Глава 16. Наказание

Изабелла Свон

Вздохнув, я перевернулась и посмотрела на будильник. От ярко-желтых цифр я почувствовала боль в глазах. Часы показывали почти шесть часов утра. В горле пересохло, очень хотелось пить. Я не спала практически всю ночь, потому что меня одолевало беспокойство. А что было тому причиной, я не знала. Я никак не могла прогнать это удушающее чувство тревоги.

Еще раз вздохнув, я села и откинула одеяло в сторону. Посидев немного, я пошла в ванную. Ходить по дому в коротких шортах, в которых я спала, было неудобно. Слишком уж откровенными они были. Я никогда раньше не носила такую одежду. Даже, живя в солнечном и жарком Фениксе. Жена Чарли сошла бы с ума, если бы кто-то из рабов позволил себе надеть что-то короткое, открывающее тело.

Сняв шорты, я оставила их на полу, а сама надела черные штаны, в которых обычно и ходила по дому.

Открыв дверь, я прислушалась. На этаже было тихо. Из комнаты Эдварда тоже не доносилось никаких звуков. Было еще слишком рано. Эдвард обычно вставал на полчаса позже. Я спустилась вниз, на второй этаж. В одной из комнат слышался шум льющейся воды, и если я не ошибаюсь, это была комната доктора Каллена. Значит, он уже встал и готовился к предстоящему дню. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить всех, кто еще спал, я спустилась дальше, на первый этаж.

Спустившись, я замерла на месте. От увиденного мои глаза расширились.

Было темно и тихо. Только тоненький луч света пробивался из кухни. Но и его хватило, чтобы осветить платформу, на которой стояло фортепиано. Мне удалось разглядеть Эдварда. Он сидел за инструментом, слегка наклонившись вперед, его голова была наклонена вниз. С того места, где я стояла, его лица было не разглядеть. Но я предположила, что он пристально что-то рассматривал внутри фортепиано.

Я была немного потрясена. Джаспер говорил, что Эдвард очень трепетно относится к своему инструменту. Но сейчас был первый раз, когда я видела его за ним. Я никогда не слышала и не видела, как он играет. Но, судя по всему, он неплохо разбирался в его устройстве. А разве люди покупают фортепиано, чтобы его рассматривать?

Я не знала, что делать дальше. Что-то подсказывало мне, что сейчас я видела то, что не должна была видеть. Что-то тайное, запретное. Вдобавок, Эдвард не слышал, как я спустилась, потому что не повернулся на звук моих шагов. Я не хотел снова испугать его. Из прошлого опыта я знала, что ему это очень не нравиться. Поэтому я просто стояла на месте и не шевелилась.

Я услышала, как он громко выдохнул. Его дыхание стало прерывистым. Он провел руками по голове. Потом он резко схватил себя за волосы и опустил голову вниз. Его тело начало дрожать. Мое сердце учащенно забилось, потому что я услышала… На меня нахлынули разные чувства. Я была поражена, потрясена и смущена. Эдвард ПЛАКАЛ…

Я немедленно развернулась и очень тихо, насколько это было возможно, начала быстро подниматься по лестнице. То, что я увидела, несомненно, было очень личным. Я чувствовала себя мерзко оттого, что шпионила за ним. Поднимаясь по лестнице, я не дышала, мне не хотелось привлекать внимание. Уже поднявшись на второй этаж, я попыталась отдышаться, стараясь не производить лишнего шума.

Поднявшись на третий этаж, я зашла в свою комнату и села на кровать. Я не могла перестать думать о нем. Совершенно точно, то, что я сейчас видела, говорило лишь об одном – Эдвард очень сильно страдает. Но из-за чего, я могла только догадываться.

Я еще точно не знала, что это были за чувства, которые пробуждал во мне Эдвард. Я никогда не чувствовала себя так прежде. Но, по тому, что со мной происходило, по тому, как учащенно билось мое сердце, как мурашки покрывали мою кожу, я подозревала, что это ТЕ САМЫЕ РОМАНТИЧЕСКИЕ ЧУВСТВА. Это очень пугало меня. Потому что я не думала, что когда-нибудь испытаю их, и еще, я знала, что нет никакого способа их контролировать. Я даже не была уверена, хочу ли я их испытывать. Потому что теперь у меня появилось слабое место. Эдвард вмешался в мою жизнь, проник внутрь меня. Я стала уязвимой…

То, что я увидела его слезы, принесло мне огромную боль. Я не хотела, чтобы он страдал. Я хотела, чтобы он улыбался, был счастлив. Потому что, если счастлив он, счастлива и я.

Значило ли все это, что я ЛЮБЛЮ ЕГО? Это и есть то самое чувство? Действительно ли я влюбилась в Эдварда Каллена? Но ведь это было невозможно. Рабыня влюбляется в своего хозяина? Неужели я такая сумасшедшая?

Я услышала шаги и то, как открылась дверь в комнату Эдварда. Спустя мгновение, она закрылась, и я решила спуститься вниз.

Я зашла на кухню и налила себе стакан воды. Выпив ее, я услышала шаги. Кто-то спускался по лестнице. Я немного занервничала. После сегодняшней встречи с Эдвардом мои чувства лишь усилились. Но по лестнице спускался Эммет. Он прошел мимо кухни в гостиную и не поздоровался. Он смотрел прямо перед собой.

Вздохнув, я вымыла стакан и поставила его на место в шкаф. Спустя пару минут я снова услышала шаги. На кухню заглянул Джаспер. Он улыбнулся мне, но выражение его лица было мрачным. Я поняла, улыбка была лишь жестом вежливости.

Я прошла за Джаспером в гостиную. Он сел возле Эммета. Сегодня они выглядели какими-то угнетенными.

Что-то было не так, что-то случилось. И теперь это стало совершенно ясно. Это было заметно не только по Эдварду. Они все выглядели и вели себя как-то странно. Как будто черное облако нависло над домом Калленов, изменяя их поведение, лишая привычной жизни.

Я чувствовала, что здесь кроется тайна, о которой я ничего не знала. Повисла неловкая тишина. Напряженность исходила даже от Джаспера, чего раньше никогда не было. Мне стало не по себе. Видимо их депрессивное состояние передалось мне.

Удивительно, неужели я так беспокоюсь и о других мальчиках Калленах?

– Ребята, вы хотите есть? Я могу приготовить французские тосты или еще что-нибудь, – предложила я.

Сейчас было слишком рано, поэтому у меня не было никаких других дел. Да и вообще, я никогда не была против того, чтобы готовить завтрак.

Джаспер посмотрел на меня и улыбнулся, но улыбка снова была не такой, как прежде.

– Конечно, – ответил он мягко.

Эммет не произнес ни слова, а только посмотрел на меня и кивнул.

Я улыбнулась.

– Хорошо, – сказала я и, повернувшись, пошла на кухню.

Взяв несколько яиц, хлеб, молоко, ваниль и сахарную пудру, я стала готовить французские тосты. Услышав шаги позади себя, я обернулась и увидела Эдварда. Он принял душ, его волосы были темнее, чем обычно.

Он открыл холодильник и достал апельсиновый сок. Затем, он прошел мимо меня, чтобы взять стакан.

– Приятные запахи, – сказал он мягко, но слегка угрюмо.

В его словах не было искры, не было той страсти, которая обычно была в его речи.

– Вы хотите есть? Я могу и для вас что-нибудь приготовить, – сказала я, пробуя придать своему голосу спокойствие и даже немного безразличия.

Они все меня очень пугали своим поведением. Я не понимала, что происходит.

– Ты не должна делать этого, Белла, – сказал он. Его голос был таким же угрюмым. Но я не могла не заметить, что, когда он назвал мое имя, та искорка к нему ненадолго вернулась.

Он стал меня так называть несколько дней назад, когда он пропустил школу, и мы долго болтали с ним, сидя на кушетке в гостиной. Он сказал, что мое имя имеет итальянские корни. Наверное, поэтому он и сократил его, потому что «Белла» было каким-то итальянским словом. Я не знала, что оно означает, но спросить не решалась. Оно звучало как-то сладко, и я боялась, что оно означает что-то вульгарное. Я заметила, что он не называл меня «Беллой» при своей семье. Наверно, оно и правда означало что-то не очень хорошее, как я и предполагала.

Иногда невежество – это действительно счастье.

– Я знаю, но я хочу это сделать, – ответила я.

Он посмотрел на меня, и я заметила, что его глаза были налиты кровью, а под ними были темные круги. Он выглядел изнеможенным, уставшим. Я изо всех сил боролась со своим желанием провести рукой по его лицу, по этим ужасным кругам под глазами, попробовать их скрыть.

– Хорошо, – сказал он и слегка улыбнулся.

Он еще несколько секунд смотрел на меня, а потом взял стакан с соком и вышел в гостиную.

После того, как французские тосты были готовы, я стала накрывать на стол. Немного подумав, я решила украсить тосты кленовым сиропом и фруктами. Я точно не знала, что предпочитали парни на завтрак, но решила пофантазировать и взбитыми сливками нарисовала на тостах улыбающиеся лица, а ягодами вишни изобразила носики. Может это заставит их немного взбодриться и улыбнуться.

Но мальчики ели спокойно, никто из них не произнес ни слова.

Я пошла на кухню и стала мыть посуду. Спустя несколько минут вошел доктор Каллен.

– Обязательный завтрак? – спросил он. Его голос тоже был каким-то унылым.

Улыбнувшись, я кивнула.

– Хотите есть, сэр? Я могу приготовить что-нибудь.

– Спасибо, но у меня нет аппетита. Я буду дома сегодня. У меня есть кое-какие дела. Большую часть времени я буду проводить в комнате, здесь на первом этаже, около прачечной. Постарайся не беспокоить меня, конечно, если не случится что-то сверхважное. Если я буду тебе нужен, позвонишь мне по телефону. Я ведь оставлял тебе свой номер. Хорошо?

Я кивнула.

– Хорошо, сэр.

Доктор Каллен больше ничего не сказал. Я заметила, что он выглядел так же, как и его сыновья. Его глаза были полны отчаяния и печали.

Он вышел из кухни и пошел к той самой комнате, возле прачечной. Он достал ключ и, открыв дверь, вошел внутрь. Спустя секунду я услышала звук поворачивающегося в замке ключа – он запер дверь. Я понятия не имела, что в этой комнате. Но я предполагала, что ничего хорошего, раз она была все время заперта. По периметру дома я не заметила никаких подозрительных вещей, которые бы указывали на их причастность к организованной преступности. Поэтому я предположила, что все доказательства этого хранятся как раз в этой самой комнате.

Мальчики зашли на кухню и поставили грязную посуду в мойку. Потом, они все, пробормотав «спасибо», быстро вышли из кухни и пошли наверх, собираться в школу. Спустя некоторое время, они спустились со своими сумками и направились к входной двери. Эдвард остановился в холле. Немного поколебавшись, он зашел ко мне на кухню.

– Сделай всю свою работу, а потом иди к себе в комнату и постарайся не выходить оттуда сегодня, – сказал он. Его голос был мягким, но, казалось, он сдерживался из последних сил.

Он был очень серьезен. Он явно предупреждал меня о чем-то. Я подняла вверх бровь. Его слова были такими загадочными и немного тревожными.

– Хорошо, – кивнув, ответила я.

Он снова на несколько секунд задержал на мне свой взгляд, и мне показалось, что он хотел еще что-то сказать. Но в итоге, он лишь вздохнул и тряхнул головой.

– Увидимся после 3: 30, – пробормотал он и, развернувшись, быстро пошел к двери.

Я была немного сбита с толку его словами, да и вообще всеми происходящими сегодня событиями. Закончив убирать на кухне, я пошла в прачечную. Мне нужно было забрать чистую одежду доктора Каллена, а затем убрать ее в гардероб. Сегодня была среда, а значит, еще нужно было сменить постельное белье в его спальне. На сегодня у меня работы больше не было. Помня слова Эдварда, я решила, что сейчас закончу с комнатой доктора Каллена, а потом пойду к себе. Если Эдвард сказал мне такие слова, предупредил меня, значит, действительно случилось что-то серьезное.

Подняв корзину с бельем наверх, я зашла в комнату доктора Каллена. Я чувствовала себя немного неловко, находясь в его комнате в то время, когда он сам был дома. Мне казалось, что я вторгаюсь в его личный мир. Я быстро сняла постельное белье и бросила его в отдельную корзину.

Взяв корзину с чистым бельем, я собралась разложить его по ящикам. Открыв верхний, я остолбенела. Сверху на одежде лежало оружие. Оно было серебристым и играло на солнце. В нем можно было увидеть свое отражение. Я раньше видела оружие только издалека, у людей, которые приезжали к Чарли. Но чтобы вот так, рядом - никогда… Чарли предпочитал наказывать нас, распуская руки, а не используя оружие. Я знала, что у него есть оружие, он прятал его в коробке, в туалете. Я знала, что и у доктора Каллена тоже было оружие, потому что он был связан с криминальным миром. Но это был первый раз, когда я видела его оружие своими собственными глазами.

Я заколебалась, я не знала, как мне поступить. Все-таки, я решила аккуратно переложить его, чтобы можно было сложить одежду. Но сделать это оказалось намного сложнее, чем я предполагала. Я попробовала взять оружие так, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Потому что было видно, что за ним часто и тщательно ухаживали. Я уставилась на свою руку, в которой был пистолет. Все это было похоже на фильм. Я была просто в шоке…

Тут я услышала шорох позади себя и обернулась. От неожиданности мои глаза расширились. Доктор Каллен зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Таким образом, мы оказались с ним вдвоем… Его лицо было спокойным, а вот глаза пылали гневом.

Я быстро положила оружие обратно. Оно с шумом упало в ящик. Огонь в глазах доктора Каллена вспыхнул с новой силой. Я закрыла ящик и стояла не шелохнувшись. Я не знала, как вести себя дальше. Он стоял и пристально смотрел на меня.

Вдруг он повернулся к двери, и я услышала щелчок замка. Он закрыл дверь… Мое сердце учащенно забилось. Мне стало страшно. Я совершила серьезную ошибку. По взгляду доктора Каллена я поняла, что у меня будут большие неприятности.

Я никогда не видела его таким. Его синие глаза искрились. Они стали похожи на океан – темный, мрачный, бушующий. В них вспыхивали искорки зла. Уставившись на него, я наконец-то увидела того самого Карлайла Каллена, которого так боялся Чарли. Этот человек был опасен, смертельно опасен…

Он сделал шаг вперед. Я инстинктивно отступила назад. Его глаза снова вспыхнули. Я еще никогда в жизни так не боялась. Я не знала человека, который сейчас стоял передо мной.

Он сделал еще несколько шагов по направлению ко мне. Я прижалась к стене. Таким образом, я оказалась в ловушке. Не было никакого способа вырваться и убежать. Да, и бежать было бессмысленно, меня все равно поймали бы. Не было никакой возможности избежать того, что сейчас произойдет.

Доктор Каллен подошел к ящику и достал пистолет. Он смотрел на него, не отрываясь. Я предположила, что он рассматривал его на предмет повреждений. Я молилась про себя, чтобы на нем не было никаких царапин.

– Оружие – красивая вещь, произведение искусства. Такое мощное, такое эффективное, – сказал он, убирая пистолет обратно в ящик и доставая пулю, покрытую золотом. – И правда, удивительно, какие разрушения может принести эта маленькая вещь.

Его голос был спокоен. Было похоже, что он находился где-то не в этой комнате. Он не выражал никаких эмоций. Это пугало меня еще больше. Я стояла, прижавшись к стене, мои ноги дрожали. В его глазах не было ни намека на доброту. Он был похож на бомбу замедленного действия.

– Ты любишь оружие, Изабелла? – спросил он, посмотрев на меня. Огонь все еще горел в его глазах.

– Нет, сэр, – слегка запнувшись, сказала я. Мой голос дрожал.

Он кивнул и снова достал пистолет, направив его в пол. Мое сердце бешено забилось.

– Это «Smith & Wesson 627 Revolver», на восемь выстрелов. Пули гарантируют максимальное повреждение. У меня большое количество оружия – от винтовок до пистолетов. Но этот револьвер… это – мой любимый, он мой фаворит, – сказал он, показывая его мне.

Потом он снова уставился на револьвер, его глаза по-прежнему горели.

Прошло несколько минут, затем он посмотрел на меня. Мои глаза расширились от испуга, когда он наставил пистолет прямо на меня. Он подошел ко мне вплотную и приставил его к моему горлу. Затем он с силой надавил на пистолет. Мне стало трудно дышать. Я могла делать лишь мелкие вдохи, а он стоял и смотрел прямо мне в глаза. В его взгляде не было ни малейшего понимания и сострадания. Была лишь одна злоба… И это очень и очень пугало меня. Мои глаза наполнились слезами, я чувствовала, как они стали скользить вниз по моим щекам. Дрожь сотрясала все мое тело. Я не могла пошевелиться, не могла говорить, не могла дышать. От недостатка кислорода и слез, которые подкатили к моему горлу, я начала издавать булькающие звуки.

– Только одно движение пальца, если только я нажму на спусковой крючок… Пуля проделает отверстие у тебя в горле. Без сомнения, ты умрешь. Но даже если, что маловероятно, ты выживешь, то это будет ненадолго. Ты не сможешь говорить и дышать, ты не сможешь ничего чувствовать, кроме дикой боли. И в итоге, ты все равно умрешь… задохнешься. Ты не предугадаешь, как поведет себя пуля… А она, например, может продырявить твою голову.

Он немного убрал руку, давая мне сделать глубокий вдох. Затем, пристально посмотрев на меня пару секунд, он снова приставил револьвер к моему горлу, но на этот раз с удвоенной силой. Теперь мне вообще нечем было дышать. Мои глаза расширились.

– Так… Мы хотим увидеть, как поведет себя пуля, проходя через твою шею, Изабелла? – спросил он.

Я попробовала пошевелить головой или издать хоть какой-нибудь звук, но у меня ничего не получилось. Слезы ручьем текли из моих глаз.

Маленькая злая ухмылка появилась у него на лице.

– Да, я думаю, сейчас мы все увидим, – сказал он.

Я попробовала вскрикнуть, но безуспешно. Я приготовилась к боли. Я поняла, что это конец. Он собирался убить меня. Я только хотела, чтобы все произошло как можно быстрее. Я не была готова умирать, я не хотела умирать, но я не могла ничего сделать, чтобы остановить его.

Уголком глаза я видела, как он положил палец на спусковой крючок. Я крепко зажмурила глаза и ждала… Ждала выстрела…

Я вздрогнула, когда услышала щелчок. Давление на моей шее ослабло. Я рухнула на землю, потому что была не в силах больше стоять на ногах. Я вскрикнула от испуга и смущения.

– Посмотри на меня, – сказал он.

Я взглянула на него.

– Тебе повезло, оружие не было заряжено. Тебе дали шанс. Ты никогда не должна прикасаться к оружию без разрешения. Ты поняла?

Я кивнула, пытаясь отдышаться.

– Если я увижу, хотя бы раз, что ты прикасаешься к моему оружию, я возьму плоскогубцы и разорву каждый твой палец. Тогда ты уже ни к чему не сможешь прикоснуться. Теперь вставай, иди в свою комнату и приведи себя в порядок. Когда я сделаю свою работу, я приду к тебе и организую тебе наказание.

Он повернулся и вышел из комнаты, взяв с собой револьвер. Я сидела не шелохнувшись.

Это не было моим наказанием?

Я боялась, я не знала, что меня теперь ждет. На ватных ногах я добралась до лестницы и поднялась на третий этаж.

Подойдя к своей комнате, я испытала смущение и испуг, потому что увидела, что намочила штаны. Вот значит, что имел в виду доктор Каллен, когда велел мне привести себя в порядок. Зайдя в комнату, я быстро переоделась в то, что попалось под руку – черные шорты, которые я сняла утром и рубашку Эдварда.

Он отказался забрать ее и сказал, чтобы я носила ее, когда мне захочется.

Может он просто не желал носить рубашку после того, как ее уже носила я?

Переодевшись, я стала ждать. Услышав шаги на лестнице, я посмотрела на часы. Они показывали три часа. Для возвращения Эдварда было еще рано. Значит пришел час наказания.

Дверь открылась, и в комнату вошел доктор Каллен с оружием на поясе. В его руках была какая-то веревка, несколько цветных платков, липкая лента, свернутая в рулон, и пара наручников.

Я понятия не имела, что он собрался со мной делать. Я снова заплакала…

– Встань возле кровати, – сказал он.

Я осторожно встала и пошла туда, куда он сказал. Он сел на корточки и крепко связал вместе мои лодыжки.

– Вставай на колени, – уже более настойчиво сказал он.

Я посмотрела на него с испугом. Он поднял вверх бровь. Выражение его лица пугало меня. Было такое ощущение, что сейчас он меня ударит. Мне казалось, что он испытывает наслаждение, когда издевается над кем-нибудь, он, именно такой доктор Каллен, любил насилие. У меня не было другого выбора, как делать все, что он говорит.

Я встала на колени, хотя со связанными лодыжками сделать это оказалось не так-то просто. Он подтолкнул меня, я оказалась перед дверью. Затем, он схватил мою руку и вложил в нее цветной платок.

– Зажми его в кулаке, – потребовал он.

Я сделала все, как он сказал. Тут он схватил ленту и начал крепко заматывать мою руку, сжатую в кулак. Это приносило мне неудобство и боль. Я не могла пошевелить или хоть как-то разогнуть пальцы. Тоже самое он проделал и с моей второй рукой.

– Заведи руки за спину, – сказал он.

Я повиновалась. Он взял наручники и приковал мои руки вокруг ножки кровати, а затем взял концы веревок, которыми были связаны лодыжки и тоже привязал их к ножке кровати. Я громко заплакала.

Он встал и отошел в сторону. Несколько минут он стоял и смотрел на меня. Я смотрела на него в испуге и плакала… Немного подумав, он взял ленту и, оторвав кусок, заклеил мне рот, чтобы приглушить мои стоны.

– Не вздумай шуметь. Вечером Эдвард будет ложиться спать, и не дай Бог, он услышит твои стоны.

Мои глаза расширились от недоумения.

Он собирается держать меня так всю ночь?!

Вздохнув, он чертыхнулся.

– Я забыл повязку на глаза, - пробормотал он, открывая дверь в мою ванную комнату.

Страх пронзил меня, и я попробовала возразить, отчаянно встряхнув головой. Я не любила темноту. И ослепление будет еще большей пыткой для меня. Я даже спала при свете…

Он посмотрел меня.

– Хорошо, я полагаю, мы можем обойтись без повязки, - сказал он, закрыв дверь в ванную комнату и начиная движение к двери. – Я хочу, чтобы ты провела ночь здесь, думая о том, как тебе хорошо в этом доме. Возможно, все это поможет тебе вспомнить твое место здесь. А также напомнит тебе о том, что я не потерплю непокорности и неуважения. Утром перед работой я зайду и освобожу тебя.

Доктор Каллен вышел, а я молча уставилась на дверь. Он закрыл меня. Я осталась одна…

Те самые чувства страха и беспокойства все еще были внутри меня. Казалось, они застряли где-то внутри моего живота.

Моя самая большая ошибка состояла в том, что я вообще встала сегодня с кровати.