IV. Народные притчи

На Руси притчи были в ходу со стародавних времен – наряду с легендами, сказами, быличками, старинами и другими жанрами устного народного творчества. Исследователи отмечали, что слово «притча» (более древнее – причта) изначально означало присказку к чему‑ либо, а также загадку или пословицу. Впоследствии оно приобрело другие смыслы: образ, пример, аналогия (подобие), нравоучительное изречение, пророчество. Народные притчи встречаются и в отдельных жанрах древне‑ русской литературы: в летописях, четьях‑ минеях, житийных сборниках и даже в памятниках деловой письменности. Но в основном они жили и живут до сих пор в устной речи, в народной поэзии и неизменно входят в корпус народных повествований, собираемых в российской глубинке во время фольклорных экспедиций.

Академик Д. С. Лихачёв, автор фундаментальных трудов по истории древнерусской литературы, отмечал, что притча – единственный жанр, где в аллегорической форме преподносится нравоучение читателям, это как бы образное обобщение действительности. Притча говорит не о единичном, а об общем, постоянно случающемся. Лихачёв считал, что притча имеет библейское происхождение: притчами усеяна Библия, притчами говорит Христос в Евангелии. Но для большинства простых людей Библия являлась совершенно недоступным источником. Ее чтение, даже и на русском языке, требовало элементарной грамотности, столь редчайшей в крестьянской среде. Неудивительно, что и сейчас большинство сельского населения имеет слабое представление о содержании Священного Писания, зато прекрасно воспринимает все формы устного словотворчества: от бытовых прибауток и присказок до «пророчеств» о конце света.

Русский крестьянин жил «на миру», его сознание было общинным, законы и нормы общины пронизывали его быт от рождения до смерти. Такой человек неизбежно являлся проводником тех моделей поведения и носителем тех ценностей, которые были приняты в коллективе. Вот почему понимание священных текстов, в том числе Библии, при неспособности прочесть ее самостоятельно, становилось возможным только в рамках коллективного обсуждения и преимущественно в устной форме.

Народ слышал и передавал из поколения в поколение рассказы о мудрецах прежних веков, которые в действительности являлись библейскими сюжетами; об ангелах, праотцах Адаме и Ное, о пророке Илье, царях Давиде и Соломоне, апостолах Петре и Павле – т. е., в сущности, о библейских героях. Таким образом, русский человек, сам того не понимая, знал множество ветхозаветных и новозаветных сюжетов, но воспринимал их вне культурного контекста – чисто утилитарно, как нужную в повседневной жизни вещь, которую всегда можно при случае достать из сундука.

Притчи, получившие распространение в народе, – яркие примеры «фольклоризации» церковного учения в крестьянской среде. Особенности их исполнения и понимания представителями духовенства, конечно, очень сильно влияли на сознание прихожан. Но бывало так, что один и тот же сюжет приобретал разную трактовку, причем далекую от церковно‑ канонической.

С древнейших времён и вплоть до XVIII века притча имела духовно‑ нравственное содержание и являлась отражением или, лучше сказать, преломлением евангельских истин в народном сознании. В этом смысле притча – мудрая и назидательная – не имела ничего общего, например, со сказами «потешного» характера, которые тоже были краткими, но допускали элементы сатиры, гротеск и даже скабрёзности.

Читая незатейливые, но как будто выстраданные душой народные притчи, невольно представляешь вереницу странников‑ богомольцев, бредущих поклониться святым местам и ведущих неспешный разговор. Вряд ли они рассказывали друг другу бытовые «потешки» – нужно знать особый настрой паломников, стремившихся очистить душу от греха, искупить вину перед Богом, исцелиться от мучительного недуга или вырваться из нищеты. Эти высокие помыслы могли подвигать только на беседу духовную, на вразумление и раскаяние, порождали желание постичь суть того, что происходило вокруг. Именно в простых и чистых сердцах верующих прорастали благодатные семена народной мудрости, из которых созрел и вышел на белый свет столь обильный плод в виде народных притч, представленных в данном разделе.

Переходя из города в город, из села в село, верующие люди – носители устной духовной традиции – сеяли семена христианского духа. И к превеликой радости плоды этих семян сохранились и дошли до нас в виде текстов, заботливо и скрупулёзно записанных собирателями народного фольклора.

Народные притчи с большим трудом поддаются классификации – настолько они многообразны. Кто‑ то разделяет оригинальные (мирские) притчи и сюжеты, заимствованные из книжных источников, другие собиратели различают притчи‑ пословицы, притчи‑ басни и притчи‑ загадки. Мы не прибегаем к такому членению, считая его искусственным. В этот раздел вошли притчи, объединенные лишь по одному принципу – они выражают народный взгляд на жизнь, острый и цепкий, искренний и мудрый, подчас наивный, но всегда правдивый.

Ангел

Вариант 1

Родила баба двойню. И посылает Бог Ангела вынуть из нее душу. Ангел прилетел к бабе, да жалко ему стало двух младенцев, не вынул он души из бабы и полетел назад к Богу.

– Что, вынул душу? – спрашивает его Господь.

– Нет, Господи!

– Что ж так?

– У той бабы, Господи, есть два малых младенца; чем же они станут питаться?

Бог взял жезл, ударил в камень и разбил его надвое.

– Полезай туда! – сказал Бог Ангелу, и Ангел полез в трещину.

– Что видишь там? – спросил Господь.

– Вижу двух червячков.

– Кто питает этих червячков, тот пропитал бы и двух младенцев! – И отнял Бог у Ангела крылья и пустил его на землю на три года.

Нанялся Ангел в батраки у попа. Живет у него год и другой; вот раз послал его поп куда‑ то за делом. Идет батрак мимо церкви, остановился и давай бросать в нее каменья, а сам норовит прямо в крест попасть. Народу собралось полным‑ полно, и принялись все ругать его, чуть‑ чуть не прибили! Пошел батрак дальше, шел‑ шел, увидал кабак и давай на него Богу молиться.

– Что за болван такой! – говорят прохожие. – В церковь каменья швыряет, а на кабак молится! Мало бьют эдаких дураков!

А батрак помолился и пошел дальше. Шел‑ шел, увидал нищего, и ну его ругать попрошайкою. Услыхали это прохожие и пошли к попу с жалобой: так и так, говорят, ходит твой батрак по улицам – только дурит, над святынею насмехается, над убогими ругается.

Стал поп его допрашивать:

– Зачем де ты в церковь каменья бросал, а на кабак Богу молился!

Говорит ему батрак:

– Не в церковь бросал я каменья, не на кабак Богу молился! Шел я мимо церкви и увидел, что нечистая сила за грехи наши так и кружится над храмом Божьим, так и лепится на крест; вот я и стал шибать в нее каменьями. А мимо кабака идучи, увидел я много народу – пьют, гуляют, о смертном часе не думают; и помолился тут я Богу, чтоб не допускал православных до пьянства и смертной погибели.

– А за что облаял убогого?

– Какой он убогой! Много у него денег, а все ходит по миру да сбирает милостыню: только у настоящих нищих хлеб отнимает. За то я и назвал его попрошайкою.

Отжил батрак свои три года. Поп дает ему деньги, а он говорит:

– Нет, мне деньги не нужны, а ты лучше проводи меня.

Пошел поп провожать его. Вот шли они, шли, долго шли. И дал Господь снова Ангелу крылья, поднялся он от земли и улетел на небо. Тут только узнал поп, кто служил у него целых три года.

Вариант 2

Нанялся Ангел у мужика три года работать и выработал три рубля. Пошел на базар, накупил калачей и раздал нищим. Видит он: едут два мальчика, и упал лицом наземь, а после набрал камней и давай швырять на избу. Стали его спрашивать:

– Скажи, человече, зачем ты лицом упал наземь?

– А затем, что ради этих мальчиков Бог отнял у меня ангельские крылья.

– А зачем швырял на избу каменья?

– Затем, что хозяева на ту пору обедали, и я отгонял от них дьявола.

Апостол Пётр

Однажды рядом со Спасителем шел апостол Петр, весь погруженный в думы; вдруг он сказал:

– Как хорошо, думаю, быть Богом! Хоть бы мне на полдня сделаться Богом, а после я опять готов быть Петром!

Господь усмехнулся:

– Пусть будет по твоему желанию, будь Богом до вечера!

Между тем приблизились они к деревне, из которой крестьянка гнала стадо гусей. Она выгнала их на луг, оставила там и поспешила назад.

– Как, ты хочешь бросить тут гусей одних? – удивился Петр.

– А что, неужели стеречь их и сегодня? У нас нынче храмовой праздник, – возразила крестьянка.

– Но кто‑ то должен беречь твоих гусей? – спросил Петр.

– Пусть Господь Бог бережет их сегодня! – сказала крестьянка и ушла.

– Петр! Ты слышал, – произнёс Спаситель. – Я бы охотно пошел с тобою в деревню на храмовой праздник, но ведь с гусями может приключиться что‑ нибудь худое, ты сегодня Бог до вечера, вот и береги их.

Что оставалось Петру? Хоть ему и досадно было, да пришлось сторожить гусей; но впредь дал он зарок, что никогда больше не пожелает быть Богом.