Изабелла Свон. Все, что я могла видеть, это фейерверки.

Все, что я могла видеть, это фейерверки.

Вспышки света пробивались сквозь тьму, в отдалении были слышны громкие хлопки. Я больше не понимала, что было реальностью, где я была, или что происходило вокруг, единственное, насчет чего я была уверена, - это фейерверки.

Это напомнило мне день, когда Эдвард привел меня на вечеринку у озера, встречать вместе Новый год. Я по-прежнему могла ощущать его присутствие, словно миллионы бабочек вторглись в меня, оставляя ослабленной и ошеломленной.

-Всего лишь фейерверки, tezoro – не надо бояться, - прошептал он. – Они громкие, но не причинят тебе боль. Я не позволю, чтобы что-то причинило тебе боль.

Лежа здесь, я верила его словам, так же, как и в тот день, когда он впервые их сказал. Мне не было страшно, потому что глубоко внутри я верила: они не могут по-настоящему навредить мне. Что бы они ни делали, им никогда меня не уничтожить. И ничто не сможет это сделать.

- Ты послана мне, чтобы спасти нас обоих, - торжественно произнес он. – Не только ты нуждалась в спасении, Белла. Я тонул, и ты спасла меня.

Он придет за мной, он спасет меня, потому что именно это мы и делали друг для друга. Что бы ни произошло, он никогда не прекратит бороться за меня, потому что другого и быть не может. Эдвард Каллен был моей судьбой. Я тонула, с каждой секундой меня все дальше и дальше уносило прочь, но я знала: пока я не теряю надежды, со мной все будет хорошо.

Оставался только вопрос времени - когда он придет.

В то время, как я лежала в темноте, слушая взрывы фейерверков вокруг, я боролась, чтобы не потерять сознание. А оно любезно воспроизводило тот день на озере в моей голове. Его любовь, которую я тогда ощущала, помогала мне по-прежнему держаться на поверхности. Я видела его лицо, слышала его голос, вспоминая все в мельчайших подробностях. Мы вместе были так счастливы, и я крепко цеплялась за этот образ, отчаянно пытаясь испытать те чувства вновь.

Вот и фейерверки растаяли, момент утерян, но его тускнеющий голос все еще звучал в ушах. Я не могла разобрать его слов, но знала, что это он, потому что, где бы он ни был слышен, я всегда смогу его узнать. На руках вздыбились маленькие волоски, когда по коже пробежали мурашки от совсем реального ощущения его присутствия, стоит сделать вдох – и я почувствую его аромат. Его запах был единственным во всем мире, жарким и пьянящим, который, обволакивая тело, притягивал меня к поверхности. Интересно, а вдруг это мираж, словно измученный жаждой странник посреди белой и палящей пустыни увидел оазис вдалеке, которого на самом деле не было. Неужели отчаяние от разлуки с ним настолько поглотило меня, что разум обманом заставил меня поверить в то, что это, действительно, произошло?

Свет прорвался сквозь веки после того, как я услышала еще несколько хлопков, и голос Эдварда зазвучал еще громче, чем прежде. Немедленно я заставила глаза открыться на его зов, учащенно моргая, я пыталась сделать зрение более четким. Все было, словно в тумане, но я смогла разобрать бронзовый оттенок волос, из-за этого зрелища мое сердце чуть было не остановилось. Где-то различались и другие голоса, слова были неразборчивы и едва слышимы, но в этот момент ничто не было таким значимым, как образ передо мной.

Глаза щипало, а его лицо оставалось расплывчатым, сколько бы я ни моргала, но это не значило ровным счетом ничего, ведь я была уверена: он здесь. Я могла ощущать его, присутствие Эдварда тотчас же успокоило и обнадежило меня, несмотря на прежние сомнения.

Прошло целое мгновение – и он повернул голову, соединяя наши взгляды. Его глаза были яснее всего остального – два поразительно ярких изумруда, прорезающих туман.

- Блядь! – сказал, словно выплюнул, посылая холод по моему телу.

Видение расплывалось еще больше, и я чаще заморгала, изо всех сил стараясь остаться в сознании, поскольку темнота вновь подступала.

– Черт возьми, tesoro, ты дьявольски меня напугала!

- Эдвард? – прошептала я, вздрогнув от сухого жжения в горле.

Будто в нем разыгрался огонь, и во рту пересохло.

- Ага, это я. Сказал же, что в лепешку разобьюсь, но найду тебя. Я ни за что не собирался сдаваться. Я дал слово. Sempre…

Я подумала, что вижу отблеск слезинки на его щеке и попыталась убрать ее, в груди отдавалась болью тоска по нему, но я была слишком истощена, чтобы шевельнуться. Эта попытка забрала последние капли энергии, и все вокруг вновь начало скрываться в тумане, рука упала. Мысли путалась, я не могла думать ясно, слишком пораженная происходящим. Картинка перед глазами дрогнула и исказилась, звуки смешались, словно я вновь падала во тьму.

- Счастливого Нового года, - прошептала я, ничего не соображая; и закрыла глаза, пока его смех эхом отдавался по комнате.

Я попыталась улыбнуться в ответ, но онемела от ощущения пробежавшей по спине молнии. Эдвард в панике кричал, пока я вновь погружалась в бессознательность.

Я не знала, как определить, сколько прошло времени, пока я отсутствовала – возможно, часы или дни, или даже месяцы, но в одном я была уверена – я никогда не оставалась одна. Я слышала смутно знакомые голоса, иногда ощущала их присутствие, когда выныривала на поверхность, но все ускользало от меня так же быстро, как и приходило. Я снова начала думать, правда ли я видела Эдварда, я спрашивала себя, не был ли он плодом моего воображения. У меня было несколько галлюцинаций, забытые воспоминания появлялись и смешивались в нереальные композиции, которые просто не могли быть настоящими. Я вела в уме разговоры с людьми, которые погибли, чувство дежа вю накрыло меня, когда я переживала отрывки из своего детства. Я боялась, что и он тоже был просто сном, что он не приходил за мной, я боялась того, что увижу, наконец, открыв глаза… если я когда-нибудь их открою.

Медленно ко мне начал возвращаться здравый рассудок; эти моменты просветления, похоже, были реальными – из-за боли. Обычно я ничего не чувствовала, кроме странного покалывания в конечностях, но иногда тело пронзала сильная боль, вырывающая меня из снов. Такое случалось все чаще, и, несмотря на свои мучения, я ждала этого. Я все еще была жива, и это радовало. Каким-то образом мне удалось продержаться.

Однажды мою дрему пробил странно знакомый шум, который отвлек от боли, я начала бороться с тьмой. Когда мне, наконец, удалось открыть глаза, я тут же поняла, что нахожусь в комнате без света. Очевидно, была ночь, и мне не удавалось разглядеть ничего, кроме силуэта в нескольких шагах от меня. Я поняла, что это и есть источник звуков, и я попыталась узнать этого человека, но тут же застыла от удивления, когда она повернулась ко мне лицом.

- Клара! – недоверчиво прошептала я, думая, что это лишь иллюзия, потому что ее не может быть тут.

Она последняя, кого я ожидала увидеть, и я задумалась, а жива ли я еще.

- Изабелла! – выдохнула она, подбегая ко мне.

Я уставилась на нее, считая ее очередной галлюцинацией. Что теперь реально? Я попыталась сесть, но вскрикнула от усилившейся боли.

- Больно, - прошептала я, когда слезы брызнули из глаз.

- Я знаю, - тихо ответила она. – Доктор сказал, что будет больно, когда ты очнешься. Тебя не было очень долго, солнышко.

- Доктор? – спросила я, никогда не думая, что услышу такое от нее.

Сколько же меня не было?

– Чарльз не разрешает нам встречаться с докторами, Клара.

- Чарльз? – спросила она в ответ, нахмурившись и качая головой. – Где, по-твоему, ты, Изабелла?

- У Свонов. Где еще мне быть? – ответила я.

Я была дезориентирована и истощена, слова путались. Мне отчаянно хотелось вновь закрыть глаза, но я боялась, что уже никогда их не открою.

– Где моя мама?

Ее глаза расширились, когда я пристально посмотрела на нее.

– Твоя мама? – нерешительно спросила она.

Я попыталась кивнуть, и вновь застонала от острой боли, в шее.

– Она, э-э… подожди, хорошо? – она развернулась и выскользнула из комнаты, а я, наконец, позволила себе прикрыть веки.

Я попыталась заблокировать все постороннее и разобраться в происходящем. Где я?

- Давай, открой глазки, - я услышала голос из ниоткуда, он поразил меня.

Я через силу открыла глаза и увидела знакомого мужчину, на его лице застыло переживание.

– Спасибо, dolcezza. Я волновался, что ты вновь ушла.

- Доктор Каллен? – нерешительно прошептала я, ничего не понимая.

- Да, это я, - ответил он, доставая стетоскоп и прижимая его к моей груди.

Я подскочила, ощутив холодный металл, от движения мне стало больно.

– Постарайся не двигаться.

- Больно, - промямлила я, вновь плача.

- Я знаю, - сказал он, положив руку мне на лоб.

Я лежала как можно спокойнее, пытаясь игнорировать боль и держать глаза открытыми, а он тщательно меня осматривал. Клара выглядывала у него из-за плеча, нервно заламывая руки. Происходящее казалось невозможным.

- Вы настоящие? – спросила я через минуту, не в силах больше молчать.

Доктор Каллен замер и удивленно посмотрел на меня.

- Настоящий ли я? – спросил он.

- Вы действительно здесь? – пояснила я. – Или это очередной сон?

- О-о, я очень даже настоящий, - ответил он, коротко улыбнувшись. – По крайней мере, я так думаю.

Я попыталась выдавить улыбку в ответ, но была слишком слаба и по-прежнему ничего не понимала.

– Я сбита с толку, - пояснила я. – Я не понимаю. Я, э-э… не помню. Как вы оказались там? Где Эдвард? О Господи! Где Эдвард?

Я начала тяжело дышать, парализованная мыслью об Эдварде. Я помню, как мы попали в аварию. Я начала хаотично оглядываться и попыталась сесть, но доктор Каллен пресек мое движение.

– Успокойся, - сказал он.

- Я не могу, - вскрикнула я, голос был хриплым и сломался от паники. – Где он?

- Он в порядке, Изабелла. Расслабься и сделай несколько глубоких вдохов. Если будешь на взводе, это нам не поможет, - заявил он, продолжая осматривать меня.

- Где он? – вновь повторила я. – Он в больнице? Почему его здесь нет?

- Он не в больнице. И, могу тебя заверить, он в норме. Есть просто кое-что, что ему нужно сделать сегодня вечером, - нерешительно ответил он.

Я подозрительно прищурилась, когда он отвел взгляд, фокусируясь на моей руке. Он поднял ее, и я закричала от боли, плечо по-прежнему дергало.

- О чем ему нужно позаботиться? – спросила я, зная, что Эдвард никогда бы не оставил меня, если бы только это не было крайне необходимо.

И это волновало меня. Доктор Каллен ничего не хотел объяснять.

- Сейчас это неважно, - с нажимом сказал он, его тон ошеломил меня. – Тебе нужно сфокусироваться на себе, Изабелла. Эдвард скоро вернется, и будет в восторге, когда узнает, что ты очнулась. Он не оставлял тебя ни на минуту, пока был здесь, за исключением этого вечера. И ему было довольно тяжело уйти, но ничего не поделаешь.

- Я, э-э… - начала я, не уверенная, куда меня заведет мысль.

Смысла не было.

– Я все еще не понимаю. Я в тупике.

- Могу представить. Тебя не было какое-то время, и помутнение рассудка естественно. Около двух недель, пока тебя, э-э, не было, тебя накачивали препаратами, - нерешительно произнес он, встревожено глянув на меня. – Когда мы тебя нашли, ты была в не очень хорошем состоянии.

- Накачанная препаратами, - повторила я, ко мне возвращались отрывки воспоминаний.

Перед глазами встало лицо мужчины, который несколько раз колол меня, его голос был незнакомым. Все казалось таким смутным, галлюцинации перемешали все в голове.

- Да, накачанная препаратами. Ты была, фактически, в медикаментозно вызванной коме. Похоже, так они держали тебя под контролем. Сейчас ты мало что вспомнишь, и лучше тебе не напрягаться, пытаясь. Память вернется, когда настанет время, - жестко сказал он. – Они передозировали лекарства, которые вводили тебе, поэтому, когда ты начала приходить в себе, у тебя был своего рода синдром похмелья. Мне пришлось снова ввести тебе кое-какие вещества, чтобы постепенно вернуть к жизни, и это заняло время. Ты не сразу начнешь ощущать себя нормально. Было бы лучше, если бы ты попала в госпиталь, но мы просто никак не могли объяснить твое состояние, вызванное приемом пентобарбитала.

- Хорошо, - начала я, но тут же застыла и напряглась, когда он достал шприц с прозрачной жидкостью.

- Это просто морфин от боли. Тебе нужно отдохнуть, - объяснил он, заметив мою реакцию и нежно сжимая руку.

Я посмотрела вниз и удивленно нахмурилась, когда увидела, что у меня в руке уже была игла. Доктор Каллен ввел препарат в вену, на его губах играла мягкая улыбка.

– Как я уже сказал, ты была в плохой форме, когда мы тебя нашли. У тебя было жесткое обезвоживание, плечо вывихнуто, не считая всего прочего, поэтому какие-то последствия еще будут.

- Сколько времени прошло? – прошептала я, пытаясь разобраться в его словах.

- Сегодня двадцать девятое октября, - нерешительно ответил он, внимательно глядя на меня. – Ты исчезла тридцатого сентября.

- Месяц, - шокировано сказала я.

Прошел целый месяц, а в моей памяти сохранились лишь короткие вспышки, некоторые из которых, похоже, даже не были реальными. Понятное дело, что я не могу прийти в себя.

- Да. Ты восстанавливаешься уже около двух недель, - сказал он.

- Где он? – срывающимся голосом спросила я, по мере того, как чувство онемения распространялось по телу, истощение брало верх. – Клара… я видела ее и подумала…

- Я знаю, - прервал он меня. – Сейчас ты в Чикаго, в доме моей сестры, но как только ты окрепнешь, мы вернемся в Вашингтон.

- Чикаго, - пробормотала я, веки отяжелели и начали закрываться.

Я смутно припомнила, как мужчина уже говорил мне это. Короткие фразы из нашего разговора проносились в голове, и я резко выдохнула, от ужаса распахивая глаза.

- Джеймс! – выкрикнула я, слова получились еще более невнятными, чем раньше. – И мужчина, он…

- Что я сказал, Изабелла? – с нажимом спросил доктор Каллен, обрывая меня прежде, чем я закончу. – Для этого еще будет полно времени. Ты должна отдохнуть. Это подождет.

Я неуверенно кивнула, у меня не было сил спорить, и я уже забыла, что хотела сказать. Я позволила глазам снова закрыться. Я слышала, как он направился к двери, а потом погрузилась в сон.

Я проснулась намного позже, было светло; я сощурилась от ослепительно яркого света, пробивающегося через окно. Тело ныло, каждый дюйм его мучился от боли. В голове проносились разные мысли. Я застонала, когда попыталась отвернуться от солнца, застывая, стоило мне увидеть человека, лежащего рядом со мной. Мои глаза расширились от шока, когда я рассмотрела Эдварда. Он повернулся лицом ко мне, его глаза были закрыты, а грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. Он спал. Я быстро осмотрела его, от его присутствия сердце бешено забилось. Я заметила на его правой руке от пальцев до локтя коричневую повязку. Даже во сне он казался встревоженным, я увидела шрамы, которых раньше не было.

Мне пришлось стиснуть челюсть, чтобы справиться с рыданием – меня пронзила острая боль, когда я перевернулась к нему лицом, игла в руке приносила дискомфорт. Поколебавшись, я поднесла ладонь к его лицу. Я не хотела тревожить его сон, но потом все же провела кончиками пальцев по носу. Там появилась маленькая неровность, которой прежде не было, и я знала, что это от перелома – у меня было так же.

Через миг я продолжила ласкать его лицо, его волосы, заново изучая черты его лица. Все казалось нереальным, даже боль и истощение не были в силах меня отвлечь. Наконец, он поморщился и нахмурился, а потом медленно открыл глаза. Он глянул на меня и подскочил, едва не слетая с кровати, а я быстро отдернула руку.

- Иисусе, ты очнулась! – сказал он хриплым после сна голосом. – Клянусь, однажды ты доведешь меня до гребаного сердечного приступа, tesoro.

Я не смогла сдержаться и широко улыбнулась звуку его голоса, в глазах появились слезы.

- Эдвард, - прошептала я, голос надломился, пока я пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями.

По щекам покатились слезы, и он уставился на меня, поднимая руку, чтобы стереть их.

- Дерьмо, ты в порядке? – с паникой в голосе спросил он. – Тебе больно? Постой, что, блядь, я несу? Конечно, тебе больно! Иисусе, я гребаный идиот! Что я могу сделать?

- Я в порядке, - прошептала я.

- Нет, не в порядке, - парировал он, качая головой. – Тебе, на хер больно, tesoro. Иисусе, ты хоть знаешь, как охеренно напугала меня? Я думал, что потерял тебя! Когда я очнулся в той чертовой машине и увидел, что тебя нет, мне показалось, что жизнь кончена. Но я поклялся, что никогда, черт подери, не сдамся, и я не сдался. Я бы никогда не прекратил искать, я бы нашел тебя, даже если бы это было последней долбаной вещью, которую я сделаю – и плевать, что для этого потребуется. Но, блядь, я так боялся! Я не мог даже подумать, что будет со мной, если ты погибнешь…

- Я не погибла, - сквозь слезы тихо произнесла я.

- Да, но… - начал он.

- Никаких " но", - прервала я. – Я тоже думала, что потеряла тебя, Эдвард. Когда ты не очнулся в машине, а они пришли за мной, я думала, что они тебя убьют. Я так боялась, что начала молить их оставить тебя в живых.

- Ты умоляла этих ублюдков? – нахмурившись, спросил он.

- Да. Они хотели убить тебя, - сказала я ломающимся голосом, когда воспоминания воскресли. – Но я умоляла их оставить тебя в живых, я сказала, что пойду с ними, что не буду бороться, если они пощадят тебя. Я бы все отдала.

- Ты бы пожертвовала собой ради меня? – тихонько спросил он, на его лице застыло серьезное выражение. – Ты бы отдала свою жизнь, если бы могла спасти мою?

- Да, - без тени колебания ответила я, пока он вновь вытирал мои слезы. – А ты бы сделал то же самое?

Он смотрел на меня мгновение, прежде чем кивнуть.

– Ты знаешь, что да.

Он подался ближе ко мне, пытаясь обнять, но это было нелегко из-за наших повреждений. Мы дружно застонали и поморщились от боли, его рука в повязке сделала объятие неуклюжим.

– Твоя рука, - прошептала я, зарываясь носом в его грудь и вдыхая родной аромат.

- Ага, когда меня подстрелили, в кости возникла трещина, поэтому пришлось наложить шину, - пробормотал он.

Я напряглась и шокировано посмотрела на него.

- Тебя подстрелили? – с ужасом спросила я.

- Да, гребаный Джеймс до меня добрался. Но ничего серьезного, - безразлично сказал он.

- Как ты можешь такое говорить? – недоверчиво спросила я. – Он стрелял в тебя! Это серьезно! Господи, что с ним сталось? Где он? Он же за нами не вернется, да?

- Расслабься, он мертв, - ответил Эдвард, глядя на меня. – Он, и остальные уроды.

- Они все мертвы? – спросила я.

Он кивнул.

– А ты нет?

Он выдавил улыбку в ответ на мой странный вопрос, а я ощутила, как по лицу растекается румянец. Эдвард хихикнул.

– Когда я последний раз проверял, то был еще жив, - сказал он, поглаживая тыльной стороной ладони мою щеку. – Иисусе, я чертовски скучал по этому румянцу.

Я улыбнулась, еще больше краснея.

– Я скучала по тебе, - прошептала я.

- И я по тебе. Теперь ты в порядке, Белла. И, что бы ни случилось, с нами все будет хорошо, - ответил он. – Прости, что меня не было рядом, когда ты впервые очнулась. Б…ь, как бы я хотел, чтобы я был тут, и мне тошно от мысли, что это не так.

- А где ты был? – с любопытством спросила я.

- Я, э-э… у меня была встреча, которую я не мог пропустить, - тихо ответил он.

- Какая встреча? – спросила я.

- Сейчас это неважно, - сказал он.

Я подозрительно прищурилась, думая, что он скрывает от меня. Я все еще была немного не в себе, происходящее сбивало меня с толку.

– То же самое сказал твой отец, - вспомнила я. – Он сказал, что это неважно, что для этого еще наступит время.

- Ну, хорошо, тогда ты понимаешь, - сказал он. – Нам стоит, на хер, прислушаться к нему.

- Когда это ты прислушивался? – недоверчиво уточнила я.

Он игриво закатил глаза.

- Раньше – никогда, и посмотри, во что, блядь, это нас завело. Может, настало время начать, учитывая, что он, похоже, знает, о чем говорит, - ответил он. – Иногда. А иногда мне кажется, что в нем полно дерьма.

Я засмеялась, и он снова хихикнул, нежно сжимая меня.

– Я люблю тебя, - сказала я.

- La mia bella ragazza, - прошептал он. – Ты знаешь, что я тоже люблю тебя.

Мы оба замолчали на миг, просто держа друг друга в объятиях. Я пыталась рассортировать его слова, очистить голову от тумана, который там прочно поселился, и понять, что происходит. Память все еще возвращалась отрывками, и в результате в комнате начало нарастать неуютное напряжение. Было ощущение, что я не могу найти недостающий кусочек паззла, который Эдвард намеренно скрывал от меня.

- Все в порядке? – наконец спросила я. – Твоя семья?

- А почему нет? – с опаской уточнил он.

- Не знаю. Я просто волнуюсь… - начала я.

- Тогда прекращай, - жестко сказал он. – Тебе нужно сфокусироваться на том, чтобы выздороветь. С остальным дерьмом разберемся позднее.

- Ты снова говоришь, как твой отец, - промямлила я, его уклонение от ответа только разжигало мои страхи.

Он грубовато засмеялся.

- Tale il padre, tale il figlio (Каков отец, таков и сын), - тихо сказал он. – Может, я больше похож на него, чем мы думали, tesoro.

- Ты не похож на него, - заявила я. – И никогда не будешь похож.

- Я бы не был так уверен, - тихо проговорил он.

Я вопросительно посмотрела на него, думая, что он имел в виду, но прежде, чем я успела спросить, раздался стук и дверь открылась. Я отодвинулась от Эдварда, застонав, и увидела, как входит доктор Каллен.

– Говоря о гребаном дьяволе…

- Нехорошо так говорить о людях, - сказал доктор Каллен.

- Chi parla in faccia non e traditore (Тот, кто говорит тебе это в лицо, не предатель), - парировал Эдвард.

Я с любопытством посмотрел на него, интересуясь, что это значило, а доктор Каллен рассмеялся.

- Правда, сын, - ответил он. – Ты никогда не мог контролировать свой рот.

- Да уж, но разве это не часть моего обаяния? – спросил Эдвард.

- Я бы не называл это обаянием, - усмехнулся доктор Каллен. – Твой рот так же часто вовлекает тебя в неприятности, как и вытягивает из них.

- Ну, Изабелла никогда не жаловалась на мой рот, - игриво заявил Эдвард.

Я отчаянно покраснела, когда раздались эти слова, и толкнула его локтем под ребра. Движение получилось легким – я все еще была слаба, но Эдвард стиснул зубы и попытался сдержать крик. Я застыла, нерешительно глядя на него, а доктор Каллен громко вздохнул.

- Переломы ребер все еще заживают. Все бы было уже в порядке, если бы он соблюдал предписания, - объяснил доктор Каллен.

- Прости, - тихо прошептала я, ощущая вину.

Он раздраженно закатил глаза.

- Не извиняйся. Это ерунда, - пробормотал он, поворачивая снова к отцу. – Тебе что-то нужно?

- Я просто хотел проверить, как Изабелла, прежде чем уехать в госпиталь, - объяснил он, подходя к кровати.

Он взял мое запястье и проверил пульс, а потом потрогал лоб.

– Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, - ответила я. – Я все еще немного слаба и дезориентирована, но уже лучше. Я просто почему-то уставшая.

- Так будет некоторое время. Твое тело излечивается. Если позже захочешь, попробуй поесть. Клара принесет тебе куриный бульон, - сказал он.

- Э-э, я не хочу ее беспокоить. Я имею в виду, я и сама могу, она не обязана, - встряла я, не желая добавлять Кларе лишнюю работу.

- Глупости, ребенок. Ты еще слишком слаба для такого. Плюс, ты и сама знаешь, что она будет рада. Я слышал, она кормила тебя с того времени, как ты была ростом едва ли выше ее колена, - сказал он.

- В Финиксе все было иначе, - выдавила я.

- Почему? – спросил он.

- Тогда я была, как она, - ответила я.

Он замер и странно посмотрел на меня.

- Знаешь, я никогда прежде не слышал от тебя этого. Ты не назвала это нужным словом, но признала вслух, что свободна, - сказал он.

Я с удивлением посмотрела на него, понимая, что так и есть, а он улыбнулся.

– Я думаю, ты будешь в порядке, Изабелла.

- Спасибо вам, сэр, - тихо поблагодарила я.

- Пожалуйста. Уверен, что вам двоим о многом нужно поговорить, но тебе нужно обязательно отдохнуть сегодня. Эдвард даст тебе обезболивающее. Он знает, где лежат наркотики – он неделями подряд ел их как конфетки, - сказал доктор Каллен, направляясь к выходу.

Эдвард разражено застонал, а доктор Каллен издал смешок, а потом закрыл за собой дверь.

- Он кажется… странным, - заметила я, когда он ушел.

- Да. Последние дни он полон решимости и даже оптимизма, словно задумал какой-то грандиозный план по нашему спасению, - сказал Эдвард.

- А нас нужно спасать? – с любопытством спросила я.

Эдвард необычно посмотрел на меня и пожал плечами.

- А разве не всегда так? – спросил он, отводя глаза. – Не знаю, это трудно объяснить, и вообще все это чертовски странно, учитывая ситуацию. Я просто рад, что он не дергает мою задницу по любому поводу.

- Он работает тут, в госпитале? – озадаченно спросила я. – Он сказал, что едет туда.

- Нет, он не работает, - ответил Эдвард. – Он едет туда, чтобы увидеть кое-что.

- Что? – спросила я.

- Просто… кое-что, - сказал он, громко и раздраженно вздыхая. – Иисусе, у тебя одни гребаные вопросы. Не переживай ни о чем, ладно? Все это ерунда. Многое произошло, Белла.

Я все меньше понимала происходящее, а он не пытался помочь мне прояснить ситуацию. Вместо ответов у меня появлялись только другие вопросы. Я знала, что его что-то беспокоит, и мне нужно было узнать, что произошло.

– Например?

- Я даже не знаю, с чего начать, - промямлил он.

- Как насчет того, чтобы начать сначала? – сердито спросила я, когда встретилась с ним взглядом, я почувствовала, что он вновь избегает ответа. – Пожалуйста?

- Не нужно тебе сейчас переживать об этом дерьме, - сказал он. – Ты только очнулась. Это не подождет несколько дней?

- Мне нужно знать, - начала я спорить. – Я заслужила знать. Я не могу просто лежать тут и думать, что происходит. Мне только становится хуже от волнений, Эдвард, я не могу так выздоравливать.

- Хорошо, - пробормотал он. – Я все же не думаю, что это хорошая идея, но пусть будет так. Не хочу спорить с тобой.

- Спасибо, - тихо ответила я и начала слушать рассказ Эдварда о том, что происходило за это время, начиная с того момента, как он очнулся в машине у дороги.

Он объяснил, как там оказался его отец, он описал, что пережил, когда открыл глаза. Он был шокирован, когда я подтвердила, что стреляла из пистолета, он замер на миг, а потом широко улыбнулся.

- Ты дала жару тому ублюдку, tesoro, - сказал он, в его голосе явно звучала гордость.

Я покраснела, наверное, в сотый раз за последний час.

– Я знал, что обучение стрельбе однажды пригодится. Я имею в виду, это полный пипец, что дошло до такого, но горжусь тобой.

Потом он продолжил и рассказал, что происходило в Форксе; у меня из глаз побежали слезы, когда он заговорил о гибели Джейкоба. Я спрашивала о деталях, но Эдвард сказал, что ничего не знает – его отец настоял на том, чтобы самому позаботиться о теле. У меня грудь сжалась от боли, когда я поняла, что у его семьи не было возможности попрощаться. Я совсем затерялась в мыслях, слова Эдварда звучали где-то, но последняя фраза задела меня.

- Тебя арестовали? – резко выдохнула я, повторяя его слова.

Он вздохнул и встал, еще больше взъерошивая волосы.

- Да, арестовали, по каким-то дерьмовым обвинениям. Федералы вломились с ордером на арест моего отца и Алека, а какой-то гребаный агент с проблемами по имени Ди Фронзо решил бросить заодно в тюрьму и мою задницу, - раздраженно сказал он. – Настоящий осел. Эти засранцы притащились как раз тогда, когда Эмметт заставил твой чип снова работать и, на хер, прервали нас.

- Не могу поверить, что ты был в тюрьме, - с неверием шептала я. – Ты так нашел меня? Используя чип?

Он сухо засмеялся, а потом вцепился себе в волосы и начал кружить вокруг кровати.

– Хотел бы я, - сказал он и начал объяснять что-то по поводу микрочипов и GPS поиска, что я совсем не поняла.

Я тихо слушала, внимательно глядя на него. Было очевидно, что он на грани. Может, вся ситуация так на него подействовала, но маленькая часть меня знала, что есть что-то еще… пока неясное.

- Так как ты меня нашел? – спросила я, когда он закончил.

Он нервно глянул на меня, в глазах застыло беспокойство.

- Они были в тюрьме, Белла. И я знал, что понадобится не меньше недели, чтобы вытащить их оттуда, если вообще получится. И я не знал, сможешь ли ты столько продержаться. Я не мог просто сидеть и ничего не делать. Мне нужно было, блядь, действовать, как угодно. Я бы на все пошел ради твоего спасения. И именно так я и поступил, - сказал он, его голос охрип от эмоций. – Я сделал то, что должен был.

- И что ты сделал? – спросила я, подозрительно прищуриваясь.

Сердце пустилось вскачь, когда я увидела на его лице страдание. Я тут же поняла, что он сделал что-то плохое. Он боялся говорить мне, очевидно, опасаясь моей реакции. Я тут же хаотично начала перебирать, что это может быть, я прокручивала в голове худшие варианты.

– Что бы это ни было, я пойму. Просто скажи мне.

- Это не имеет значения, - сказал он, качая головой.

- Это имеет значение, - жестко сказала я, не понимая, почему он продолжает утаивать. – Почему ты продолжаешь говорить, что это не имеет значения? Почему скрываешь это от меня?

- Потому что есть вещи, которые, блядь, тебе сейчас лучше не знать, - выплюнул он.

- Почему? – спросила я. – Я не понимаю. Мы не должны хранить секреты друг от друга. Ты сам говорил, что мы можем доверить друг другу все…

- Как ты доверяла мне все? – сорвался он. – Не припоминаю, чтобы ты говорила, что треплешься с Джейкобом за моей спиной, Изабелла.

Я задохнулась, глаза застилали слезы.

– Не могу поверить, что ты это сказал, - защищаясь, сказала я.

Его слова причинили боль.

- Блядь, прости, - тут же сказал он. – Я не должен был говорить эту хрень. Я не думаю так. Просто… просто есть дерьмо, которое я не могу тебе сказать. Просто не могу. Блядь, ты бы и не хотела знать. И прямо сейчас это не имеет значения, я не хочу чтобы ты волновалась.

- Как я могу не волноваться, Эдвард? – спросила я. – Я не понимаю, что ты говоришь. Почему ты не можешь сказать мне?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут звонок телефона разорвал тишину. Он застонал и достал трубку из кармана. Глянув на экран, он напрягся. Бросив на меня короткий взгляд, Эдвард прочистил горло и ответил.

– Да, сэр?

Я нахмурилась, услышав его тон, его поведение тут же сменилось спокойствием.

– Но я не… не могу… я… Хорошо. Я понял. Я буду там, сэр.

Сердито вздохнув, он отключился и нахмурился, глядя на меня.

– Кто это был? – спросила я.

Он покачал головой, говоря, что это неважно, но я тут же его оборвала.

– Это важно! Кто был на том конце телефона?

Он подошел к кровати и присел рядом, беря меня за руку. Наши пальцы переплелись, и он поднял мою руку, оставляя поцелуй на пальцах, от чего тело пронзила молния.

– Я люблю тебя, - тихо проговорил он. – И ты должна знать, что я на все пойду ради тебя. Я отдам что угодно ради тебя. Нет ничего важнее тебя, tesoro. Я отдам ради тебя свою гребаную жизнь.

- Ты меня пугаешь, Эдвард, - сказала я дрожащим голосом.

В его глазах стояли невыплаканные слезы, и это вызывало ужас. Что-то, определенно, пошло не так.

- Не надо бояться, - ответил он. – Блядь, последнее, чего я хочу, это чтобы ты боялась. Я был в отчаянии, Белла. Мне нужно было, на хер, найти тебя. Я не лгал, когда говорил, что не смогу выжить без тебя. Мне нужно было, чтобы ты жила. Нужно было увидеть тебя, и теперь, когда ты в безопасности, я не могу ни о чем сожалеть. Б…ь, это трудно, и мы этого не хотели, но когда я вижу тебя тут, я понимаю, что оно того стоило.

- Я не понимаю, - сказала я.

- Я не удивлен, - пробормотал он, отпуская мою руку и глядя на часы. – Мне нужно уйти на несколько минут.

- Уйти? – недоверчиво спросила я.

- Да, уйти. Я ненадолго, - сказал он. – Может, когда я вернусь, мы продолжим разговор.

- Нет! Я хочу знать сейчас! – закричала я, эмоции взяли верх.

- У меня нет для этого времени, - раздраженно сказал он. – Я не могу опаздывать.

- Ты не можешь опаздывать куда? Скажи мне, что ты делаешь, Эдвард! – потребовала я, из глаз катились слезы.

- Я еду к Аро, ясно? – выплюнул он. – Это, блядь, ты хотела знать? Когда меня выпустили, я пошел прямиком к Аро.

Я шокировано смотрела на него.

– Что значит – ты пошел к нему? – спросила я, уже зная ответ.

- Это значит, что я дал клятву. Я, на хер, присоединился, ясно? – ответил он, подтверждая мои страхи.

Я яростно закрутила головой и села, плача от боли, которая пронзила тело, стоило мне двинуться.

– Дерьмо, просто лежи! Расслабься, не то навредишь себе.

Он потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку, ошарашенная новостями.

– Нет! Ты должен забрать ее назад! - кричала я, глаза жгло от слез.

- Не могу, - сказал он. – Уже все сделано, Белла. Нет способа забрать это дерьмо назад.

- Должен быть, - парировала я, не желая верить. – Ты не мог это сделать! Только не ты! Ты не можешь стать одним из них, Эдвард!

- Я уже один из них, - сказал он.

- Нет! – крикнула я. – Нет! Ты не можешь делать то, что делают они. Ты не можешь быть таким человеком!

- А ты думаешь, что я хочу быть таким? Думаешь, я хотел всего этого? Конечно, нет, черт подери! – выплюнул он в ответ.

- Тогда почему ты сделал это? Почему присоединился к ним, Эдвард? – с отчаянием спросила я. – Как ты мог согласиться на это? После всего, через что мы прошли, о чем говорили, как ты мог это сделать?

- У меня не было другого выбора, Изабелла. Я сделал то единственное, что мог. Мне нужно было, блядь, найти тебя, и мне больше не к кому было обратиться, а только так он мог помочь. Иисусе, я не знал, с чего, черт возьми, начать! Если бы не Ройс, я бы даже не узнал имена этих проклятых русских, - пытался объяснить он. – Ты была почти мертва, черт подери, когда мы нашли тебя, Изабелла. Если бы я это не сделал, ты бы наверняка погибла! Как ты можешь поворачивать это дерьмо против меня, если ты сама сказала, что после аварии пыталась поступить так же, мать твою!

- Это не одно и то же! – сказала я, пытаясь сдержать рыдания.

- Разве? Ты умоляла этих уродов забрать тебя и оставить меня в покое, пыталась защитить. Ты так легко предлагала свою жизнь в обмен на мою, и не можешь понять, что, блядь, я могу сделать ради тебя? Я понимаю, но если ты, блядь, расстраиваешься, и я расстроюсь. Это уже сделано, возврата нет. Я в деле, и выхода не будет, - сказал он, умолкая на миг. – Пока я жив.

Я смотрела на него, его слова ударили меня, а вся ситуация сводила с ума. Он не отводил от меня умоляющего взгляда, прося понять его, но я не могла, только не сейчас. Я отвернулась, не в силах выдержать то, как он на меня смотрел. Он подошел и вытер мои слезы. Его прикосновение было нежным и должно было успокоить меня, но боль была слишком сильна.

- Все будет хорошо, Белла, - нежно проговорил он, а я откинулась назад на кровать.

Он посмотрел на часы и лег рядом со мной.

– Ничто не изменилось.

Я прикрыла глаза, сердце отчаянно хотело поверить ему. Больше всего на свете я желала, чтобы все осталось прежним, чтобы сбылось все, что мы планировали, но я не наивна. Я знаю, что теперь все переменилось, и пути назад нет. Я помню слова доктора Каллена в госпитале, как он хотел уберечь Эдварда от такой жизни. Жизнь в преступности, жизнь в жестокости, где опасность ежедневно стучится в дверь и пытается достать тебя. Мир, в котором мужчины становятся холодными и циничными, в котором они должны делать вещи, о которых не говорят, те, которые я даже не могу понять. Это мир, которого мы пытались избежать, но он все равно засосал нас.

И это совсем не тот мир, который я воображала для нашего будущего.

- Что еще произошло? – тихо спросила я, прежде чем он успел сказать еще что-то, убеждая меня, что ничто не изменилось.

Могу сказать по его тону, что он сам в это не верил. Он колебался какое-то время, а потом начал рассказывать о некоторых событиях, последовавших за его инициацией. Я едва слушала его, лежа с закрытыми глазами. Все, о чем я могла думать – это наши планы, живот подводило от боли, когда я прощалась с каждым из них. Побег в Калифорнию, игра Эдварда в футбол, мое обучение искусству – все это становилось мечтой, которая никогда не сбудется. Женитьба, семья – ситуация бросала тень даже на это. Я больше не знаю, что для нас возможно, что мы может делать и куда можем отправиться. Он сможет ходить в школу? Сможет путешествовать? Сможет родить ребенка в мире, в котором мы теперь вынуждены жить?

И, что важнее, что будет с Эдвардом? Как он выживет в этой жизни, будет ли он тем же человеком, которого я любила? Или эти события превратят его в кого-то другого, кого-то хуже? Может ли кто-то совершать плохие поступки и не быть плохим человеком? Алек и Карлайл поставили на кон свои жизни, пытаясь спасти меня, они всем пожертвовали, чтобы вытащить меня… они могут считаться плохими только потому, что живут такой жизнью? Как я проживу свою жизнь, зная, что мужчину, которого я люблю, могут убить, забрать у меня по какой-то глупой причине? Как я смогу простить его за ту боль, которую он причинит людям? После того, как всю мою жизнь меня мучили, покупали и продавали внутри этой организации, как я смогу просто принять, что он станет одним из них? Как, во имя всего святого, это удалось Элизабет?

Я просто лежала и ощущала, как свобода уходит от меня. Все, на что я надеялась, грозилось исчезнуть, мир, о котором мечтала для меня моя мама, ускользал из-за слов, которые он произнес. Что теперь значит быть свободной? Я боялась, что уже никогда не смогу это узнать.

Вдруг Эдвард сел и сказал, что должен идти, он пообещал закончить, когда вернется. Я едва кивнула, глядя, как он быстро покидает комнату, его шаги затихали на лестнице.

Остаток дня прошел в тумане, следующий день наступил быстро. Я оставалась в постели, а Эдвард как можно больше старался быть со мной, иногда пытаясь завести разговор, но в основном сохраняя молчание. Он больше ничего не рассказывал мне о случившемся, а я не спрашивала, часть меня боялась это знать – атмосфера между нами могла только ухудшиться. Он казался глубоко погруженным в мысли, как и я, на его лице появились морщины от переживаний. Иногда он притягивал меня в объятия и гладил волосы, и каждый раз понимающе смотрел на меня, словно знал, о чем я думаю.

На закате я, наконец, попыталась встать, ноги подгибались и не держали меня. Я доплелась до кресла на другом конце комнаты около огромного окна и села в него, впервые за долгое время глядя на окружающий мир. Я была удивлена, заметив детей на улице, они были одеты в костюмы – сегодня Хэллоуин. Я с любопытством наблюдала, как они ходили от дома к дому за сладостями, внутри меня разгоралось странное чувство тоски. Они были такими молодыми и беззаботными, никакой ответственности, никакой ноши на плечах. Они игнорировали опасность, которая притаилась в нескольких шагах от них, они не замечали ничего за пределами своего пятилетнего мира. В их возрасте меня истязал настоящий монстр, такой, который в их воображении может жить только в шкафу – я никогда не знала такой наивности, и сейчас я больше всего сожалела именно об этом.

- Эй, - раздался позади голос, который застал меня врасплох.

Я подскочила и резко развернулась, с изумлением замечая в дверном проеме Эмметта. Я впервые увидела его, и его присутствие вызвало у меня улыбку. Он улыбнулся в ответ и подошел ближе, доставая из кармана леденец на палочке. Он протянул его мне, и я нерешительно взяла сладость, услышав стон Эдварда с кровати.

- Она едва ест свой суп, а ты даешь ей гребаную конфету? – спросил он.

Эмметт закатил глаза, глядя на брата.

- Когда это ты, черт возьми, стал ее папочкой? – парировал он, доставая еще один леденец.

Он снял упаковку и запихнул его в рот, качая головой.

– Позволь девочке съесть гребаную конфетку. Она ее не убьет.

Я сняла бумажку со своего леденца и засунула его в рот, посасывая.

– Без разницы, - пробормотал Эдвард, поднимаясь. – Я принесу ей поесть что-нибудь горячее.

- Да, давай, сделай это, Бетти Крокер, - саркастично крикнул Эмметт вслед Эдварду.

Я услышала, как тот прокричал что-то на итальянском, а Эмметт засмеялся.

– Этому мальчику нужно успокоиться, прежде чем у него лопнет кровеносный сосуд или еще что-то.

- Он просто пытался помочь, - ответила я. – Дай ему время. Ему тяжело.

- Да, я знаю. Но нет прощения тому, кто запрещает дать девочке конфетку на Хэллоуин, - сказал он.

- Спасибо тебе за это, - проговорила я. – Пока не увидела детей на улице, я даже не понимала, что сегодня Хэллоуин.

- Ты, наверное, все еще привыкаешь ориентироваться во времени. Представляю, как нелегко потерять месяц, - заметил он, присаживаясь на подлокотник кресла рядом со мной. – Как ты справляешься, Иззи Биззи? Так чертовски хорошо видеть тебя, девочка. Я переживал, но Рози заставила меня пообещать, что я оставлю тебя в покое.

- Я в порядке, - ответила я.

Он недоверчиво посмотрел на меня сверху вниз, приподнимая бровь.

– Я, э-э… жива. У некоторых даже этого нет.

- Джейк, - тихо сказал он. – Это позор. Он был хорошим другом; и я офигенно по нему скучаю. У него всегда была шутка для того, кто готов слушать.

- Так и есть. Я думала о том, э-э… - нерешительно замолчала я, когда в глазах появились слезы, вина снедала меня.

- Думала о чем? – с любопытством спросил он.

Я покачала головой, говоря ему забыть, но он не захотел.

– Ты можешь поговорить со мной, ты же знаешь. Я хороший слушатель.

Я вздохнула, пожимая плечами.

– Наверное, это тупо, но я не могу прекратить думать о его последней шутке, когда он держал меня. Он рассказал одну, а потом его… э-э… подстрелили, и он так и не дошел до ответа. Как я уже сказала, это тупо, но я не могу перестать об этом вспоминать.

- Какая шутка? – спросил он.

- Что повсюду черное, белое и красное? – спросила я.

Он засмеялся, качая головой.

– Классический Джейкоб. Это его любимая шутка, котенок. И каждый раз, когда ее рассказывал, он давал другой ответ. Например, пингвин с солнечными ожогами, или зебра с ветряной оспой. А настоящий ответ – газета. Она черная и белая, а еще ее читают от корки до корки (4).

- О-о, - сказала я, издавая смешок.

- Ага, и это не тупо - думать об этом, так что не переживай, - сказал он, нежно потрепав меня по волосам. – Я рад видеть, что ты встала и уже ходишь. Все волновались. А я по-настоящему верил, что все будет в порядке, Иззи Биззи.

- Мне бы твою уверенность, - тихо сказала я.

- Слушай, я знаю, что мой брат вступил в охеренную кучу дерьма, но я понимаю его мотивы и не могу винить его за это. Будь я на его месте и пропади Рози, я бы, наверное, поступил так же, да и ты бы сама так сделала. И попробуй только скажи мне, что нет, - сказал он, глядя на меня с серьезным выражением лица.

Я просто смотрела в ответ, не с силах спорить, потому что это правда. Я бы не думала даже лишней секунды, если бы верила, что это единственный способ спасти его жизнь.

– Вот и я говорю. Так, может, не я один должен дать Эдварду передышку. Я уверен, что вы, ребята, найдете способ уладить все, и пусть жизнь уже не будет идеальным сказочным вздором, но когда она такой была? Особенно для вас двоих.

- Угу, - промямлила я.

- Рози ждет меня внизу, так что я должен идти, - сказал он, поднимаясь.

Он повернулся и застыл, прочищая горло.

– Дерьмо, а ты быстрый. Как настоящая Марта Стюарт.

- Я не готовил это, черт тебя дери, сукин ты сын, - сказал Эдвард, подходя ко мне и протягивая тарелку с овощным супом. – Это сделала Клара. Я, блядь, просто налил это в тарелку.

- Тогда ты проделал чертовски хорошую работу, - саркастично заметил Эмметт.

- Спасибо, придурок, - ответил Эдвард, раздраженно двинув плечами, но на его губах промелькнула улыбка. – Тебе что, заняться нечем? Это же Хэллоуин, святое дерьмо.

- Эй, я вспомнил! Это же годовщина вашего первого раза, разве не так? – спросил Эмметт, глядя на меня.

Я удивленно распахнула глаза и нерешительно кивнула.

- Э-э, похоже на то. Тогда я его поцеловала, - сказала я.

- До сих пор не могу поверить, что Иззи Биззи сделала первый шаг, - заметил Эмметт, поворачиваясь к Эдварду. – Иногда ты такая киска, братец.

- Пошел на хуй, - выплюнул Эдвард, а Эмметт расхохотался.

- Бьюсь об заклад, что теперь ты об этом сожалеешь, да, котенок? – игриво спросил Эмметт.

Я покраснела и покачала головой, скосив глаза на Эдварда. Он внимательно наблюдал за мной, на его лице застыла грусть.

- Никогда, - ответила я. – Я никогда об этом не сожалела.

Внезапно от моих слов его лицо засветилось, и я тут же ощутила стыд за свои мысли. Мне до сих пор было больно от его поступка, я не знала, чем он обернется для нашего будущего, но одну вещь Эдвард никогда не делал – он никогда не переставал верить в меня. А я сомневалась в нем, хотя он никогда не сомневался во мне, но все дело в том, что я боялась. Я переживала за Эдварда, я не хотела, чтобы он жил такой жизнью, вина съедала меня, потому что он пошел на это ради меня. Я сожалела о жизни, которую теряла, но у меня никогда не было бы даже мечты о такой жизни, если бы он не боролся за меня. Он стольким пожертвовал ради меня, его мир разрушился, а все ради того, чтобы дать мне шанс. Эдвард заслужил настоящую жизнь, подальше от той жестокости, в которой вырос…

Как я смогу простить себя, ведь я стала той причиной, которая привела его в организацию?

- Приятно слышать, - сказал Эмметт. – Увидимся позже.

Он вышел, а я вздохнула, сидя над тарелкой супа, которая стояла на маленьком столике около кресла. Я встала и вздрогнула от боли в ногах, а Эдвард тут же ринулся ко мне, увидев, что я делаю. Я быстро подняла руку, останавливая его, и сделала самостоятельно несколько шагов в его направлении. Он не сводил с меня глаз, очевидно, думая, чего я хочу, но я просто улыбнулась и обняла его.

- Я люблю тебя, Эдвард Каллен, - прошептала я, прижимаясь к его груди.

Плечо болело в месте, где было вывихнуто, а ноги, казалось, вот-вот откажутся держать меня, но я цеплялась за него и игнорировала все остальное. Он обнял меня в ответ и прижал ближе к себе, положив голову мне на макушку. Его объятия были теплыми и успокаивающими, я улыбнулась – в его руках было безопасно.

- Ты знаешь, что я тоже тебя люблю, - сказал он.

- Знаю, - пробормотала я, отрывая голову и глядя на него.

Он смотрел мне в глаза, а потом облизнул губы и медленно наклонился ко мне. Сердце тут же отозвалось бешеным стуком, а голова закружилась. Я прикрыла глаза, ощущая теплое прикосновение его губ. Он ласково целовал меня, его язык переплетался с моим. Меня окутывал комфорт и нежные чувства, но как только бабочки запорхали в животе, колени отказались меня держать, и я задохнулась. Он разорвал поцелуй и схватил меня прежде, чем я упала. Он озадаченно посмотрел на меня.

- Тебе стоит присесть, - серьезно сказал он.

Я кивнула, и он помог мне добраться назад до кресла, а потом взял тарелку с супом и протянул мне. Я тихо поблагодарила его и начала есть, глядя на улицу.

Спустя три дня Эдварда вызвали с самого утра, он долго колебался и уехал только тогда, когда я сказала, что выдержу его отсутствие. Доктор Каллен уже проверил меня, он делал так каждое утро, и меня оставили одну. Я уже несколько дней вставала с постели и тогда решилась выйти из комнаты. Я цеплялась за перила и медленно спускалась по лестнице. Где-то на полдороге ноги начали отказывать. Я присела на ступеньке, слабая и истощенная, и услышала громкий щелчок, секундой позже открылась парадная дверь. Я встретилась взглядом с Эсме, она стояла на пороге с удивленным выражением лица. Я впервые увидела ее за все свое время пребывания тут, и она выглядела иначе. Она казалась уставшей, как будто не спала месяцами, а еще она сильно похудела. Ее одежда была помятой, как будто она спала в ней, и я задумалась, где она провела ночь.

- Что, во имя всего святого, ты делаешь вне кровати? – спросила она, прикрывая дверь и поднимаясь ко мне.

- Сменила обстановку, - пробормотала я, не зная, что ответить.

Она покачала головой, а потом подняла меня на ноги и помогла проделать остальной путь. Она завела меня в гостиную и посадила на диван.

- Слишком, слишком рано пытаться спуститься по лестнице самой, - сказала она, ее голос звучал так, будто она ругает меня. – И где Эдвард? Я добавлю этому мальчику побоев. Как он разрешил тебе делать такое?

- Он уехал, - сказала я. – Ему позвонили.

- О-о, - просто ответила она, ее гнев тут же улетучился.

Она прекрасно знала, что это означало.

– Хорошо, тогда он должен был позвонить мне. Я бы пришла домой, чтобы присмотреть за тобой.

- Не нужно за мной присматривать, - промямлила я. – Я в порядке.

- Нет, не в порядке. Ты все еще восстанавливаешься и не должна оставаться одна, по крайней мере, пока не перестанешь принимать обезболивающие, - сказала она. – Хорошо, что я пришла домой, чтобы принять душ и переодеться.

- Вас не было всю ночь? – с любопытством спросила я.

Она вздохнула и кивнула.

- Я остаюсь с Алеком почти каждую ночь, - ответила она.

Я удивленно нахмурилась.

- С Алеком? – уточнила я.

- Ну да, в больнице, - ответила она. – Слава Богу, они пошли нам навстречу.

- Он в больнице? – с ужасом спросила я, ощущая тошноту. – Что… Почему?

Она удивленно глянула на меня, а потом нахмурилась и присела рядом.

– Не могу поверить, что никто не сказал тебе, - тихо проговорила она, беря меня за руку.

Я с опаской смотрела на нее, замечая грусть в глазах.

– Алек получил ранения, когда они отправились спасать тебя. В него стреляли несколько раз, и с тех пор он в больнице.

- Он… с ним все будет хорошо, да? – спросила я. – Он будет в порядке?

- О-о, будет, со временем, - быстро сказала она. – Он медленно выздоравливает. Он все еще не очнулся, но я верю, что это скоро случится, и он вернется домой раньше, чем мы ожидаем. Но тебе не стоит за него переживать. Он сильный. А как ты? Я знаю, что тебе, должно быть, сложно справляться со всем, восстанавливаться физически на фоне таких эмоциональных проблем.

- Да, это нелегко, - призналась я. – Но я стараюсь изо всех сил.

- Хорошо. Разве это не единственное, что мы можем? Стараться изо всех сил? – с улыбкой сказала она. – Ты сильная, и я не сомневаюсь, что ты будешь в порядке. Если тебе нужен будет собеседник, я рядом.

Открылась парадная дверь и, оглянувшись, я заметила, как Эдвард направляется к лестнице. Эсме позвала его по имени, и он обернулся к нам, застывая, когда увидел меня.

– Что ты делаешь внизу?

Я пожала плечами, а Эсме засмеялась.

– Она устала, что ее держат в клетке, Эдвард. Разве можно ее винить? И вообще, как насчет ланча? У Клары свободный день, поэтому я сама что-нибудь состряпаю, - сказала она, вставая и направляясь на кухню прежде, чем мы ответили.

Эдвард подошел ко мне и нервно пробежался по волосам. Он осторожно смотрел на меня, хмуря брови.

- Она сказала тебе, да? – пробормотал он.

Я кивнула, прикусывая губу.

- Не могу поверить, что ты скрыл это от меня, - тихо сказала я.

- Я не знал, как сказать. У тебя было достаточно дерьма, с которым нужно справиться, как я мог добавить еще и Алека? – спросил он. – Ты не все можешь вынести.

- Все равно, ты должен был сказать, - промямлила я.

Эсме вернулась через несколько минут с супом для меня и сэндвичем для Эдварда, она оставила нас одних, а потом Эдвард помог мне подняться наверх.

Время продолжало течь в своем быстром темпе, дни превращались в недели. Я становилась сильнее, раны заживали, а тело возвращалось в форму, но умственно я все еще путалась в происходящем. Почти все дни я просто отдыхала, иногда выходя с Эдвардом на прогулки. Однажды в полдень он взял меня за руку, и мы пошли вниз по улице, вспоминая разные вещи из нашего детства. Где-то в квартале от дома Эсме, когда мои ноги устали, мы остановились у большого белого дома. Эдвард подошел к нему и присел на верхнюю ступеньку, кивая, чтобы я примостилась рядом.

- Не думаю, что можно просто садиться на чьи-то ступеньки, Эдвард, - сказала я. – Хозяева могут разозлиться.

Он хихикнул.

– Это наш дом, tesoro, - сказал он.

Я нахмурилась и нерешительно присела рядом с ним.

– Здесь я вырос. Моя мама чертовски любила этот дом, она гордилась им. С тех пор, как мы уехали, он пустует.

- Тут мило, - сказала я, оглядываясь на обветшалую парадную дверь.

Очевидно, домом долгое время никто не занимался, и его срочно нужно было покрасить.

- Да, так и есть, - сказал он.

Мы оба молчали пару минут, погрузившись в мысли.

- Что мы будем делать, Эдвард? – внезапно спросила я. – Я имею в виду, что теперь будет?

- Мы вернемся в Вашингтон, - сказал он. – Аро даст мне время, чтобы разобраться с делами, прежде чем я окончательно тут обоснуюсь. А остальное я не знаю, Белла. Думаю, мы выясним это, когда оно наступит.

Так оно и было. Несколько дней спустя доктор Каллен арендовал машину, и мы втроем попрощались с Эсме и пустились в долгий путь до Форкса. Я не знала, почему они не захотели лететь, но не спрашивала. Почти всю дорогу я проспала, расположившись на заднем сидении, а Эдвард с отцом сменяли друг друга за рулем. Мы так часто останавливались, чтобы отдохнуть и поесть, что дорога заняла несколько дней. И когда, наконец, я увидела вывеску " Добро пожаловать в Вашингтон", меня охватило странное чувство. В Форксе я выбралась из машины и замерла, пытаясь разобраться в ощущениях. Это не была боль, хоть это чувство и распирало грудь. И только когда Эдвард произнес три простых слова, я поняла.

- Добро пожаловать домой, - сказал он.

Мои губы дрогнули от этих слов.

- Дом, - прошептала я.

Впервые в моей жизни нашлось место, которое я считала домом, и я знала, что все это благодаря мальчику, стоящему рядом со мной. Место, куда мы возвращались вдвоем, место, где я нашла не только то, ради чего стоит жить, но и то, ради чего стоит умереть.

Тут мы нашли любовь.

Обосновываться в доме заново было нелегко, в воздухе витало странное напряжение. Я выздоровела физически, но как только доктор Каллен начал убирать мои обезболивающие, вернулись настоящие муки. Воспоминания преследовали меня в снах, и мучили, когда я бодрствовала. Короткие вспышки, когда я видела лица, ужасающие крики, резкие слова – все это снедало меня изнутри, и самое худшее, что я не знала, реально ли это было. Я не могла прекратить думать об этом, и это начало поглощать меня. Я была сбита с толку, я боялась рассказывать Эдварду. Не потому, что опасалась говорить, но потому, что не знала, что из этого - настоящее. Придумала ли я это в своем коматозном состоянии, или это было в реальности? Может, он подумает, что я сошла с ума?

И чем больше я вспоминала, тем труднее становилось. Я снова начала делать записи в дневнике, пытаясь убрать это из головы, я рисовала картинки в надежде, что они прекратят появляться у меня перед глазами. Я скрывала рисунки от Эдварда, я скрывала и дневник, пряча его под кровать, чтобы он не мог читать его и волноваться. У него было достаточно проблем, которые, я надеялась, со временем разрешатся.

Эдвард не вернулся в школу, но я так погрузилась в собственные переживания, что даже ни разу не спросила его об этом. Он отдалялся, кошмары нарушали его сон так же, как и мой. Он часто вставал ночью с постели и играл на фортепиано, иногда я тихо следовала за ним и слушала грустную мелодию, которую он наигрывал часами. Всегда одна и та же музыка, которую он постоянно играл с самого моего приезда сюда – она напоминала ему о матери.

Иногда он говорил по телефону, выдавливая улыбку, когда видел, что я смотрю, но как бы он не старался, я видела грусть в его глазах. Он пытался оградить меня от всего и сделать вид, что все в порядке, но я слишком хорошо его знала. Он ускользал, вновь превращаясь в того сломленного мальчика, которого я однажды спасла, просто любя его. Было так мучительно видеть его боль, но я не знала, чем помочь, ведь правда в том, что я сама ускользала, как и он.

Однажды любовь спасла нас обоих, но теперь я думала, хватит ли ее еще на раз.

Время пролетело, а мы все пытались понять, что происходит с нашими жизнями. За несколько дней до Рождества на кухню, где я делала ланч, вошел доктор Каллен и прочистил горло.

– Когда у тебя будет минутку, зайдешь ко мне в офис? – спросил он.

Я неуверенно кивнула, нервничая. Эдвард уехал, чтобы закончить рождественские покупки, поэтому в доме остались только мы вдвоем. Я медленно убирала кухню, аппетит внезапно исчез, поэтому я даже не поела. С момента возвращения мы с доктором Калленом едва обменялись парой слов, приближающийся разговор пугал. Чуть позднее я направилась к его кабинету и тихо постучала, а когда он ответил, открыла дверь.

- Присаживайся, - сказал он, кивая в сторону кресла напротив.

Я подошла и присела, внимательно наблюдая за ним.

– Как у тебя дела?

- Я в порядке, сэр, - ответила я.

- Правда? – спросил он, вопросительно приподнимая брови. – Ты не выглядишь так, будто ты в порядке, Изабелла.

Я смотрела на него пару секунд, не зная, что ответить.

– Я справляюсь, - сказала я.

- Ты начинаешь вспоминать события? – с любопытством поинтересовался он.

Я кивнула, опасаясь, к чему он клонит, потому что не была готова говорить о случившемся.

- Кое-что, - нерешительно ответила я. – Я не уверена, чему из этого можно верить. У меня были галлюцинации.

- Это можно понять, - заметил он. – Я не хочу давить на тебя, выясняя детали, но хочу, чтобы ты знала, что если у тебя есть вопросы насчет чего-то, что ты услышала, я буду рад ответить на них.

Я уставилась на него, раздумывая над предложением. Были вещи, которые я боялась упоминать, не зная, можно ли произносить их вслух, и правдивы ли они, но было и то, что я очень хотела знать. Я вздохнула через минуту, нервно прикусывая губу.

– Я действительно, э-э, принц… - начала я.

- Principessa? – закончил он.

Я кивнула, и он откинулся на спинку стула, одаривая меня любопытным взглядом.

– Да, так и есть. Твоя мать была дочерью могущественного человека. Он был убит, когда она была ребенком, и она тоже должна была умереть, но этого не случилось. Своны были в курсе ее происхождения, и моя жена близко подобралась к этому секрету, что беспокоило их, поэтому ее и убили.

- Из-за меня, - промямлила я, ощущая, как в глазах появляются слезы, но я сдерживала их, не желая плакать перед ним.

Вина, которую я все еще ощущала из-за ее смерти, была сильной.

- Нет, не из-за тебя, - серьезным голосом ответил он. – Не хочу лгать тебе, Изабелла. Когда-то я винил тебя, и мне потребовалось немало времени, чтобы понять, что мой гнев был необоснованным. Ты была ребенком, когда она погибла, и это абсурд - винить семилетнюю девочку за смерть женщины, которую убили в тысяче миль от нее. Есть несколько людей, которых я могу винить за случившееся, в том числе и я сам, но ты не в их числе. Хотел бы я понять это раньше, тогда бы я избавил многих от боли.

Я удивленно посмотрела на него, его слова застали меня врасплох, а через миг он продолжил.

– Когда мы поняли, что ты на складе в Чикаго, было двадцатое октября. Я был так поглощен происходящим, что только на следующий день понял, что это за дата. Ты знаешь, что случилось двадцатого октября, Изабелла?

Я нерешительно покачала головой.

– Нет, сэр.

- Двадцатого октября умерла моя жена. Это худший день года для меня, в этот день я теряюсь в гневе из-за ее смерти, я теряю связь с реальностью. В этот день все, что меня интересует - как отомстить за ее гибель, как заставить заплатить кого-то за свою потерю, - сказал он. – В прошлом году это была ты. Ты была тут, а я был зол, и из-за того, что я уже винил тебя, Изабелла, у тебя не было шанса. Без разницы, что бы ты сделала в тот день, я бы достал тебя, потому что проблема была не в тебе. А во мне. Мне нужен был кто-то, на кого можно свалить вину за мою боль, и ты оказалась идеальной мишенью.

По спине побежал холодок, когда он посмотрел на меня, сердце бешено забилось от воспоминания, что тогда произошло.

– Я знаю, что это странное извинение, но это правда. Ты не сделала ничего неправильного и не заслужила такое, я хочу, чтобы ты это понимала. Я никогда не ненавидел тебя. Я иррационально обвинял тебя, проблема была во мне, но я не мог ненавидеть тебя, потому что, честно, Изабелла, я никогда по-настоящему тебя не знал. И я не хотел тебя узнавать, потому что боялся, что, если это случится, я буду заботиться о тебе так же, как и моя жена.

- У Элизабет была хорошая черта, - продолжил он через минуту. – Она часто интуитивно видела людей, она говорила мне, что они встретились на ее пути по определенной причине. У нее было то же предчувствие и насчет тебя. Это факт, что моя жена полюбила тебя, как только увидела, и продолжала любить до самой гибели. Часть меня знала, что если моя жена так страстно, так отчаянно привяжется к кому-то, то я не смогу не полюбить того, кого она любит. Настолько глубоко и сильно мы были с ней связаны. Я боролся с этим чувством к тебе, Изабелла, потому что не хотел заботиться о тебе. Я хотел винить тебя. Я хотел ненавидеть тебя. Но не мог, потому что, как только я позволил себе узнать тебя, все было решено.

Его слова ошеломили меня, я сидела тихо, не сводя с него взгляда.

– Я только недавно это понял. Видишь ли, я девять лет проводил двадцатое октября в состоянии гнева, сгорая от желания наказать тебя за то, что произошло с моей женой. А в этом году, напротив, я думал о том, как спасти тебя, а ведь именно это когда-то привело к ее гибели. В этом есть доля иронии, и как только это дошло до меня, я, наконец-то, понял слова Элизабет. Я хотел верить, что желаю найти тебя, потому что именно этого хотела бы моя жена, или это нужно было Эдварду, но правда в том, что ты просто заслуживала этого. Я спасал тебя не ради тех, кто заботился о тебе, Изабелла; я делал это, потому что я сам стал таким.

- Наверное, я повторяюсь, но я до сих пор не уверен, что ты поверила мне. Но хочу, чтобы ты знала, что я достиг той точки, когда вижу тебя как своего ребенка, именно об этом когда-то говорила Элизабет. Я хочу, чтобы ты была счастливой в жизни, не только потому, что моя семья или я многим пожертвовали ради тебя, но потому, что ты заслуживаешь счастья. После всего, что сотворил за прошлый год, я не жду, что ты сможешь простить меня, но мне нужно сказать тебе, что я прошу прощения. Если бы я только мог все изменить… но, к сожалению, к жизни в комплекте не прилагается ластик, - сказал он. – Если бы он был, я бы многое стер.

Я хотела было заговорить, но он поднял руку, останавливая меня.

– Позволь мне сначала закончить, а потом я отвечу на оставшиеся у тебя вопросы, - сказал он. – И хотя у меня были причины на все мои поступки, я понял, что многое делал неправильно. Я должен был быть честным с тобой с самого начала, я не должен был обращаться с тобой так, как обращался. Я не жду, что понравлюсь тебе, Изабелла, но надеюсь, что однажды ты сможешь понять меня. Я не знаю, что ты собираешься делать со своей жизнью