявления тестов МКВ.

В обязательном порядке следует использовать (разумеется, при наличии методически кор­ректных частных признаков) как тесты МКВ, так и тесты МСИ, поскольку только такое комплек­сное применение методик нейтрализует тактические недостатки объективно присущие тестам, как первой, так и второй методики.

Поисковые тесты на знание виновного следует вводить (после консультации с инициатором) лишь в том случае, если специалист однозначно принимает обвинительную версию на основе уже проведенных им тестов МКВ и тестов МСИ, базирующихся на известных частных признаках устанавливаемого события.

Специалисту следует помнить также и о том, что в рамках ОРД возможны две ситуации, которые предъявляют к работе специалиста прямо противоположные требования, а именно:

Розыскная ситуация первого класса требует от полиграфолога лишь выявления причаст­ного к устанавливаемому событию лица (лиц).

В этом случае специалист фактически выполняет функции следователя и занимает по отно­шению к инициатору проверки доминирующую позицию.

Розыскная ситуация второго класса требует от специалиста уточнения каких-либо суще­ственных для следствия конкретных деталей (например, где именно находится орудие соверше­ния преступления и т. д.) события, которое «де факто» является уже установленным.

В этом случае определяющую роль играет инициатор (оперативный работник, следователь, сотрудник службы собственной безопасности и т. д.), поскольку только он точно знает, какие кон­кретные обстоятельства (при помощи поисковых тестов на знание виновного) необходимо уточ­нить по данному делу. При составлении поисковых тестов именно инициатор проверки составля­ет реальный перечень вопросов (потенциальных частных признаков события), поскольку по объек­тивным причинам полиграфолог никогда не владеет (особенно при работе в другом регионе) подобными сведениями в полном объеме.

Итак, мы рассмотрели основные тактические аспекты проведения полиграфных проверок в рамках ОРД.

Перед тем как представить читателю наши рекомендации по проведению проверок в ходе служебных разбирательств, мы хотели бы остановиться на одном достаточно остром вопросе, связанном с методически некорректным, на наш взгляд, использованием поискового теста на зна­ние виновного некоторыми операторами полиграфа краснодарской школы МВД России.

Краснодарский оператор полиграфа И. Н. Николаева (школа В. А. Варламова) во всех сво­их выступлениях неизменно отмечает, что в рамках ОРД первым следует предъявлять так назы­ваемый поисковый тест на криминальное прошлое, который, как правило, имеет следующий фор­мат[14]:

Вы, в своей жизни совершали противоправные действия, за которые не понесли уголовного нака -зания?

0. Угон самолета?

1. Вымогательство?

2. Организацию хищения?

3. Организацию изнасилования?

4. Организацию убийства?

5. Ограбление?

6. Торговлю наркотиками?

7. Убийство?

8. Хищение?

В. А. Варламов по этому поводу пишет: «Можно составить несколько поисковых тестов на криминальное прошлое. При получении положительной реакции на какой-либо из вопросов не­обходимо проведение их дальнейшей детализации... В зависимости от полученной информации, может меняться направление полиграфных проверок, нацеливая оператора на решение перво­очередных, наиболее важных вопросов. Например, если при расследовании квартирной кражи, подозреваемый дает положительную реакцию на торговлю наркотиками, то последующие " поис­ковые" тесты будут направлены на уточнение места их хранения...»[15].

По поводу подобного использования поискового теста на знание виновного можно отметить следующее:

Общий вводный вопрос постулирует тот факт, что в своей жизни обследуемый уже совершил какое-либо преступление. По меткому выражению Ю. И. Холодного, «этот тест можно использо­вать только на зоне строгого режима». Поставьте себя на место обследуемого: Вас в буквальном смысле «выдергивают» с улицы и ни с того ни с сего начинают задавать вопросы про убийства, изнасилования, кражи, торговлю наркотиками и прочие «прелести». А теперь ответьте сами себе на риторический вопрос: какие чувства у Вас при этом возникнут?

Даже в том случае, если человек ничего из перечисленного в данном тесте не совершал, то какой-либо стимул выделится из этого ряда автоматически (ассоциативно). Здесь уместно прове­сти следующую аналогию: если провести эксперимент с карточками (предъявить обследуемому обычный ряд, состоящий из четырехзначных чисел, например: 1925, 1930, 1935, 1941, 1960, 1975), то больше чем у половины россиян, формировавшихся как личность в советскую эпоху, устойчиво выделится число 1941 (год начала Великой Отечественной войны).

В поисковом тесте в обязательном порядке должна быть альтернатива обвинению, т. е. от­ступной вопрос под оправдательную версию (как в скрининговом тесте на мотивы поступления). В краснодарском поисковом тесте на криминальное прошлое такая оправдательная альтернати­ва априори отсутствует, что приводит к совершению ошибок I типа («ложная тревога), которые при грамотном проведении тестов МСИ полностью исключаются.

Те 8—10 вопросов (видов преступных деяний), которые задаются в этом тесте, могут и не выявить реальный криминал, совершенный обследуемым (например кражу, вымогательство, похищение человека и т.д.), поскольку в тесте отсутствует обязательный в данном случае итого­вый вопрос, завершающий логический круг перечисляемых деяний: «Что-либо еще из неперечис­ленного (неназванного)?».

Выводы делаются на основании всего одного предъявления теста. Это обстоятельство мы оставляем даже без комментариев.

Подозреваемый подписывает свое добровольное согласие на прохождение полиграфной про­верки, направленной на выяснение собственной возможной причастности (непричастности) толь­ко в отношении непосредственно расследуемого события (в стандартном бланке добровольного согласия для этого предусмотрена специальная графа). Поэтому после предъявления поискового теста на криминальное прошлое он совершенно спокойно может (причем на законных основани­ях) отказаться от прохождения проверки, либо потребовать от специалиста строго придержи­ваться тематики устанавливаемого события.

Приведенные выше рекомендации В. А. Варламова нарушают, на наш взгляд, логику проверки причастности (непричастности) подозреваемого к устанавливаемому событию, по­скольку «решение первоочередных, наиболее важных вопросов» не относящихся непосред­ственно к теме расследования, тормозит ход проводимой проверки и уводит по ее аппендикс-ному пути.

За все время работы мы не встретили ни одного инициатора полиграфной проверки, кото­рый пришел бы в восторг оттого, что полиграфолог не занимается тем, ради чего данное меропри­ятие, собственно, и было запланировано.

Вообще говоря, мы не рекомендуем использовать только что рассмотренный тест. Однако, если оператор полиграфа (не полиграфолог, а именно оператор полиграфа) не владеет в доста­точной степени техникой контрольных вопросов и опирается в своей работе лишь на тесты МСИ, то необходимо хотя бы их применять грамотно и в соответствии с международными стандартами.

В этом случае первоначально следует опираться лишь на истинные частные признаки уста­навливаемого события (на фактические признаки) и лишь затем (по мере необходимости) вво­дить поисковые тесты на знание виновного, направленные на выявление дополнительной ин­формации по данному делу (детализацию его обстоятельств).

При этом поисковые тесты должны быть составлены специалистом (на основе данных ини­циатора) в максимально корректной форме и не содержать в себе элементов субъективизма и наивного, с нашей точки зрения, фантазирования, которые, к сожалению, нередко имеют место.

Например, И. Н. Николаева преподносит как «дополнительные приемы, повышающие эф­фективность полиграфных проверок» следующие два «поисковые» теста[16]:

А. Что бы Вы сделали, если бы в процессе опроса поняли, что специалист полностью уверен в Вашей виновности?

1. Это бы Вас не волновало?

2. Вы бы постарались уладить конфликт с потерпевшим?

3. Вы бы все равно все отрицали?

4. Вы бы предпочли вернуть все похищенное (для преступлений, в которых имеет место хищение)?

5. Вы бы срочно сменили место жительства (для лиц, находящихся на свободе)?

6. Вы бы срочно поменяли место работы?

7. Вы бы сдали подельника (участников преступления)?

8. Вы бы стали уговаривать специалиста не выдавать полученную от Вас инфор­мацию?

9. Вы бы попытались найти оправдание своим действиям?

Б. В процессе тестирования Вы догадались, что полиграф подтвердил Вашу причастность к расследуемому преступлению? Что бы Вы сделали?

1. Эта проблема Вам безразлична?

2. Вы бы стали оговаривать невиновных?

3. Вы бы предпочли договориться с потерпевшим?

4. Вы бы решились рассказать все правдиво?

5. Вы бы смогли дать показания, но что-то обязательно утаили бы?

6. Вы бы постарались передать записку на свободу (для задержанных)?

7. Вы бы сразу постарались обеспечить себе алиби (для лиц находящихся на свободе)?

8. Вы бы сразу же попытались уничтожить имеющиеся улики?

9. Вы бы чистосердечно во всем признались?

10. Вы бы никогда не рассказали все правдиво?

С нашей точки зрения, подобные тесты не имеют никакого отношения к теме устанавливае­мого события и методике выявления скрываемой информации. С тем же успехом можно было бы задавать вопросы типа: «Что Вы сделаете, если поймете, что специалист уверен в том, что Вы являетесь членом тайного общества «содействия лунному затмению» или «Что бы Вы предприняли, если бы догадались, что полиграф подтверждает Вашу причастность к " межгалактическому заговору? ".

Сама формулировка общего вопроса носит, по нашему мнению, некорректный характер, а сами вопросы подобраны без всякой опоры на элементарную логику.

Кроме того, совершенно непонятно функциональное назначение этих тестов, т. е. на детали­зацию каких реальных обстоятельств устанавливаемого события они направлены.

Мы рекомендуем будущим специалистам никогда не поддаваться соблазну психологического «псевдотворчества» и создавать форматы теста в строгом соответствии с логикой и требования­ми классических методик инструментальной «детекции лжи».

Завершая это небольшое отступление и желая немного повеселить читателя, мы приводим пример совсем уже неподобающего (разумеется, с нашей точки зрения) использования поисково­го теста на знание виновного в рамках ОРД.

Так одним из операторов полиграфа был составлен (в ходе расследования убийства) следую­щий поисковый тест на знание виновного[17]:

Какие чувства Вы испытываете после смерти жены:

1. Окончания собственной жизни?

2. Горечи утраты?

3. Облегчения от чего-то довлеющего?

4. Получение свободы?

5. Страха за прошлое?

6. Вину за случившееся?

Мы предоставляем читателю возможность самому провести детальный анализ алогизма и других грубейших ошибок, допущенных при составлении этого «теста».

Перейдем к рассмотрению основных тактических аспектов полиграфных проверок в ходе служебных разбирательств, которые в американской терминологии получили наименование внут­ренних расследований (internal investigations).

Служебное разбирательство отличается от расследований в рамках оперативно-розыскной деятельности тем, что оно проводится в отношении членов относительно устойчивых трудовых (служебных) коллективов.

Следует сразу подчеркнуть, что все криминальные проверки, которые осуществляют ком­мерческие полиграфологи, относятся к разряду именно служебных разбирательств.

Проверка данного целевого назначения имеет свою специфику, которая выражается в следу­ющих двух моментах:

Проверка может проводиться либо по «замкнутому», либо по «открытому» кругу подозрева­емых лиц.

Когда говорят о «замкнутом» круге, то имеют в виду, что среди тех лиц, которые в соответствии с заданием инициатора должны пройти проверку, однозначно (исходя из принципов формальной логики и обстоятельств дела) присутствует причастное к устанавливаемому событию лицо.

Иначе говоря, специалист получает для работы ограниченный круг фигурантов и при этом достоверно знает, что среди них есть один или несколько причастных лиц.

В этом случае выявление такого лица (лиц) является лишь делом времени и техники.

Когда говорят об «открытом» круге фигурантов, то подразумевают, что точное количество тех лиц, которые (исходя из обстоятельств дела) могли бы быть причастны к устанавливаемому событию, достоверно не определен (кто-то уехал, кто-то уволился, кто-то находится «вне подо­зрений» и т. д.).

В этом случае работа полиграфолога напоминает поиск «черной кошки в темной комнате, в которой, вполне возможно, и нет этой самой кошки».

Если полиграфолог приходит к обоснованному выводу, что ему придется работать по «от­крытому» кругу, то ему следует сразу же поставить об этом в известность инициатора проверки и сообщить последнему, что в данном случае речь априори идет не о выявлении преступника, а всего лишь о подтверждении непричастности тех лиц, которые будут подвергнуты проверке. При этом следует также сообщить, что при определенной доле «везения», т. е. если преступник все же случайно попал в круг фигурантов, он, разумеется, будет выявлен.

2. В ходе проведения служебных разбирательств в коммерческих структурах полиграфологу бывает крайне сложно склонить выявленного им злоумышленника к даче признательных показа­ний, в то время как в служебных коллективах сделать это значительно проще. Как правило, выяв­ленное причастное лицо демонстрирует упорное запирательство (глава 1).

Таким образом, задача специалиста заключается в том, чтобы оправдать однозначно не­причастных к устанавливаемому событию лиц, выявить причастное лицо и сообщить о нем инициатору проверки. Все дальнейшие организационно-правовые действия в отношении вы­явленного злоумышленника находятся в исключительной компетенции инициатора (заказчи­ка проверки).

В том случае, если специалист все же пытается склонить выявленного им злоумышленника к даче признательных показаний, ему следует перевести ситуацию в плоскость банального рыноч­ного торга. При наличии возможности «замять» ЧП, спустить его «на тормозах» специалист может предложить такому работнику (сотруднику) полностью признать свою вину и возместить нанесенный организации ущерб, однако при этом (на основании реальной и твердой договорен­ности с инициатором) гарантировать, что никаких мер уголовного (дисциплинарного) порядка в отношении раскаявшегося правонарушителя принято не будет. Более того, сам факт совершения правонарушения данным лицом будет сохранен в тайне.

В том случае, если причастное к устанавливаемому событию лицо идет специалисту навстре­чу и дает признательные показания, полиграфолог ни в коем случае не прекращает дальнейшую формальную проверку остальных членов коллектива с тем, чтобы таким образом косвенно «не выдать» правонарушителя его коллегам.

Как правило (хотя бывают и исключения из правил), служебное разбирательство в государ­ственных и коммерческих организациях проводится по следующей стандартной схеме.

Специалист проводит встречу с инициатором проверки (руководителем организации) и по­лучает от последнего все материалы, относящиеся к расследуемому событию (в том числе и материалы предварительного разбирательства), а также подробные установочные данные на тех лиц, которых планируется подвергнуть проверке.

Затем специалист выясняет, какие версии произошедшего выдвигает инициатор и кого из своих работников (сотрудников) он подозревает в первую очередь. К сообщаемой по этому поводу информации полиграфологу следует относиться спокойно, объективно и взвешенно, поскольку в подавляющем большинстве случаев лица, в отношении которых имеются наибольшие подозре­ния, оказываются в итоге непричастными к расследуемому инциденту.

Специалист совместно с инициатором составляют организационный план мероприятия.

Специалист совместно с инициатором определяют последовательность опроса тех лиц, кото­рых планируется подвергнуть проверке. При этом по морально-этическим соображениям реко­мендуется начинать проверку с руководящего состава организации. В том случае, если социальный (служебный) статус работников примерно одинаковый, следует определять последовательность проверки в алфавитном порядке, поскольку таким образом снимается морально-этическая про­блема самой первой проверки.

Инициатор проводит общее собрание трудового (служебного) коллектива и сообщает о пред­стоящей проверке, а также о месте и времени ее проведения в отношении каждого работника (сотрудника). Инициатор разъясняет работникам, что в первую очередь проверка направлена на оправдание непричастных лиц и берет (одновременно у всех работников) подписку о доброволь­ном согласии.

Инициатор (на общем собрании, а затем и в индивидуальном порядке) создает мощнейшую целевую установку легендированного скрининга.

При составлении структуры обследования специалист должен выбрать как минимум три теста, которые будут общими для всех работников. Данный тактический прием направлен на нейтрализацию возможных подозрений в необъективном и предвзятом отношении к кому-либо из обследуемых.

Составленный вопросник необходимо апробировать на заведомо непричастном к расследуе­мому событию лице.

В том случае, если количество лиц, которых планируется подвергнуть проверке, велико (де­сять и более лиц), то целесообразно составлять вопросник таким образом, чтобы он начинался с легендированного скрининга с мощной целевой установкой. Этот тактический прием позволяет сразу же отсеять как непричастных к эпизоду более половины обследуемых.

В том случае, если специфика служебного разбирательства вынуждает специалиста прово­дить проверку в отношении лишь одного работника (например, когда точно известен канал утечки информации, или проводится расследование обстоятельств пропажи табельного оружия, служебного удостоверения, документации и т. д.), то на первый план выходит психоло­гическая подготовка полиграфолога. Иначе говоря, центральным элементом проверки являет­ся в данном случае изучение характера и личности обследуемого лица, а так же его образа жизни.

Остается добавить, что специалисту необходимо помнить и о том, что ему не следует огла­шать (за исключением чрезвычайных обстоятельств) результаты проверки до ее окончательного завершения. По словам Ю. И. Холодного, «результата нет до тех пор, пока специалистом не под­готовлен и не подписан установленный инструкцией итоговый документ (справка)».

Таковы основные тактические моменты проведения служебных разбирательств.

Теперь, в соответствии с планом курса, нам следует детально разобрать «механику» такой специфической разновидности полиграфных проверок, как скрининг.

Этимология термина «скрининг» восходит к английскому глаголу «to screen», который пере­водится как «отсеивать», «просеивать», «отделять».

Сразу же дадим определение этого термина применительно к практике полиграфных прове­рок: скрининг — это проверка на полиграфе, осуществляемая в целях оптимизации отбора кадров, оценки работающего персонала и превентивного выявления его возможной нело­яльности.

Скрининг проводится на основе заранее определенных стандартных для данной организации факторов риска. Что есть фактор риска?

Фактор риска есть антисоциальное либо асоциальное, а равно антикорпоративное деяние (факт), имеющее место в биографии кандидата или уже действующего сотрудника (работника) и рассматривающееся как недопустимое в данной организации.

Перечень факторов риска устанавливает работодатель (владелец предприятия, генераль­ный директор, отдел кадров и служба собственной безопасности). Следует подчеркнуть, что если в определении специфики факторов риска главную роль играет заказчик (работода­тель), то при формулировании конкретных проверочных вопросов, составляемых на их осно­ве, приоритет принадлежит специалисту-полиграфологу.

Скрининг используется в 3 классах ситуаций:

1) при найме персонала на работу;

2) при плановых проверках персонала;

3) при выборочных целевых (внеплановых) проверках персонала.

При этом две последние разновидности проверок прямо направлены на профилактику пра­вонарушений и возможной нелояльности со стороны работающего персонала. Это помогает ра­ботодателю держать наемных работников организации, так сказать, «в узде».

Основными причинами широкого применения скрининга являются:

1) возможность получения негативной информации, которую невозможно получить при по­мощи традиционных мероприятий по установке кандидата или работника;

2) озможность получения интересующей работодателя информации с минимальными вре­менными, материальными и людскими затратами;

3) преимущество скрининга с точки зрения быстроты отсева непригодных кандидатов;

4) возможность нанимать работников, отвечающих более высоким требованиям;

5) предоставление кандидатами и работниками более полной информации о себе, поскольку полиграф является мощнейшим фактором психологического давления.

Итак, скрининг направлен на выбраковку лиц, имеющих в своей биографии факторы риска, в целях повышения эффективности деятельности персонала той или иной организации.

Необходимо отметить, что из совокупного вала всех полиграфных проверок, проводящихся в мире, скринингу принадлежит около 70%. Это самая большая область применения полиграфа как в государственных организациях, так и в коммерческих структурах.

Среди государственных структур во всех странах мира крупнейшими пользователями скри-нинговых проверок являются силовые структуры, а также ведомства и предприятия, деятель­ность которых связана с выполнением задач стратегического характера и сохранностью государ­ственной тайны.

Как уже отмечалось выше, в Соединенных Штатах Америки уже в 40-х годах прошлого века полиграф был использован для проверки персонала (ученых-физиков и технических работни­ков), занятого в области атомного проекта в исследовательском центре Оук-Ридж. К концу 1940-х годов проверке на полиграфе подвергались все без исключения лица, поступавшие на службу в ЦРУ и ФБР.

Приоритет внедрения полиграфа в систему отбора кадров и профилактику правонаруше­ний в сфере бизнеса принадлежит выдающемуся специалисту в области инструментальной «де­текции лжи» Леонарду Килеру (разработчику теста пика напряжения). С легкой руки Л. Киле-ра, уже к концу 30-х годов прошлого века десятки банков и сотни коммерческих фирм США применяли полиграф для проверки персонала при найме на работу и в ходе служебных рассле­дований.

В качестве примера широкого распространения скрининга в сфере бизнеса достаточно на­звать, такое успешное в наше время коммерческое предприятие как «Мак Доналдс», применяю­щее проверки на полиграфе в рамках скрининга более чем в половине из своих 4700 закусочных (США)[18].

Рассмотрим один из эпизодов массового скрининга в государственной структуре, а именно при отборе кандидатов на службу в полицию Соединенных Штатов.

В 1983 году руководство полиции штата Вермонт решало проблему дополнительного набора на службу 206 кандидатов. В ходе проверки кадровый аппарат воспользовался услугами поли­графолога вермонтской полиции.

Результаты проведенного скрининга оказались следующими:

19 кандидатов просто не явились на проверку.

Три кандидата, пришедшие на проверку, оказались дальтониками и не были приняты на службу по медицинским показаниям.

Из остальных 184 кандидатов лишь 75 человек успешно прошли скрининговую проверку. При этом результаты лишь 10 кандидатов не вызвали у полиграфолога никаких сомнений.

При проведении предтестовой беседы 54 человека сделали признания о тех или иных несуще­ственных асоциальных деяниях, по которым им не было отказано в поступлении на службу. В ходе дальнейшей проверки у данных лиц факторы риска выявлены не были.

В процессе непосредственного тестирования 11 кандидатов на службу давали ложные отве­ты на проверочные вопросы, однако затем признались в этом. Информация по этой категории обследуемых лиц также не явилась поводом для отказа в поступлении на службу в полицию штата.

В итоге скрининговой проверки на основании выявленных факторов риска (употребление наркотиков, совершение уголовных преступлений, бытовое пьянство, скрываемые заболевания, сексуальные перверзии, неоплаченные долги и пр.) было «забраковано» 109 кандидатов, из кото­рых 108 человек дали (в ходе послетестовой беседы) добровольные признания.

Финансисты департамента полиции произвели расчет той экономии средств, которой уда­лось достичь посредством стандартной скрининговой процедуры.

В 1983 году средняя стоимость кадровой проверки одного кандидата при помощи традицион­ных методов установки составляла около 480 долларов. Нетрудно подсчитать, что стоимость про­верки 187 кандидатов составила бы 89 760 долларов. Но так как после проведения скринин­га кандидатуры 109 человек были отклонены, то департамент полиции на обязательную тради­ционную кадровую проверку оставшихся «чистых» 75 кандидатов на службу потратил лишь 36 000 долларов.

В начале 80-х годов прошлого века дневная ставка штатного полиграфолога равнялась 113 долларам, а дневная нагрузка на полиграфолога составляла два человека (две проверки), поэтому общая стоимость скрининга составила 10 396 долларов.

В результате реальная экономия вермонтского департамента полиции составила 43 364 дол­лара (89 760 $ минус 46 396 $) или 48, 31 % от общей суммы расходов на традиционную кадровую проверку.

При этом следует зачислить в «прибыль» и нейтрализацию того потенциального ущерба (морального и экономического), который своими преступными действиями могли бы нанести «забракованные» полиграфологом кандидаты в том случае, если бы они были зачислены в штаты вермонтского департамента полиции.

По итогам проведенной скрининговой проверки штатный полиграфолог департамента вер­монтской полиции Л. Прайер отмечал следующее: «...скрининговая проверка позволила департа­менту полиции осуществить изучение кандидата на службу более тщательно за два часа, чем опытный кадровик сделал бы это за три дня. Кроме этого, большинство проблем не могли бы быть вскрыты в ходе проведения кадровой проверки традиционными методами. Скрининговая про­верка выявляет те проблемные зоны в биографии кандидата, которые затем могут быть более тщательно проанализированы сотрудником, проводящим отбор кадров»[19].

Как уже отмечалось выше, в настоящее время в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных промышленных и торговых центрах уже сформировался широкий круг коммерческих фирм, кор­пораций и банков, которые на постоянной основе применяют полиграф как средство для оптими­зации отбора кадров и профилактики возможных правонарушений на рабочем месте, т. е. для про­верки уже работающего персонала.

Таким образом, в Российской Федерации стремительно растет понимание того, что профес­сиональное применение скрининга является мощным и надежным инструментом при решении задачи по соблюдению чистоты и лояльности наемных работников.

Какова же конкретная механика скрининговой полиграфной проверки?

При проведении скрининговых проверок целесообразно отрабатывать следующие (разуме­ется, возможна отработка и иных факторов риска) общие факторы риска:

— отрицательные мотивы поступления на службу (работу);

— наличие алкогольной зависимости;

— наличие наркотической зависимости;

— наличие иных противопоказаний к службе (работе) медицинского характера;

— искажение анкетных данных;

— наличие некоторых негативных особенностей поведения;

— выявление скрываемого криминального прошлого;

— выявление возможных контактов (деловых и личных) с преступными элементами;

— выявление возможных контактов (деловых и личных) с конкурирующими структурами.

В России существуют две принципиально разные модели скрининговой проверки:

Индуктивная модель Ирины Славовны Зубриловой (бывшего сотрудника ВНИИ МВД

России), которая базируется на классических тестах методики проверочных и нейтральных воп­росов и на поисковых тестах. Модель предназначена, в основном, для отбора кандидатов на служ­бу в органы внутренних дел.

Дедуктивная модель, разработанная сотрудниками профильного отдела КГБ СССР (ФСБ России). Модель имеет универсальный характер, базируется на совместном применении моди­фицированной методики проверочных и нейтральных вопросов (тесте общих вопросов), методи­ки контрольных вопросов (ТОЗВ и ТСТ) и методики скрываемой информации (поисковый тест). Модель широко используется как в силовых структурах, так и в коммерческих организациях.

Рассмотрим индуктивную модель скрининга, которая в том или ином купированном вари­анте применяется в большинстве Центров психологической диагностики МВД России в рамках профессионального психофизиологического отбора.

Не вдаваясь в излишние тонкости, можно сказать, что эта модель скрининга основана на индуктивной логической схеме. Напомним, что в формальной логике переход от знания об от­дельных явлениях к знанию общему совершается в форме индукции. В данной модели тот или иной общий фактор риска устанавливается через диагностику его частных признаков, т. е. анализ идет от частного к общему. Таким образом, 7 общих факторов риска (без учета негативных моти­вов поступления на службу и возможных контактов с конкурирующими структурами) устанав­ливаются по 34 частным признакам.

Так, например, наличие такого фактора риска, как «скрываемое криминальное прошлое», устанавливается по 4 частным признакам (вопросы с 13-го по 16-й из приведенного ниже перечня обязательных вопросов).

Мы приводим здесь классическую модель скрининга И. С. Зубриловой, предназначенную для отбора кандидатов на службу в оперативные подразделения органов внутренних дел.

При желании, адаптацию данной модели к условиям коммерческой организации (с учетом специфики факторов риска) специалист может провести самостоятельно.

В скрининге И. С. Зубриловой первым предъявляется поисковый тест на уточнение негатив­ных мотивов поступления на службу в органы внутренних дел.

ТЕСТ 1 Вы поступаете на службу в ОВД:

1. («Нулевой» вопрос».) Случайно, просто так?

2. С целью получения нетрудовых доходов (брать взятки)?

3. С целью получения оружия?

4. Чтобы иметь достаточно хороший заработок и льготы?

5. Для того, что бы иметь власть (силу) над людьми?

6. Для оказания помощи каким-либо коммерческим структурам?

7. Для борьбы с преступностью?

8. С целью обогащения (брать взятки)?

9. Для оказания помощи криминальным элементам?

10. Из-за удобного графика работы?

11. Чтобы получить возможность бороться со своими недоброжелателями?

12. Для получения стабильной, гарантированной работы?

13. Чтобы незаконно использовать оперативную информацию?

14. С целью иметь возможность отомстить кому-либо?

15. Для использования служебного положения в корыстных целях?

16. Чтобы незаконно использовать документы сотрудников милиции?

Тест состоит из максимального количества вопросов (16). При этом оптимальным в поис­ковых тестах на знание виновного является предъявление не более 7—9 стимулов. По этой при­чине некоторые вопросы могут быть исключены из теста.

В случае получения значительно выраженных реакций на вопросы № 2, 3, 5, 6, 8, 9, 11, 13, 14—16 логично предположить, что кандидат поступает на службу с корыстными или преступными целями. Для отработки этого предположения, а также для выявления возможного внедрения в оперативные подразделения органов внутренних дел криминальных элементов, И.С. Зубрилова рекомендует использовать дополнительный поисковый тест:

ТЕСТ 2

Вы поступаете в милицию, потому что:

1. («Нулевой» вопрос) Посоветовали случайные люди?

2. Посоветовали родители?

3. Посоветовали сотрудники милиции?

4. Посоветовали Ваши хорошие знакомые?

5. Посоветовали работники коммерческих структур?

6. Предложили участники преступных группировок?

7. Посоветовал друг?

8. Посоветовали сотрудники ФСБ?

9. Посоветовали близкие родственники?

Перед проведением данного теста у кандидата выясняется, кто именно посоветовал ему по­ступить на данную службу.

Затем в модели И. С. Зубриловой обследуемому предъявляются поисковые тесты, содержа­щие частные признаки общих факторов риска и направленные на выявление негативной инфор­мации (собственно факторов риска), которую кандидат на службу в органы внутренних дел умыш­ленно скрывает от сотрудников отдела кадров или службы собственной безопасности.

И. С. Зубрилова приводит (буквально по номерам) следующий список вопросов, которые обязательно задаются в данной модели скрининга, а именно:

1. Ваши близкие, кровные родственники страдают (или страдали ранее, если в настоящее вре­мя умерли)различными психическими заболеваниями?

2. Вы когда-либо совершали суицидальные попытки или: Вы когда-либо совершали попытки покончить жизнь самоубийством?

3. Вы когда-либо намеренно мучили животных?

4. После 14 лет Вы когда-либо обращались жестоко с маленькими детьми?

5. Вы когда-либо намеренно причиняли сильную физическую боль женщине?

6. За последние три года (варианты: в зависимости от возраста опрашиваемого) Вы участвовали в жестоких групповых драках?

7. В подростковом возрасте Вы поджигали что-либо намеренно и без разрешения взрослых?

Вопросы с 3-го по 7-й направлены на выявление негативных особенностей реагиро­вания (выраженного агрессивного поведения, направленного на окружающих). По рекоменда­ции И. С. Зубриловой, таких вопросов следует задавать не менее трех, а по возможности, до 4—5, в особенности при обследовании кандидатов, специфика будущей службы которых априори пред­полагает реализацию властных полномочий и возможность применения физической силы или оружия.

8. В возрасте 7— 14 лет Вы страдали ночным недержанием мочи?

По мнению И. С. Зубриловой, выраженные реакции на вопросы № 3, 7 и 8 могут наблюдаться у лиц, склонных к сексуальной агрессии.

9. У Вас когда-либо были черепно-мозговые травмы (только те которые Вы пытаетесь скрыть, поступая на службу)?

10. Вы когда-либо теряли сознание?

11. У Вас когда -либо были сильные судороги (судороги, распространяющиеся на все тело)?

12. Вы когда -либо болели инфекционными заболеваниями в тяжелой форме?

Вопросы с 8-го по 12-й позволяют, по мнению И. С. Зубриловой, уточнить, есть ли в про­шлом субъекта серьезные экзогенные факторы, которые могут повлиять на его здоровье и пове­дение.

13. В подростковом возрасте у Вас когда-либо были приводы в милицию или «постановка на учет в милицию»?

14. За последние 3 года (варианты: 2 года и т. д.) Вы привлекались к административной ответ­ственности по какому-либо поводу?

15. В течение последних 10лет (варианты: после 14-летнего или 16-летнего возраста и т. д.) Вы привлекались к у головной ответственности или: Вы проходили по какому либо уголовному делу как свидетель или как подозреваемый?

16. За последние...лет (варианты: после 14-летнего возраста или 16-летнего возраста и т. д.) Вы совершали действия, которые могли бы расцениваться как преступления и за которые Вы не понесли наказания?

17. В настоящее время у Вас есть какие -либо контакты с преступными элементами?

В случае получения выраженных реакций на вопросы с 13-го по 17-й И. С. Зубрилова реко­мендует предложить обследуемому рассказать, какое «преступление» он совершил или какого рода контакты (приятельские, дружеские, родственные, интимные и пр.) существуют у него с лицами из криминальной среды, или за какие действия и сколько раз его привлекали к ответ­ственности. Если же обследуемый продолжает все отрицать, то следует предъявлять поисковые тесты, отражающие подобные действия.

Так, например, по вопросу № 16 И. С. Зубрилова рекомендует ввести следующий поисковый тест:

Вы совершали что-либо из ниже перечисленного, за что не понесли уголовной ответствен­ности:

1. («Нулевой вопрос») Участие в захвате самолета?

2. Драки?

3. Рэкет?

4. Убийство?

5. Кражи?

6. Угон автомобиля?

7. Торговля (распространение, производство) наркотиками?

8. Изнасилование?

9. Поджоги?

10. Хранение краденого?...

11. Разбой?

12. Незаконное хранение огнестрельного оружия?

13. Сутенерство?

14. Мошенничество?

Следует учитывать, что при опросе все поисковые тесты должны предъявляться не менее 3 раз с обязательной перестановкой стимулов.

В случае получения устойчивых реакций на какой-либо вопрос уточняющего поискового те­ста можно с высокой степенью вероятности считать обследуемого причастным к совершению определенных преступных действий в прошлом.

18. Во время учебы в институте (школе, училище) Вы являлись зачинщиком конфликтов? Как варианты данного вопроса — во время службы в армии?., (ранее на работе?..)

19. Примерно за последний год Вы были инициатором серьезного, но не обусловленного важны­ми причинами конфликта среди Ваших друзей? Или: Вы являлись инициатором серьезных конфлик­тов в Вашей семье?

Вопросы 18-й и 19-й направлены на выяснение скрываемой (но осознаваемой) обследуемым собственной конфликтности.

20. Ранее на работе Вы допускали серьезные дисциплинарные проступки? (ранее во время службы в армии и пр.)

21. С предыдущих мест работы. Вас когда либо увольняли по серьезным негативным причинам (мотивам)?

22. Ранее на работе Вы совершали какие-либо нарушения (махинации) для получения собственной выгоды (дополнительного дохода и т. д.)?

23. Во время работы... (место работы) Вы совершали какие-либо кражи (хищения, например денежных сумм)?

24. Во времяработы в... Вы брали взятки (крупные подарки)? (во время службы в... Вы допус­кали серьезные злоупотребления служебным положением?)

Вопросы с 20-го по 24-й и аналогичные им вопросы направлены, по мнению И.С. Зубриловой, на выявление склонности субъекта к серьезным должностным или дисциплинарным нарушениям.

25. Вы употребляете крепкие алкогольные напитки чаще, чем 5—6 раз в месяц?

26. За последние 3 года (или другие варианты) у Вас были серьезные проблемы, связанные с употреблением Вами алкоголя?

2 7. Ранее Вы употребляли алкоголь во времяработы, кроме общепринятых случаев и в неболь­ших количествах?

Вопросы с 25-го по 27-й направлены на выявление склонности к чрезмерному употреблению алкоголя. В том случае, если обследуемый демонстрирует выраженные реакции хотя бы на один из этих вопросов, затем предъявляются поисковые тесты, направленные на уточнение степени проблем, в этой области.

Например:

Вы употребляете крепкие алкогольные напитки:

1. Один раз в год?

2. 1—2 раза в месяц?

3. Практически ежедневно?

4. 3—4 раза в месяц?

5. Не менее 8 раз в месяц?

6. В среднем 10 раз в месяц?

7. Более 10 раз в месяц?

8. Только несколько раз в год?

9. Не менее 3—4 раз в неделю?

10. В среднем 5—6 раз в месяц?

Или, например:

За последние три года (или другие варианты) Вы:

1. Находились в состоянии клинической смерти из-за передозировки алкоголя? (Некоррек­тная фор