Часть 1 2 страница

— Мы сможем забрать его оттуда утром.

Алекс ухмыльнулся:

— Или просто оставить там. Будет чудный сюрприз для Генри, когда он вернется с каникул.

— Не думаю. Как только он поймет, что его драгоценной колымаги нет там, где он ее оставил, он ринется в полицию, и мы влипнем. Наши отпечатки пальцев там повсюду.

«Как же он прав», — подумал Алекс. Между бравыми керколдийцами и двумя англичанами, делившими с ними шестикомнатный домик общежития, любви не было. Генри явно не увидит ничего забавного в том, что Верд позаимствовал его «лендровер». Вообще его редко забавляли поступки керколдийцев. Итак, Зигги ничего не скажет. Наверняка.

А вот Брилл—не исключено. Алекс наделся, что до Брилла дошло предостережение Зигги, что оно пробило его поглощенность собой и парень сообразил, каковы могут быть последствия. Если он донесет копам, что Верд воспользовался чужой машиной, то не только не выпутается сам, а, наоборот, окончательно запутает всех четверых. Он ведь сам тоже сидел за рулем, когда отвозил домой эту девушку из Гардбриджа. «Хоть раз в жизни, Брилл, подумай хорошенько!»

Да, если вам нужен думающий стратег, это, конечно, Зигги. За внешней открытостью, обаянием и сообразительностью таилось нечто куда более значительное, чем можно было предполагать. Алекс дружил с Зигги девять с половиной лет, но чувствовал, что едва зацепил поверхность его личности. Зигги мог удивить вас внезапной проницательностью, сбить с толку нежданным вопросом, посмотреть свежим глазом на мир, который умел вывернуть, как кубик Рубика, и увидеть совсем иным. Алекс знал о Зигги кое-что такое, о чем — он был уверен — еще понятия не имели Брилл и Верд. И знал потому, что Зигги этого хотел, так как не сомневался: его секретов Алекс не выдаст.

Он представлял себе, как будет держаться Зигги на допросе: спокойно, естественно, не тушуясь… Если кто-то мог убедить копов в том, что их присутствие около трупа — чистая случайность, это, конечно, Зигги.

Инспектор Барни Макленнан швырнул влажное пальто на стул в кабинете полицейского участка. Кабинет был размером с класс начальной школы — здесь такой и не требовался. Сент-Эндрюс не считался особо криминальным местечком в Файфском полицейском округе, и это отражалось на его штате. Макленнан являлся главой отдела уголовных расследований на окраине империи не потому, что был лишен честолюбия, а потому, что не уживался с начальством. Обычно он досадовал, что ничего интересного не происходит, изнывал от бездействия, но это не означало, что его обрадовало совершенное на его территории убийство молодой девушки.

Личность ее была установлена сразу. В бар, где работала Рози, часто захаживали парни из участка, так что патрульный Джимми Лоусон, первым оказавшийся на месте происшествия, сразу ее опознал. Как большинство съехавшихся туда полицейских, он выглядел бледным и потрясенным. Макленнан не мог припомнить, когда на их участке в последний раз произошло убийство на бытовой почве, так что его ребята не имели достаточной закалки, чтобы сохранить самообладание при виде растерзанного тела на заснеженном холме. Да, что говорить, он сам всего раза два видел убитых людей и никогда ничего похожего на изуродованный труп Рози Дафф.

Согласно заключению полицейского хирурга, она была изнасилована, а затем получила удар ножом в низ живота. Один смертельный удар, вспоровший ей кишки снизу доверху, почти до солнечного сплетения. Видимо, умирала она долго и мучительно. Одна мысль об этом вызывала у Макленнана безумное желание задушить ее убийцу собственными руками. В такие моменты закон казался ему не помощью, а помехой в достижении справедливости.

Макленнан тяжело вздохнул и закурил. Он сел за стол и записал то немногое, что ему удалось узнать к этой минуте. Розмари Дафф. Девятнадцати лет. Работала в «Ламмас-баре». Жила в Страткиннессе с родителями и двумя старшими братьями. Братья работают на бумажной фабрике в Гардбридже, а отец служит одним из смотрителей в Крэйгтон-парке. Макленнан не завидовал констеблю Иэну Шоу и патрульному, которых он послал в деревню с печальным известием. В свое время он сам обязательно побеседует с семьей девушки, но пока… Пока ему лучше заняться следствием. Его нужно продвинуть поскорее. Нельзя сказать, что у них был избыток детективов, опытных в расследовании тяжких преступлений. И если они не хотят, чтобы их оттеснили столичные спецы, Макленнану необходимо развернуть работу на всю катушку.

Он бросил нетерпеливый взгляд на часы. Он не имел права проводить опрос четверых студентов, якобы обнаруживших тело, без второго следователя-криминалиста. Он распорядился, чтобы констебль Алан Бернсайд вернулся в участок как можно скорее, но его до сих пор не было. Макленнан вздохнул. Тупицы и увальни — вот с кем приходится здесь работать.

Он сбросил с ног промокшие ботинки и крутанулся на стуле, чтобы поставить ступни на радиатор отопления. Господи, какая чудовищная ночь для начала расследования убийства. Снег превратил место преступления в какой-то кошмар, замаскировал улики, до бесконечности затруднил работу. Как можно определить, какие следы оставил убийца и какие свидетели? Если, конечно, предположить, что это разные люди. Протирая закрывающиеся глаза, Макленнан обдумывал стратегию предстоящего допроса.

Вся полученная информация подсказывала, что первым следует допросить парня, который наткнулся на труп. Крепко сложенный широкоплечий юноша, из-за низко надвинутого капюшона куртки лицо его толком разглядеть не удалось. Макленнан склонился над записной книжкой. Алекс Джилби. Вот-вот. Этот парень вызывал в нем какое-то странное чувство. Не то чтобы он прятал глаза, он просто не смотрел на Макленнана жалостным взглядом, каким в такой ситуации смотрел бы на него почти любой малец. Кроме того, он выглядел достаточно сильным, чтобы принести тело умирающей Рози на склон Холлоу-Хилла. Может быть, здесь кроется что-то более сложное, чем кажется на беглый взгляд. Убийцы частенько подстраивают так, чтобы как бы невзначай обнаружить тело жертвы. Нет, он даст юному мистеру Джилби попотеть подольше.

Сержант-регистратор сообщил ему, что во второй комнате для допросов находится студент-медик с польской фамилией. Именно он утверждал, что Рози была жива, когда они ее обнаружили, и что он делал все возможное, чтобы продлить ей жизнь. В данных обстоятельствах он выказал потрясающее хладнокровие, сам Макленнан так бы не сумел. Пожалуй, он начнет с него. Как только появится Бернсайд.

Комната для допросов, предоставленная Зигги, была точным двойником той, где сидел Алекс. Создавалось впечатление, что парню каким-то образом удалось расположиться в ней с удобством. Он ссутулился на стуле, полуоткинувшись на стенку и устремив глаза вдаль. Он до того устал, что легко мог бы заснуть сидя, но, едва он закрывал глаза, перед ним возникало окровавленное тело Рози. Никакие запасы теоретических знаний по медицине не подготовили Зигги к практическому столкновению со столь жутко покалеченным человеческим существом. Он не сумел помочь Рози, когда это было необходимо, и это его угнетало. Зигги понимал, что должен бы испытывать жалость к мертвой девушке, но досада и неудовлетворенность не оставляли места для других чувств. Даже для страха.

Но при этом у Зигги хватало сообразительности, чтобы понимать: он должен бояться. Кровь Рози Дафф перепачкала его одежду и забилась под ногти. Возможно, попала на волосы. Он вспомнил, как откидывал измазанной рукой падающую на глаза челку, когда отчаянно пытался понять, откуда сочится кровь. Все это было достаточно невинно, если полиция поверит его рассказу. Но, благодаря Верду с его извращенным чувством юмора, он оказался без алиби. Прежде всего, нельзя было допустить, чтобы полиция обнаружила великолепно приспособленный для передвижения в пургу автомобиль, сплошь покрытый отпечатками его пальцев. Зигги всегда был очень предусмотрительным, но сегодня вся его жизнь могла слететь под откос из-за одного небрежно брошенного слова. Думать об этом было невыносимо.

Он ощутил облегчение, когда дверь отворилась и в комнату вошли двое полицейских. В одном он узнал начальника, приказавшего отвезти их в участок. Без своего мешковатого пальто он выглядел худощавым и подвижным, с волосами мышиного цвета, более длинными, чем принято сейчас носить. Небритые щеки свидетельствовали о том, что его подняли с постели среди ночи, хотя опрятная белая рубашка и отглаженный костюм выглядели так, будто только что вышли из сухой химчистки. Он плюхнулся на стул напротив Зигги и сказал:

— Я инспектор Макленнан, а это констебль Бернсайд. Нам нужно немного поговорить с вами относительно того, что произошло сегодня. — Он кивнул в сторону Бернсайда. — Мой коллега станет делать заметки, и потом мы подготовим протокол, чтобы вы подписали.

Зигги кивнул:

— Ладно. Спрашивайте. — Он выпрямился на стуле. — Нельзя мне попросить чашку чаю?

Макленнан повернулся к Бернсайду и утвердительно наклонил голову. Бернсайд встал и вышел из комнаты. Макленнан откинулся на стуле и внимательно посмотрел на свидетеля. Странно, как повторяется мода на прически. Темноволосый юноша напротив него ничем не выделился бы из толпы его молодости. На взгляд Макленнана, он ничуть не походил на поляка. У него была бледная кожа и румяные щеки жителя Файфа, хотя карие глаза смотрелись необычно в сочетании с таким цветом лица. Широкие скулы придавали его лицу экзотический вид. Он чем-то напоминал русского танцовщика Рудольфа Нурофена… или как там его…

Бернсайд вернулся почти мгновенно.

— Сейчас принесут, — сказал он, садясь и снова берясь за перо.

Макленнан положил руки на стол и сплел пальцы.

— Сначала личные данные. — Они быстро записали предварительные сведения, а затем инспектор сказал:

— Ужасная история. Вы, наверное, сильно потрясены.

Зигги почувствовал, что его затягивает трясина клише.

— Можно сказать так.

— Я хочу, чтобы вы изложили мне своими словами, что произошло сегодня ночью.

Зигги откашлялся:

— Мы возвращались пешком в Файф-парк…

Макленнан прервал его поднятием ладони:

— Начните немного пораньше. Расскажите обо всем вашем вечере. Хорошо?

У Зигги упало сердце. Он надеялся, что сможет обойти их визит в «Ламмас-бар».

— О'кей. Мы четверо живем в одном здании общежития в Файф-парке и потому обычно едим вместе. Сегодня была моя очередь готовить. Мы поужинали яичницей, чипсами и бобами, а около девяти часов отправились в город. Мы собирались попозже сходить на вечеринку, а сначала хотели выпить пива.

Он замолчал, чтобы удостовериться, что Бернсайд все записывает.

— Куда вы отправились выпить?

— В «Ламмас-бар». — Эти слова тяжко повисли в воздухе.

Однако Макленнан никак на них не прореагировал, хотя почуял, что пульс участился.

— Вы часто там выпиваете?

— Довольно регулярно. Пиво там дешевое, и они охотно обслуживают студентов, не то что в других местах.

— Значит, вы видели там Рози Дафф? Убитую девушку?

Зигги пожал плечами:

— Я, по правде говоря, не обратил внимания.

— Как? Такая красотка, а вы ее не заметили?

— Когда настала моя очередь заказывать, обслуживала не она.

— Но вы наверняка разговаривали с ней в прошлом?

Зигги глубоко вздохнул:

— Как я уже сказал, я никогда не обращал на нее внимания: меня не тянет болтать с подавальщицами в баре.

— Они вам не ровня? Так, что ли? — мрачно уточнил Макленнан.

— Я не сноб, инспектор. Я сам вырос в муниципальном доме. Просто мне не в кайф разыгрывать парня-мачо в пабе. О'кей? Да, я знал, кто она, но все наше общение ограничивалось фразой: «Пожалуйста, четыре пинты „Теннентса“».

— А из ваших друзей кто-нибудь проявлял к ней интерес?

— Я особо не замечал. — Зигги насторожил такой поворот допроса.

— Итак, вы выпили несколько пинт в «Ламмасе». А потом?

— Как я уже говорил, мы отправились на вечеринку к Питу, третьекурснику с математического, знакомому Мэкки. Он живет в Сент-Эндрюсе на Лермонт-Гарденс. Номера дома я не знаю. Мы добрались туда где-то около полуночи и ушли около четырех утра.

— На вечеринке вы все время держались вместе?

Зигги фыркнул:

— Вы когда-нибудь бывали на студенческих вечеринках, инспектор? Знаете, как это выглядит? Вы толпой вваливаетесь в дверь, получаете по пиву и рассредоточиваетесь. Потом, когда решаете, что с вас хватит, смотрите, кто еще на ногах, собираетесь кучей и, шатаясь, выходите в ночь. Пастухом, притом хорошим, обычно бываю я. — Он иронически усмехнулся.

— Значит, вы вчетвером пришли и так же вчетвером ушли, но вам неизвестно, что делали другие в промежутке?

— Да, в общем, так и есть.

— И вы не можете поклясться в том, что никто из них: не отлучался и не возвращался потом обратно?

Если Макленнан ожидал, что Зигги встревожится, то ему пришлось разочароваться. Вместо этого тот задумчиво склонил голову набок.

— Наверное, нет. Нет, — признался он. — Я большую часть времени провел в оранжерее в задней части дома. Там были я и двое ребят-англичан. Простите, не припомню их имен. Мы разговаривали о музыке, о политике… Когда дошли до шотландской автономии, здорово разгорячились… можете себе представить… Я несколько раз ходил на поиски пива, заглянул в столовую, чтобы перехватить еды… Но, нет, я не был сторожем брату моему.

— А вы всегда возвращаетесь домой вместе? — Макленнан задал вопрос наобум, но сразу понял, что попал в точку.

— Ну если кто-нибудь с кем-нибудь не сбежал.

«Он явно заговорил в оборонительном тоне», — подумал полицейский.

— И часто такое случается?

— Иногда. — Улыбка Зигги стала несколько напряженной. — Ну-у, мы же нормальные здоровые полнокровные молодые парни. Сами понимаете.

— Но обычно вы отправляетесь домой вчетвером? Очень удобно.

— Знаете, инспектор, не все студенты помешаны на сексе. Некоторые понимают, как им повезло, что они здесь оказались. И мы не хотим протрахать свое будущее.

— То есть вы предпочитаете общаться друг с другом? Там, откуда я родом, сочли бы вас голубыми…

Самообладание на миг оставило Зигги.

— Ну и что? Это не противозаконно.

— Это зависит от того, что вы делаете и с кем, — произнес Макленнан. Всякое дружелюбие исчезло из его голоса.

— Послушайте, какое отношение это имеет к тому факту, что мы наткнулись на тело умирающей молодой женщины? — требовательно спросил Зигги, наклоняясь вперед. — На что вы намекаете? Что мы геи и потому изнасиловали и убили эту девушку?

— Это ваши слова, а не мои. Хорошо известно, что некоторые гомосексуалисты ненавидят женщин.

Зигги недоверчиво покачал головой:

— Хорошо известно? Кому? Невежественным и предубежденным? Послушайте, то, что Алекс, Том и Дэйви ушли с вечеринки со мной, не делает их геями. Правильно? Они могут предоставить вам список девчонок, которые засвидетельствуют, насколько вы не правы.

— А как насчет вас, Зигмунд? О себе вы можете сказать то же самое?

Зигги взял себя в руки, принудив тело не дрогнуть, не выдать. Между тем, что признавал закон, и тем, что признавали люди, лежала пропасть величиной с Шотландию. Он оказался в месте, где правда сыграет против него.

— Можно мне продолжить рассказ, инспектор? Я покинул вечеринку в четыре часа утра вместе с тремя своими друзьями. Мы дошли до Лермонт-Плейс, повернули налево к Пушечным воротам, затем двинули к Тринити-Плейс. Через Холлоу-Хилл прямиком к Файф-парку…

— Когда вы шли к холму, не заметили кого-либо еще? — прервал его Макленнан.

— Нет. Но из-за снега видимость была не слишком хорошая. Мы шли по тропинке вдоль склона холма, и Алекс вдруг побежал вверх. Не знаю почему. Я шел впереди и не понял, какого черта его туда понесло. Добежав до вершины, он споткнулся и упал в рытвину. А затем я услышал, как он кричит, чтобы мы шли к нему, потому что какая-то молодая женщина истекает кровью. — Зигги закрыл глаза, но тут же поспешно открыл их, потому что вновь перед ним возник образ мертвой девушки. — Мы вскарабкались наверх и нашли лежащую на снегу Рози. Я пощупал ее пульс. Он бился очень слабо, но бился. Она была вся в крови, которая лилась вроде бы из раны в животе. Я нащупал большой разрез — может, три или четыре дюйма длиной — и велел Алексу бежать за помощью. Позвать полицию. Мы накрыли ее своими пальто, и я попытался остановить кровотечение нажатием на рану. Но было слишком поздно. Слишком большие внутренние повреждения. Слишком большая потеря крови. Она умерла через пару минут. — Он глубоко вздохнул. — Я ничего не сумел сделать.

Даже Макленнана проняли слова Зигги. Бросив взгляд на Бернсайда, который яростно записывал рассказ свидетеля, он спросил:

— Почему вы послали именно Алекса Джилби за помощью?

— Потому что Алекс был трезвей Тома. А Дэйви в критические моменты склонен теряться.

Все это выглядело вполне разумным. Слишком разумным. Макленнан оттолкнул стул назад.

— Сейчас один из моих подчиненных отвезет вас домой, мистер Малкевич. Нам понадобится одежда, которая на вас, для криминалистических анализов. И ваши отпечатки пальцев. Нам также понадобится поговорить с вами еще раз.

Макленнану хотелось разузнать подробнее о Зигмунде Малкевиче. Но это потом. Подозрения, которые вызывала у него эта четверка парней, с каждой минутой становились все сильнее. Ему хотелось надавить на них, и он уже чувствовал, что тот из них, кто теряется в минуты кризисов, будет именно тем, кто расколется на допросе.

Поэзия Бодлера делала свое дело. Свернувшись в клубок на матрасе, таком твердом, что он едва заслуживал этого названия, Брилл мысленно листал «Цветы зла». Они казались созвучными событиям этой странной ночи. Мелодичный поток французских слов успокаивал его, стирал реальность, помогая забыть о смерти Рози Дафф и полицейской камере, куда она его привела. Этот поток увлекал его бесплотную сущность ввысь, переносил в иное пространство, где плавная последовательность слогов заполняла его сознание. Он не хотел иметь ничего общего со смертью, виной, страхом или подозрениями.

Внезапно тишина его убежища была взорвана громом резко распахнувшейся двери в камеру. Над ним навис патрульный Джимми Лоусон:

— А ну-ка, на ноги, малыш. Ты нужен.

Брилл забарахтался, отодвигаясь от молодого полицейского, который непонятным образом превратился из спасителя в обвинителя. И улыбка Лоусона была далеко не успокаивающей.

— Смотри не описайся. Гляди веселей. Пошли. Инспектор Макленнан ждать не любит.

Брилл осторожно встал на ноги и последовал за Лоусоном из камеры в ярко освещенный коридор. На вкус Брилла, все здесь было слишком резко и прямолинейно. Нет, ему тут совсем не нравилось.

Лоусон свернул за угол и распахнул какую-то дверь. Брилл заколебался на пороге. За столом сидел мужчина, которого он видел на Холлоу-Хилле. Брилл подумал, что он выглядит слишком мелким для полицейского.

— Вы — мистер Керр? — спросил мужчина.

— Да, — кивнул Брилл, и звук собственного голоса удивил его своей странностью и незнакомостью.

— Входите и садитесь. Я — инспектор Макленнан, а это констебль Бернсайд.

Брилл сел напротив и вперил взгляд в столешницу. Бернсайд быстро задал ему формальные вопросы с вежливостью, удивившей Брилла.

Когда к допросу приступил Макленнан, в разговоре зазвучали резкие ноты.

— Вы знали Рози Дафф? — сурово спросил он.

— Да, — отозвался Брилл, все еще не поднимая глаз. — Ну, я знал, что она подавальщица в «Ламмасе», — добавил он, когда молчание затянулось.

— Хорошенькая девушка, — заметил Макленнан. Брилл не откликнулся на его слова. — На это, по крайней мере, вы должны были обратить внимание.

— Нет, не обращал, — пожал плечами Брилл.

— Она была не в вашем вкусе?

Брилл поднял глаза, уголок его рта дернулся в полуулыбке.

— Скорее я был не в ее вкусе. Она никогда не обращала на меня внимания. Всегда находились другие парни, которыми она интересовалась больше. В «Ламмасе» я вечно должен был ждать, пока меня обслужат.

— Наверное, вас это очень раздражало.

В глазах Брилла мелькнул страх. Он начал догадываться, что Макленнан гораздо сообразительней, чем можно было ожидать от полицейского. Ему нужно было зажаться и вести себя по-умному.

— Да нет. Если мы спешили, я всегда посылал вместо себя Джилли.

— Джилли? Это, по-видимому, Алекс Джилби?

Брилл кивнул и вновь опустил глаза. Он не хотел, чтобы этот человек увидел бурлящие в нем эмоции. СМЕРТЬ, ВИНА, СТРАХ, ПОДОЗРЕНИЯ. Ему отчаянно хотелось поскорей выбраться отсюда, из этого полицейского участка, из этого дерьма. Он не хотел никого подставлять, но дальше выдерживать не мог. Он знал, что сломается, и боялся повести себя так, что копы подумают, будто он в чем-то виноват. Ведь он не виноват ни в чем. Он никогда не заигрывал с Рози Дафф, как бы ему этого ни хотелось. Он не крал «лендровера». Все, что он сделал, это позаимствовал его, чтобы отвезти девчонку домой в Гардбридж. Он не спотыкался о труп. Это сделал Алекс. Это все из-за других он сейчас вляпался. Если во имя спасения ему нужно направить взоры полиции в другую сторону… что ж… Джилли никогда об этом не узнает. А если и узнает, Брилл не сомневался, что тот его простит.

— Так, значит, ей нравился Джилли. Не так ли?

— Не знаю. Насколько мне известно, он был для нее просто одним из клиентов.

— Но ему она уделяла больше внимания, чем вам.

— Да, но не ему одному.

— Вы хотите сказать, что Рози была немножко кокеткой?

Брилл потряс головой, злясь на себя:

— Нет. Вовсе нет. Это входило в ее обязанности. Она же работала подавальщицей в баре и должна была привечать посетителей.

— Однако вас не привечала.

Брилл стал нервно теребить локоны за ушами.

— Вы переворачиваете мои слова. Послушайте, она была мне никто, и я был ей никто. А теперь можно мне уйти? Пожалуйста.

— Еще нет, мистер Керр. Кому принадлежала идея вернуться сегодня домой через Холлоу-Хилл?

Брилл нахмурился:

— Да, в общем-то, никому… Просто это самый короткий путь от места, где мы были, к Файф-парку. Мы часто там ходим. Это не обсуждалось особо.

— А раньше возникала у кого-либо из вас мысль взбежать наверх, к пиктскому кладбищу?

Брилл покачал головой:

— Мы знали, что оно там находится. Ходили туда, когда там шли раскопки. Как добрая половина Сент-Эндрюса. Это, знаете ли, не делает нас какими-то извращенцами.

— Я и не говорил, что делает. Но вы никогда раньше не заворачивали туда по пути в общежитие?

— Зачем?

Макленнан пожал плечами:

— Не знаю. Мальчишеские игры… Может, вы понасмотрелись всяких там «Керри».

Брилл потянул себя за локон. СМЕРТЬ, ВИНА, СТРАХ, ПОДОЗРЕНИЯ.

— Меня не интересуют фильмы ужасов. Послушайте, инспектор, вы все понимаете как-то не так. Мы четыре обычных парня, которые наткнулись на нечто необычное. Не больше и не меньше. — Он раскинул руки, надеясь этим жестом продемонстрировать свою невиновность. — Мне жаль, что с девушкой такое случилось, но это не имеет ко мне никакого отношения.

Макленнан откинулся на стуле:

— Это вы так говорите.

Брилл ничего не ответил, лишь с досадой выдохнул.

— А как насчет вечеринки? Чем вы там занимались?

Брилл заерзал на стуле. Желание сбежать отсюда ясно читалось во всей его фигуре. Проболтается девчонка или нет? Скорее всего, не проболтается. Она тихонько проскользнула в дом, потому что ей давно уже полагалось спать. К тому же она не была студенткой, и на вечеринке ее почти никто не знал. Если повезет, о ней никто не вспомнит и спрашивать ее не будут.

— Послушайте, ну что вам за дело до этого? Мы просто нашли тело. Вот и все.

— Мы рассматриваем все возможности.

Брилл язвительно усмехнулся:

— Просто выполняете свою работу. Так? Что ж, вы зря тратите свое время, если думаете, будто мы имеем какое-то отношение к тому, что случилось с девушкой.

Макленнан пожал плечами:

— Тем не менее я хотел бы услышать о вечеринке.

Борясь с тошнотой, Брилл выдал отредактированную версию вечера, которая — он надеялся — выдержит проверку.

— Ну, не знаю… Трудно припомнить все подробности. Вскоре после того, как мы пришли, я разговорился с одной девчонкой. Мардж ее зовут. Откуда-то из Элгина. Мы потанцевали. Я решил, что она готова. Ну, понимаете? — Он скорчил жалобную рожицу. — Потом появился ее дружок. До этого она о нем не упоминала. Мне все уже надоело, я пошел и выпил еще пива, затем поднялся наверх. Там было что-то вроде кабинета, больше похожего на кладовку, со стулом и столом. Я сел и какое-то время погрустил… жалел себя. Недолго. Как раз хватило времени, чтобы выпить банку пива. Затем спустился вниз и послонялся по комнатам. Зигги держал речь в оранжерее перед двумя англичанами, так что я не стал там задерживаться. Слышал его декларации много раз. Из девчонок меня больше ни одна не зацепила. Все, что получше, были уже разобраны. Так что я просто болтался из угла в угол. Сказать по правде, я готов был уйти задолго до того, как мы наконец отправились домой.

— Но вы не предлагали друзьям уйти?

— Нет.

— Почему же? Разве у вас нет своего мнения?

Брилл посмотрел на него с отвращением. Не первый раз его обвиняли в том, что он следует за другими, как послушная овца.

— Конечно есть. Просто было лень. Понятно?

— Ладно, — сказал Макленнан. — Мы вашу историю проверим. А теперь можете идти домой. Нам понадобится одежда, которая была на вас сегодня. К вам в общежитие приедет полицейский, чтобы ее забрать. — Он встал, и ножки стула с противным скрипом проскрежетали по полу, заставив Брилла стиснуть зубы от отвращения. — Мы еще встретимся, мистер Керр.

Констебль патрульной службы Дженис Хогг постаралась без стука закрыть дверцу «панды». Не было нужды будить всю улицу. И так скоро все узнают плохие новости. Она поморщилась, когда водитель, констебль Иэн Шоу, бездумно шарахнул своей дверцей. Окинув яростным взглядом его лысеющую голову, она с удовольствием подумала, что ему всего двадцать пять, а волосы отступили ото лба, как у старика. А он еще считает себя завидным женихом.

Словно угадав ход ее мыслей, Шоу повернулся к ней и насупился:

— Ну же, пошли. Давай поскорее покончим с этим.

Дженис оглядела коттедж, а Шоу тем временем толкнул деревянную калитку и поспешил по коротенькой дорожке к двери. Низенький домик был типичным для этой местности: мансарда с парой слуховых окошек, выступающих из-под черепичной крыши, сейчас засыпанной снегом; небольшое крыльцо, втиснутое между двумя нижними окошками, наличники, окрашенные какой-то бурой краской, едва различимой в слабом свете уличных фонарей. На взгляд Дженис, все выглядело достаточно опрятным и ухоженным. Она задумалась, какая из комнат принадлежит Рози.

Впрочем, готовясь к предстоящему испытанию, Дженис постаралась выбросить посторонние мысли из головы. Ее часто посылали с подобными поручениями. Это было связано с ее полом. Взяв себя в руки, она ждала, пока Шоу достучится в дом. Поначалу никакого шевеления не наблюдалось. Затем за занавесками правого окошка зажегся тусклый свет. Появилась рука и отвела занавеску в сторону. К стеклу приблизилось освещенное с одного бока лицо. Пожилой мужчина с взъерошенными седеющими волосами уставился на них, открыв рот.

Шоу вытащил удостоверение и показал ему. Жест был понят. Занавеска упала на место. Спустя пару минут отворилась входная дверь, и на пороге появился тот самый мужчина в толстом шерстяном халате. Он поспешно завязывал пояс. Широкие пижамные штаны набегали на выцветшие клетчатые шлепанцы.

— Что происходит? — требовательно спросил он, неумело пряча тревогу за воинственностью.

— Мистер Дафф? — спросил Шоу.

— Да, это я. Что вы делаете у моих дверей в такой час?

— Я констебль Шоу, а это констебль Хогг. Можем мы войти, мистер Дафф? Нам нужно с вами поговорить.

— Что там натворили мои парни? — Он отступил в дом и махнул рукой, приглашая их войти. Внутренняя дверь отворялась прямо в гостиную. Диван и два кресла, обитые коричневым плюшем, располагались перед самым большим телевизором, какой когда-либо видела Дженис.

— Присаживайтесь, — пригласил Дафф.

Пока они направлялись к дивану, открылась дверь в дальнем конце комнаты, и вошла Эйлин Дафф.

— Арчи, что происходит? — спросила она. Ее лицо блестело от ночного крема, волосы были убраны под бежевую шифоновую косынку, чтобы защитить укладку. Строченый нейлоновый халатик был застегнут не на те пуговицы.

— Это полиция, — сказал ее муж.

Глаза женщины тревожно расширились.

— В чем дело?

— Не могли бы вы подойти и сесть, миссис Дафф? — сказала Дженис, пересекая комнату и беря женщину под руку. Она усадила ее на диван и жестом пригласила мужа сесть рядом.

— У вас плохие новости… я знаю, — жалобно воскликнула женщина, вцепляясь в руку мужа. Арчи Дафф, сжав губы, с неподвижным лицом, молча уставился на темный экран телевизора.

— Мне очень жаль, миссис Дафф, но боюсь, вы правы. У нас действительно очень плохие новости для вас. — Шоу мялся у двери, слегка склонив голову и устремив глаза на разноцветные завитушки узора ковра.

Миссис Дафф толкнула мужа:

— Я говорила тебе: не позволяй Брайану покупать этот мотоцикл. Я тебе говорила.

Шоу бросил молящий взгляд на Дженис. Она подошла еще ближе к Даффам и мягко сказала:

— Это не Брайан. Это Рози.

Слабый мяукающий стон сорвался с губ миссис Дафф.

— Этого не может быть, — запротестовал мистер Дафф.

Дженис заставила себя продолжать.