Наша связь с существами в пределах сансары 2 страница

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ритуалы исполняются в тибетском буддизме для многих разнообразных целей, как духовных, так и мирских, и атмосфера, окружающая их, явно меняется в зависимости от ситуации. Общие ритуалы типа лхасанга, описанного здесь, используются для радости и праздника. Это естественный результат самого характера ритуала как праздничного и общественного в самом широком

смысле. В лхасанге в качестве почетных гостей приглашают обычно невидимые силы, которые поддерживают нас и переступают пределы нашего мира. Подношения, сделанные им, представляют своего рода пир, который восстанавливает связь с ними и приглашает их участвовать в жизни сообщества. Благодаря ритуалу человек пытается получить большее представление о своей жизни и своем мире. В тибетском ритуале человек испытывает изменение (сдвиг) в мировоззрении — иногда слабый, иногда существенный. Это изменение ощущается как уменьшение чувства изолированной индивидуальности и увеличение чувства связи с другими людьми, с присутствием духов нашего царства и с целями которые превышают обычные мирские корыстные побуждения.

В лхасанге изменение в мировоззрении часто сопровождается весьма материальными событиями. Подчас в виде поднявшегося до неба столба дыма, резко подувшего ветра; подчас над горами внезапно поднимается множество облаков или появляется просвет в облачном небе, и в него устремляется яркий солнечный свет. Подчас внезапно над головами появляется орел или воздух вдруг становится более искрящимся. Какими бы ни были знаки, если ритуал был проведен от души, то можно ожидать некоторых подтверждений из мира духов. Изменение также может касаться настроения, порождая расслабление, веселье и большую радость.

Ритуал — это путь нового соединения с большими и более глубокими целями жизни, которые направлены к достижению общей доброты в самом широком смысле. Как ни странно, почувствовав столь сильную связь и собственное предназначение, ощутив себя членом чего-то большего и осмысленного, человек чувствует себя намного более одиноким и закрытым в собственной индивидуальности. Через ритуал пробуждаются энергия и мотивация человека, и он мобилизуется, чтобы лучше выполнять свои обязательства, требования жизни и противостоять тем вызовам, которые она выдвигает.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ИСТОРИЯ ТИБЕТА

Индийский источник

Тибетский буддизм начинался в Индии, и он в значительной степени тесно связан с развитием индийского буддизма. Тибетские буддисты признают эту связь и всегда рассказывают свою собственную историю, соединяя ее с историей дхармы в Индии. Эта глава посвящена вопросу «Как тибетские буддисты относятся к Индии и какие аспекты индийского буддизма они считают особенно важными для своей собственной истории?». То, о чем говорится ниже, не дает представления о самом индийском буддизме, а скорее представляет те измерения индийского буддизма, которые тибетцы считают наиболее важными для своей духовной идентификации.

Для тибетцев Индия — «средняя страна», священная земля, где появился Будда Шакьямуни и где развивались главные буддистские традиции, столь важные для Тибета. Важно помнить, что для тибетцев, «история» индийского буддизма не находится только в прошлом. Великие индийские медитаторы и учителя скончались в физическом смысле, но их духовная сущность, духовная, неисчерпаемость и творческий потенциал живы и доступны людям в настоящем. Таким образом, именно индийский буддизм дает и «историческую» действительность, и сферу истины и деятельности, столь же жизненные сейчас, как и когда-либо. В этом смысле, хотя буддизм давно вышел со своей индийской родины, тибетцы до настоящего времени оказывают самое высокое почтение Индии и находят в ней постоянный источник неизмеримых благословений дхармы. Когда тибетец совершает паломничество в Бодхгая (Bodhgaya), место рождения Будды, или уходит медитировать в пещеру, посвященную одному из индийских буддистских святых, он ожидает почувствовать просветленное присутствие

умершего духовного наставника и, возможно, даже увидеть его во сне или видении.

БУДДА ШАКЬЯМУНИ

Как тибетцы понимают жизнь Будды? Тибетские буддисты принадлежат к традиции, известной как махаяна, или «большая колесница», — типу буддизма, который превалировал до нашего времени в Северной и Восточной Азии. Человеческий идеал махаяны — бодхисатва, «просветленное существо», которое исповедует мудрость и сострадание и стремится к просветлению для благополучия всех существ. Согласно махаяне, предназначение каждого человека, а по сути каждого чувствующего существа, однажды стать полностью просветленным буддой, точно так же, как Будда Шакьямуни. Те, кто пришли к этому раньше и уже достигли состояния будды, находятся, как уже говорилось, повсюду в пространстве и времени.

Путь к полностью просветленному состоянию будды, к которому каждый из нас должен продвигаться, — неизмеримо долог, в нем миллионы жизней учебы, медитации и самоотверженной работы для других. На ранней стадии пути человек дает клятву бодхисатвы, клятву достижения полного просветления для благополучия других. Впоследствии бодхисатва проходит через различные стадии (магры, margas, пути) и уровни (бхуми, bhumis). В своей последней жизни, точно так же как Шакьямуни, бодхисатва рождается в мировой системе, в которой дхарма неизвестна. Там он достигает просветления и начинает (вводит) традицию дхармы. Как просветленный будда, он имеет сверхчеловеческие качества и силы и находится по рангу даже выше самых высоких богов.

Таким образом, «жизнь» Будды Шакьямуни описывает заключительное рождение и последнюю жизнь Гаутамы (имя, данное при рождении Шакьямуни) — человека, имевшего предназначение стать полностью просветленным буддой нашей мировой системы. Различные тибетские агиографы описывают как человеческие, так и сверхчеловеческие аспекты личности Будды. Фактически, с точки зрения индийского мировоззрения они считаются неотделимыми: чтобы полностью реализовать человеческую природу, нужно достичь сверхчеловеческой вершины существования. По мнению поэта Ашвагхоши (Ashvaghosha), в изящной Buddhacharita («Дела Будды») Гаутама (даты жизни около 563—483 до н. э.) является избалованным сыном индийского раджи, местного правителя. Отец Гаутамы растит сына как наследника трона. При дворе принц живет в удовольствии и неге, и любая боль или страдание находятся вне его поля зрения. Однако молодой принц чувствует, что чего-то не хватает, и однажды он уходит из дворца, чтобы увидеть мир вне его стен. Во время своего путешествия он сталкивается с тем, что отец скрывал от него: он видит старика, больного и умершего человека. Гаутама глубоко потрясен увиденным. Его полная удовольствий жизнь теперь кажется абсолютно пустой, и он впадает в глубокую депрессию. Ни его друзья во дворце, ни его семья не могут дать ему утешения, и удовольствие, которое он когда-то нашел в жизни, исчезло. При виде тени смерти даже его собственная королевская судьба кажется бессмысленной и бесполезной.

К счастью, в этот момент Гаутама случайно встречает святого человека, который поддерживает в нем мысль о возможности отказа от мира и следования по пути духовной практики и учения. Гаутама хочет пойти этим путем и уходит под покровом ночи из дворца, откуда просто так ему уйти не позволяют. Он уходит в лес, чтобы проводить жизнь в скитаниях и медитации. Он отрезает волосы, меняет королевский наряд на изодранную одежду и отправляется в непроходимые джунгли в поисках просветления. В итоге он встречается и общается с различными учителями и духовными общинами. Он проводит шесть лет в крайнем аскетизме вместе с пятью спутниками, которые позже станут его первыми учениками. Обнаружив, что ни один из его наставников или товарищей не нашел пути к освобождению, он начинает медитировать сам. Наконец в первое полнолуние мая он достигает просветления под деревом в Бодхгая. Впоследствии Будда встречается со своими пятью прежними спутниками и проповедует им свою дхарму, или правду о своем просветлении. Эти пятеро становятся его первыми учениками и первыми членами сангхи (sangha), или общины буддистов. Таким образом были заложены основы буддистской традиции, заключенные в трех драгоценностях (triratna): Будде, который является примером для подражания; дхарме, состоящей из его учений; и сангхе, сообществе людей, следующих традиции Будды. Согласно текстам-памятникам, после своего просветления Будда около четырех с половиной десятилетий учил дхарме, представив несколько циклов доктрины и практики. Он умер в возрасте восьмидесяти лет в Кушинагаре (Kushinagara) в роще Салла (Salla).

Рис. 3.1. Будда Шакьямуни во время крайнего аскетизма,

до отказа от этого подхода ради среднего пути между

самоумерщвлением и самопрощением.

Согласно тибетскому буддизму, биографии жизни Будды, встречающиеся в Buddhacharita и других ранних текстах, в которых он показан преподающим лишь четыре благородных истины и спасение индивидуальности, неполные. Это потому, что в них не упоминаются те периоды его жизни, когда он представил более продвинутое учение махаяны («большой колесницы») и ваджраяны («алмазной колесницы» — аллюзия на подобное алмазу неразрушимое качество истинной реальности или пустоты). Из индийских текстов, встречающихся в тибетском каноне, мы узнаем, что сначала Будда Шакьямуни учил четырем благородным истинам, известным как «первый поворот колеса дхармы». Это собрание наставлений известно как хинаяна, или «малая колесница», что отличает его от более поздних учений Будды. В более поздние периоды жизни Будда повернул колесо дхармы (дхармачакру) второй и третий раз, давая соответственно учения о пустоте и изначальной сущности будды. Кроме этих трех поворотов колеса дхармы, он также давал посвящения и наставления для нетрадиционных наследий ваджраяны.

Тибетская традиция, следуя индийской, утверждает, что не все эти учения были созданы Буддой в его обычном физическом теле. В представлении индийской махаяны Будда Шакьямуни обладал не только смертным человеческим телом, но также «призрачным (визуальным)» телом и «окончательным» телом. Они известны как три каи (kayas), или тела, Будды. Первое — нирманакая (nirmanakaya), его физическая конкретная форма, видимая обычным людям. Второе — самбхогакая (sambhogakaya), идеальное духовное тело, имеющее форму, цвет и свет, но не имеющее материальности, в котором Будда, как полагают, путешествует по небесным царствам, чтобы преподавать дхарму богам. Самбхогакая обычно видима только людям, имеющим значительные достижения. И третье — дхармакая, абсолют, окончательная реальность, которая определяет природу понимания самого Будды. Что же превращает Гаутаму в Будду? Это — факт, что он является определенным человеческим воплощением окончательной реальности, дхармакаи. Его неотделимость от этой окончательной природы «вещей, как они есть», дает ему способность проявиться в визуальной (призрачной) форме самбхогакая и путешествовать в этом «теле» везде по Вселенной в молнии (вспышке), проявляясь в многочисленных формах и показывая другие чудеса. Учение, исходящее из любого из трех кай, считается подлинным «словом Будды» (будда-вачана, buddha-vachana, слова, которые, как полагают, сказаны самим Буддой). Считается, что именно в форме самбхогакая были даны учения махаяна и ваджраяна. Например, считается, что в ваджраяне Будда проявлялся в виде различных тантрических божеств вместе с их мандалами (mandalas), или свитами, и преподавал тантрическое учение в этой форме. Для обычного, мирского мышления могло бы показаться, что учения, данные Буддой в его физическом теле, более «реальны» или законны, чем те, что даны в нематериальном, духовном теле, невосприимчивом к большим чувствам. Но в представлении тибетцев последние учения имеют большее значение, потому что они стоят ближе к источнику, дхармакае, из которого, в конечном счете, учения и происходят.

УЧЕНИЯ БУДДЫ ШАКЬЯМУНИ

Согласно тибетскому буддизму, Будда Шакьямуни в течение сорока пяти лет после просветления создал множество учений, и обычных, и нетрадиционных. Тибетцы объединяют их в две отдельные категории. Первые — обычные учения, включая хинаяну и махаяну. Будда представил эти учения в трех поворотах колеса дхармы, о чем говорилось выше. Каждый поворот содержит всесторонний подход к духовному пути, включая как общий способ, которым мы должны воспринимать действительность, «представление» (tawa) или объяснение доктрин, так и методы (druppa), которым нужно следовать, чтобы реализовать это представление. Вторые — нетрадиционные рекомендации, содержащиеся в ваджраяне. Именно в хинаяне и махаяне ясно сформулированные взгляды тибетского буддизма доведены до их полной зрелости, в то время как ваджраяна включает особенно мощный и обширный набор методов медитации, благодаря которым эти взгляды могут быть осознаны. Поскольку ваджраяна адресована, прежде всего, практическим целям и не представляет новых и отличных от прежних взглядов, она обычно не считается отдельным поворотом колеса дхармы.

Таблица 3.1.

ТРИ ЯНЫ (YANAS) КАК УЧИЛ БУДДА ШАКЬЯМУНИ

Хинаяна и махаяна: три поворота колеса дхармы

Первый поворот колеса: хинаяна

Вскоре после своего просветления Будда совершил путешествие в Парк Оленя в Бенаресе (Benares), где он встретился со своими пятью прежними товарищами по аскетизму. Им он представил основные учения буддизма, состоящие из четырех благородных истин:

1) истина страдания — опыт боли, разочарования и несовершенства — неотъемлемая часть человеческого бытия;

2) истина о происхождении страдания в желании безопасности и увеличения эго, включая основное учение о карме или моральных причине и следствии;

3) истина о прекращении страдания или возможности нирваны, освобождения; и

4) истина пути, состоящая из благородного восьмикратного
пути, включая «три учения» — этичное поведение (shila), медитация (samadhi) и мудрость (prajna). Эти три аспекта пути в Тибете понимаются так: шила относится к тому или иному главному
кодексу поведения, которому следуют миряне, монахи и йогины. Самадхи включает различные методы медитации, известные
как шаматха (shamatha) (душевный покой) и випашьяна
(vipashyana) (проницательность). Шаматха использует сосредоточение сознания на объекте медитации (например, дыхании) и благодаря этому приведение сознания в состояние однонаправленной стабильности и спокойствия. Випашьяна — это спонтанная проницательность (интуиция), которая возникает при открытом и возбужденном состоянии сознания, созданном шаматхой.
Третье из этих «трех учений» — мудрость, праджна, отражает понимание отсутствия эго (egolessness), что развивается через опыт
випашьяны.

В тибетском буддизме, как и в других традициях махаяны, все вместе учения первого поворота колеса дхармы известны как хинаяна, или «малая колесница». Эти учения считаются «малыми», потому что они определяют путь личного спасения, через которое буддист может достичь освобождения от сансары. Исповедующего хинаяну называют шравака (shravaka), или «слушающий», — человек, который слышит учения первого поворота колеса и применяет их в жизни. Уже упоминались пратьекабудды (pratyekabuddhas),

медитаторы, живущие в отдаленных местах и стремящиеся к освобождению, но не являющиеся членами родословной шравака, непосредственно происходящей от Будды.

Хинаяна называется так, чтобы отличить ее от махаяны, или «большой колесницы», с ее идеалом универсального спасения. Для достижения этого идеала исповедующий махаяну дает обет бодхисатвы, стремясь подражать примеру Будды Шакьямуни, рождаясь множество раз, чтобы помогать чувствующим существам и в итоге достичь реализации полностью просветленного будды. Обозначение хинаяна, как оно используется в махаяне, относится к первому шагу на пути махаяны, на котором отвергают сансару, находят убежище в трех драгоценностях (Будда, дхарма и сангха), следуют по пути выхода из собственного страдания и достижения освобождения. С точки зрения махаяны хинаяна представляет собой неполный идеал, определенную точку на пути, требующую перехода к более универсальным стремлениям махаяны.

Термин «хинаяна» иногда ошибочно считают обозначением определенных исторических школ типа Тхеравада (Theravada) (которая процветает в наши дни в Юго-Восточной Азии), Сарвастивада (Sarvastivada) (ранняя школа, существовавшая в Северо-Западной Индии, из которой тибетцы взяли свое учение хинаяны) и еще некоторых ранних, не связанных с махаяной учений. Сами тибетцы частично внесли путаницу в этот вопрос, потому что в более позднее время у них не было фактически никаких контактов с ранними школами, и они следовали положениям махаяны, считая их все хинаяной. (Этот вопрос обсуждается на страницах 238—240.)

Учения Будды о первом повороте колеса дхармы содержатся в священных писаниях, или «трех корзинах», типитака (tripitaka), ранних школ, в Винайе (Vinaya) (правилах монашеского ограничения, см. ниже), Сутрах (основных доктринах и методах) и Абхидхарме (продвинутом учении, которое описывается в главе 14). В Тибете тексты хинаяны известны в версии Сарвастивадина (Sarvastivadin). Виная (Vinaya) содержит правила и условия, управляющие тибетской монашеской жизнью, и по-прежнему дает наставления, определяющие образ жизни тибетских монахов и монахинь. Сутры читаются тибетцами ради многих содержащихся в них историй, учений и наставлений по медитации. А Абхидхарма изучается в монашеских колледжах теми, кто специализируется в буддистской философии.

Второй поворот колеса: Махаяна I

Будда учил Махаяне во втором и третьем повороте колеса дхармы. Второй поворот, данный на горе Коршуна около Раджагриха, ясно формулирует истину шуньята (shunyata), или пустоты, — доктрину, согласно которой явно существующий мир, который мы ощущаем и воспринимаем, фактически пуст от какой-либо плотной или объективной реальности (см. главу 15). Как говорят тексты, мир подобен сну, миражу, эху или отражению в воде. Учения Будды второго поворота колеса дхармы описаны в сутрах Праджнапарамиты (Prajnaparamita) в различных редакциях (8000 строк, 25 000 строк и так далее).

Некоторые западные жители неверно представляют себе учения второго поворота шуньята как нигилистические. Если все вещи пусты, то, как ошибочно полагают, ничто не имеет никакой ценности и все, по сути, бессмысленно. Зачем стараться быть приличным человеком? Зачем следовать духовному пути? Как мы увидим далее, такая интерпретация шуньяты в корне ошибочна. Учение о пустоте показывает, что лишена обоснованности именно наша собственная эгоцентричная, корыстная версия реальной действительности, а не сама реальная действительность. Как только эта пустота будет осознана, станет видна истинная красота и ценность мира и может быть освобождено безграничное сострадание, существующее внутри каждого человека.

Третий поворот колеса: Махаяна II

Тибетцы верят, что Будда поворачивал колесо дхармы в третий раз в Вайшали (Vaishali) и других местах. В центре третьего поворота лежат два учения. Первое заключается в следующем. Будда учил, что, хотя вся реальная действительность — шунья (shunya), пуста, она не представляет собой абсолютно несуществующее, и это опровергает любое неверное толкование второго поворота как нигилистического. Как только мы понимаем, что наша собственная версия реальной действительности никуда не годится, мы начинаем вступать в контакт с великолепным миром. Это — учение о яркости, или прабхасвара (prabhasvara). Второе учение — это ясно сформулированное Буддой учение об изначальной сущности будды. Учения Будды третьего поворота встречаются в сутрах Сандхинирмочана (Sandhinirmochana), Ланкаватара (Lankavatara), ряде сутр Татхагата-гарбха (Tathagata-garbha) и других текстах.

Учение третьего поворота о сущности будды имеет особую важность для тибетского буддизма. По индийской традиции махаяны считается, что люди по своему происхождению и внутренней природе в основе своей хорошие. Эта лежащая в основе человека доброта (совершенство) называется «сущностью будды» (Татхагата-гарбха), и считается, что ее составляют мудрость, сострадание и сила. Эти качества свободны от любой «инфекции» эго, другими словами, любых корыстных или самовозвеличивающих тенденций. Можно сказать, что прямо сейчас, в настоящий момент, в ядре индивидуальности каждого из нас есть состояние реализации или просветления. У всех людей, независимо оттого,; читают ли они себя «духовными», могут иногда появляться проблески состояния сущности будды, состояния не-эго, в моменты естественной теплоты, открытости или радости.

У обычных людей это состояние, как правило, скрыто за концептуальными размышлениями и управляется страхом и паранойей. Однако в состоянии будды все слои затемнений удаляется. В состоянии будды каждый видит полное проявление того, сем человек является по своей сути и кем он может реально стать. Это состояние глубоко человеческое и в то же самое время, согласно индийской традиции, поднимает нас даже выше богов (деватидева) (devatideva). Эта существенная черта обычных людей и будд приводит к тому, что некоторые называют буддизм нетеистичным. Нетеизм (Nontheism) в буддизме не подразумевает опровержения существования более высоких существ, называемых богами (devas), о существовании которых компетентно доказано, что они находятся все еще в пределах сансары (живут в одном из шести царств), подчинены карме и имеют следы невежества (неведения). Буддизм нетеистичен в том, что он подтверждает, что все, в конечном счете, хорошее и истинное находится не вне нас, во внешнем божестве, а существует внутри, в нашем сердце.

Именно через медитацию даже самый обычный и неодаренный человек может установить контакт с пробужденным состоянием. Для тех, кто только начинает практиковать буддизм, это

может быть не более чем кратким проблеском. Однако такой опыт может быть очень мощным и особенно полезным благословением: он показывает, что учение о просветлении относится к чему-то весьма реальному, и часто после пробуждения он оставляет чувство расслабления, благополучия и доверия, поскольку человек узнает, что по своей внутренней сути он является хорошим и благотворным.

В тибетском буддизме путь понимается как прогрессивное удаление затемнений, закрывающих сущность будды. В буддистской традиции описаны различные уровни реализации сущности будды. У обычных людей могут появляться лишь проблески просветления, а медитаторы, отшельники и йогины имеют более обширный опыт. По мере их продвижения по пути медитации затемнения становятся более слабыми и более разреженными. Сначала они стремятся при медитации оставаться в сущности будды (то есть характере будды) все дольше и дольше. Позже они пробуют оставаться в изначальной сущности будды во время перемещения по миру. Бодхисатвы высокого уровня представляют уже другой уровень близости к изначальной сущности будды, но неизмеримо дальше них находится полностью просветленный будда. У будды пробужденное состояние проявляется полностью, вообще без затемнений. Все, чем он является и что делает, по сути — прямое и непосредственное проявление мудрости, сострадания и силы просветления.

Зачем нужны разные учения трех поворотов?

Зачем, в тибетском понимании, Будда представил разные учения о трех поворотах колеса дхармы? Ответ связан со средствами мастерства Будды, или упая (upaya), согласно которым он представил различные доктрины и методы, чтобы они отвечали изменяющимся потребностям и уровням чувствующих существ. Согласно словам уважаемого учителя школы Ньингма, Тулку Ургьена Ринпоче:

«Благодаря своей безупречной мудрости Будда Шакьямуни всегда начинал учить, приняв во внимание способности учеников. Другими словами, он не стал бы преподавать на таком уровне, который был бы непонятен для человека. Он адаптировал

свое учение, чтобы оно было наиболее подходящим и соответствующим слушателю. Поэтому мы можем сказать, что те, кто слышали его проповеди, лишь воспринимали то, что смогли постичь в соответствии со своими способностями. Позже, когда они повторяли то, чему учил Будда Шакьямуни, они говорили лишь о том, что почувствовали на собственном опыте»¹.

Ваджраяна: необычные наставления по практике

Обычный путь, описанный хинаяной и махаяной, излагает перспективы и методы, которыми можно достичь полного просветления. В то же время путешествие, описываемое обычным способом, — длинное, длящееся неисчислимое число жизней. Чтобы обеспечить более прямой путь к реализации, в дополнение к представленным хинаяне и махаяне, Будда Шакьямуни также дал нетрадиционные наставления ваджраяны. Тулку Ургьен объясняет:

«Учения [Будды] не были ограничены только личным опытом преемников, которые, согласно некоторым историческим текстам, были шраваками, пратьекабуддами или бодхисатвами... В дополнение к общим учениям, данным в сутрах, Будда Шакьямуни [в форме самбхогакая] также преподавал в различных местах по всей Вселенной. Проявляясь в форме божества, как центральная фигура неисчислимых мандал, он преподавал тантры. Таким образом, нужно понимать, что сам Будда Шакьямуни, появляясь в разных формах, был важнейшей фигурой в передаче учений ваджраяны»².

Три поворота колеса дхармы, описываемые в хинаяне и махаяне, даются в разных сутрах, или «беседах» Будды, и тем самым известны как традиция сутр. Ваджраяна — а в тибетском контексте это относится прежде всего к тому, что называется «не могущей быть превзойденной тантрой» (anuttara-yogatantra), — сформулирована в тантрах, или откровениях Будды, и поэтому известна как традиция тантр. Как уже говорилось, ваджраяна не дает нового представления или доктрины, а скорее представляет множество методов медитации для понимания взглядов буддизма. В этом смысле ваджраяну можно считать частью махаяны, в которой учение большой колесницы реализуется в практике путем образа жизни с большим количеством медитаций и занятий йогой.

Суть традиции ваджраяны состоит в создании прямой связи с внутренней изначальной сущностью будды. Ее называют колесницей осуществления, потому что она рассматривает цель буддистской практики — пробужденное внутреннее сознание — как основу пути. В этом ее отличие от хинаяны и махаяны, которые называют каузальными (причинными) колесницами, потому что их практика развивает причины, по которым можно в конечном итоге вступить в контакт с просветленным состоянием. В ваджраяне существует два основных метода для установления связи с изначальной сущностью будды внутри человека. В первом каждый визуализирует себя как особого будду или бодхисатву согласно детальным иконографическим наставлениям, данным в тантрах, и выполняет при этом различные медитации³. Второй метод включает бесформенную практику махамудры (mahamudra) или дзокчена (dzokchen), при которой гуру человека сначала напрямую «представляет» его сущности будды, а затем получает наставления медитировать об этом. Это «представление» включает «проявление», в котором гуру способен показаться нам там, где, в пределах нашего опыта, может быть встречена существенная природа сознания. Если ваджраяна, по сути, ориентирована на медитацию, то можно было бы спросить, какой из трех поворотов колеса дхармы конкретно она реализует. Взгляды ваджраяны определенно выходят из второго и третьего поворотов колеса дхармы, со специфическим акцентом на третьем, содержащем учение об изначальной сущности будды. Тогда путем визуализации или представления о природе сознания можно обеспечить прямую связь с пробуждающейся сущностью будды внутри себя.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Тибетцы рассматривают хинаяну, махаяну и ваджраяну как три яны, или «колесницы», составляющие три главные стадии пути буддиста. С тибетской точки зрения тот, кто идет по пути к просветлению, сначала практикует хинаяну, затем махаяну и, наконец, ваджраяну. Человек сначала входит в хинаяну, находя прибежище (утешение) в Будде, дхарме и сангхе, а затем стремится вести этическую жизнь и медитировать. Далее человек переходит к махаяне, давая обет бодхисатвы и работая ради благополучия других так же, как ради своего собственного. И затем человек входит в ваджраяну, выполняя обет бодхисатвы путем различных методов интенсивной практики медитации.