![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Козырь в рукаве
Элиот шагал по Мидуэй-авеню. Тени становились все длиннее. В ту и другую стороны проезжали машины. Перед «Розовым кроликом» было припарковано много автомобилей. Из кафе доносилось пение самодеятельных певцов, но, как ни хотелось Элиоту остановиться и послушать, у него не было на это времени. Вечерело. А он хотел разыскать Луи до заката. Элиот перешел улицу. Пиццерия Ринго все еще была закрыта на переустройство. Он направился было в переулок, но по пути остановился и достал из рюкзака Леди Зарю. Он несколько раз сжал и разжал пальцы. Удастся ему избавиться от инфекции или нет? Луи заметил воспаление на его руке и сказал, что это «профессиональная болезнь». Элиот тяжело вздохнул. Ему так не хотелось иди на встречу одному. Он верил, что жизнь Луи действительно в опасности, но все же общение с родственниками отца вызывало у него тревогу. Все — Соухк, сенаторы, «Mythica Improbiba», даже Роберт — предупреждали его о том, как они опасны. Вправду ли они были падшими ангелами, воплощением зла? Или просто их так расписывали, чтобы напугать его? Элиот представил себе, что он герой, появляющийся в последнее решающее мгновение, чтобы спасти давно потерянного отца, который томится взаперти в средневековом замке. Ему предстояла дуэль на рапирах, а может быть, заодно удастся спасти и Джулию. Он заставил себя перестать фантазировать. Мечты могли только отвлечь его от реальности, и вообще все это — ребячество и глупости. Уже давно пора их перерасти. Элиот свернул в переулок и направился к подворотне. В арке лежали тени — густые, похожие на черный бархат. Весь мусор был выметен. Вдоль стен стояли зажженные свечи, озарявшие кирпичную кладку мерцающими огнями. Луи стоял спиной к Элиоту и созерцал дело своих рук: рисунок мелом, состоявший из дуг, точек и знаков на стенах. Рисунок поднимался вверх с обеих сторон до свода арки на уровне второго этажа и покрывал асфальт. Это было похоже на гигантский кокон, сотканный из геометрических фигур и древних символов. Линии словно впитывали в себя свет, а вокруг них из-за этого становилось темнее. При взгляде на эти граффити у Элиота мурашки побежали по коже — отчасти от отвращения, отчасти от узнавания, а отчасти из-за того, что он почувствовал, насколько наэлектризован воздух в подворотне. Он посмотрел на Луи и подумал, что всегда ощущал некую связь с ним — даже когда считал его вечно пьяным бомжом. Сейчас ему так хотелось подбежать к Луи, обнять его и сказать, что он всю жизнь так надеялся, так ждал, что однажды отец чудесным образом вернется. Но он сдержался. Он должен был сдержаться. Луи ведь его родственник. А пока что все родственники, с которыми довелось встречаться Элиоту, были не слишком-то добры к нему и Фионе. По их прихоти они с сестрой уже трижды находились на волосок от смерти. Луи повернул голову и облегченно вздохнул. — Итак, ты пришел, — радостно улыбнулся он. — Что-то случилось? — спросил Элиот. И тут же понял, что ничего глупее нельзя было спросить. Конечно случилось. Луи ведь сказал, что на карту поставлена его жизнь. — Все в порядке — теперь, когда ты здесь. — Луи повертел в руке мелок. — И пока ты мне доверяешь. Прошу тебя: именно сегодня доверься мне. Все будет странно. И опасно. У Элиота засосало под ложечкой. Он так хотел верить Луи… но какой-то глубинный, первобытный инстинкт подсказывал ему, что надо повернуться и убежать. Если жизни Луи действительно грозила опасность, разве еще большая опасность не грозила Элиоту? Он расправил плечи. Он пришел сюда и теперь не струсит. — Скажите мне, что я должен делать. — Какая отвага, — прошептал Луи. — Узнаю материнскую кровь. — Вам нужно помочь с этим? — указал Элиот на хитросплетение линий. — Это всего лишь символы. — Луи отбросил мелок в сторону. — Но они довольно точно описывают то, что предстоит сделать сегодня ночью. — Описывают?.. Что? — Вот электрическая схема. — Луи указал на символы. — Трансформаторные витки, аккумуляторы, генератор… Схема предназначена для простого переноса энергии. Элиот прищурился. Он попытался вникнуть в смысл странного орнамента, но никак не мог сосредоточиться. Вообще-то он пришел сюда не для того, чтобы разгадывать старинные пиктограммы. Он пришел, чтобы спасти жизнь Луи и задать ему один-единственный вопрос. — Вы мой отец? Луи долго смотрел на него — так, словно хотел задать встречный вопрос: «Ты действительно мой сын?» — Я твой отец, — наконец ответил он. — Луи Пайпер, Люцифер, Утренняя Звезда, Князь тьмы. В наших жилах течет одна кровь. — Он протянул к Элиоту руки и поманил его к себе. — Разве ты этого не чувствуешь? Элиот и в самом деле чувствовал это. И знал, что Луи говорит правду. Та часть его жизни, которой на протяжении пятнадцати лет недоставало, заняла свое место. Он шагнул к отцу. Тот совсем не был демоном, изображенным на гравюре средневекового фолианта «Mythica Improbiba». Это был Луи — чистый, трезвый, ждавший Элиота с распростертыми объятиями. Это был его отец. Но Элиот снова растерялся. Он знал, что Луи говорит ему правду, но чувствовал, что это не вся правда. А это ведь тоже в своем роде ложь? Столь многое еще требовало объяснений. — Ты бросил нас, когда мы были совсем маленькие. — Бросил? Никогда, мой мальчик. — Луи опустил руки. — Мой уход целиком и полностью зависел от вашей матери. — Расскажи мне. Все расскажи. Пожалуйста. — Ты об этом хочешь поговорить? — Луи взглянул на часы и вздохнул. — О ней? Мне ведомы тайны Вселенной, а ты хочешь поговорить о моем единственном романе и о том, как я лишился рассудка? — Он покачал головой. — Слишком последовательно с твоей стороны. Ты меня разочаровываешь. Элиот открыл рот, но ничего не смог сказать. Ему так хотелось одобрения Луи. Но он не откажется от поисков правды. — Ответь мне, — с железной решимостью проговорил Элиот. — Никто никогда не говорит о моей матери. Впечатление такое, что она все еще жива и что все ее боятся. — Все еще жива? — Луи неподдельно изумился. — Только теперь я начинаю понимать, как много скрывали от тебя и Фионы. — Его лицо просияло. — Ну хорошо. Но что я могу тебе рассказать? Мы встретились, полюбили друг друга и занимались тем, чем занимаются, двое любящих людей, в результате чего были зачаты ты и твоя сестра. — Но только такого не должно было случиться, верно? Представители двух семейств — бессмертных и инферналов — не должны друг другу симпатизировать, а уж тем более… ну, вы меня понимаете. — Значит, тебе известно о «Pactum Pax Immortalis»? — Луи поднял брови. — Лига не делает из этого тайны. — Он фыркнул. — Дело в том, что поначалу мы не знали друг о друге всего. Одержимые неведением, мы сходили с ума от любви… два месяца в Париже, месяц в Риме, Стамбуле, Каире, Непале и затем в Сан-Франциско… лучшее время в моей жизни. Но наконец биология сделала свое дело, и ваша мать заподозрила, что я не тот, кем кажусь. — А кем вы должны были быть? — непонимающе спросил Элиот. — Обычным человеком. Но с обычными людьми у особ голубых кровей вроде вашей матери возникают… назовем это так: «технические сложности с размножением». Элиоту хотелось расспросить Луи о других родственниках с материнской стороны — своих кузенах и кузинах, о которых упоминала тетя Лючия. Если родственникам матери так сложно было зачать детей, откуда же они тогда брались? — Я тоже потерял рассудок от страсти, — продолжал Луи. — Знай я, кто она на самом деле… — Он усмехнулся. — Видимо, я по-настоящему любил ее, если был настолько слеп. Как иначе можно объяснить такое космически глупое поведение? Увы, любовь зла, как говорится. Элиот не понимал: как Луи может говорить о том, что любил его мать, а в следующее же мгновение — о том, как он об этом сожалеет. — Вы любили ее безответно? — Нет, почему же? Какая женщина не воспылала бы ко мне любовью? — Луи едва заметно поклонился, устремив взгляд в темноту. — Но как только она распознала мою истинную инфернальную сущность, она решила, что я хочу забрать у нее тебя и твою сестру. У таких, как я, ужасная и зачастую незаслуженная репутация. Впрочем, кто поверит мужчине в подобной ситуации? И кто осудит беременную женщину за страхи, спровоцированные гормонами? — Она забрала у тебя силу. — Женщины страшны в гневе, мой мальчик. Помни об этом. Уж лучше бы она убила меня, чтобы мне не пришлось погрузиться в море человеческого самоуничижения. Луи сложил руки на груди. Он словно бы заново испытал все пережитое. Элиоту хотелось положить руку ему на плечо и утешить его, как Луи утешал его в тот день, когда они говорили о Джулии. — Но я вернулся к тебе и Фионе, — сказал Луи. — Куда еще мне было идти? Только к вам у меня сохранилась любовь. Если я больше не мог находиться рядом с женщиной, для которой был создан… по крайней мере, я мог видеть вас и вспоминать о той любви, что когда-то существовала между нами. Он говорил не все, и Элиот это чувствовал. Была гора грандиозной правды, утонувшая в море лжи. Луи уверял его, что между ними никогда не будет лжи, но явно многое скрывал от него. — И? — требовательно проговорил Элиот. — Что — «и»? — В чем подвох? Ведь такие, как вы, без подвохов просто не могут обойтись, верно? У вас тоже на уме проверки и испытания для нас с Фионой? Или ваше семейство действует иначе? Губы Луи тронула улыбка — широкая и искренняя. — Конечно, подвох есть. Как же без него? Луи устремил взгляд на небо. Пока они разговаривали, солнце село, но еще не загорелась ни одна звезда. Элиот почувствовал: рядом с Луи что-то есть — нечто вроде силы притяжения. Ему стало тяжело дышать. Он прищурился и разглядел позади Луи силуэт. Но не тень Луи, а кого-то другого. И этот кто-то, видимо, присутствовал здесь все время и все слышал… либо просто материализовался из воздуха. Темный силуэт шагнул вперед, и огоньки свечей наклонились к нему. Это был человек, но выше и крупнее любого, кого только встречал Элиот в жизни. Точно так же, как Луи казался великаном рядом с Элиотом, этот незнакомец возвышался над Луи, и в сравнении с ним тот выглядел ребенком. Незнакомец держался с величественной легкостью, словно повелевал всем, на что падал его взгляд. На его плечах лежала мантия из птичьих перьев — страусиных, совиных, орлиных и павлиньих. Элиоту даже показалось, что на спине у великана — крылья. На обнаженной мускулистой груди великана висел на кожаном шнурке ограненный сапфир размером с грейпфрут. На миг взгляд Элиота утонул в бездонной синей глубине драгоценного камня. Затем Элиот перевел взгляд на лицо незнакомца. Черты его лица были по-птичьи острыми, но идеально красивыми. Элиот ощутил силу, исходящую от великана. Эта сила производила на него отталкивающее впечатление, но в то же самое время его потянуло к великану в мантии из перьев, захотелось окунуться в эту мощь. Что-то в глубине души подсказало Элиоту, словно было записано в ДНК, что перед ним — его родственник. Луи распростерся на асфальте перед великаном. — Да трепещут все перед Вельзевулом, Господином Всего Летающего, Повелителем Ложных Богов. Вельзевул прошел мимо Луи, даже не взглянув на него. — Наш юный мистер Пост, — проговорил он гулким баритоном, отозвавшимся эхом в груди Элиота, — ты просто не представляешь, как я ждал встречи с тобой. Элиот, как ни странно, не лишился дара речи. — А вы… мой дядя? Вельзевул расхохотался так, что у мальчика задрожали кости. — О нет. Тогда Луи приходился бы мне родным братом. Будь это так, я бы давно уже сам себе горло перерезал. Скорее его можно назвать моим кузеном. Но вскоре к твоим услугам будет уйма времени, чтобы изучить свое генеалогическое древо. Элиоту не понравилось, как прозвучали слова «уйма времени». Но он вспомнил о хороших манерах. — Очень приятно познакомиться с вами, сэр. Тонкие губы Вельзевула едва заметно скривились. — Не лги мне, молодой человек. — Я… простите, сэр. — Ничего, я не в обиде, — небрежно выговорил Вельзевул. — Скоро ты многому научишься. Но сначала… — Он вытащил из ножен, притороченных к поясу, кинжал с зазубренным лезвием. — Маленький технический момент. — Технический? — еле слышно переспросил Элиот. Лезвие кинжала Вельзевула было изготовлено из черно-зеленого обсидиана. Стоило Вельзевулу пошевелить кинжалом — и в воздухе оставалась тень. Увидев этот клинок, Элиот забыл обо всем остальном. Все мысли покинули его. Сработал инстинкт самосохранения, и он попятился к выходу из подворотни. Кирпичи зашатались, раствор, скреплявший их, рассыпался. Они вылетели со своих мест и образовали стену, перегородившую выход. Элиот устремил на Вельзевула гневный взгляд. Адреналин наполнил его кровеносные сосуды. Бежать было некуда. Он ничего не мог сделать. Вельзевул протянул к нему руку с кинжалом. — Мы должны отсечь твою смертную плоть от твоего духа. Если ты того достоин, то поселишься в моих владениях. Если нет… будет немного больно. Он занес обсидиановый клинок и шагнул к Элиоту. Кровь бешено стучала в висках у Элиота. Он увидел свое отражение в полированной поверхности кинжала. И почувствовал близость смерти. Луи кашлянул. — Мой господин, прошу прощения. Вельзевул остановился, нахмурился и повернул голову к Луи, но при этом смотреть на него не стал. — Ты смеешь говорить со мной, червь? Луи медленно поднялся на ноги. — К величайшему сожалению. Вельзевул резко повернулся. Перья на его мантии встали дыбом. — С какой радостью я разрежу тебя пополам, мой ныне смертный кузен. Луи, похоже, совсем не испугался. Он погрозил Вельзевулу указательным пальцем. — На твоем месте я бы так не говорил. Ты кое о чем забыл. Рука гиганта дрогнула. Было видно, какого труда ему стоит удержаться от того, чтобы не рассечь Луи на две половинки. Элиот почти обрадовался. Ну конечно, Луи припас козырь в рукаве, приготовил ловушку для Вельзевула. Отец спасет его. — Согласно нашему уговору, — продолжал Луи, — я должен был разлучить мальчика с его сестрой, а затем доставить к тебе. Разве я не сделал этого? Вельзевул опустил кинжал. — Но прежде чем ты завладеешь тем, кого я к тебе доставил, — продолжал Луи, — ты должен со мной расплатиться. — Конечно, кузен. Как я мог забыть, — хмыкнул Вельзевул. Он прикоснулся лезвием кинжала к плечу Луи и прошептал: — «Votum de Vir fio a vermis epulum».[100] Волосы Луи сверкнули чернью и серебром. Он расправил плечи и словно стал лет на двадцать моложе. — Большей силой не наделен ни один смертный. Наслаждайся ею, покуда можешь, — пробормотал Вельзевул, — и больше не попадайся на моем пути. — Слушаюсь и повинуюсь, — проговорил Луи, широко улыбаясь. — Прошу вас, господин мой, продолжайте. Элиот не мог поверить собственным ушам. Козырь у Луи действительно был припасен, но он использовал этот козырь против собственного сына. Луи обманом заманил его сюда, одного, а потом предал… ради обретения силы? Но Элиот не испугался. Его кровь вскипела, пальцы задрожали от волнения. Никогда прежде он так не гневался. Вельзевул повернулся к нему и занес свой черный клинок. Элиот выпрямился во весь рост и положил на плечо Леди Зарю.
|