Ненависть факира

Став священником, этот блестящий морской офицер, командир боевого корабля, а теперь — о. Николай Дробязгин, свободно владеющий несколькими европейскими языками, был назначен миссионером и служил в храмах различных русских посольств: Китая, Тибета и Индии. События, которые он описал, произошли еще в XIX веке в то время, когда бывший моряк направлялся в Индию, к месту своего нового служения.

Корабль " Луиза", на котором плыл русский миссионер, приближался к острову Цейлон. В Коломбо он должен был запастись углем, и у пассажиров было достаточно времени, чтобы сойти на берег. Английский колониальный полковник Эллиот, хорошо знавший город и окрестности, предложил: " Леди и джентльмены! Не хотите ли вы отправиться за несколько миль за город и посетить одного из местных колдунов-факиров? Быть может, мы увидим что-нибудь интересное". Уже вечерело, когда небольшая группа из восьми человек, к которой присоединился и о. Николай, покатила по великолепной дороге среди джунглей. Наконец они оказались на большой поляне, где под огромным деревом стояла хижина факира. Рядом у костра сидел тощий старик в тюрбане и, скрестив ноги, неподвижно глядел в огонь. Полковник переговорил с мальчиком-ассистентом, и тот принес табуретки, на которых расселись путешественники. Ночную тьму немного разгонял лишь молодой месяц.

" " Глядите! Глядите туда, на дерево! " — воскликнула мисс Мэри взволнованным шепотом Вся поверхность необъятной кроны дерева, под которым сидел факир, казалось, медленно поплыла в мягком лунном свете, и само дерево мало-помалу стало таять, и контуры его расплывались. Вскоре перед нашим потрясенным взглядом открылась с необыкновенной ясностью поверхность моря с катящимися волнами Но вот вдали показался белый пароход. Из двух его больших труб валил темный дым. Он быстро приближался к нам, рассекая волны По нашим рядам пронесся шепот, когда мы прочитали на его корме выложенное золотыми буквами имя нашего корабля — " Луиза". Но, что поразило нас более всего, — на корабле мы увидели самих себя! Не забывайте, что в то время, когда это происходило, о кинематографе никто из нас слыхом не слыхал, и было невозможно даже вообразить что-либо подобное Но вот что было особенно поразительно: я видел не только самого себя, но в то же время и всю палубу корабля, вплоть до мельчайших деталей, как бы с птичьего полета — чего попросту не могло быть в действительности Я совершенно забыл о том, что я священник и монах, что мне вряд ли приличествует принимать участие в подобных зрелищах. Наваждение было так необоримо, что и сердце, и ум молчали.

Но вдруг мое сердце тревожно и больно забилось. Все мое существо охватил страх. Мои губы сами собой зашевелились и стали произносить слова: " Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго! " Я почувствовал немедленное облегчение. Казалось, что какие-то невидимые цепи, которыми я был опутан, начинали спадать с меня. Молитва стала более сосредоточенной, и с ней вернулся мой душевный покой. Я продолжал смотреть на дерево, как вдруг, будто подхваченная ветром, картина затуманилась и рассеялась. Я больше ничего не видел, кроме громадного дерева, озаренного светом луны, и факира, сидящего под деревом, в то же время, как мои спутники продолжая рассказывать о своих впечатлениях, вглядываясь в картину, которая для них не исчезала.

Но вот как будто что-то стало твориться с самим факиром. Он свалился на бок. Встревоженный юноша подбежал к нему. Сеанс неожиданно прервался Уходя, я невольно в последний раз обернулся, чтобы запечатлеть в памяти всю сцену, и вдруг я содрогнулся от неприятного ощущения. Мой взгляд встретился со взглядом факира, полным ненависти Этот взгляд раз и навсегда открыл мне глаза на то, чьей силой в действительности произведено это " чудо" " (А.П. Тимофиевич. " Божии люди". М., " Паломник", 1995, с. 57–61).