Февраля. Вчера вечером имел двух с половиной часовую беседу с Сизовым

Вчера вечером имел двух с половиной часовую беседу с Сизовым. Встретил меня в своем номере 701, в гостинице «Jolly Hotel», очень недобро. Не смотрит в глаза. Говорит тяжело, словно делая одолжение, холодно. Сначала спросил, как идут дела. Рассказываю: трудно, мол, из-за денег, маленькая группа, сняли, как и обещали, за сорок восемь дней, сейчас монтирую, потом озвучание, шумы, музыка.

— Когда кончаете?

— В конце мая.

— Почему не приехал снимать в Москву?

— Поздно начали фильм, затянулись сроки, оператор уходил на новую картину.

— Ну и что теперь будет с фильмом без Сов. Союза?

— Ничего страшного. Москва была представлена лишь в кусочках воспоминаний и в сцене-цитате из Достоевского («Преступление и наказание»). Эта сцена ушла целиком, все как в символе сосредоточилось у Дома Горчакова на реке. Как в снах Ивана в «Ивановом детстве».

Рассказываю, что в Венеции на фестивале беседовал с Ермашом насчет вычитанной из газет истории человека, запершегося со своей семьей в доме и ожидавшего Конца Света. «Боюсь только, что может не понравиться итальянцам». Ермаш выражает одобрение: «Ничего, ничего, давай».

Рассказываю Сизову сценарий. Ему нравится. (Но он ничего не знает о том, что Горчаков поэт и пишет оперное либретто о жизни Березовского. Березовский же был крепостным. Не знает он и о том, что Горчаков умирает.) Понемногу Сизов веселеет.

— Почему не приезжал в Москву, когда тебя вызывали?

— По трем причинам: 1) Из-за работы. Очень занят. Каждый день на счету, 2) Из-за Андрюши, который будет страдать, если я его брошу снова через два-три дня. 3) Из-за того, что не верю Ермашу, боюсь, что в силу некоторых причин он хочет порушить весь фильм, на который у меня ушло несколько лет.

Не верю же Ермашу, потому что существует уже история наших отношений — враждебных. Упомянул о званиях, 50-летии, об участии в советских к[ино] фестивалях. О многом. Сизов вдруг говорит:

— Надо бы тебе было приехать, чтобы продемонстрировать твое желание вернуться на родину. А то слухи повсюду, что ты не вернешься. Останешься.

Я смеюсь:

— Первый раз разве? Сколько я ни езжу, столько слышу, что Тарковский или собирается остаться, или остался.

Что же касается «отметиться», чтобы рассеять сомнения «товарищей» из ЦК (это они спрашивали у Сизова, якобы, не собираюсь ли я остаться), то довольно странно думать, что есть смысл рассеивать сплетни на два дня. Ведь потом мне все равно надо было бы возвращаться в Рим кончать картину. На лице Сизова легкое недоумение. (Ввиду того, что они, видимо, не хотели меня снова отправлять в Рим, им и в голову не приходило соотнести одно с другим. Не сходится.) Сизов:

— Арестовали нашего представителя Аэрофлота.

— Почему? Денежные дела?

— Нет.

— Понятно.

Траурное настроение у советских.

— Ладно, настаивать на твоем отъезде в Москву не будем. Но у тебя срок до конца апреля, а у Ларисы до февраля. Будем продлевать ее разрешение до конца апреля.

(Остается два дня после приезда, вернее, возвращения Сизова в Москву. Неужели можно все сделать за два дня?) Нет. Только, если уже все предрешено. Я-то уверен, что решение для Ларисы до конца работы над фильмом. Я прошу продлить сразу для двоих до конца мая.

— Не знаю. Вряд ли это будет можно. Попробуем.

(Оставляют в резерве еще возможность нажать на меня еще раз в конце апреля.) Расстаемся чуть ли не друзьями. Сизов провожает меня вниз на лифте.

— Напиши заявление на очередь в гаражный кооператив «Мосфильма».

Да. Забыл. О планах на будущее — всё обещают. И «Идиота», и фильм о Достоевском (с Понти), и черта в ступе. Соблазняют, чтобы бросить в Москве.

Вчера договорились и о сегодняшней встрече с Де Берти. Встретились. Всё в порядке у него на RAI, и деньги платят все, несмотря на отсутствие московских съемок, и обещают приехать в Москву для переговоров (каких?). Может быть, хотят предупредить их, что у меня длинные планы. И что «наши» отношения могут пострадать из-за этого? В конце концов Сизов берется взять маленькую посылку Анне Семеновне. Странно все. Как-то нереально, словно в дурном сне.

Последний съемочный день «Ностальгии», Сан Гальгано