Глава 17. Я проснулась бодрая и счастливая

Я проснулась бодрая и счастливая. Меня радовало все: шум прибоя за окном, яркое солнце, пускающие в спальню свои лучи, начало нового дня. Я сладко потянулась и открыла глаза. Фрэнка не было. Это немного меня расстроило, и я решительно поднялась с постели.

Приняв душ и заправив постель, я открыла шкаф, обдумывая, что одеть. Мой выбор остановился на красном коротеньком сарафане. Как раз под настроение. Облачившись в выбранный наряд, я вприпрыжку выбежала из спальни.

Ступив за порог дома, я полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Соленая влага приятно щекотала ноздри. Как же все-таки здесь хорошо!

Фрэнк сидел на своем любимом месте – напротив нашего коттеджа на песку, подставив обнаженные ступни бушующим волнам. Его задумчивое лицо было устремлено куда-то вдаль.

- Фрэнк, - позвала я.

Он повернулся, скользнул грустным взглядом по мне и снова отвернулся.

Я застыла на месте. Что происходит? Что могло случиться? Памела…

- Что-то случилось с Памелой? – взволновано спросила я.

Фрэнк удивленно посмотрел на меня.

- Нет. Все хорошо. Они улетают сегодня, - ответил он, и поднялся на ноги.

- А, тогда нужно успеть с ней встретится. Все объяснить, - задумчиво сказала я.

- Я уже все объяснил им. Они знают, - сказал он и решительно взял меня за руку. - Саманта…. Нам нужно поговорить, - начал он отстраненным голосом.

Я напряглась. В его голосе скользила какая-то грусть. Мне стало нехорошо. Я приготовилась услышать что-то нехорошее для себя.

Но вдруг со стороны пансионата меня кто-то окликнул. Я нехотя повернулась и замерла. Ко мне на встречу шагал мой отец. Сначала я испытала радость встречи после долгой разлуки, но потом в моей голове зароились другие мысли. Почему он здесь?

- Черт, - выругался Фрэнк, повернув голову в направлении моего взгляда.

В моей голове начинает складываться картинка, но я успеваю задать только один вопрос Фрэнку:

- Ты знал, что он приедет?

- Черт, да. Но Сэм… послушай меня…., - шепчет Фрэнк.

Но я уже не слушаю. Во мне будто что-то оборвалось. Я чувствую себя неуютно. В голове всплывает страшная догадка. Почему не сказал, если знал?

Тем временем отец уже рядом, протягивает ко мне руки. Я машинально ступаю в кольцо его рук. Но лицо мое опустошенное: ни единой эмоции.

- Дорогая, как я рад тебя видеть. Мы так переживали. Вчера, когда Фрэнк позвонил и сказал, что Ланталь покушался на тебя…. – он вздохнул, в глазах его выступили слезы. Я в первый раз увидела, чтобы отец проявлял такие откровенные эмоции вообще и ко мне в частности. – Мама, места себе не находит. Но я решил, что будет лучше, если я один за тобой поеду.

Я слушаю и лишь киваю. Неужели Фрэнк лишь играл со мной? Просто хорошо провел время за вынужденной работой. И как только вернул долг, поспешил избавиться от ненужного бремени. Я поворачиваю лицо к Фрэнку. Он смотрит на меня с раскаянием и грустью. Ещё бы! На моих глазах выступают предательские слезы, но я горестно усмехаюсь и лишь киваю головой в знак прощания.

Отец видимо принимает мои действия за воспоминания о похищении.

- Бедная моя девочка. Скоро ты будешь дома, - слышу отрешенно, как будто через слой ваты, слова отца.

- Папа, я только вещи соберу. Хорошо?

- Конечно, дорогая, - ответил отец и отступил к Фрэнку.

Я шагаю к коттеджу, сдерживая рыдания из последних сил. Буквально ворвавшись, открываю шкаф и замираю. А что собственно мне собирать? Это не мои вещи. Все это мне купил Фрэнк, и видеть их у себя дома, а тем более носить, я не желаю.

Захлопнув дверь назад, беру сумочку и, подумав, хватаю альбом, который для нас сделала миссис Апершон. Он был полон наших с Фрэнком фотографий.

Может зря? Может не надо? Но все же бросаю его в сумку.

В этот момент дверь открывается. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать кто это. Инстинктивно чувствую, что это Фрэнк. Воздух в комнате накаляется. Тело сжимается и напрягается. Я слышу его тихие шаги.

- Сэм, позволь объяснить, - говорит он. Голос Фрэнка звучит хрипло.

Я резко оборачиваюсь и едко усмехаюсь.

- А что собственно? О чем говорить? - развожу руками.

- Я хотел вчера сказать, что приезжает Майкл. Но как-то не выпало подходящего момента.

- Ах, неужели? И чем это ты был занят? – не сдержавшись, почти кричу я.

Он лишь устало прикрывает глаза. Отмахивается от меня как от надоевшей барышни.

- Я возвращаюсь в Комптон.

- Отлично, - безразлично отвечаю я. – Хорошо провели время и по домам. Успокойся Фрэнк. Никто ведь тебя и не держит. Я получила то, что хотела. Пора возвращаться к более интересным вещам, - говорю и едко усмехаюсь. От последних слов я противна сама себе. Но врать оказывается не так уж и сложно, когда задета твоя гордость. Твое тщеславие. А самое главное, когда разбито твое сердце!

Лицо Фрэнка становиться пунцовым от едва сдерживаемой ярости. Не нравиться, да?

- Что ж, ты права. Богатенькая девочка, как всегда получила то, чего хотела. – голос его становится язвительным полным желчи и горечи. - Покувыркались и хватить, – он улыбается такой же противной улыбкой, как и я. - Если, что звони, - шутливо отсалютовав и пронзив напоследок презрительным взглядом, он выходит из комнаты через дверь террасы.

Я плотно сжимаю челюсти и медленно обвожу взглядом нашу комнату. Спальню, где я испытала настоящую любовь, страсть, счастье. Я смахнула с глаз невольно выступившие слезы, и решительно развернувшись на каблуках, покидаю все, что мне было здесь дорого. Навсегда.

*************

Отец молчал по дороге в аэропорт, и я ему была за это благодарна. Благо, не надо было толпится в терминале, затем терпеть присутствие посторонних всю оставшуюся часть пути. Отец прилетел на личном самолете.

Я вхожу в спальню на борту отца и закрываю дверь на замок. Наконец рыдание вырываются из моей груди. Я яростно закусываю подушку, дабы не завить в полный голос. Никогда ранее не изведанная боль, рвет мое сердце. Разрывает на мелкие кусочки. И, кажется, их уже никогда не собрать.

Я скулю и рыдаю, поглощаясь в свою боль, свое унижение. Как он мог? Как можно так притворяться? В один день быть таким нежным и любящим, а потом просто бросить, как надоевшую собаку. Это слишком жестоко.

Слезы струились безостановочно, падая на грудь. Ногти безжалостно впивались в ладони. Но я ничего не чувствовала, кроме разрывающей душу боли. Мне казалось, что моя жизнь закончилась.

Но он никогда не узнает, какую боль мне причинил. Никогда.

**********

Мама встречает нас рыданиями. Мое опухшее после слез и покрытое ссадинами лицо приводит её в ужас.

- Девочка моя. Ты так осунулась, исхудала. Бедная, сколько тебе пришлось пережить, - причитает она между рыданиями.

Это непривычно для меня. Такая забота, проявление любви со стороны родителей. Может и правду говорят: мы начинаем ценить то, что имеем только потеряв? И столкнувшись с этим в жизни у мама с отцом, наконец, проснулись родительские инстинкты. Может, впервые за девятнадцать лет я обрету заботу родителей, а не слуг? Хотя настраиваться на это пока страшно. Слишком много разочарований в моей жизни.

Но слезы все же льются из моих глаз.

- Прости. Прости меня, Сэм. Я поступила так глупо, отправив то письмо. Просто я так скучала и переживала за тебя, - оправдывалась мама.

- Все в порядке, мама, - успокаивала я её, обнимая за плечи.

Получалось, однако, так, что не она меня утешает, а я её.

Через время мама успокоилась и начала расспрашивать меня об острове. Понравилось ли мне?

- Конечно. Остров прекрасен, - ответила я, но от воспоминаний о Фрэнке не удержалась и поморщилась.

- Мы могли бы, съездит туда в апреле после выпуска, - предлагает к моему ужасу мама.

- Нет, - кричу я слишком эмоционально. Мама удивляется моей реакции.

- Прости, мама. Просто меня с островом связывают плохие воспоминания, - поясняю ей. Но, сама в душе задумываюсь: странно, воспоминания о Фрэнке причиняют большую боль, нежели память о событиях на Глории.

- Расскажи лучше, как прошел визит в приют? – спрашиваю я, чтобы сменить болезненную для меня тему.

Лицо мамы неожиданно просветлело. Глаза прояснились. Странно было наблюдать такую перемену.

- О, Сэм, я была так тронута, увидев этих деток. Такие одинокие, несчастные. Хочется уделить внимание каждому. Почему я раньше никогда с тобой не ездила туда?

Я удивленно захлопала ресницами. Мама определенно изменилась за время моего отсутствия.

Она ещё долго восторженно рассказывала мне о детях. При чем помнила многих по именах и говорила, что была у них уже трижды.

Через два часа, сославшись на усталость, я поднялась к себе в спальню. Переступив порог комнаты, я замерла. Все здесь было таким отстраненно далеким для меня. Казалось, я отсутствовала не два месяца, а два года. За это время я очень повзрослела в моральном плане. Теперь мне были не интересны танцы, спорт. Мне не хотелось общаться с моими взбалмошными подростками-друзьями. Я хотела тишины и уединения. Замкнутся в своем мире и никого не пускать.

Решительно подойдя к постели, я одним движением руки столкнула подарок Фрэнка на пол. Сердце болезненно заныло, но я не подняла тигренка.