Глава 57

Теперь Артуро знал наверняка: Лорена все это время лгала ему, а сама, страстно желая отделаться от Марии, шла напролом к своей гнусной цели. Он возвращался к себе от Дульсе с намерением немедленно расправиться с Лореной. Он убьет ее, а дальше… Но Лорена… Как она преданно смотрела ему в глаза и как правдиво объяснила, что произошло. Дело в том, что к Марии вернулась память. Поэтому она и хотела от нее избавиться. Разве не связаны они общей тайной, разве не опасно им разоблачение? Мария сбежала из его дома, уже зная, кто она на самом деле. Однако и это открытие не за горами. Так что оба они в опасности. И нужно ее опередить, пока она там блаженствует в объятиях Виктора Карено!.. Лорена пустила в ход все, что могло подействовать на Артуро… И достигла успеха…

Артуро совсем обезумел: «Провал! Все потеряно! Мария снова с этим жалким учителишкой! Ну что ж, если у него рухнули все надежды на счастье, то не будет счастья и у Марии!..» А Лорена горячо шептала ему на ухо задуманный план отмщения. Артуро согласился: этой же ночью они приведут его в исполнение.

Напротив проходной фабрики, бдительно охраняемой ночным сторожем, вдруг резко затормозила машина. Водитель потерял сознание, очевидно, сердечный приступ. Из машины выскочила женщина и бросилась к будке сторожа.

– Сеньор, сеньор! Помогите, умоляю вас, разрешите воспользоваться вашим телефоном! Моему мужу плохо, он без сознания в машине! Нужен врач! Откройте мне! – взывала она.

– Позвоните из автомата, сюда пускать никого не положено…

– Один звонок! Срочно! У меня умирает муж! – Отчаяние, звучащее в голосе незнакомки, сделало свое дело, сторож сдался.

– Ладно-ладно! Успокойтесь! Сейчас открою… Открыл и тотчас получил удар чем-то тяжелым по голове.

Канистра с бензином и зажигалка были у Лорены под рукой; Артуро д'Анхиле, продолжая разыгрывать приступ, наблюдал за действиями Лорены. Он увидел, как за забором взметнулся столб пламени, а Лорена в тот же момент вскочила обратно в машину.

– Я отмщен, – проговорил Артуро.

И тут на его голову обрушился сильнейший удар…

– Наконец-то я… от тебя избавилась! – пробормотала Лорена. – Твои деньги пойдут мне на пользу. Я немного отдохну от всех вас… а потом… потом доведу до конца свой план мести…

Машина мчалась вперед, за рулем сидела Лорена, больше в машине никого не было…

Мария благодарила Всевышнего за спасение от злой ненавистницы-сестры и за приют у матери Кармелы.

Кармела сострадала Марии, предлагала ей врачей. Но Мария теперь боялась своего прошлого, она знала уже, что потеряла не только маленькую дочь, но и сына… И чувствовала, что в прошлом таится что-то для нее ужасное… Она довольствовалась настоящим, оно приносило ей хоть какие-то радости. Например, малыш Чучо. Она перевязывает ему порезанные пальцы, причесывает вихры, играет с ним во всевозможные игры. Чучо серьезен не по годам и ни на шаг не отходит от Марии. Он ревнует Марию к посторонним, проявляющим к ней внимание. За день Хесус успевает наслышаться от взрослых всяких разговоров, хотя они ему не очень-то интересны. Вот мать Кармела уверяет сеньора Идальго, который часто приходит сюда, что он с кем-то путает Марию. И сама Мария тоже. Но убедить Идальго не так-то просто: он стоит на своем… Хесус тоже задает Марии вопросы: почему сеньор ее знает, а она его – нет? Почему он глаз не сводит с Марии? Объяснения Мерседес Хесусу ничего не дают: он и сам знает, что Мария красивая… А потом Мече сказала Марии что-то совсем непонятное:

– Может, – предположила она, – адвокат вас и в самом деле знал, вы-то ведь ничего не помните после катастрофы?..

Не все понятно Хесусу, что происходит между взрослыми. Не понял он, почему Мария, так поначалу пугавшаяся Идальго, в конце концов поверила, что он ей друг, хотя ничего не захотела знать о себе в прошлом. Ни от него, ни от кого-либо вообще…

Поздно вечером, когда дети были уложены спать, дежурные собрались у телевизора. Мария проходила мимо и услышала дикторский текст программы «Эхо»: «Пожар в городе Мехико… на фабрике одежды „Селексионес“… Здание охвачено огнем… Причины пожара… неизвестны… Погиб один человек… пока не опознан… Ущерб исчисляется миллионами…»

«Господи, – перекрестилась Мария, – за что же людям такое бедствие? Упокой, Боже, душу раба твоего, погибшего в огне…» Она пошла к себе в комнату, и уже в следующую минуту мысли ее обратились к маленькой Лурдес. Она привязалась к ней, как мать к собственному ребенку. А сегодня днем Мерседес сказала ей, что эту девочку собираются удочерить бездетные супруги. Ну почему, почему Господь так жесток к ней? За какие грехи отнимает Он у нее малышку, так напоминающую ей потерянную дочь? А Мече твердит, что Мария должна быть счастлива: девочке повезло, у нее будут любящие родители, домашний очаг… И Мария, обретшая было любовь и привязанность Хесуса и этой малышки, вдруг опять почувствовала, как она одинока. И вообще, есть ли смысл жить на этом свете?.. Зачем?..

Весть о пожаре на фабрике распространилась быстро. Первому позвонили Роману, он – Виктору. Ущерб, нанесенный пожаром, исчислялся миллионами… Собравшись вместе, Роман, Рейнальдо и Виктор не могли понять, как это могло случиться. В тот вечер они ушли с фабрики очень поздно, засидевшись за обсуждением текущих дел. Ничего не предвещало беды.

– Будем восстанавливать, – высказал общую для всех мысль Виктор. – Продам колледж, вы же знаете, с прошлого года я его владелец, заложу дом, но дело Марии не должно погибнуть. Модели Марии будут жить.

Рейнальдо и Роман были с ним согласны, но все понимали, что на восстановление фабрики средств от продажи колледжа явно не хватит.

В то же время на другом конце земли, в Париже, Родриго де Аренсо не мог оторвать глаз от телевизора. Уже в который раз он выслушивал весть о страшном бедствии, постигшем семью Лопес, но никак не мог поверить в ее реальность. Наконец решение было принято: он немедленно летит в Мехико. Тетушка Констанса отговаривала его:

– Что тебе за дело до какой-то фабрики?! – И компаньонка-то твоя давным-давно умерла!..

На следующее утро узнал о случившемся и Хосе Игнасио. Он только что вернулся вместе с Луисом с ранчо в самом радужном настроении: наконец-то они помирились с Диего. Весел был и Луис: Крисанта, мать Насарии, дала свое согласие на их брак… И вдруг ужасная весть, сообщенная Ритой:

– Фабрика твоей мамы сгорела… Не осталось ничего!.. Крестный продает свой колледж на ее восстановление…

Хосе Игнасио был до глубины души тронут благородством крестного: он принес в жертву собственное дело ради памяти Марии. Когда Виктор пришел, Хосе Игнасио бросился к нему, обнял и сказал, что они могут рассчитывать и на него, сына Марии Лопес, он будет работать вместе с ними не покладая рук… Правда, со свадьбой ему придется повременить…

Поговорил Хосе Игнасио и с Исабель, сказал, что теперь беден, как церковная мышь… Но Исабель только засмеялась: она любит его и хочет быть всегда с ним рядом. Они вместе будут возрождать дело его матери. Еще она сказала, что из Парижа прилетел ее отец: он тоже хочет принять участие в восстановлении фабрики – ведь ровно половина доходов от парижского Дома моды Марии Лопес по праву принадлежит ее наследникам, то есть ему, Хосе Игнасио. Хосе Игнасио возражал, он считал, что восстановление – это дело только семьи Лопес.

– Но я не потерял надежды в самом скором времени стать ее членом… в качестве тестя, я имею в виду, – сказал граф де Аренсо.

Хосе Игнасио невольно засмеялся, весело с ним здороваясь.

– Из пропасти лучше выбираться всем вместе, – справедливо рассудила Рита.

Вскоре после катастрофы в дом Лопесов позвонил лейтенант Орнелас и сообщил Хосе Игнасио, что полиция наконец установила имя человека, погибшего в ту ночь на пожаре. Им – подумать только! – оказался Артуро д'Анхиле!

– Но… – тут лейтенант замялся. – Пожар был умышленный. И как раз д'Анхиле виновен в нем… Будет новая информация, немедленно сообщу.

Сообщение Хосе Игнасио о поджоге фабрики очень огорчило сестер Марии. Настроение у них было и так не блестящее – они только что проводили отца Луиса, который приезжал к Крисанте. Он наговорил ей кучу недоброго: он-де не согласен на брак своего сына с Насарией, ему нет дела до их любви, жена будет помехой Луису в его деле и, в конце концов, он ее возненавидит. Крисанта, день назад благословившая Луиса, приезжавшего просить руки Насарии, резко переменила свое мнение относительно этого брака: она не разрешит дочери выходить замуж за сына этих… расфуфыренных… дочь у нее крестьянка, как и сама Крисанта, и пусть себе ищет мужа попроще.

Хосе Игнасио искренне сочувствовал другу, но был уверен, что Луис женится – на Насарии даже против воли отца.

Сосредоточиваться на проблеме двух влюбленных не было нужды – сами все уладят, – и Хосе Игнасио с головой ушел в восстановление фабрики.

Виктор продал колледж и с помощью графа де Аренсо они начали все с начала. Как двадцать лет назад Мария Лопес, начали они с небольшой мастерской. Дел – непочатый край, работали без выходных. Хосе Игнасио было приятно видеть склоненные рядом головы Родриго и Виктора. Когда-то непримиримые соперники, они теперь трудились вместе.

Душой возрождающегося дела был Роман. Радовалась и Рита всеобщему участию в деле, но сама была все же далека от их забот. В эти дни решался самый главный вопрос ее жизни: она отважилась наконец взять ребенка из приюта. Идальго обещал ей помочь в оформлении документов, и она, придя в приют, сразу же выбрала себе дочку – очаровательную, крохотную девочку по имени Лурдес. Рита хотела быть матерью только этой малышки и, увидев ее улыбающееся личико, забыла обо всем на свете, мечтая об одном: скорее привезти прелестную девочку к себе домой.

Рафаэль, в тот же день приехавший в приют, странно поглядывал то на Риту, то на девочку, затем осведомился, уверена ли сеньора Лопес, что хочет взять именно этого ребенка. О другом Рита и слышать не хотела: да, только малышку Лурдес! Но все в приюте будто сговорились оттягивать этот счастливейший миг: мать Кармела тоже задала Рите множество вопросов, затем предложила заполнить анкеты и пригласила к себе для знакомства Романа. На этом они пока и расстались.

Мать Кармела вызвала к себе Марию. Мария вошла, глаза ее были полны слез. Если сказать по правде, она в отчаянии, узнав, что сеньора Лопес выбрала ее любимицу.

– Я знаю, – мягко возразила Кармела, – вы очень одиноки и привязались к малютке Лурдес, но, думаю, вы прекрасно понимаете, что значит для оставленного ребенка обрести родителей и семейный очаг.

– Понимаю, – заплакала Мария, – но не знаю, что буду делать, когда… увижу пустой ее колыбельку.

– Сеньора Лопес заинтересовалась ребенком. Но мало ли что случится… прежде чем она решится забрать малютку. И все же не забывайте, Мария: всегда есть надежда, что ребенка возьмут в семью…

Мария старалась свыкнуться с неизбежной утратой, она стала реже приходить к малышке, больше внимания стала уделять Хесусу, который по-прежнему ходил за ней по пятам. Нередко Мария брала его с собой, когда шла в ближайший магазин или аптеку. И однажды перепугалась до смерти: расплачиваясь с продавцом, она бросила случайный взгляд на стоявшую рядом женщину и обомлела: сестра, Лусия!.. Сомнений быть не могло. Она схватила Чучо за руку и потянула за собой, стараясь затеряться в толпе покупателей.

– Бежим, Чучо, бежим! – только и успела сказать Мария.

И та, от которой они так поспешно прятались, потеряла их в толпе и только посылала проклятия.

Возвращаясь поздно вечером после такого напряженного дня домой, Виктор испытывал чувство ни с чем не сравнимой радости. Даже работая в колледже, он не был так захвачен делом. Вот сегодня в мастерскую завезли швейные машинки. И он вспомнил – а ведь прошло столько лет! – одинокий сгук машинки Марии. Он осторожно спрашивал ее: «До какого часа думаешь работать сегодня?» И слышал в ответ ставшие привычными слова: «До полуночи, наверное…»

Вспомнил он всю ее жизнь, проходившую в беспрестанном труде и заботах о сыне, вспомнил и свою, прожитую рядом с ней, и ни о чем не пожалел. Он только благодарил Создателя, что Тот наградил его чувством к такой необыкновенной женщине. Единственное, чего бы ему сейчас хотелось, – это точно знать, где могила его Марии, куда ему приносить цветы, где сидеть, думая о ней…

И Родриго, и Виктор мысленно уже благословили брак своих детей, видя, как они привязаны друг к другу. Но в их отношения не вмешивались, считая, что в этой буре невзгод они сами решат, когда им обвенчаться. Зато вопрос венчания безмерно задевал тетушку Констансу, которая вслед за племянником прилетела в Мехико. Она была безмерно счастлива, услышав о разорении Хосе Игнасио, сочтя это достаточным основанием для расторжения помолвки. О чем она и вознамерилась сообщить непосредственно Хосе Игнасио, приехав в дом Лопесов.

С людьми, которых она считала ниже себя, Констанса забывала о вежливости. Исабель – голубая кровь, знатная аристократка – заслуживала, на взгляд Констансы, лучшей партии, нежели какой-то безродный Лопес.

– Чувство собственного достоинства есть у каждого, сеньора, и, наверное, лучше не задевать его. – Хосе Игнасио сжал руки за спиной в кулаки, понимая, что с леди преклонного возраста сражаться кулаками ему не следует. Но не удержался и добавил:

– Думаю, что вам лучше покинуть мой дом!

– А это еще кто такая?! – Констанса высокомерно воззрилась на вошедшую в комнату Риту. – Что она тут делает? Горничная?

Рита подошла к непрошенной гостье почти вплотную и сказала тихо, но внятно:

– Попрошу вас вон из моего дома, ваше королевское величество!

И сеньоре пришлось покинуть этот негостеприимный дом разобиженной и непонятой.

Да, много горя приносит людям спесь. Вот и Луису стыдно за своего отца; после его визита к Крисанте он порвал с ним всякие отношения. Правда, мать ему жаль, но он никогда от своей Насарии не откажется.

Они с Насарией собираются в ближайшее время обвенчаться. Что ж, поначалу у молодых особой роскоши не будет, Луис только открывает свое дело, только встает на ноги. Но, работая, он достигнет всего и сделает Насарию счастливой…

Слава Богу, что Родриго де Аренсо лишен сословных предрассудков, он считает: главное в жизни – это чувство собственного достоинства и привязанность, нет ничего выше этого. Свое жизненное кредо он уже не раз подтверждал поступками, один из них – деятельное участие в сохранении доброй памяти о Марии Лопес, восстановление ее дела. Хотя, конечно, это было связано с немалыми затратами и трудностями.

Трудности возникали на каждом шагу. Вот, скажем, вчера Хосе Игнасио столкнулся со страховой компанией: она, по неизвестным причинам, не желала выплатить всю страховку сразу, а им для закупки оборудования необходимо иметь немалые деньги. Рита, видя озабоченное лицо крестника, настоятельно посоветовала обратиться за консультацией к адвокату Идальго, он наверняка сможет помочь. И Хосе Игнасио, не найдя адвоката в конторе, отправился к нему домой.

Хотя Роман предпочитал взять мальчика – как всякий мужчина, он считал, что в семье должен быть наследник, работник, хотел воспитать его в добрых традициях семьи Лопес, – Рита стояла на своем: только малышку Лурдес. Идальго, по просьбе Марии, уговаривал Риту посмотреть и на других малышей, но она отказалась. И Рафаэль вынужден был огорчить Марию: девочки в приюте больше не будет. А Мария сказала ему, что ее снова преследует сестра Лусия. И, наверное, ей лучше покинуть приют, чтобы не создавать матери Кармеле лишних хлопот. Ее сестра может доставить немало неприятностей всем, кто здесь служит. Мать Кармела успокаивала ее, но Мария твердо решила, что уйдет.

Верный Чучо просил взять с собой и его. Но куда, куда она могла взять привязавшегося к ней мальчугана, когда сама не знала, где преклонить голову…

Идальго почувствовал состояние Марии, ее страх, ее отчаяние, ее готовность идти куда глаза глядят. И вдруг ему показалось, что он нашел решение:

– Мария, я приглашаю вас к себе! – с волнением сказал он. – Приглашаю от всего сердца, не поймите меня превратно… позвольте мне по-дружески вам помочь. Умоляю вас, позвольте!..

С минуту Мария колебалась, страх перед Лусией боролся с сомнением – следует ли ей принимать приглашение Идальго? Похоже, он искренен, зовет от души. «Будь что будет, – решилась она наконец. – Во всяком случае… на несколько дней… там видно будет…» и протянула ему руку:

– Спасибо, сеньор адвокат, я принимаю ваше приглашение.

Экономка сеньора Идальго радушно пригласила Хосе Игнасио присесть, подождать.

– Сеньор Идальго звонил, он скоро будет, – сказала она. – С кем имею честь?

– Хосе Игнасио Лопес.

– Сеньор Лопес? Очень приятно. Уж не сын ли известной Марии Лопес?

– Да, сеньор адвокат был дружен с моей матерью…

Не успел Хосе Игнасио взять в руки газету, лежавшую на столике возле кресла, как раздался звонок. Экономка открыла дверь. Первой в гостиную вошла скромно одетая стройная женщина, следом за ней адвокат Идальго со словами: «Чувствуйте себя как дома», сказанными каким-то особым, теплым и приветливым тоном.

Хосе Игнасио посмотрел на женщину… Нет, не может этого быть!

– Мама! – воскликнул он. – Мамочка! Боже мой! Неужели мы не расстались с тобой навсегда?

Мария испуганно смотрела на красивого молодого человека, который бросился к ней, называя ее «мамочкой». Она вытянула руки вперед, опасаясь, как бы он не заключил ее в свои объятия. Хосе Игнасио и в самом деле собирался было ее обнять, но, увидев ее неожиданный жест, застыл в недоумении.

– Простите, но… я не ваша мама. Простите, молодой человек.

Хосе Игнасио показалось, что он сходит с ума.

Рафаэль усадил Марию в кресло и пошел распорядиться насчет ужина. Дорогой, не поворачивая головы, он шепнул остолбеневшему юноше:

– Я все вам потом объясню, Хосе Игнасио, успокойтесь… И вдруг Хосе Игнасио заговорил, захлебываясь, путая слова, чуть ли не со слезами:

– Жива, неужели жива, мамочка! Мама! А мы, мы пролили столько слез! Боже мой! Как же все обрадуются!?.

Адвокат что-то пытался ему объяснить, но Хосе Игнасио не нужны были никакие объяснения: кто может усомниться, что это Мария Лопес, его мать?

Мария вновь равнодушно повторила:

– Я вас не знаю. Сына я потеряла при родах.

И тогда Идальго объяснил, что у Марии после катастрофы наступила амнезия, она не помнит прошлого.

– Ах вот как?! – вознегодовал Хосе Игнасио. – И вы задумали этим воспользоваться?! Вы привели ее к себе в дом, вы забыли, что ее муж – Виктор Карено?

– Муж? Виктор Карено? – удивилась Мария. – Мне это ничего не говорит.

– Во всяком случае, мы немедленно едем домой! – решил Хосе Игнасио.

Идальго, разумеется, не возражал.