В XIX веке главными поставщиками товаров в северные уезды Коми края были чердынские купцы

Печорушка - золотое донышко

Склады чердынских купцов на Печоре.

Для отдаленного Печорского края всегда оставался жизненно важным вопрос завоза хлеба, а также других продуктов и товаров первой необходимости. Начиная со второй половины XVIII века важные связи установились между этим краем и городом Чердынь, основанным на Каме в 1472 году и ставшим крупным торговым центром Прикамья. Чердынские купцы везли на Печору муку, крупы, соль, кожу, обувь, шерстяные и ситцевые ткани, пряжу, коноплю, пеньку, посуду, различные металлические изделия, сахар, чай, пряники, кедровые орехи, пряности. Обменивали их на рыбу, сало и шкуры зверя, моржовые клыки, пушнину, дичь, различные продукты оленеводства и животноводства. Об особенностях этой торговли, процветавшей в XIX веке и приносившей многотысячную прибыль чердынским купцам, богатый материал собрал архангелогородский краевед Николай Окладников. Предлагаем читателям ознакомиться с главой его книги «Пустозерск и Пустозерье», где подробно описывается торговля чердынцев на Печоре.

И водой, и волоком

Торговый путь на Печору от города Чердыни шел на север по рекам Колве и Вишерке до Чусовского озера, затем по Чусовскому озеру и реке Березовке до Усть-Еловской пристани, которая находилась в трех верстах от левого притока Березовки – Еловки. Здесь чердынские купцы построили несколько амбаров, в которых хранились товары, предназначенные для перевозки на Печору.

От Чердыни до Усть-Еловской пристани грузы обычно сплавлялись в крытых баржах. На пристани их перегружали на более мелкие суда, чтобы по большой воде сплавить до Печоры. В большинстве случаев грузы складировались в амбары и хранились до зимнего пути. От Усть-Еловской пристани путь шел по притоку Еловки – речке Вогулке. Проплыв семьдесят верст, торговцы подходили к десятиверстному Печорскому волоку. Здесь суда и грузы перетаскивали и перевозили на приток Печоры – речку Волосницу, а по ней, преодолев девяносто верст, выходили на Печору.

Протяженность всего водно-волокового пути от Чердыни до Печоры составляла три тысячи верст. Особенно трудным было плавание по речке Вогулке, которая «две сажени ширины и, протекая между болотистых берегов, настолько мелководна, что даже небольшая мелководная лодка не может пройти по ней свободно и почти на всем ее протяжении в 70 верст перетаскивается рабочими на руках». Десятиверстный Печорский волок преодолевали обычно на лошадях.

В шестидесяти верстах от устья Волосницы на Печоре находился главный склад товаров, предназначенных для сбыта в Печорском крае, – Якшинская пристань. Здесь было около ста амбаров, принадлежавших чердынским купцам. В них складировали хлеб и другие товары, которые зимним путем доставляли сюда с Усть-Еловской пристани. С наступлением весны, как только вскрывалась Печора, товары сплавлялись вниз по реке.

Церемония для задатчиков

Караваны чердынских купцов, спускаясь вниз по Печоре, останавливались для торговли у всех сколько-нибудь значительных селений. Население заранее поджидало их, ибо приход каравана был для него настоящим праздником, которого оно ждало целый год, чтобы обменять продукты своих промыслов на товары и запастись всем необходимым, особенно хлебом, до следующей навигации. В больших селах, таких как Усть-Цильма и другие, караван задерживался от двух до трех недель, сюда же съезжались на лодках жители самых дальних деревушек.

Николай Белдицкий, проплывший по Печоре с чердынским торговым караваном, писал: «Около десятка нагруженных барж, сцепленных борт о борт, тянулись за пароходом на толстом канате. На баржах были построены каюты, в которых укрывались торговцы и их приказчики; бурлаки и рабочие ютились в нижних помещениях, приспособленных в носу и корме судов, внутренность которых наполняли продукты и товары: хлеб, чай, сахар, разная бакалея и мануфактура. Но хлеба было больше всего. Огромные бунты его высились даже в виде пирамиды на палубах. Настоящим плывущим городом казался караван. И тихо скользил этот город по лону беспредельной и почти безлюдной реки, окаймленной темно-зеленым лесом. И чем ниже спускались мы, тем дальше и дальше отходили берега, и река становилась все величественнее, все прекраснее. Около редких селений караван становился на якоря, и туземцы, целую зиму мечтавшие о приходе каравана, на своих лодках подплывали к нему. Одетые в малицы и оленьи шапки с длинными ушами, они робко влезали на баржи и низко кланялись своим господам-торговцам, у которых не только они сами, но и их отцы и деды состояли в неоплатном долгу.

Более именитых туземцев, то есть тех, у которых еще не все выжато, чердынцы удостаивали приглашать к себе в каюту. Приниженно входит такой человек в хозяйское помещение и кладет низкие поклоны перед иконой. Ему первым долгом выносят рюмку водки без всякой закуски. Крестясь, он выпивает ее. Затем начинается угощение чаем, которого выпивается неимоверное количество. Во время чаепития деловой разговор.

Прежде всего чердынец осведомляется, сколько его должник, или по местной терминологии – задатчик, намерен уплатить ему долгу. Вопрос этот является совершенно праздным, так как у должника денег нет ни копейки. Он начинает упрашивать дать ему куля три-четыре.

– Да ты знаешь ли, сколько за тобой долгу? – восклицает чердынец и вытаскивает толстую кассовую книгу. – Смотри, баланец-то какой!

Но для безграмотного зырянина все это является какой-то кабалистикой, и он опять тупо смотрит на «баланец».

– Погоди, осенью отдам, – умоляюще и покорно говорит он, – белки принесу, пушнины, рыбы. Бог даст – удача будет.

Кончалось всегда тем, что он получал муку и разные припасы и очень довольный возвращался с каравана, не заботясь, что его баланец растет и растет».

Рыбная кабала

Чердынцы угощали женщин пряниками, орехами и всякими сладостями, а мужчин – водкой. В такой обстановке совершался торг. Привезенные товары чердынцы выменивали на продукты местных промыслов, преимущественно на рыбу. А часть товаров отпускали своим задатчикам в кредит, в счет будущих промыслов. Часто вынуждали брать те товары, которые они предлагали. Давали товары в долг, зная честность и порядочность печорцев, были убеждены: за полученный кредит они полностью рассчитаются. При этом отпускали товары значительно дороже, а цену на рыбу и другие продукты промыслов, которые задатчики должны были сдать им за товар, занижали. Должники, боясь остаться без крайне необходимых товаров, не смели торговаться со своими «благодетелями», хотя знали, что многие товары, кроме хлеба, не отличались свежестью, так как чердынцы везли на Печору в основном то, что не пользовалось спросом у них на родине. Отметим, что на каждой барже, доставлявшей товары чердынских купцов на Печору, привозилось до 100 ведер водки, которую чердынские купцы использовали при совершении торговых сделок с пустозерцами.

Для сдачи и оценки рыбы весенного улова печорские промышленники возвращались домой к 20 июля. В селах их уже поджидали чердынские купцы. Каждое селение делало оценку рыбы со своим хозяином-чердынцем отдельно от других. В оценке рыбы существовал такой закон: если один из промышленников уступал свой промысел за какую-либо цену, то все общество должно было отдать свой промысел по этой же цене. Поэтому чердынцы старались задобрить более уступчивого промышленника, чтобы затем купить всю рыбу по этой цене у остальных. Обычно это делалось так. Чердынец приглашал к себе задатчиков, поил их водкой. Начинался разговор. Задатчики вначале запрашивали свою цену за рыбу, а чердынец просил уступить. Так продолжалось до тех пор, пока упившиеся гости не соглашались с ценой, предложенной чердынцем, при этом приговаривали: «Лишь бы тебе, доброхот ты наш, ладно-то было, а нам и все ладно».

Ее высочество семга

Продав белую рыбу, промышленники отправлялись на семужий промысел, который начинался с Ильина дня и обычно продолжался до 1 октября. Чердынцы, оставляя свои суда в низовьях Печоры у села Куя или в истоке Климов, спускались на лодках для скупки семги ниже на 50 верст в Печорскую губу, непосредственно на семужьи тони.

Там, «вдали от надзора хозяев», договаривались с промышленниками о цене отпускаемой рыбы. При этом цена на семгу устанавливалась «таким же порядком и с теми же, если не более, злоупотреблениями», как и на белую рыбу. Затем чердынцы возвращались в Кую или исток Климов, где стояли их суда, и принимали рыбу, привозимую сюда со всех мест лова.

Караваны судов чердынских купцов возвращались с Нижней Печоры в Якшинскую пристань в период навигации дважды. Первая группа судов – около 15 августа, а вторая – около 1 октября. Первые суда привозили рыбу весеннего улова (сигов, чиров, нельму, омулей и другую белую рыбу), а вторые – рыбу осеннего улова (в основном семгу). Рыба до зимы хранилась в якшинских амбарах, а затем отправлялась в Пермь, Казань, Оренбург и другие города.

Якшинская пристань ежегодно в Рождество служила местом сбора чердынских купцов или их доверенных. Сюда в это время приезжали с Печоры задатчики, должники. Уплатив свой долг продуктами местных промыслов, они забирали (или заказывали для привоза весной) необходимые им товары. Большинство этих задатчиков представляли собой местных кулаков, которые имелись почти во всех печорских деревнях. Они пользовались преимуществом у чердынских купцов, так как в большинстве своем не нуждались в кредитах, и чердынцы отпускали им товары по более сходной цене и лучшего качества. Скупив у чердынских купцов значительное количество хлеба и других необходимых продуктов, зажиточные задатчики снабжали ими своих сельчан при условии, что те отдадут им все продукты своих промыслов по установленным ими низким ценам. И делалось это, как правило, в зимний период или весной до наступления навигации, когда печорские крестьяне ощущали особую нехватку продуктов и, не имея возможности приобрести их, вынуждены были мириться с этими кабальными условиями.

Камские миллионеры

Такого рода меновая торговля чердынцев вкупе с местными печорскими кулаками тяжелым бременем ложилась на плечи печорских крестьян.

Во второй половине XIX века чердынские купцы фактически монополизировали торговлю на Печоре. В 1857 году через Якшинскую пристань прошло на Печору товаров на сумму 386 тысяч рублей: хлеба и муки – 240 пудов на 248 тысяч рублей, пеньковых и льняных товаров – на 45 750 рублей, бумажных – на 25 тысяч рублей, шерстяных – на 7500 рублей, металлических изделий – на 13 500 рублей, соли – на 4000 рублей, кож и обуви – на 10 400 рублей; чаю, сахару, орехов, пряников и прочего – на 20 тысяч рублей.

В том же году с Печоры на Чердынь через Якшинскую пристань прошло товаров на сумму 215 тысяч рублей: рыбы более 60 тысяч пудов на 90 тысяч рублей, сала, шкур морского зверя и моржовых клыков на 33 тысячи рублей, пушного товара – белок, лисиц, куниц, песцов, горностаев и выдр – на 30 тысяч рублей, замши и других предметов оленеводства на 28, 6 тысячи рублей, сукна и предметов скотоводства на 17, 4 тысячи рублей и, наконец, рябчиков и предметов птицеводства на 11 тысяч рублей.

Крупнейшим среди чердынских купцов в то время был миллионер Василий Алин, который только в 1890 году скупил и вывез с Печоры 3709 пудов сала морского зверя, 4552 пуда белой рыбы и 2331 пуд семги.

Несмотря на все трудности водно-волокового пути между Камой и Печорой и значительные затраты на перевозку товаров по этому пути, чердынские купцы считали торговлю с печорцами очень выгодной. Разница между выручкой от продажи хлеба и других товаров по сравнению со стоимостью скупаемых у печорцев продуктов промыслов с лихвой покрывала все их затраты на перевозку. Так, например, они покупали муку в Сарапуле не дороже 4 рублей за куль, а продавали на Печоре по 12 рублей, доставка же на Печору обходилась им до 2 рублей 67 копеек. Недаром среди чердынских купцов ходила поговорка: «Печорушка – золотое донышко».

Среди чердынских купцов, совершавших торговые операции на Печоре, кроме Василия Николаевича Алина и Александра Михайловича Черных в документах упоминаются также чердынские купцы Василий Осипович Алин, Матвей Федорович Мичурин, братья Иван и Семен Могилевские, Николай Иванович Щипунов и его наследники.

В конце XIX века, после открытия морского пароходного сообщения между Архангельском и Печорой до села Куя, на Печору стали проникать архангельские купцы, которые составили серьезную конкуренцию чердынским, и монополии последних пришел конец.

Николай ОКЛАДНИКОВ.