Как мне открылось христианство

В этих поисках я жадно прикасалась ко всему, что попадалось мне в руки. Неделями просиживала в " ленинке", погружалась в головоломные " тайные доктрины" мадам Блаватской, вчитывалась в описания различных " лечебных" систем, вроде " ниши" и семитомной гигиены тела и духа Йогананды " Крийя-йога". Клизовский, Тейяр де Шарден, Безант, Вивекананда, Ромен Роллан, Бургонь, Дзанони — вот неполный оккультный джентльменский набор авторов для мятущегося интеллигента того времени.

Среди этого потока мне попалось апокрифическое, еретическое, а вернее, откровенно оккультное " Евангелие Иисуса Христа эпохи Водолея", специально составленное для того, чтобы подготовить приход антихриста в " новую эпоху Водолея". Но для меня это было первым знакомством с литературой об Иисусе Христе. Семя пало на подготовленную почву: к тому времени я уже пришла к пониманию, что Бог есть (хотя в тот момент я представляла Его в виде Абсолюта). Я сознавала, что ищу именно Бога. Поэтому прочтение " Евангелия эпохи Водолея" стало для меня настоящим потрясением.

Мне казалось, что я поняла суть великой жертвы Иисуса Христа, восприняв ее как путь, указанный для каждого человека, дескать, Христос показывал каждому человеку — и ты можешь сделать то же, что и Я, и ты можешь воскреснуть. Меня поразили слова, приписываемые Христу: " Я жил, чтобы показать возможности человека", " То, что сделал Я, могут сделать все люди. Иди и проповедуй ЕВАНГЕЛИЕ ВСЕМОГУЩЕСТВА ЧЕЛОВЕКА". Не увидев их антихристианской сущности, я поверила утверждению, что " Христос должен проявляться вновь и вновь... во плоти в начале каждой эпохи", а также тому, что " Зло есть дисгармоничная смесь цветов, тонов или форм добра". Я горячо " приняла" христианство, воспринимая его по-своему, приспособив к тогдашнему пониманию цели жизни во всем сделаться подобным Богу. Отравленная восточной философией, грех я воспринимала не как глубокое повреждение человеческого естества в результате грехопадения, а как " неправильное проявление активности, энергии", дескать, не выполнила замысел Бога о себе. В такой ситуации ни о какой борьбе с грехом, понятно, не могло быть и речи. Идеи покаяния были мне совершенно чужды, с ужасом смотрела я на православные молитвы, где шла речь о " грешном, окаянном" человеке, считая, что это недопустимое унижение Творца и Его творения.

Мне был продиктован детальнейший ответ на вопрос " что есть грех ложный и грех истинный? " За внешне благочестивыми словами трудно было духовно неопытному человеку разглядеть подмену. " Не вправе самоуверенные пастыри хулить начало Божье в человеке", — это о взаимоотношениях мужчины и женщины. И хоть упомяну-то было о " грехе падения в материю без благословенья", дальше начиналось дерзкое вмешательство в самую суть церковных таинств, немыслимое кощунство: " Не следует читать молитвы над женой, родившей чадо, будто нечиста она, — она ведь Богородице подобна, коль со своим супругом испросила Благословенье Неба на великий акт Творения души живой. Она — святой подобна. И жене той, как и Деве Всеблагой, возможно ДАЖЕ В АЛТАРЕ МОЛИТЬСЯ".

Я испытала некоторый шок, узнав о молитве роженицы в алтаре. И, как нередко бывало, увидев неадекватную реакцию на слишком непривычную мысль, демоны тут же " смягчили впечатление", уверив, что " рожденье детей случая, услады смертному греху подобно", и женщине той " надо пребывать в монашестве, покуда не отмолит тяжкий грех неблагости". Я покорно " проглотила" это утверждение несмотря на всю его дикость и бессмысленность, не задумываясь о том, что же станет делать в монашестве женщина с новорожденным ребенком. Кроме того, из всего этого следовал вывод, будто гораздо лучше убить " неблагословленного" ребенка, чем родить его.

Да и само " благословенье" трактовалось с явно сатанинской точки зрения: " Хоть храм дает благословенья силу, благословенье же из Божьих уст — чрез Духа, чрез икону, через ВИДЕНИЕ или иной небесный знак — конечно, ВЫШЕ". Да, хорош был бы православный человек, получающий " благословение" у видения и ощущающий его " огнем иль теплотой, разлившимися в сердце"! Не заметила я и того, как через " благочестивые послания" меня отводят от Церкви: " Человеку НЕ НУЖЕН ПОСРЕДНИК НИКАКОЙ МЕЖДУ СЕРДЦЕМ И БОГОМ". " Не древней букве, пусть тысячелетней, но ДУХУ Пресвятому вы служите". Любой церковный человек поймет, какому " духу" призывают служить лукавые слова. Но я-то тогда принимала все за чистую монету!

Молилась я искренне и горячо, своими словами, но дерзкая " молитва" была полна самовозношения — напитавшись духом западных индуистских и буддистских миссионеров (вроде Вивекананды, Йогананды, Рамачараки), я молила Бога дать мне частицу Его Силы, говоря: " Ты океан, а я — капля, Ты пламя, а я — искра", договариваясь до дерзко-кощунственного утверждения (которое " учителями востока было выхвачено из слов Спасителя Иисуса Христа и приложено к " себе, любимому"): " Я и Отец мой — одно".

Я стала приходить в храм, даже иногда исповедоваться и причащаться (понятия не имея, что к такому великому таинству надо тщательно готовиться). Литературы тогда никакой еще не было, спросить о чем-то у церковных людей или священников я не решалась. Исповедовать свое пристрастие к востоку, к вере в карму, к занятиям оккультизмом мне также не приходило в голову — я не считала это грехом, более того, была уверена, что многие батюшки через какое-то время непременно " дорастут" до моего понимания Христианства как части более общей и великой " Истины".

Многие мои знакомые точно так же относились к Православной Церкви: как к " эгрегору", который очень полезен для русской нации, но при этом считали, что есть истины и более высокие. Кто-то из них приходил в храм, чтоб " подпитаться энергетикой икон", — мне очень не нравилось такое потребительское отношение к святыне. Но я с сожалением смотрела и на тех, кто покаялся и стал " ортодоксом" — мне казалось, что они искусственно ограничили себя, отказались от великого " дара", который был им послан " с небес". Утвердили меня в этом чувстве несколько неудачных попыток откровенно поговорить с церковными людьми — я натолкнулась на враждебное непонимание, агрессивное нежелание даже вскользь коснуться неудобных для них тем.