Второй съезд русских деятелей по техническому и профессиональному образованию

Самым значительным событием в истории воспитания и обу­чения слабоумных в России конца XIX века явился Второй съезд русских деятелей по техническому и профессиональному обра­зованию, проходивший в Петербурге с 28 декабря 1895 года по 5 января 1896 года (по старому стилю). Работа XII секции это­го съезда представляет собой, по существу, первый в России съезд дефектологов. Здесь с особой силой прозвучал голос пере­довой русской общественности в защиту слабоумных.

Этот съезд был созван для решения вопросов развития в Рос­сии учебных заведений в целях подготовки квалифицированных рабочих и ремесленников.

По инициативе группы лиц, занимавшихся в Москве делом обу­чения слепых (профессора Московского университета М. В. Ду-ховского, руководителя учебно-воспитательного заведения для слепых П. П. Горячего, заведующей отделом по образованию слепых при учебном отделе Политехнического музея А. А. Адлер и др.), было разрешено организовать на этом съезде XII секцию по вопросам обучения слепых.

Организацией работы этой секции руководила Анна Алек­сандровна Адлер.

В ходе подготовки к съезду возникла мысль о создании под­секции по вопросам образования глухих, а затем и слабоумных. Инициатива организации этой подсекции принадлежит Марии Петровне Лебедевой.

Мария Петровна Лебедева выросла в революционно настро­енной семье. Ее отец Петр Иванович Лебедев был московским мировым судьей. В этой семье находили приют деятели «Народной воли». Здесь часто бывали писатели Н. Н. Златовратский, К- М. Станюкович, В. Г. Короленко и другие. Сестра П. И. Ле­бедева Татьяна Ивановна была приговорена к смертной казни за революционную деятельность. Казнь была заменена катор­гой, где Т. И. Лебедева и умерла.

Служению народу посвятила свою жизнь и Мария Петровна Лебедева. Она нашла важным приложить свои силы к тому, чтобы привлечь внимание общества к слабоумным, участь ко­торых в России была особенно тяжелой. М. П. Лебедева выез­жала за границу, знакомилась с учреждениями для слабоум­ных. Особый интерес вызвало у нее учреждение Бурневиля в Париже и применявшаяся в нем система Э. Сегена. По ее ини­циативе, как уже отмечалось, на Втором съезде русских деяте-

9*

ло ни одного для слабоумных детей. Таким образом, даже доста­точно широко развитые в России благотворительные организации не распространяли свою заботу на тех детей, которые, казалось бы, больше всего нуждались в общественной помощи.

То, что делалось силами благотворительности в XIX веке для слабоумных, имело случайный и ограниченный характер.

Так, в 70-х годах прошлого века при Петербургском Никола­евском сиротском приюте по инициативе Е. Н. Шостак было от­крыто небольшое отделение для малоспособных девиц, где их пытались учить по сокращенным программам и сравнительно более доступными методами.

В 1881 году лютеранский пастор А. В. Ферман основал в Пе­тербурге «Евангелический приют во имя Иммануила для одер­жимых падучей болезнью и слабоумных детей». Это учреждение известно под названием «Приют Эммануила». В этом приюте в первые годы его существования было 20 мест, а к началу XX ве­ка— 60. В него принимали детей только лютеранского вероис­поведания. Часть воспитанников содержалась за плату, другая — на средства от пожертвований.

В 1885 году на станции Удельная под Петербургом при боль­нице Александра III было открыто отделение для идиотов на 50 человек, которое было вскоре закрыто за отсутствием средств.

§ 2. Деятельность Е. К. Грачевой

Дальнейшая история приютов для слабоумных детей в Рос­сии связана с именем Екатерины Константиновны Грачевой (1866—1934). Ей принадлежит заслуга в создании первых в России учреждений для глубоко отсталых, в открытии первой школы для умственно отсталых детей и в издании первых ру­ководств по работе с глубоко отсталыми детьми, которые не потеряли своей значимости и в наши дни.

Е. К. Грачева посвятила свою жизнь делу призрения, воспи­тания и обучения глубоко отсталых детей и эпилептиков. Среди этих детей она провела почти сорок лет. Около двух тысяч обездоленных и больных детей были лично ею устроены, обласка­ны, воспитаны. Народ выражал свою любовь к Е. К. Грачевой, ласково называя ее тетей Катей.

Мотивом к тому, чтобы заняться судьбой слабоумных и эпи­лептиков, послужили личные переживания Е. К. Грачевой, выз­ванные тяжелой болезнью ее брата Николая.

Екатерина Константиновна Грачева родилась в семье петер­бургского биржевого маклера Константина Петровича Грачева, имевшего собственный дом на Б. Белозерской улице. Десятью годами позже в семье Грачева родился мальчик Николай, кото­рый с ранних лет отличался большой впечатлительностью и бо­лезненностью. До семи лет не ходил.

Екатерина Константиновна тяжело переживала болезнь брата. В течение ряда лет она посетила множество вра­чей. В 1887 году она поместила Нико­лая в диагностическое отделение Вра-чебно-воспитательного заведения док­тора И. В. Маляревского, где он по­ставил диагноз «истеро-эпилепсия» (эпилепсия без органических наруше­ний нервной системы).

Попытки Е. К. Грачевой поместить брата в лечебное учреждение не увен­чались успехом. Екатерина Константи­новна убедилась, что в России нет учреждений для эпилептиков-

Е. К. Грачева, помня о личных пе- Tl866—1934Г

реживаниях во время болезни брата, стала принимать деятельное участие в

качестве члена-обследователя благотворительного «Человеколю­бивого общества». Она занималась выявлением лиц, которые осо­бенно нуждались в материальной помощи.

Одно из посещений бедных послужило непосредственным по­водом к тому, чтобы Е. К- Грачева занялась новым в России делом — делом призрения и лечения, а затем обучения и воспи­тания детей, страдающих глубоким слабоумием.

24 августа 1894 года во время посещения бедных Е. К- Гра­чева встретилась с таким случаем. Пьяная мать толкнула свою девятилетнюю дочь Таню. Девочка разбила голову о чугун и через год стала «совсем глупой». Мать скончалась в отделении алкоголиков Обуховской больницы. Девочка осталась без при­смотра, так как отец тоже пил. Возникла необходимость опреде­лить девочку в специальное учреждение. Но тут Екатерина Кон­стантиновна убедилась, что это невозможно, поскольку в России не было учреждений для подобных детей.

Много дней потратила Екатерина Константиновна на безре­зультатные посещения различных благотворительных обществ и учреждений. Ни «Человеколюбивое общество», ни «Общество по­печения о бедных и больных детях» не имели приюта для слабо­умных детей. Отказали и в больнице Николая Чудотворца, пото­му что туда не принимали малолетних. Отказали в больнице св. Пантелеймона на ст. Удельная и в больнице Цесаревича. Разочарование ждало Екатерину Константиновну и в «Приюте Эммануила». «Если бы она, несчастная девочка, о которой вы говорите, была бы лютеранка, можно бы принять, а вакансий для православных нет», — заявила начальница этого приюта. Отказали Екатерине Константиновне в приеме слабоумной де­вочки и в других учреждениях. И тогда у Е. К- Грачевой воз­никла мысль о необходимости заняться призрением слабоумных.

Для Екатерины Константиновны началась новая жизнь, пол­ная забот, тревог и радостей. Приступила она к делу с большим подъемом.

В своем дневнике от 14 сентября 1894 года она пишет: «Как хорошо, весело мне! Никогда ни балы, ни театры, ничто не до­ставляло мне так много радости, как эти дни!»' Она с упоением делает нужные приготовления, закупки. В комнате для детей ста­вит две детские кроватки и одну кровать для няни. Е. К. Граче­ва покупает для идиотов игрушки, хотя окружающие ее от этого отговаривают.

Первые воспитанники Е. К- Грачевой — Шура и Таня — были в очень тяжелом состоянии. Но Екатерина Константиновна не упала духом и не отступила от поставленной цели.

Записи в дневнике Е. К. Грачевой, относящиеся к первым дням ее педагогической деятельности, полны драматизма:

«Около двух часов (8 октября 1894 г.) принесли Шуру. Что за несчастное существо! Руки переломаны, ножки сведены, сле­пая, глухая, немая. Пока няня приготовляла ванну, я хотела Шуру напоить молоком, но молоко выливалось изо рта. Мать Шуры достала соску, вернее грязную тряпку, пожевала черный хлеб, завернула и сунула Шуре в рот. Посоветовали купить ро­жок— это для 7-летней-то девочки! Когда Шуру купали, она жа­лобно стонала, но когда ее уложили в теплую постельку, покры­ли ватным одеялом и белым пикейным, дали рожок с теплым молоком, она скоро уснула. Мать хотела поклониться в ноги, села около кроватки и зарыдала. Впервые я видела слезу ра­дости.

Вскоре привели Таню. Она так кричала, что мы вышли на лестницу встречать «дорогую гостью». Как трудно было ее стричь и мыть, два раза она выскочила из ванной. На новое платье вни­мания не обратила. Суп пролила. Макароны с сахаром ей по­нравились, и она сразу успокоилась. Куклу бросила. Держит в руках сладкую булку, смотрит на нее и улыбается. За неделю мои детки сделали большие успехи: Шура меньше стонет, все болячки от грязи отвалились, а Таня делается «воспитанной ба­рышней», как няня в шутку ее называет. Таня здоровается и про­щается (кланяется) по нескольку раз в день, ничего со стола не хватает, кушает опрятнее, даже сама берет салфетку и просит завязать; целые дни сидит на низенькой скамеечке и качает кук­лу, что-то напевает: у нее есть голос и музыкальный слух. Но от крика не отделалась, особенно во время мытья. Бранные слова забывает. День мы проводим так: утром, в 8 часов начинается туалет моих деток, он берет много времени: надо приготовить теплой воды (когда их мыли холодной водой, они больше кри-

чали), смазать и присыпать. Таня за неделю два раза шутя оп­рокинула кувшин с водой, няня сердилась, а я радуюсь: значит, перестает бояться, начинает шалить. Таня пьет чай с молоком и булкой за маленьким столиком у меня в комнате. Шуру няня приучает пить молоко с ложечки, но эта премудрость ей не уда­ется: молоко выливается изо рта. После чая няня убирает комна­ту, а я показываю Тане книжку с крупными, яркими картинками, но это ее мало интересует. Она бежит к большому зеркалу и раз­говаривает (издает звуки — она почти немая), поднимает, опу­скает руки, кланяется и громко смеется. Если погода хорошая, мы идем на двор. Там для нас поставили скамеечку. Я сижу на солнышке с Шурой, а няня бегает с Таней. Один раз я попробо­вала взять ее на улицу, но она толкала прохожих и подняла та­кой крик, что я поспешила вернуться. Иногда приходят соседи и приносят сладкое, но мне это не нравится: боюсь, чтобы Таня не стала попрошайкой. Когда мы приходим домой, няня идет за обедом. Таня уже голодна и начинает выражать неудовольствие. В столовой обед иногда запаздывает, думаю ввести второй завт­рак: в 12 часов давать по одной чашке молока с куском хлеба или варить по одному яйцу. После обеда моих деток раздевают и укладывают спать. Удивляюсь, как Таня много спит. Когда встает, она всегда бывает веселая. Игрушки, даже постройки — не понимает. Любит смотреть на зажженную лампу, если качнуть ее, то громко хохочет, даже прыгает. Ужин у нас ровно в 6 ча­сов. После ужина мои детки опять моются и ложатся спать. Няня с 7, 5 часов свободна до 9, а если идет в гости, то и дольше. Я остаюсь с детьми. Мне говорят, что я няню избалую, но надо же молодой девушке отдохнуть. Таня спит хорошо, а Шура кричит, вернее стонет, когда ей меняют белье. Мне советуют ночью ее не трогать, с этим я, конечно, не могу согласиться.

4 ноября. Вчера вечером мне принесли девочку Иню — ей 5 лет. Какая она миленькая, но несчастная: сидеть не может, ножки сведены, постоянные подергивания рук и ног, личико — прехорошенькое, точно восковая кукла, беленькая, большие го­лубые глаза, волосы светлые, мягкие. Какая она запуганная! Я просила гостей к ней не подходить.

30 ноября. Семья моя увеличилась: привели новую девочку Катю. Подойдет ли она? Рослая, сильная, боюсь, что она будет обижать детей. Как дико озирается она по сторонам (она глу­хонемая), от еды отказалась, встала в угол, от всех отвертыва­лась, но когда мы ушли, быстро съела все, что положили около нее на табуретку».

Общественное значение дела, которым занялась Е. К. Гра­чева, становится особенно понятным, если учесть то положение, в котором находились ее воспитанники до поступления на ее попечение. Некоторые из них находились на привязи. Большин­ство подвергалось жестокому глумлению со стороны окружа­ющих.

В поисках детей, особенно нуждавшихся в ее опеке, Екатери­не Константиновне часто приходилось проникать в самые глухие трущобы Петербурга.

С каждым днем росло, по существу, первое в России учреж­дение для слабоумных и эпилептиков. У организатора этого уч­реждения укрепилось убеждение в правильности выбранного ею жизненного пути.

Вместе с успехами «деток» совершенствуется и педагогиче­ское мастерство Екатерины Константиновны. Растет уверен­ность в том, что ее питомцев нужно не только призревать, но и лечить, воспитывать, учить.

Успехи детей радуют Екатерину Константиновну.

«Катя и Таня, — пишет Екатерина Константиновна 22 фев­раля 1895 года, — со мною за покупками ходили. Вот какие ус­пехи делают. Не кричат, а главное, ничего в магазине не трога­ют. Я считаю необходимым каждый день хоть одну девочку брать на улицу, на прогулку. Это им доставляет удовольствие, а главное, развивает».

Е. К- Грачевой удалось найти наиболее гуманные и эффек­тивные приемы работы с детьми. В результате она смогла пре­одолеть дух казенщины, сухости, ханжества, который был ха­рактерен для большинства приютов того времени, и сделать жизнь детей красивой, радостной, уютной и даже полезной.

Те посетители приюта Е. К- Грачевой, которые бывали в за­граничных учреждениях для аномальных детей, отмечали, что в них они часто видели даже шикарное внешнее оформление, ве­ликолепную обстановку. Но ни в одном из них они не видели таких веселых детей, как здесь, в приюте Е. К. Грачевой. Такой атмосферы в своем приюте Е. К. Грачева добилась путем ласко­вого обращения со своими воспитанниками. Такого же отноше­ния к подопечным детям она требовала и от работавшего с ней персонала. Наказания были полностью исключены из числа средств воздействия на воспитанников. Царившему в приюте бодрому тону способствовали и другие факторы: четкий распо­рядок жизни, удобное и красивое убранство помещений, чистая и нарядная одежда.

От Екатерины Константиновны не ускользала ни одна ме­лочь. Так, если ребенок раздражался или выражал недоволь­ство, она устанавливала и устраняла причины того и другого.

В своем дневнике Е. К. Грачева пишет: «Как осторожно надо будить детей! Многие пугаются, упорно отказываются идти в уборную. Это считают упрямством, а я уверена, что тут что-то другое, а что — не знаю. Ах, как много невыясненного в пове­дении наших детей! Когда будут больше интересоваться ими, изучать их, тогда станет ясно то, за что теперь на больных детей сердятся. Все чаще слышу столь ненавистное для меня слово «наказание». Нет, пока я начальница, детей наказывать не бу­дут»,

Любовь Екатерины Константиновны к детям была столь вели­ка, что ее нисколько не раздражал вид физических уродств и не­дугов. Более того, все дети представляются ей милыми и симпа­тичными.

При всей своей занятости, Екатерина Константиновна не брез­гует выполнять самую тяжелую, а порой и грязную работу, если она приносит пользу ее воспитанникам. Она пользуется каждым случаем, чтобы стать ближе к детям, проникнуть в мир детских переживаний.

В своем дневнике она пишет: «Я очень люблю обходить спаль­ни. Часто ребенок говорит мне то, что не сказал бы днем при других. Ночное дежурство сближает ночную няню с детьми. Две девочки ночью зовут меня «мама», днем—как все, «тетя Катя». Надо особенно внимательно назначать ночных дежурных. Я еще колеблюсь, что лучше? Чтобы все дежурили по очереди или иметь специально ночных?»

В середине 1895 года Екатерина Константиновна приступила к обучению детей, хотя уже с первых минут она столкнулась с не­ожиданными трудностями.

16 августа 1896 года она делает запись: «Купила книги, тетра'-ди, карандаши черные и цветные. Краски побоялась: дети их съе­дят. Купила также картинки, игры и другие занятия. Все красиво разложила и позвала детей. «Точно елка», — правильно сказала няня. Мои детки, увидев так много подарков, вначале останови­лись, все смотрели и улыбались, потом начали трогать. Все пере­рыли, карандаши уронили, картинки от лото и кубики перепутали, стали перекладывать из одной коробки в другую. Пришлось все спешно убрать, пораньше накрыть стол для обеда и усадить всех на свое место. Еда, даже ожидание еды, всегда -успокаивает моих

деток».

Трудности, связанные с организацией занятий, серьезно бес­покоят Екатерину Константиновну. Ведь никакая из существо­вавших в то время методик не подходила к ее воспитанникам.

Екатерине Константиновне приходится самой изготовлять нужные пособия и искать методы обучения. Она не отказывается от занятий, хотя многие находят эту идею неосуществимой.

Обучая детей, Екатерина Константиновна сама учится этому новому для нее делу. Она ведет и затем анализирует наблюдения и записи. Все более крепнет вера в возможность обучения слабо­умных.

В результате упорного труда Екатерины Константиновны, сложных методических исканий занятия с детьми налаживаются. В этом деле ей оказал большую помощь известный русский сур­допедагог А. Ф. Остроградский. Он ставил у детей звуки, учил работать с глухонемыми детьми, давал методические советы.

Воспитанники стали овладевать элементарными знаниями и учебными навыками: писать и читать легкие слова, считать в пределах первого десятка.

В мае 1898 года в присутствии нескольких городских учитель­ниц и гостей был устроен экзамен. Даже те элементарные уме­ния, которые обнаружили дети на экзамене, поразили присутст­вующих. Ведь никто до сих пор не верил в возможность чему-нибудь научить глубоко отсталых детей.

Так скромно было положено начало существования первой в России школы для слабоумных и эпилептиков.

Успехи занятий с воспитанниками и приходящими детьми бы­ли столь значительными, что на школу Екатерины Константи­новны обратила внимание петербургская общественность. Она оказала воздействие на Петербургскую городскую думу, устано­вившую ежегодную субсидию в размере 1000 рублей на содер­жание первой школы для отсталых детей.

Школа имела I, II и III классы. С 1898 по 1907 год в этой школе обучалось 134 ребенка в возрасте от 9 до 12 лет. В учеб­ном плане школы были закон божий, письмо, чтение, арифмети­ка, сведения по растениеведению, естествознание, предметные уроки, пение, рисование, ремесленное обучение.

Одновременно с углублением, расширением учебных занятий Екатерина Константиновна усиливает и лечебную работу в уч­реждении. Этому способствует выросший среди медиков интерес к психопатологии. В 90-х годах частыми посетителями учрежде­ния были профессор В. М. Бехтерев, психиатр В. П. Осипов, доктора Э. А. Гизе, В. В. Клименко, профессор С. Л. Тривус со студентами.

В 1903 году Екатерина Константиновна добилась открытия при приюте амбулатории для бесплатного лечения нервноболь­ных детей. Эта же амбулатория обследовала и выявляла канди­датов в приют и в школу. В работе этой амбулатории энергичное участие приняли В. М. Бехтерев и молодой врач А. С. Грибоедов. В дальнейшем (1909—1910) Петербургский приют на Белозер­ской стал основным центром медицинских, психологических и пе­дагогических исследований аномальных детей, осуществлявших­ся под руководством А. С. Грибоедова. Следует отметить, что Е. К- Грачева была первой в России воспитательницей слепоглу­хонемой, которая оказалась среди воспитанников приюта.

Во всей системе работы с глубоко отсталыми и эпилептиками в приюте Е. К. Грачевой особое место отводилось трудовому вос­питанию и обучению. Екатерина Константиновна все более убеж­далась, что занятия по трудовому обучению должны занимать первое место среди общеобразовательных и других занятий, так как трудовая деятельность создает самые благоприятные усло­вия для их развития, приобщает детей с глубокими аномалиями к полезной жизни в обществе, делает их меньшей обузой для общества и развивает у них чувство достоинства.

Е. К- Грачева стремилась к тому, чтобы труд детей как мож­но раньше стал трудом производительным, чтобы ребенок видел результат труда.

Характер труда, к которому привлекались воспитанники при­юта, был разнообразным. Это работа по дому, на дворе, в ого­роде. Менее отсталые привлекались к работе в мастерских. Маль­чики работали в щеточной, переплетной, столярной и сапожной мастерских; девочки работали в швейных мастерских. Вначале работали 1—2 часа в день, а затем продолжительность ежеднев­ной работы в мастерских доводилась до 6—7 часов с перерыва­ми, и это, как отмечает Е. К. Грачева, не вредило здоровью, а, напротив, укрепляло его. Воспитанницы почти полностью шили сами белье и одежду для воспитанников приюта.

Работе в мастерских предшествовали занятия ручным тру­дом: вырезывание из бумаги, плетение, вязание.

Лучшими способами приучения ребенка к труду Е. К- Граче­ва считала поощрение, похвалу за каждое усилие воспитанника и привлечение его внимания к положительным примерам. Важ­ным учебно-воспитательным стимулом Екатерина Константинов­на считает оплату детского труда. Это оказывает, по ее мнению, на детей большое нравственное влияние, так как пробуждает у них чувство достоинства, веру в то, что они могут быть полезны людям, своей семье.

Екатерина Константиновна рассказывает о многих случаях необыкновенной радости и гордости, которую испытывали воспи­танники, отдавшие свой первый заработок своим бедным ма­терям.

Об успехах трудового обучения воспитанников в приюте Е. К- Грачевой свидетельствует тот факт, что продукция мастер­ских неоднократно экспонировалась на выставках и получала высокую оценку. В 1899 году на ремесленной выставке в Петер­бурге работы воспитанников были отмечены почетными грамо­тами. В 1903 году на международной выставке «Детский мир» приют получил высшую награду — почетный диплом, а руково­дительница приюта Е. К- Грачева — золотую медаль. В 1904 го­ду работы воспитанников приюта были отмечены почетными дип­ломами на международной гигиенической выставке в Париже.

Организованный Е. К- Грачевой Петербургский приют для детей-идиотов и эпилептиков испытывал постоянные материаль­ные недостатки, поскольку он полностью зависел от пожертвова­ний, которые в первые годы были случайными. При этих услови­ях число детей было незначительным. Возможности для расши­рения приюта были получены в 1899 году, когда весь дом на Белозерской перешел в введение приюта. При нем были созданы отделения для малолетних полных идиотов; для эпилептиков и идиотов, поддающихся развитию; для идиотов беспокойных, опасных для окружающих.

В 1899 году приюту была пожертвована дача в Полюстрове, куда детей вывозили на лето. Популярность приюта, молва об его успехах к этому времени стала значительной. Усилился при­ток пожертвований. Но успехи в работе приюта на Белозерской,

его популярность не породили у Екатерины Константиновны чув­ства самодовольства, успокоения. Она отдает себе отчет в том, что вниманием пока что окружены только несколько десятков несчастных детей, а сотни и тысячи их в России терпят страда­ния. Это не дает Е. К. Грачевой покоя, омрачает радость ее труда.

Екатерина Константиновна понимала, что добиться государ­ственной заботы об этих детях в условиях царской России не­возможно. Поэтому она направила все свои усилия на создание в России благотворительной организации, которая могла бы воз­главить дело призрения и воспитания слабоумных и эпилептиков. В 1900 году она добилась утверждения Святейшим синодом такой благотворительной организации — «Братства во имя царицы не­бесной». Официально принято было считать организатором этого братства архимандрита Игнатия, в действительности же на­стоящим его организатором и руководителем была Е. К. Граче­ва (архимандрит Игнатий умер в 1897 году). Сама Е. К. Граче­ва со свойственной ей скромностью присваивает архимандриту Игнатию все заслуги в создании русских приютов для слабоум­ных. Кроме скромности, это вызывалось и необходимостью, так как имя Игнатия придавало братству популярность среди ду­ховных кругов и обеспечивало признание этой организации цар­ским правительством, без чего нельзя было бы производить зна­чительные сборы.

Естественно, что вся деятельность братства была проникнута религиозно-христианским духом. Официальным председателем правления братства была назначена графиня О. Апраксина.

Религиозно-христианским духом была проникнута и жизнь приюта Е. К- Грачевой и других приютов. В приюте даже глубо­ко отсталых приучали к выполнению религиозных обрядов. Мно­го внимания уделялось беседам на религиозные темы и молитвам. Для сохранения в приюте этого религиозного духа и обеспе­чения его самоотверженной прислугой, няни и другой обслу­живающий персонал подбирались, как правило, из послушниц женских монастырей.

Все это импонировало официальному тону царской России, духовенству и религиозным чувствам верующих, от пожертво­ваний которых зависела в основном участь приютов.

Братству было разрешено проводить сбор пожертвований ежегодно в течение недели во всех церквах России.

В поддержке Братства, в привлечении внимания народа к страданиям детей-идиотов и калек духовенство видело для себя выгоду, так как эти дети должны были поразить сердца людей страхом перед господней немилостью, которая постигнет их, ес­ли люди отвернутся от церкви.

Е. К- Грачева стала проводить активную деятельность по привлечению внимания общества к важному для России делу—• призрению и воспитанию аномальных детей и развитию сети уч-288

реждений для этих детей. Она издает большое число брошюр и воззваний, хотя и написанных в религиозно-сентиментальном духе, но убедительно доказывающих возможность и необходи­мость призрения и воспитания слабоумных.

Простой народ горячо откликался на эти воззвания, жертвуя свою трудовую копейку в пользу этого гуманного дела.

Благодаря деятельности Е. К. Грачевой с 1901 года в Брат­ство поступают значительные пожертвования, которые позволя­ют расширить первый приют на Белозерской и открыть приюты для идиотов и эпилептиков в других городах России. В 1901 го­ду эти пожертвования достигли 190 тысяч рублей, в 1902 — они составляли более 140 тысяч рублей, в 1904 — более 180 тысяч рублей. В 1902 году открывается приют в Курской губернии, в 1905 — в Москве, в 1907 — в Вятке, а затем и в других городах. В 1912—1917 годах во всех приютах этого Братства содержа­лось 500 детей.

Екатерина Константиновна сама выезжала во вновь откры­ваемые приюты, чтобы помочь организовать работу учреждений.

Как отмечалось выше, в 1901—1902 годах приют в Петербур­ге на Белозерской был реорганизован. Рядом со старым было выстроено новое 4-этажное здание. Это позволило более рацио­нально, дифференцированно разместить детей. Это было необ­ходимо, ибо пребывание детей-эпилептиков, идиотов и глубоко отсталых в общей комнате вызывало многие неудобства. Дети обижали друг друга. Резкие крики, припадки пугали детей.

В новом здании первый этаж был отведен под лазарет для совершенно-беспомощных детей. На этом же этаже помещалось отделение для беспокойных детей, опасных для себя и окружаю­щих. На втором этаже помещалось так называемое фребелевское отделение для детей, умеющих говорить и играть. Третий этаж был отведен прд школьное отделение. Здесь же находились и мастерские. На четвертом этаже располагались службы и спаль­ни для сестер. Здесь были хорошо оборудованные кухни, прачеч­ная, гладильня, баня и души.

Одновременно в Райволо под Петербургом началось строи­тельство колонии для более взрослых слабоумных. Колония бы­ла введена в действие в 1903 году. Она строилась с расчетом на то, что ее воспитанники будут заниматься сельскохозяйствен­ным трудом. Расширение Петербургского приюта и открытие приютов в других городах вызвали потребность в большом чис­ле опытных сестер-нянь. В октябре 1900 года Екатерина Кон­стантиновна открыла курсы сестер-нянь, которые должны были работать с детьми-идиотами и эпилептиками. Слушательницами курсов были послушницы монастырей. В июне 1902 года был произведен первый выпуск сестер-нянь. После выпуска они вые­хали на работу во вновь открываемые приюты.

Беседы Екатерины Константиновны с сестрами-нянями выз­вали большой интерес у родителей и работников приюта. По

Ю Заказ 10

просьбе матерей на средства от пожертвований эти беседы были в 1902 году изданы отдельной книгой. Книга Е. К- Грачевой «Бе­седы с сестрами-нянями о воспитании и развитии детей — идио­тов и эпилептиков» была первым в России руководством по ра­боте с глубоко отсталыми детьми и эпилептиками. Эта книга не потеряла своего значения в качестве практического пособия для родителей и работников учреждений для аномальных детей и в настоящее время. Безграничная любовь, самоотверженная за­бота о больных детях, вера в возможности развития аномального ребенка, которыми проникнута каждая беседа Е. К- Грачевой, а также задушевность, простота и конкретность изложения при­дают «Беседам...» особое обаяние.

Основная мысль книги состоит в том, что умственно отсталые дети нуждаются не только в призрении, уходе, но и в развитии, в систематических занятиях, в приспособлении к труду. В «Бесе­дах...» даются советы по всем разделам работы со слабоумными. От внимания Екатерины Константиновны не ускользает ни одна мелочь, от которой зависят состояние детей, их здоровье, на­строение. В книге даются подробные указания в отношении того, как учить детей одеваться, умываться, есть, как организовывать детские дежурства.

В книге подробно раскрыта система занятий со слабоумными применительно к той или другой степени их отсталости. Эта си­стема носящих игровой характер занятий включает ряд упраж­нений, направленных на развитие органов чувств и движений; система предусматривает ознакомление детей с окружающими предметами, развитие речи, обучение чтению, письму, счету, гим­настике, ручному труду, рисованию, пению.

В дальнейшем Е. К. Грачева обобщила свой опыт работы с глубоко отсталыми в других книгах. Несмотря на это, «Беседы с сестрами-нянями» сохраняют самостоятельное значение и ори­гинальность.

В начале своей работы с глубоко отсталыми детьми, как уже отмечалось, Е. К- Грачева не имела возможности использовать отечественный опыт, так как в России его почти не было. Имев­шийся незначительный опыт не был обобщен. В связи с расши­рением сети руководимых ею учреждений для слабоумных и стремлением Екатерины Константиновны усилить в них учебно-воспитательную работу, возникла необходимость в изучении опы­та работы зарубежных учреждений для детей-идиотов и детей-эпилептиков. За границей к этому времени воспитание и обучение умственно отсталых детей достигло значительного развития.

Начиная с 1903 года Екатерина Константиновна совершает поездки в Швецию, Францию, Германию.

В Швеции внимание Екатерины Константиновны было при­влечено к тому, что в учреждениях для слабоумных усилия на­правлены на приобщение всех детей к труду, воспитание любви к труду. Благодаря этому у детей развивается чувство собствен-

!

ного достоинства, основанное на нем стремление жить собствен­ным трудом.

Во Франции Екатерина Константиновна в течение несколь­ких месяцев практиковалась в качестве воспитательницы в отде­лении для мальчиков — идиотов и эпилептиков при больнице для душевнобольных в Бисетре, руководимом доктором Бурневилем, и в приюте-школе для девочек в Балле.

В этих учреждениях Екатерину Константиновну поразило то большое развитие, какое получают даже самые слабые дети. Это в какой-то степени было результатом того, что во французские учреждения дети принимались даже до года.

В Германии Екатерина Константиновна имела возможность увидеть учреждения для глубоко отсталых и эпилептиков, а так­же вспомогательные школы, которые были основаны на строго религиозных началах, доведенных до аскетизма. Там же Екате­рина Константиновна была свидетельницей крайне сурового, гра­ничащего с жестокостью обращения с детьми.

Доминирующим впечатлением, вынесенным Е. К. Грачевой от посещения зарубежных специальных учреждений, было то, что в большинстве учреждений нет настоящей любви к ребенку, той любви, которой была проникнута вся жизнь учреждения Е. К- Грачевой и в которой больше всего нуждались дети.

После того как в Петербургском приюте Братства на Бе­лозерской в 1910 году была полностью налажена учебная, воспи­тательная и лечебная работа, Екатерина Константиновна дала согласие помочь в организации работы (особенно учебно-воспи­тательной) Мариинскому приюту калек и идиотов на ст. Удель­ная. История этого приюта такова.

В 1892 году неизвестный человек пожертвовал 40 тысяч руб­лей и дачу в Удельной для детей-калек. В 1894 году этот же че­ловек пожертвовал такую же сумму и два дома в Петербурге на Большой Гребецкой улице. На эти средства было создано «Об­щество призрения калек несовершеннолетнего возраста и идио­тов» под покровительством великой княгини Марии Павловны. В 1903 году было заложено здание для приюта-колонии для иди­отов, получившее название «Мариинский приют». Консультан­том этого приюта был психиатр, профессор П. И. Ковалевский. В приюте воспитывалось 100 человек, из них 50 бесплатно, ос­тальные за высокую плату (35 рублей в месяц). Задачей прию­та было призревать слабоумных и приучать их к сельскохозяй­ственному труду. В связи с нехваткой средств с 1909 года приют отказался от содержания бесплатных воспитанников.

В этот приют и была приглашена Е. К. Грачева для органи­зации учебно-воспитательной работы.

В 1911 году под руководством Е. К- Грачевой приют на Ма-риинской улице был полностью реорганизован как в хозяйствен­ном, так и в учебно-воспитательном отношении и стал имено­ваться приютом для умственно отсталых детей.

Врачебно-воспитательный надзор в приюте, как уже отмеча­лось, осуществлял проф. П. И. Ковалевский. Профессор А. Ф Лазурский проводил в нем психологические исследования.

Усилиями Е. К- Грачевой в Мариинском приюте налажива­ются учебные занятия, гимнастические занятия. Дети работали на огороде, ухаживали за птицей и домашними животными.

Одновременно Екатерина Константиновна продолжает ока­зывать организационную помощь приюту на Белозерской и Эм-мануиловскому приюту.

Нормальная деятельность всех приютов была прервана пер­вой мировой войной: перестали поступать пожертвования, уси­ливался недостаток продовольствия, топлива, возросла смерт­ность среди воспитанников.

В эти тяжелые годы Екатерина Константиновна не оставля­ла детей, делила с ними все невзгоды, с необыкновенной энерги­ей боролась за сохранение здоровья и жизни детей.

Но вот свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, которая произвела коренной перелом во 'всей систе­ме общественной жизни и как следствие этого установила новые отношения и к делу призрения, воспитания и обучения аномаль­ных детей. Никогда ранее не испытанный энтузиазм охватил ра­ботников специальных детских учреждений.

С большим подъемом Е. К. Грачева вместе с другими работ­никами приступила к преобразованию приюта, которым она ру­ководила, в новое, советское учреждение для аномальных детей. На помощь пришли старые большевики. Началась борьба с хан­жески-религиозным «приютским духом».

У воспитанников и воспитателей пробуждается активность, чувство собственного достоинства, сознание принадлежности к большой семье строителей социалистического общества. В спе­циальных учреждениях, расширяются принципы коллективного руководства, элементы детского самоуправления.

Разумеется, что становление специальных детских учрежде­ний на новый путь развития не всегда проходило гладко. Были попытки со стороны некоторых старых сотрудников сопротив­ляться новому, извратить новое, скомпрометировать его. Однако новое развивалось и побеждало.

С первых дней Октябрьской революции Е. К- Грачева стала оказывать поддержку органам Советской власти в преобразова­нии детских учреждений для аномальных детей на новых, совет­ских началах. Она активно участвовала в организации этих учреждений в Петроградской губернии. Занималась она и подго­товкой персонала для работы с аномальными детьми. В 1918— 1920 годах Е. К- Грачева была лектором краткосрочных педаго­гических курсов (руководитель курсов А. С. Грибоедов) по под­готовке работников учреждений для дефективных детей.

Вплоть до 1929 года Екатерина Константиновна продолжала работать в бывшем Мариинском приюте, преобразованном сна-

чала в Мариинскую вспомогательную школу, а затем в детский дом № 55.

В 1929 году Е. К. Грачева по состоянию здоровья вышла на пенсию. Но и после ухода на пенсию она продолжала оказывать детскому дому помощь в работе и готовила к изданию книгу «Воспитание и обучение глубоко отсталого ребенка». В этой кни­ге, вышедшей из печати в 1932 году с предисловием Л. С. Вы­готского, Екатерина Константиновна подвела итоги своей 35-летней работы с аномальными детьми.

Названными выше приютами Братства почти исчерпывается список учреждений для глубоко отсталых детей в России. Кроме приютов, руководимых Е. К- Грачевой, значительную роль в ис­тории отечественной дефектологии сыграл приют для слабоум­ных девочек — «Убежище св. Марии», открытый в Москве в 1905 году. Это учреждение стало базой для научно-исследова­тельской работы в области детской неврологии и психопатологии, проводившейся профессором Г. И. Россолимо. После Октябрь­ской социалистической революции «Убежище св. Марии» было преобразовано в детский дом № 13 им. Г. И. Россолимо, суще­ствующий и в настоящее время.

В 1903 году в Вятке граждане этого города супруги А. А. и А. И. Шведовы устроили в собственном доме приют на 10 детей — идиотов и калек и сами обслуживали воспитанников.

В 1906 году в Петербурге был открыт городской приют для неуспевающих учащихся начальных школ, но вскоре он был за­крыт из-за отсутствия средств.

В 1908 году был поставлен вопрос об устройстве в Москве приюта имени Ивана и Александра Медведевых для идиотов и эпилептиков. Однако этот проект был отклонен Московской го­родской думой из-за финансовых затруднений.

Во всех приютах России к началу Октябрьской социалисти­ческой революции воспитывалось не более 1000 слабоумных де­тей. После революции все приюты были реорганизованы в госу­дарственные детские учреждения.