Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Где встречаются люди? В Москве!






Итак, в июне 1937 года ей предстояло отправиться в Советский Союз. Олло с детьми отправили к родителям Рольфа на туристскую базу близ границы – они сняли там соседний дом. Когда Урсула задумывалась о свекрови, о том, как она любит свою мнимую внучку Янину, обман казался ей еще более отвратительным. Она уже не находила в себе сил молчать.

– Рольф, сколько можно обманывать твою мать? Мы должны рассказать ей правду о Янине.

Он вздрогнул и быстро посмотрел на нее:

– Не надо. Не доставляй ей новых огорчений. И без того сейчас трудные времена...

– Неужели он еще на что-то надеется? – промелькнуло у нее в голове...

 

В Советском Союзе Урсула пробыла три месяца. Первым из старых знакомых она встретила Карлоша. Ее, как обычно, для начала послали на отдых в Алупку, и Карлош улаживал все формальности. Он был все такой же – скромный, спокойный, надежный.

– Ты знаешь, что по поводу Герты ты была права? – спросил он.

Она знала. Вскоре после приезда ей как-то раз пришлось довольно долго ждать Туманяна в доме на Арбате. Там она встретила немца, которого ее начальник тоже вызвал к себе. Они разговорились. Естественно, они не посвящали друг друга в подробности своей работы, но Урсула узнала, что этот человек был мужем Герты. Их послали вместе за океан, в одну из колоний. На пароходе его жена и напарница по уши влюбилась в сержанта английской полиции, заявила, что не может без него жить и даже пыталась покончить с собой. Ее мужу ничего не оставалось, как вернуться в Москву. «Я ведь с самого начала видела, что в ней что-то не так», – Урсула еще раз вспомнила, как внимательно и сосредоточенно Герта красилась, кажется, куда более сосредоточенно, чем работала ключом.

В Алупке она пробыла четыре недели, потом вернулась в Москву. Неподалеку, не то в Севастополе, не то в Ялте жила ее старая знакомая по Берлину, писательница Берта Ласк – ее муж работал там врачом. Урсула навестила ее. В 20-х годах она, вместе с Габо Левином и Гейнцем Альтманом не раз бывала в ее квартире в Берлине-Лихтерфельде. Берта рассказала, что Габо теперь живет в Москве, вместе с женой Хертой.

– Я ведь и ее знаю! – воскликнула Урсула. – Непременно зайду навестить. Мы с Габо были такими друзьями! Представляете, в 1924 году он, на свое жалкое ученическое жалованье, купил мне парабеллум. Они с Гейнцем учили меня стрелять! Потом, когда начались обыски, я спрятала его под стропилами – наверное, он и сейчас там...

В Москве она, действительно, навестила Габо. И он, и Херта очень обрадовались ей. Совсем недавно у них родился сынишка, и Урсула с удовольствие возилась с ним. В свое время Габо учил ее обращаться с пистолетом, а теперь она учила его обращаться с ребенком.

По возвращении из Алупки Урсула сначала жила в Москве, в гостинице. Товарищи, услышавшие, что она в Союзе, навещали ее, наперебой приглашали в гости. Среди них был Бруно Кюн – еще один ее знакомый по КСМГ. В Москве они случайно встретились на улице – рыжеватая шевелюра, веснушчатое лицо и удивительно синие глаза так выделяли его из толпы, что пройти мимо и не заметить было просто невозможно. В Берлине они встречались на собраниях, демонстрациях и во время воскресных загородных поездок, но до более близкого знакомства дело не дошло. Теперь они, наконец-то, познакомились как следует. Урсула знала, что Бруно был арестован нацистами, но сумел вырваться на свободу, а недавно вернулся из Испании, где он был комиссаром Первого партизанского батальона. Они без устали говорили об Испании, о положении в Германии и о работе с детьми, которая его всегда особенно интересовала. Это была их последняя встреча – в 1941 году Бруно сражался в фашистском тылу там погиб.

Однажды, когда Урсула проходила по коридору дома на Арбате, из какой-то комнаты вышел молодой солдат, и в приоткрытую дверь она увидела сидящего за письменным столом Карла Римма из Шанхая! Несмотря на строгие правила поведения в этом учреждении, Урсула ворвалась в комнату и обняла его. Судя по форме, бывший заместитель Зорге был в высоком офицерском звании. Он обрадовался не меньше, чем Урсула, и в тот же вечер пригласил ее в гости.

– Вашу семью я все время встречаю случайно! – засмеялась она. – То Луизу в Мукдене, теперь тебя в Москве!

А вскоре Туманян сообщил Урсуле, что на следующий день ей надо получше одеться – состоится торжественное вручение ордена Красного Знамени. Она надела свой лучший серый костюм, до блеска начистила туфли, необычайно долго расчесывала волосы. До Кремля она добиралась в открытом грузовике, вместе с советскими военнослужащими. Ветер превратил тщательно причесанные волосы в спутанную гриву. «Не судьба мне быть аккуратной», – смеялась она про себя.

В Кремле они прошли мимо часовых, миновали множество коридоров и очутились в небольшом зале. После нескольких минут ожидания вошел пожилой седой человек. Она не сразу поняла, что это Калинин. Для Урсулы было особенно большой радостью получить орден из его рук – она много читала об этом человеке и глубоко чтила его. Хотя процедура вручения орденов наверняка была для него чем-то привычным, Урсуле казалось, что он вносил в нее трогательную теплоту и сердечность. Калинин долго и крепко пожимал ей руку, и столь же долго аплодировали красноармейцы – вероятно, потому, что Урсула была среди них единственной женщиной. Свой орден за номером 944 она прикрепила, проделав в лацкане пиджака дырочку и навинтив на штифт двухсантиметровую плоскую гайку. Орденских планок тогда еще не существовало.

В тот же день Урсула встретила Фриду Рубинер – старую революционерку и замечательного пропагандиста теории марксизма, с которой познакомилась еще в Германии и которая лично знала Ленина и перевела на немецкий некоторые из его работ. Увидев орден, Фрида заключила подругу в объятия. Впрочем, свою награду Урсула носила только один день. А когда вновь уехала за границу, орден остался в СССР, в сейфе Разведупра.

Встречи, встречи... В Москве она снова увиделась и с Эрихом Куником, товарищем по рабочему движению в Берлине. Там он работал в Центральном Комитете. Эрих был умницей, внешне весьма симпатичен, любил и понимал молодежь. Урсула бывала в его московской квартире, где он жил с женой и сыном. С ним она моментально почувствовала себя так же хорошо и свободно, как и в Германии. До тех пор, пока он жестоко не раскритиковал ее роман, который она привезла с собой из Польши.

Этот роман не был первым произведением «писательницы» Урсулы Кучински. В детстве она мечтала о том, чтобы стать литератором, и немало «произведений» хранилось в ящике ее стола. А в Польше, в нарушение всех правил конспиративной работы, она сделала первую серьезную попытку. Нарушение правил было тем более вопиющим, что она написала роман о советских разведчиках. Сюжет она взяла из своей шанхайской жизни, вспомнив Йозефа Вайнгартена и его жену-белоэмигрантку. Сюжет был такой: русская белоэмигрантка знакомится в Шанхае с немцем, влюбляется в него и выходит замуж. Она не знает, что ее муж – коммунист-подпольщик. Он рассказывает ей все только по пути в Европу, и говорит, что они останутся в Советском Союзе. Сначала женщина принимает этот план в штыки, но увиденное и пережитое в СССР и любовь к мужу превращают ее в другого человека. К концу романа она становится коммунисткой. Эту рукопись Урсула и привезла в СССР, надеясь заинтересовать своим опусом какое-нибудь издательство.

Однако рукопись постигла самая печальная судьба. Урсула жаловалась брату Юргену в письме: < Ее читали шесть человек, пятеро пришли к выводу, что сам материал очень интересен, но многое написано шероховато, а самое главное – надо решительно изменить конец, приведя его в соответствие с теперешними условиями. Женщина, видите ли, не может проникнуться взглядами мужа, а, напротив, должна стать причиной его гибели! Шестым из читателей был Эрих Куник, у которого я несколько раз бывала. Прочтя половину, он сказал:

– Ты спокойно можешь швырнуть рукопись в печку, ибо все это ни к черту не годится.

Его супруга назвала роман < детективной халтурой>.

Урсула обиделась: пусть ее книга не была совершенством, но отзыв Эриха она нашла слишком резким, а суждение его жены – просто глупым.

Самый благосклонный прием рукопись встретила у Фриды Рубинер. Она предложила роман одному издательству, которое соглашалось выпустить его в свет после внесения некоторых изменений. Но на переделку романа потребовалось бы месяца три, а у Урсулы уже не было времени.

– Факт есть факт: эта рукопись и ломаного гроша не стоила, – вынесла сама себе вердикт Урсула. И, уезжая, оставила роман в Москве.

Первый неудачный опыт надолго отбил у нее охоту заниматься литературой. Но насколько характерно для того времени мнение всех шести читателей! Нельзя перевоспитать белоэмигрантку, она навсегда останется врагом, и любовь к ней может привести коммуниста только к гибели! Требование друзей к роману Урсулы было законом времени, и НКВД собирал свою кровавую жатву, в том числе и среди ее друзей.

Еще в первый приезд в Москву Урсула познакомилась с семьей рабочих из Гамбурга. Сейчас, навестив дом своих друзей в Сокольниках, она нашла там только Лизу и ребятишек, глава семьи был арестован. Разлив чай по чашкам, Лиза спокойно и уверенно сказала:

– Никогда мой муж не совершал никакого преступления против партии или Советского Союза.

– Может быть, он допустил какую-то серьезную ошибку по работе? – предположила Урсула.

– Может быть, и так. Ты ведь знаешь, какая идет борьба. Не всегда просто понять, где ошибка честного товарища, а где преступное деяние врага. У СССР столько врагов – ничего удивительного в том, что могут пострадать и безвинные.

Все же арест немецкого друга, как и последующие аресты других старых друзей, стали для нее глубоким потрясением. Она верила им, как самой себе, знала, что они никакие не враги – но они могли допустить ошибки, навлекшие на них подозрение. «Я и сама работаю в таком месте, – думала Урсула, пробираясь по немощеной улице Сокольников, – Где одна-единственная ошибка может поставить под удар много людей и все дело. Безусловно, виновный должен отвечать, как же иначе...»

Карлош тоже был все время чем-то озабочен. Однажды, прощаясь с Урсулой, он сказал:

– Ах, Соня, по крайней мере, у тебя можно побыть в хорошем настроении.

Больше она его не видела. Зато много времени она проводила с Андреем, и даже некоторое время жила в его семье, пока ей не дали квартиру в доме для семей военнослужащих. Оттуда Урсула ездила в радиошколу и училась собирать новый сложный передатчик со смешным названием «пушпульный». Инструктором был корректный американец по имени Джордж: хороший учитель и такой же хороший товарищ. Во время своего следующего визита в СССР в 1938 году она узнала, что к нему приехала семья– жена и двое детей, и часто бывала в их доме.

В Москве она вновь встретила Григория Стронского, Гришу, фотографа из Шанхая. Они часто виделись друг с другом. Незадолго до этого был открыт канал Москва – Волга с речным вокзалом в Химках. Григорий пригласил Урсулу в плавание по каналу, продолжавшееся несколько дней. В один из дней, когда они стояли на палубе, Урсула, облокотившись на перила, задорно улыбнулась:

– А меня наградили. Калинин лично вручил мне орден Красного Знамени.

Григорий сначала не поверил, а потом страшно обрадовался и попросил:

– Слушай, если это не нарушит правил конспирации, расскажи, за что именно.

– Сама толком не пойму. Ничего особенно героического я не делала – работала, и все...

Как-то раз они были в кино. В фильме был момент, особенно близкий разведчице. Корабль терпит бедствие в море; радист пытается передать сигнал S0S, но передатчик выходит из строя. Тогда он, во власти смертельного страха, хватает аппарат и начинает бешено трясти его.

– Я тоже так делаю, когда мой начинает дурить, – шепнула Грише Урсула, и они весело и беззаботно рассмеялись.

Это был последний раз, когда она видела Григория. Урсула так и не узнала, что он был арестован и расстрелян.

Но пожалуй, самую большую радость ей доставила встреча с Изой (Ирен Видемайер). Они сразу же почувствовали себя старыми подругами. Иза была хорошо знакома и с Фридой Рубинер. Покидая страну, Урсула простилась с Изой навсегда. Из-за частых поездок за границу приходилось рвать контакты даже с самыми лучшими друзьями.

Как-то раз ее вызвал к себе начальник военной разведки – в то время им был Семен Гендин. Разговор был нелегким. Соня подробно рассказывала о пребывании в Польше, о попытках получить вид на жительство. Начальник задавал вопрос за вопросом.

– Какие вопросы вам задавали? Что вы на них отвечали? С чиновниками какого ранга приходилось вам иметь дело? Каковы в Польше возможности для легализации? Как лучше всего действовать подпольщикам? Какие из их < легенд> способны внушить доверие?

Пока она отвечала, начальник держал в руках ее паспорт со множеством отметок о продлении разрешения на пребывание в стране, а потом сказал:

– Соня, я знаю, чего вам стоило уже хотя бы одно это.

– Моя заслуга здесь на так уж велика. Гораздо больше сделал мой напарник, – ответила Урсула. Она была рада случаю упомянуть о заслугах Рольфа.

А вскоре, к немалому огорчению Урсулы, у нее сменилось начальство. Андрей был переведен на другую работу – какую именно, она, естественно, не знала. Его преемник товарищ Хаджи (Хаджи Мамсуров) был по национальности осетин, принимал участие в гражданской войне в Испании и был женат на иностранке. Хаджи был коренастым, с коротко остриженными волосами, темными глазами и круглым лицом, часто принимавшим лукавое выражение. Урсула знала Хаджи не так хорошо, как Андрея, но оценивала достаточно высоко.

Хаджи-Умар Мамсуров родился в 1903 году в селении Ольгинского Владикавказского округа Терской области. В 1918 году вступил в РККА, служил в ВЧК, участвовал в гражданской войне. В Москву его привел случай. Во время одной из поездок Калинина по стране на него в кавказской деревне напала банда. Возвращаясь в Москву, Калинин взял с собой молодого раненого коммуниста-красноармейца, который понравился ему во время боя с бандитами, и рекомендовал Берзину. Так Мамсуров попал в Разведупр. В 1937 году он был секретным уполномоченным Специального отделения «А» Разведупра.

Школа, которую посещала Урсула, находилась под Москвой и готовила, помимо разведчиков, еще и партизан. Курсанты жили в школе, но Урсула решила сохранить за собой квартиру в Москве. В школе ей выделили раскладушку, так что, когда работа затягивалась, она могла там переночевать.

Перед началом занятий ее разыскал товарищ Хаджи:

– Один твой хороший друг в Москве, он хочет тебя видеть, если ты согласна.

Этим другом оказался Эрнст. Первое, что он сказал:

– Как здорово, что ты такая же тоненькая, как прежде.

Урсула же, не говоря ни слова, просто бросилась ему на шею.

Эрнст учился в той же школе, и на эти три месяца, подаренные судьбой, они, не ссорясь и не задумываясь о будущем, вернулись к своим прежним отношениям. Только один раз, после того как Эрнст рассказал обо всем случившемся с ним за это время, он спросил:

– Соня, ты не хотела бы остаться со мной навсегда?

Урсула задумалась. У него было много ценных качеств характера, но его нервозность, жесткость и нетерпимость не только не смягчились, а, наоборот, пожалуй, стали еще заметнее. И она вновь ответила отрицательно.

Эрнст тоже учился с этой же школе, они проходили один и тот же курс обучения. Кроме него, там было еще пять товарищей – бывших участников боев в Испании. Один из них особенно запомнился Урсуле. Это был крупный, сильный мужчина по имени Феликс, поляк по национальности, хорошо говоривший по-немецки. Он был ранен в Испании и не мог двигать рукой, болезнь прогрессировала. Этого умного человека отличало большое мужество. Второй < испанец> запомнился ей своим добродушием и некоторой ограниченностью.

Инструктором, готовившим партизан, был капитан Красной Армии. Он тоже принимал участие в гражданской войне в Испании и был награжден орденом Красного Знамени. Вместе с женой и двумя детьми капитан жил при школе. Молодых людей обучали всему, что должен знать партизан, оказавшийся среди врагов, особенно обращению со взрывчаткой. Химия Урсуле давалась несколько легче, чем теория радиодела – с приготовлением взрывчатки она столкнулась еще в Мукдене. Там ее изготавливали партизаны, а здесь, в школе, они готовили ее сами. Урсула охотно занималась в школе. Ее тревожило лишь то, что Эрнст был невысокого мнения об инструкторе и не

скрывал этого. Он уже во второй раз проходил обучение и, если учесть его неимоверные основательность и дотошность, безусловно, знал и умел многое, и, возможно, по знаниям инструктор действительно уступал ему. Напряженность между ними усиливалась, Урсуле вновь и вновь приходилось успокаивать Эрнста, чтобы не дошло до открытого конфликта. Позднее, уже после отъезда Урсулы, Эрнст из-за этих осложнений покинул школу.

Расставаться с Эрнстом было трудно, но Урсула приняла решение, и оно было

окончательным. После обучения она вернулась в Польшу. Дом, в котором семья до сих пор жила, владелец продал. Поскольку Рольфу по работе часто приходилось бывать в Кракове, а Урсуле предстояло по-прежнему встречаться с болгарским коллегой, они решили уехать из Варшавы. Семья перебралась в Закопане, где сняли деревянный дом. Вилла < Майя> лежала на высоте 3100 метров над уровнем моря, и оттуда можно было любоваться горами, возвышавшимися на две тысячи метров. Природа была удивительно красива.

Урсула полностью отдалась семье и детям. Янина еще ничего не говорила, только напевала что-то постоянно. В Мише неожиданно вспыхнула страсть к статистике. Ежедневно он засыпал маму вопросами: < Сколько ребят в мире ходят в школу, едят сегодня шпинат? > А потом вдруг: < Что такое наш дом для блохи? > Однажды Урсула застала его за обмером печи. Оказывается, он сам решал эту задачу. «Печка для блохи то же, что для нас дом в 98 этажей. Что такое наш дом для блохи, я могу сосчитать, только когда выучу большую таблицу умножения».

Вскоре Соня получила задание еще раз съездить в Данциг – не ладилась сборка передатчика. Там она встретила всю свою старую группу и нового радиста. Это был молодой парень из той же школы, где училась и она, соображавший настолько медленно, что это беспокоило ее еще во время пребывания в СССР. Приехал он с женой, которая выросла в деревне и была абсолютно аполитичным существом. Соня помогла ему собрать передатчик.

Наладив связь, она уехала, мрачно размышляя в дороге о том, почему из стольких замечательных товарищах, опытных, сражавшихся в Испании, выбрали именно этого человека. Наверняка ему нельзя было отказать в смелости, но одного этого недостаточно для выполнения того, что от него требовалось.

«Неужели наше направление работы совсем не важно для Москвы?» – закрадывалась мысль.

Соня считала, что делает в Польше слишком мало. В самом деле, у данцигской группы был собственный радист, От болгарина сообщений поступало немного, и на связь она выходила только раз в две недели. Поэтому она была рада, когда год спустя, в июне 1938 года, ее отозвали. Единственное, что омрачало радость, было расставание с домом, к которому она успела привязаться.

Тридцать восемь лет спустя она вновь увидела Закопане. За это время появились тысячи новых домов, и найти здесь их старых дом у нее не было никакой надежды. Взяв в руки фотографию, сделанную в те давние времена, она двинулась по направлению к горам, добрела по неизвестному шоссе до автобусной остановки, прошла еще несколько шагов – и замерла на месте.

– Вот он, наш дом!

Изменения произошли и здесь. Раньше тут был только луг, не было никакой мощеной улицы. Она вновь и вновь пересчитывала стойки и доски на балконе, и тут увидела вырезанное на дереве название: вилла < Майя>. У нее заколотилось сердце. Глубоко вздохнув, Урсула позвонила. Вышел очень старый человек, нацепил очки и пробормотал:

– Фотография нашего дома... Да, вот балкон...»

Урсула продолжила про себя: «А там, на крыше, мы когда-то натянули

антенну». Но вслух этого не сказала.

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.018 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал