Выгодный заказ.

Город Брюссель уже прятал свои красоты в багровом закате. Хотя улицы здесь, кажется, все время жили своей необычной и таинственной жизнью, ночью город был особенно красивым, и отвлекаться на оживленное движение, происходившее время от времени на улицах величественного города, просто не было времени.
«Улица Мясников» отличалась яркостью и была, по-мнению многих, кто был в этом городе, одним из самых красивых мест во всем мире. Здесь можно было встретить и небольшие, приятные ресторанчики под открытым небом, примыкающие к старым, нона вид не менее красивым многоэтажным зданиям, и магазинчики, торгующие многочисленными безделушками-сувенирами, которые туристы, конечно же, привезут домой своим родным и близким друзьям. Здесь был даже отель в одном из не менее старых зданий. Черная вывеска, на которой красовались белые буквы а-ля «Джэк Дэниэлс», висела метрах в двух над дорогой прямо под фонарем стиля эпохи Шэрлока Холмса.

То, что Брюссель – один из красивейших городов, не сомневался ни один человек, некогда бродивший по городу и разглядывавший достопримечательности столицы Бельгии.
Такого же мнения был и Джонатан Бромли.
Джонатан работал фотографом в американской газете «Нью-Йорк пост», его работы часто печатались на первых страницах.
Он был не высоким, но и не низким человеком, любил вещи кофейного цвета и всегда носил с собой свою камеру – «на всякий случай.» Он был не совсем красив, его избегали за «хулиганскую» внешность и слишком дерзкую манеру поведения, эдакий «сорвиголова». У Джонатана был единственный недостаток, который он признавал – сломанный нос. Травма досталась ему во время драки в парке три года назад, когда, возвращаясь домой с работы, к нему подбежал незнакомец, попытавшийся вырвать из его рук портмоне со снимками. Джонатан схватил парня за куртку и повалил на землю, однако незнакомец ударил его наотмашь и попал прямо в нос, после чего бедолаге ничего не оставалось, как схватиться за травмированное место, дав возможность обидчику благополучно скрыться вместе с портмоне.
Джонатан не любил себя за то, что позволил убежать нападавшему. Именно за это, просто он не признавался и говорил всем, что «нос виноват во всех моих неудачах.» Мистер Бромли не любил стричься, поэтому делал это крайне редко, в случае особой необходимости, либо когда волосы уже спадали прямо на лицо, практически скрывая глаза.
- Мне однажды они жизнь спасли. – любил говорить друзьям фотограф.
Однако, как именно, никто не знает, кроме самого Джонатана.
Впрочем, все догадывались, что из-за своего характера и своей принципиальности он не следил за собой. Может, даже, придумал эту историю с волосами и спасением жизни, ведь он рассказал ее только одному человеку, работавшему вместе с ним в газете – новой секретарше.
- Мы, с моими школьными друзьями, однажды, решили поиграть со спичками. Ставишь спичку перпендикулярно коробку, зажимаешь большим пальцем кончик, а второй рукой, вот так… – он показал движение, похожее на то, как ставят щелбан – запускаешь ее. Спичка чиркается и, загоревшись, летит в человека. Один раз такая шалость чуть не лишила меня правого глаза – благо у меня волосы на них упали, и спичка попала в шевелюру, опалив меня налысо. Если бы она попала мне в глаза…
Но он, разумеется, шутил. Никто не воспринимал его разговоры всерьез.
***
В этот день мистер Бромли, как обычно, планировал прогуляться и осмотреть окрестности. В Брюссель его отправили сделать снимки с открытия новой выставки в «Музее современного искусства», но он решил выполнить работу как можно быстрее, чтобы осталось время на то, что душе угодно. Под этим Джон понимал, в основном, алкоголь. Мистер Бромли всегда брал по две бутылки одинаковой выпивки, чтобы одну вкусить, вторую оставить в коллекцию.
Но, несмотря на это, фотограф не злоупотреблял алкоголем, и даже был крайне неодобрителен к такому явлению, как алкоголизм.
Проснувшись утром в номере своего отеля, Джонатан, как обычно это бывает, надел халат, умылся, затем рассмотрел новые фотографии (что он всегда делает), оделся и спустился на завтрак. Сегодня подавали хороший кусок отбивной с парой поджаренных яиц – стандартный завтрак во многих уважающих себя отелях.
Фотограф взял свой сок и пошел к столику. Увидев идущего постояльца, женщина, разносившая тарелки с едой, приветливо улыбнулась ему и поспешила к столику мистера Бромли. Поставив завтрак, женщина поспешно удалилась по своим делам.
Джон взял в левую руку блестящую, с изображением львиной головы на кончике ручки, вилку. В правую он взял, разумеется, нож и принялся отрезать кусок отбивной. Он никуда не торопился и знал, что до конца его «путешествия» еще полтора дня, что к завтрашнему вечеру он должен будет сидеть в аэропорте и ждать объявления посадки на свой рейс. Но это будет завтра, а сегодня он не думал ни о чем, кроме того, как распланировать остаток свободного времени.
За столиком слева от мистера Бромли сидел полный мужчина с залысиной, и, заправив полотенце за воротник белой рубашки, уплетал свой кусок мяса. Мужчина несколько раз чуть не пролил на себя сок, каждый раз что-то бормоча себе под нос. Джон все время отвлекался на него, и его это начинало раздражать.
Раздался звонок мобильного.
Джонатан, все еще жуя мясо, вытащил мобильный из внутреннего кармана кофейной куртки и взглянул на экран.
«Роберт Крэйнак» - высветил мобильник.
Фотограф поднял трубку и сглотнул отбивную.
- Да, Роберт, я слушаю. – не торопясь сказал мистер Бромли.
- Привет, Джонни! Я как раз вспоминал о твоей командировке и решил позвонить, спросить, как ты?
Голос человека в трубке звучал неровно, можно было с точностью сказать, что Роберт был немолод.
- Отлично, Роберт, спасибо. – Джонатан отвечал так, словно участвовал в этом разговоре очень давно. – Как сам?
- Все замечательно, Джон… Ты же возвращаешься завтра, верно?
Джонатан взглянул на часы, висевшие над столиком управляющего.
- Верно. Ладно, Роб, мне пора работать, я думаю, скоро увидимся.
- Джонни, подожди, я хоч…
Мистер Крэйнак не успел договорить то, о чем хотел сообщить Джону, так как он поспешно выключил телефон и сунул его обратно в карман. Допив сок, Джонатан встал и вышел из здания на светлую улицу.
Роберт Крэйнак и Джонатан Бромли не были лучшими друзьями. Они даже, по большому счету, не были родственниками. Роберт был законным супругом матери Джона Элизабет. Отец мистера Бромли умер семь лет назад после продолжительной болезни, и Элизабет вскоре вышла замуж за Роберта Крэйнака. Они оба были уже не молоды, им было за шестьдесят и оба они нуждались в теплоте и хотели чувствовать себя нужными.

Джонатан Бромли не был зол на мать за это, но и не был абсолютно счастлив за нее, так как Роберта он недолюбливал, даже когда тот сам пытался наладить отношения.

Итак, Джон поспешно достал камеру и быстро сделал снимок улицы – так, чисто для себя.

Люди переговаривались о чем-то своем, и им, наверное, уже дико надоело торчать на «этой никому не нужной улице в этом чертовом городе.» По-крайней мере Джонатан так не думал. Явно не думал. Ему нравилось путешествовать. Скорее всего это одна из причин, почему он стал фотографом.

Солнце палило так, что легкую куртку пришлось снять и обвязать рукавами вокруг пояса, оставшись в молочно-белой футболке. Джон зашел в магазинчик напротив. Это был чистый, уютный магазинчик, какие обычно стоят на автомобильных заправках. Слева, вглубь, уходили стеллажи с товаром, справа стояла одна-единственная касса. Благо покупателей было немного и Джонатан смог купить бутылочку воды, после чего поспешил удалиться из магазина.

Мистер Бромли вышел и направился в парк. Здесь он сделал несколько снимков писающего мальчика – одно из достояний Брюсселя.

Подумав, что Роберт больше не будет ему звонить, Джон включил телефон и взглянул на экран. В левом верхнем углу высветились цифры 14: 21, значит, пора возвращаться в отель.

Мистер Бромли набрал номер и нажал зеленую трубку.

Послышались гудки. Вскоре трубку на том конце подняла девушка.

- Привет, Джон.

- Привет, Аманда. Как жизнь?

- Спасибо, все просто супер. Как ты? – девушка на том конце трубки была спокойна, но Джонатан заметно волновался.

- Слушай, я сейчас в Брюсселе, делаю новые снимки, могу отослать тебе парочку, если ты захочешь.

- Я сегодня немного занята, давай завтра?

Ветер немного убавил слышимость, и Джон еще ближе прижал трубку к уху.

- Как Сьюзи?

- С ней все в порядке, сейчас она уехала с ребятами на экскурсию.–ответила Аманда.

- Ааа… - в голосе Джона прозвучало разочарование.

- Что-то еще?

Кажется, этого он боялся услышать больше всего. Бесчувственное «что-то еще» явным образом не выражало ничего, кроме равнодушия. Как будто Аманда сказала: «Не надоедай своими пустыми, никому не нужными разговорами, Бромли.»

Джонатан держал пацзу. Он осмысливал сказанное холодным голосом женщины на другом конце трубки, и не находил, что ответить.

- Что-то еще, Джон? – повторила Аманда.

- Нет, нет… Ладно, мне пора возвращаться в номер. – голос его сел. – До скорого.

Джонатан Бромли повесил трубку, достал сигарету и закурил. Даже за сотни миль от той девушки, которая пару секунд назад разговаривала с ним по телефону, он чувствовал себя беспомощным, и если она прямо сейчас, через минуту, три, пять, даже через день вдруг появилась перед ним, он бы не нашел слов.

Докурив сигарету, Джонатан выбросил в урну бычок и посмотрел вдаль.

Он думал о многом. В частности, о завтрашнем дне.

Пару раз, прищурив глаза, он пытался встать и заставить себя пойти обратно, на «Улицу Мясников», но садился на скамейку снова. Ведь, вернись он в номер отеля, он бы сразу почувствовал, как день идет на убыль и солнце уже светит не так ярко.

Однако он заставил себя встать. Джон затянул потуже рукава рубашки, выпил немного воды и пошел в магазин. За выпивкой.

Мистер Джонатан Бромли вернулся в отель спустя четыре часа прогулки, во время которой он купил две бутылки отличного виски и статуэтку того самого «писающего мальчика» - всеобщая гордость города. Джон открыл дверь своим ключом и вошел внутрь. Комната уже не была такой яркой, как утром. Из коридора сразу было видно большую спальню, в которой имелись телевизор и мини-холодильник. Джонатан как раз пошел к нему и поставил виски. Сев на огромную кровать, он еще немного посмотрел телевизор, но мысли об Аманде не отпускали, не оставляли его в покое. Он то и дело поглядывал на мобильный, лежащий рядом с ним. Теперь он покоился на прикроватной тумбочке, а не в кармане любимой «кофейки».

Нет, разумеется, она не позвонит.

Он это знал. Но не переставал смотреть на дисплей время от времени.

Наутро заверещал будильник. У Джонатана он ассоциировался с тюремщиком, который объявляет смертникам, сколько времени осталось до казни.

Джонатан встал и немного посидел на кровати. У него еще оставалось свободное время, но тратить его на прогулки по городу теперь нет необходимости. Да и сам он этого не хотел. Он встал с кровати и, пошатнувшись, пошел к раковине, как обычно это бывает. Он с трудом открыл глаза и взглянул в зеркало.

То же лицо. Тот же сломанный нос. Только волосы теперь закрывали глаза куда больше, чем неделю назад.

- Надо все таки подстричься. – убирая волосы, пробормотал Джон. – ты теперь похож на обезьяну.

Когда он умылся, было уже 11: 10, а когда собрал в чемодан вещи, - 13: 52.

- Вылет через пять часов. – мистер Бромли посмотрел на часы.

Он поднял голову. Подошел к окну. Выглянул.

Люди сновали по своим делам. Снова. С пятого этажа они казались крохотными муравьями, бегающими в поисках пищи и время от времени доставляющих ее в свой муравейник.
«Точно, муравьи.» - подумал Джон. – «И я тоже.»

Хотя вид из окна был безупречный: иногда пролетали птицы, заводя свою громкую песню, да и сам район был очень ухоженный – нет ни одной бумажки, ни одного плевка, ничего такого.

Возможно, это единственная красивая и умиротворенная картина, которую мистер Бромли видел за всю свою жизнь.

Вы, наверное, спросите, почему?

Потому что то, с чем придется столкнуться Джонатану Бромли, не несет в себе никакого счастья.

Абсолютно.

Джонатан уже засунул свой чемодан в самолете. Он не поставил его вместе с другим большим багажом, потому что боялся, что по пути в Нью-Йорк чемодан затеряется, что происходило довольно часто в крупных аэропортах. А у него там были снимки – будущие 250 долларов. И хотя засунуть чемодан на верхнюю полку оказалось довольно проблематично, он справился.

Джонатан уже сел на свое место и хотел посмотреть какой-то журнал, когда зазвонил телефон.

«Роберт Крэйнак.»

Роберт делал иногда уж слишком настойчивые попытки наладить отношения с Джонни, и его это иногда раздражало. Но все-таки не ответить он не мог.

- Привет, Роберт. – как обычно холодным голосом поприветствовал Джон.

- Привет, Джон!

- Роб, я уже в самолете, сейчас взлет. Мне надо выключить мобильный.

- Джон, может, забежишь к нам, когда прилетишь? – не унимался Роберт. – Твоя мать беспокоится, что ты так редко у нас бываешь…

Джона тихонько позвали. Когда он обернулся, увидел перед собой молодую, красивую стюардессу. Такие девушки были во вкусе у Джонни – белокурые волосы, приятная улыбка и белые, ухоженные руки. Такие девушки всегда нравятся мужчинам типа Джонатана, со вспыльчивым характером.

- Выключите телефон, сэр. Пожалуйста. – мягко попросила стюардесса и улыбнулась. Джон невольно улыбнулся ей в ответ.

- Да, хорошо. – ответил он и девушка, улыбнувшись еще раз, удалилась. Джон отвернулся к окну. – Я подумаю над предложением, Роберт, но я не уверен, что у меня получится.

- Джон, ты уж постарайся.

Джонатан повесил трубку и выключил телефон.

Он даже не попрощался. А ведь Роберту 65 лет и он относится к Джону, как к родному. Но он этого не замечал. Он даже забыл о стюардессе, подходившей к нему пару минут назад.

Это свойственно людям, которые работают не покладая рук, ездят по миру и пробуют новое. Со временем они перестают замечать друзей, реже звонят родным и не приходят на день благодарения полакомиться очередной маминой индейкой.

Некоторые даже не звонят на Рождество, но Джон пока не из таких людей.

Он смотрел в иллюминатор на взлетную полосу, по которой сейчас катился новенький самолет. Через минуту он уже оказался в небе, окруженный сотней, тысячей молочных облаков.

В это время Джон уже начал дремать. Пару раз к нему подходила стюардесса и предлагала принести выпить, но он отказывался.

В наушниках играл Боб Марли. Многим не нравился музыкальный вкус Джона. Хотя ему было наплевать.

Где-то через пару часов самолет пошел на посадку и пассажиры начали откладывать журналы, наушники и книги.

Не учитывая воздушных ям, они долетели удачно.

Джонатан взял свой чемодан (на этот раз он с трудом вытащил его) и пошел к выходу. В Нью-Йорке царила жаркая погода, и солнце часто било в глаза, поэтому мистер Бромли выходил очень осторожно, чтобы не упасть на впереди стоящего человека.

В аэропорту его никто не встречал. Вокруг стояли люди с табличками различных фамилий и ждали прихода своих гостей. Но Джон уже привык к тому, что его фамилии не было, ни на одной табличке. Ему это было не нужно.

Джонатан достал мобильный, включил его и набрал номер главного директора издания, в котором он работал.

В трубке послышались гудки.

- Алло. – хриплым, полусонным голосом отозвался мужчина в трубке.

- Здравствуй, Фрэд. Это Джонатан. Я прилетел и, думаю, смогу принести тебе снимки… скажем… завтра.

- А, привет, Джон. – казалось, что мужчина услышал только слова «Здравствуй, Фрэд. Это Джонатан.» Однако, он продолжил. – Хорошо, завтра в 9 утра у меня в офисе.

- Заказов больше не намечается? – в голосе Бромли прозвучало подозрение.

- Мы же договорились, что это – последняя твоя работа на месяц. А потом у тебя заслуженный отдых.

- Завтра в 9. – Повторил Джон.

- До завтра.

Джон положил трубку, и на его лице мелькнула улыбка. Две недели заслуженного отдыха впереди.

Такси у аэропорта было много. Джонатан подошел к одной из машин. Шофер жестом показал ему, чтобы тот сел, что Джонни и сделал.

Он назвал свой адрес и машина, с характерными шашечками на крыше, тронулась с места.

- Возвращаетесь с отдыха? – спросил таксист.

- Нет, с работы.

- Мы с Вами чем-то похожи.

- Вот как. Чем же?

- Вы тоже работаете летом, как и я. Не то, что эти офисные гоблины, я имею в виду бухгалтеров и директоров, - он быстро поправил сам себя. – Делают вид, что работают, хотя сами сидят в кабинете, с кондиционерами, а не мотаются в такую жару туда-сюда.

Мистер Бромли отлично понимал его. Фрэд Стокман – начальник фотографа, все время безвылазно сидел в своем кабинете, время от времени вызывая секретаршу, чтобы ущипнуть ее за аппетитную попку, либо чтобы попялиться на ее грудь, когда она переваливалась через его столик, заманенная тем, что он якобы что-то хочет ей показать в свое компьютере. Обычно как правильно составлять бланки. Однако она была девушкой не глупой и сразу это просекла.

Линдси это явно не понравилось, и, зная довольно теплые отношения Фрэда и Джона, она однажды сказала об этом мистеру Бромли. Он мягко поговорил с Фрэдом, и тоот оставил Линдси в покое.

Почему бы ему просто не уволить его?

Потому что Джон единственный хороший фотограф газеты, который действительно работал. К тому же, он считал его своим другом.

Джон работал. А не сидел, как Фрэд.

Подъехав к высокому дому, Джон расплатился и вышел из машины. Он доехал до пятого этажа и по привычке вышел, отправив лифт на первый этаж.

Вставил ключ и повернул его.

Открыв дверь, он тут же улыбнулся, увидев сидящего на полу пса.

- Привет, Бинго.

Пес радостно залаял. Джонатан поставил чемодан и первым делом прошел на кухню – покормить Бинго. Он достал из шкафчика корм для собак и высыпал в тарелку, стоявшую в углу. Пес радостно кинулся есть, помахивая хвостом.

Джонатан поставил коробку на место, включил телефон (прослушать сообщения) и пошел разбирать чемодан.

- У Вас три новых сообщения. – сказала дама в трубке.

- Джон, это Альфред. Кажется, ты затапливаешь меня. Позвони, как только сможешь, иначе я вынесу дверь.

Раздался писк.

Джонатан уже разобрал чемодан и вышел на кухню с двумя бутылками виски в руках.

- Джон, извини, я не хотел. Это миссис Пинч меня топила, я все время забываю, что ты этажом выше.

Джонатан не злился на Альфреда, ведь он две недели как переехал в их дом и еще не все успел запомнить.

Раздался писк.

Джонатан уже разобрал чемодан и вышел на кухню с двумя бутылками виски в руках.

- Джонатан, здравствуйте. – снова заговорил телефон и фотограф на мгновение остановился, прислушиваясь. Этого голоса он не знал. – На самом деле Вы меня не знаете. – продолжил незнакомец. – но знаю Вас. Я звоню Вам не просто так, мистер Бромли. – В голосе прослушивались нотки чего-то зловещего, мистического, как будто звонящий был уже…

«Нет. – подумал Джон. – Разумеется, жив.»

К тому моменту голос продолжил:

- Я хотел бы воспользоваться Вашими услугами. Сфотографировать мой дом. Я хочу выставить его на продажу. Я уже связался с мистером Стокманом…

- Подлый гад соврал про отпуск. – все так же стоя в коридоре в пустоту сказал Джон.

Солнце постепенно сдавало свой пост Лунному свету, уходя за горизонт, но телефон продолжил, снова улавливая мысли Джонатана.

- Он сказал мне, что у Вас отпуск. Мне бы не хотелось Вас беспокоить, но именно Вас мне рекомендовали, как профессионала. Жду Вашего ответа.

Телефон затих и в квартире висела звенящая тишина. Даже Бинго оторвался от миски и как каменный сидел, слушая завораживающий, и в то же время пугающий голос незнакомца.

Кто это был? Он ведь даже не представился…

В дверь позвонили. От неожиданности мистер Бромли подпрыгнул, но быстро вернулся в реальность и поплелся к двери, сопровождаемый лаем пса.

Незнакомец словно выжал из него жизнь. Или, может, перелет так на него повлиял?

На пороге стоял Джордж – сосед Джона. Он просил присмотреть за квартирой, когда уезжал.

- Джон, тебе пришло тут кое-что.

В руках Джорджа появился массивный конверт, в каких обычно носят большие книги.

- Кто его принес?

- Какой-то мужчина. Лет шестидесяти.

Джон взял конверт. На ощупь там было что-то мягкое.

- Спасибо, Джордж.

- Да не за что.

Они пожали руки, и Джонни закрыл дверь.

«Сколько всего нового.» - подумал Джон.

Немного помяв в руках конверт, Джон пошел в свой кабинет.

Хотя Джон жил один (не считая Бинго), кабинет он всегда закрывал на ключ.

В кабинете Джонатана было уютно. Ближе к окну стоял стол, направо от окна был шкаф, в котором стояли книги. В дальнем углу была еще одна комната, в которой он проявлял снимки. Хотя в основном это была не его работа, некоторые фото он проявлял сам.

Джон сел на стул и достал из ящика стола перочинный нож. Вскрыв конверт, он обнаружил внутри свитер.

«Мама.»

Расстилая свитер на столе, он увидел еще кое-что. В конверте лежала записка.

«Дорогой сын. Надеюсь, что этот скромный подарок развеет все наши ссоры. Мама.»

СЫН. Он уже забыл, когда она называла его Джонни, или Джимми. Эти времена ушли далеко, в никуда.

Джонатан надел свитер и подошел к зеркалу. Оливкового цвета, с парой больших вязаных ромбов на груди. Свитер отлично сидел на нем.

«Завтра позвоню и поблагодарю.»

Джон достал ноутбук и камеру. Он скинул фотографии в компьютер, рассмотрел их повнимательней и выключил.

За окном уже стояла глубокая ночь, и пес Бинго устроился на кровати в ногах своего хозяина, как обычно делают коты.

Только на часах, стоявших рядом на тумбочке, освещались цифры. На кухне что-то глухо стукнуло.

Затем еще раз.

Бинго поднял голову и всмотрелся вдаль.

На кухне что-то упало и с характерным звоном разбилось. В квартире зазвенела тишина.

Бинго вскочил на свои четыре лапы и зарычал. Джон проснулся.

- В чем дело, Бинго?

Но пес его не слышал. Он словно каменный смотрел в темный дверной проем и злобно рычал. Джон взглянул на пса, затем на дверь и включил лампу.

Лампа тускло осветила половину комнаты, но коридор немного проглядывался в желтом свете старенькой лампочки, хотя в нем царила темнота, пугающая темнота, и Джону на мгновение вспомнились страшилки, которые обычно рассказывают в лагерях у костра. В особенности, про существование другой жизни, той, что находится во тьме. Сейчас он был уже не в том возрасте, чтобы верить в подобные сказки.

Слабый звук, похожий на быстрые перебежки, Джонатан едва уловил сквозь рычание Бинго. Он потихоньку встал с кровати. Неужели мыши? Откуда? У него? Нет, это просто невозможно. За все время, которое он пребывал в этой квартире, он не вызывал «ловцов» (как их называл сам Джонатан).

Однако звук, доносившийся из темноты, вновь невольно заставил вспомнить про страшилки, отчего у Джонатана по спине пробежал холодок.

ДЗЫНЬ!

Снова что-то разбилось, но на этот раз более тяжелое. От неожиданности Джон подпрыгнул. Бинго все еще рычал, всматриваясь в темный коридор.

Осторожно добравшись до шкафа, Бромли вытащил бейсбольную биту, некогда принадлежавшую его отцу, и включил свет в комнате.

Бейсбольная бита досталась ему от отца, который очень любил бейсбол. Хотя Джонатан не очень разделял его интересы, бита была очень дорога ему, и сейчас он брал ее нехотя, но могло случиться всякое, и бита могла бы помочь ему. Тем более, что спросонья звук мог оказаться и шагами ночного гостя, которого мистер Бромли абсолютно не ждал.

Теперь звук прозвучал на кухне. Он был намного громче, скорее всего потому, что теперь «беженец» танцевал на осколках. Ну, или что-то типа того. По-крайней мере, Джон точно слышал звук стекла. Возможно, разбилась тарелка.

Как будто что-то пыталось поднять осколки, но не могло. Набравшись смелости, Джонатан уверенным шагом пошел на кухню и резко включил свет.

В осколках разбившейся, недопитой бутылки мартини, копошилась и истерически извивалась мышь. В ее спине торчал большой осколок бутылки. Видно, бутылка упала на нее сверху. Кровь разбрызгалась по нижним дверцам кухонного уголка и по полу. Мышь могла спокойно убежать, но она, выпучив маленькие глазки-бусины, дико извивалась.

Джонатан пришел в себя и принял единственное, на его взгляд, правильное решение: он опустил биту на мышь, раздавив ее одним ударом, отчего та перестала дергаться, лишь изредка шевеля маленькими лапками.

Мистер Бромли достал целлофановый пакет и надел на руку. Взял мышь за хвост и выкинул в окно. Теперь о госте напоминали лишь осколки маленьких зубов и брызги крови. От этого Джонатана едва не вырвало в то же окно, однако он смог удержаться. В конце концов, это была мышь, а не человек.

Когда фотограф отвернулся от окна, он пошел в туалет и вернулся на кухню уже с тряпкой и ведром воды.

«Откуда мыши? Это просто невозможно…» - Мысленно повторял Джон.

Джонатан больше не уснул до девяти часов утра. Он не смог заснуть. В пять часов он наконец отмыл пол, а к семи уже помыл и пса, на всякий случай. Тот угодил лапами в кровавое пятно и мог разнести кровь по квартире, и тогда Джону нужно было отмывать не только пол на кухне.

Остальные два часа он смотрел телевизор. Когда наступила половина восьмого утра, Джон выключил его, и как всегда пошел умываться. И хотя каждый раз, когда он закрывал глаза, ему мерещилась убитая мышь, подергивающая своими серыми лапками, он смог выгнать ее из головы после того, как мистер Стокман сообщил ему «одну приятную новость».

Джон оделся, покормил Бинго и вышел из квартиры.

День выдался солнечным и ясным. Джон прошел на парковку и сел в свой BMW X5. Доехав до своей работы, Джон поднялся по ступеням и, как обычно, поздоровался со своими коллегами.

Главный офис располагался на втором этаже. Дойдя до столика, за которым сидела Линдси, Джон улыбнулся ей, и не без удовольствия отметил, что она ему тоже улыбнулась, причем довольно искренне, хотя выглядела изрядно уставшей. Еще бы, каждый день сидеть за бумагами или за компьютером. Таксист, подвозивший Джонатана, был, безусловно, прав во всем, кроме одного. Офисные «гоблины», сидящие за компьютерами, страдают головной болью чаще обычного таксиста.

Как только Джонатан открыл дверь, на которой висела табличка с надписью «Фрэд Стокман». Хозяин кабинета тут же подскочил и заулыбался фальшивой улыбкой.

- А, это ты, Джонни. Проходи, садись.

Джонатан сел.

- Я покажу снимки.

Он уже начал доставать фото из своей сумки, когда Фрэд остановил его.

- Джон, у меня есть к тебе предложение.

- Некий человек звонил мне. – Ответил Джон. – Если ты согласишься, я уволюсь.

- Три. – Неожиданно выпалил Стокман.

- Что «три»?

- Ты получишь три недели отдыха, если снимешь этот дом. – пояснил он.

- Фрэд, это, конечно, заманчиво, но ведь мы уже договорились.

- Он платит пять тысяч только за снимки. Двадцать процентов тебе и плюс три недели. – Повторил Фрэд.

- Я и так достаточно зарабатываю, и плюс две недели мне вполне хватит.

- Тридцать.

Фрэд имел манеру разговаривать отрывисто, чтобы другие переспрашивали его, о чем он говорит, но на этот раз Джон понял, о чем идет речь.

- Пятьдесят процентов и месяц отдыха. – Сказал он.

- По рукам. – Фрэд протянул руку, и Джон пожал ее. Он отлично знал, что сейчас произойдет.

- Сорок и три. – Сказал Фрэд и улыбнулся.

Из офиса Фрэда Джонни вышел без настроения. Разумеется, сорок процентов и три недели отдыха – совсем неплохо, но ведь все-таки Фрэд давал слово. Хотя удивляться было нечему. Бромли знал, что Стокман может в любой момент передумать, однако он и не сомневался, что Фрэд также и боится потерять такого работника, как он, и это был его козырь. Дружба дружбой, а козыри надо иметь всегда. Никогда не знаешь, когда эта самая дружба закончится, и, возможно, только козыри тебя спасут.

Они договорились, что Джонни выполнит работу где-то через пару дней, а встретиться с клиентом нужно было…

«Как же я мог забыть спросить про встречу»?

Он развернулся и поспешил обратно в офис, однако Стокман уже вышел.

- Что-то забыл, Джон? – Стокман кинул быстрый взгляд на Линдси. Она предпочла сделать вид, что не заметила.

- Фрэд, когда встреча с клиентом?

- Завтра, а чт… Ах, да! – Стокман рассмеялся, но без особых чувств. – Ну конечно, как же я мог забыть. У тебя ведь не телефона мистера Стивенса?

- Он мне оставил сообщение. – Заметил Джон. – на автоответчик. Только номер не определен.

- Понятно, понятно… Ладно, сейчас я ему позвоню.

Джонатан, было, согласился, но вдруг остановил его.

- Ты лучше дай мне его номер, я сам ему позвоню. Мне кажется, лучше будет, если…

- … если исполнитель сам поговорит с клиентом. – Со сдержанной улыбкой закончил за него Стокман.

Джонатан посмотрел на него, как на человека, немного съехавшего с катушек. Впрочем, он вдруг вспомнил, что Фрэд всегда чересчур переигрывает, особенно когда ему что-нибудь нужно от сотрудников.

- Именно. – Ответил Джон.

- Что ж… - Фрэд пошарил по карманам своей жилетки, прикрывавшей его живот, и вытащил из внутреннего кармана телефон. – Записывай.

Джонатан не стал спорить и достал свой телефон.

Теперь, когда номер был у него, он на мгновение забылся. Однако в реальность его вернул голос Линдси.

- Джон!

- Что такое, Линдси? – Джонни улыбнулся.

- Джон… она немного замялась, отчего стала похожа на маленькую девочку, провинившуюся чем-то. Джонатан удивился, как может взрослый человек так измениться за доли секунд. Он решил взять ситуацию в свои руки.

- Тебя подвезти?

- Да, спасибо. – Линдси улыбнулась, и они вышли из здания.

На улице воздух бил свежее, чем в здании, пропитанном табачным дымом. И, конечно же (как показалось фотографу), на улице было спокойнее. Однако кругом разъезжали автомобили, развозя своих хозяев по пунктам назначения, а рядом с главным зданием располагался супермаркет, поэтому и людей было предостаточно.

Линдсей и Джо спустились по ступеням, и подошли к автомобилю – черному BMW. Джонни открыл Линдси дверь, и она поблагодарила его очередной улыбкой, после чего Джонатан сел за руль.

- Сейчас, только заведу эту колымагу. – Сказал он, поворачивая ключи.

Он завел автомобиль и воскликнул, поднимая руки над рулем:

- Браво! Стоило мне сесть с дамой, так ты даже завелся не с пинка.

Линдсей снова улыбнулась, и они поехали. Она не хотела говорить. Так подумали бы многие, но только не Джон. Он отлично знал, что девушка была довольно скромной, но, несмотря на это, ему нравилось, что она в его машине. И уже это заставляло его отвлечься и забыть о разговоре с Фрэнком и о том, что тот опять не сдержал слова на счет работы. Джонни решил снова взять ситуацию под свой контроль.

- Фрэд не пристает?

- Нет… вроде, нет.

- Вроде?

- С того дня, как ты с ним поговорил, он больше не приставал ко мне. – Ответила Линдси. – Но… но он все время хочет меня подвезти. Практически каждый день. – Она вдруг резко отвернулась и остановила разговор.

- Что такое? – Джонатан взглянул на девушку, оторвав взгляд от дороги всего на пару секунд. Этого времени хватило, чтобы едва не врезаться в дальний автомобиль.

- Ты ведь и так много чего сделал для меня. – Отозвалась Линдси.

- Что? Настучал линейкой по шаловливым ручонкам негодника Фрэдди? На моем месте так поступил бы каждый.

Джонни теперь уже не отвлекался. Они подъехали к ресторанчику у дороги, недалеко за городом, и остановились.

- Джонатан, мне нужно домой… - Сказала Линдсей, но довольно неуверенно.

- Ну, так я отвезу тебя. Мы просто поехали не по короткому пути, вот и все.

В «Грин – Стоун» было уютно. Во всяком случае, здесь было лучше, чем в пыльном офисе. Здесь все было довольно прилично, и, к тому же, нехарактерно для кафе такого рода. Круглые, темно-коричневые столы располагались по всему заведению, у ближней стены стоял автомат с игрушками и музыкальный центр. У дальней стены от входа был столик бармэна.

Народа было немного, и ребята сели за первый же столик, какой им попался.

- Здесь очень мило. – Оглядываясь, заметила Линдси.

- Я часто здесь бываю. – ответил Джон. – здесь хорошая атмосфера.

Линдсей вообще не была похожа на секретаршу. Ее длинные, до плеч, темные волосы уже отталкивали от мысли, что она с утра до вечера засиживается на работе и то и дело бегает (бегала, уже, конечно, она этого не делает) по поводу и без к своему заведующему. Большие карие глаза блестели от ослепительного света ламп в кафе, от чего казались еще более обворожительными.

Им принесли меню.

- Большое спасибо. – Сказал Джонатан официанту.

Тот кивнул и поспешно удалился к другому столику, откуда настойчиво доносилось «Официант!»

- На самом деле я не хочу есть. – сказала Линдси.

- Как? Совсем не хочешь?

- Ну… на самом деле, почти. – Улыбнулась Линдси.

Джонатан заметил, что она сегодня весь день улыбается. Ему это нравилось. Впрочем, как и ей. Он понимал, что постоянная работа Линдси немного отличается от его работы. Поэтому хотел сделать так, чтобы она как можно более приятно провела время.

Да и она отвлекала его от мыслей об Аманде.

Они выбрали, что заказать и подозвали официанта.

Домой Джонатан Бромли вернулся за полночь. Он отлично провел время, о чем мог только мечтать в последние месяца три. У дверей его, как обычно это бывает, ждал Бинго и махал хвостом.

Ребята не пили, поэтому Джон смог довезти ее. Как и планировал.

- Бинго, сегодня был отличный день.

Пес радостно гавкнул и убежал.

Джонатан разделся и пошел по коридору. Он действительно провел отлично время, но подумал, что для поцелуя пока еще рановато.

В квартире было темно. Джон на ощупь прошел на кухню и нажал на выключатель.

Щелк! Свет не загорелся.

«Очередное ночное приключение.» - подумал Джон. «Конечно, после хорошего всегда следует плохое.»

Однако, несмотря на темноту в квартире, Джон был в прекрасном расположении духа, пока не вспомнил, что забыл позвонить клиенту.

- Завтра. Все завтра. Сейчас – спать.

Когда глаза немного привыкли к темноте, он нашел дверь в спальню. Наконец он разделся и лег в постель.

Это было двадцать минут первого ночи, а в тридцать пять минут третьего Джона разбудил резкий звук мобильного.

Он вскочил с кровати и сел, не понимая спросонья, что происходит. Мобильник из куртки (все той же кофейной) он не доставал, и помнил это точно, но телефон так громко звонил, что, казалось, лежал рядом на подушке. Джонатан зажег лампу, свет моргнул, но мгновенно исчез.

И тут Джонатан смог расслышать еще один звук. Звук звонящего домашнего телефона.

- Твою мать. – Слова его прозвучали как гром, он даже зажмурился и закрыл руки ладонями.

Что происходит?

Джон встал с кровати и направился к выключателю. Снова щелчок.

Свет не загорелся. Джонатан направился к домашнему телефону, однако услышал писк и остановился.

«Вы позвонили Джонни, конечно. Остав…»

Голос Джонатана, исходящий из трубки, внезапно охрип. Этот голос звучал четко, не так, как настоящий голос. Сейчас, в темноте, он громыхал. Скрипящие звуки, словно смычком водили по расстроенной скрипке, послышались из трубки.

«Сообще… пос… сигн… ла.»

Снова писк. Джон застыл, как вкопанный.

- Здравствуй, Джон. Как твои дела?

Земля уплыла у него из-под ног. Он закричал, но на этот раз голос не звучал совсем.

Звучал голос из телефона. Голос покойного отца Джонатан Бромли.

Джонатан проснулся и почувствовал, как по его лицу медленно струился холодный пот. Комната была пуста. Никаких звонков. Только мирное тиканье часов на тумбочке.

«Снова бессонная ночь.» - подумал он. Однако повалился на мокрую подушку. Перевернув ее, он взглянул на Бинго. Тот мирно спал, свернувшись около стены. Джонатан закрыл глаза и провалился в темноту.

Наутро Джон чувствовал себя подавленным. Он явно не выспался, хотя уснул довольно быстро, после ночного кошмара. Мистер Бромли встал и пошел на кухню. Открыв новую коробку собачьего корма, он начал насыпать его в собачью миску.

- Я должен позвонить в отлов. – Сказал Джонатан.

В отлов мышей. Из коробки с кормом выпала большая мышь. Она не подавала признаков жизни, ее белесые глазки смотрели куда-то вдаль. Стоило Джонатану дотронуться до нее рукой (предварительно надев пакет), как мышь резко дернулась и пискнула.

- Я должен позвонить в отлов.

Почему он не сделал этого раньше? Скорее всего, потому, что он никогда раньше не встречал в своей квартире грызунов.

Джон взял мобильный и пролистал телефонную книгу, выбрав недавно взятый у Фрэда номер.

- Да. – голос звучал так же хрипло. – слушаю.

- Здравствуйте, это Джонатан Бромли, Вы звонили мне на счет дома.

- Ах, да, мистер Бромли. Я ждал Вашего звонка, еще вчера.

- К сожалению, я не смог позвонить Вам вчера. – ответил Джон.

- Не лгите, мистер Бромли. Вы не хотели. Хотя могли.

По телу мгновенно пробежала теплота, в груди стало горячо. Как после спиртного, но это было волнение, смешанное со страхом. Джон взял себя в руки.

- Вы ошибаетесь. Я не смог Вам позвонить.

Раз врать, тогда уж до конца.

- Сможете подъехать к часу на «Грин – Стоун», мистер Бромли? – Голос собеседника звучал немного насмешливо.

Джон задумался. «Грин – Стоун»? Почему он назвал именно это место?

- Мистер Бромли, - Вновь прозвучал голос. – если вдруг Вы забыли, то «Грин – Стоун» - это кафе, из-за которого Вы вчера, извините за мою ошибку, не смогли позвонить мне.

- Смогу. – Буркнул Джон. Он явно не ожидал такого поворота событий.

- Всего хорошего, мистер Бромли.

Джон повесил трубку и взглянул на часы.

- 12: 15. Пора взглянуть в глаза «Гераклу».

К часу Джонатан подъехал к «Грин – Стоун». Оставив автомобиль на парковке, Джон вышел из машины и вновь вошел в кафе. Окинув взглядом заведение, он заметил дальний столик, за которым сидел мужчина. Он лукаво улыбнулся, взглянув на Джонатана.

Фотограф сел за столик. Мужчина, с седыми волосами, худосочный, и явно длинный (он был на голову выше Джона, даже сидя за столиком), с бледным, как мел лицом, улыбнулся ему.

- Извините, что позволил себе некоторые вольности, мистер Бромли.

- Вы следите за мной? – с подозрением спросил Джон.

- Нет, нет, ни в коем случае.

- Тогда почему на моем домашнем телефоне не распознался Ваш номер?

- Мистер Бромли, звонил не я, звонил мой отец. И сегодня Вы тоже разговаривали с ним.

Он не ответил на вопрос о телефоне.

- Тогда почему он не приехал? – Спросил Джон, но осекся – слишком много вопросов. Когда собеседник разговаривает вежливо, а ты накидываешься с агрессией, невольно начинаешь замыкаться и даже стыдиться, переходя на более мягкую манеру общения. – Просто я не высыпаюсь за последнее время…

- Не из-за нашествия ли грызунов? – Перебил его мужчина.

Джонатан кинул на него подозрительный взгляд.

- Откуда Вы знаете?

- Мистер Бромли, давайте я все объясню Вам у дома.

- Ладно, но сначала обсудим лучше некоторые вещи. Во-первых, сколько снимков Вы хотите.

- Один.

Такого ответа Джон не ожидал никак. Он удивленно посмотрел на неизвестного.

- Простите, мистер…

- О, я не представился. – Улыбнулся он и протянул руку. – Стивенс. Эндрю Стивенс.

- Очень приятно, мистер Стивенс, – Он пожал руку. – но Вы, видимо, не поняли. Дело в том, что, чтобы продать дом, необходимо как минимум пять фотографий, из которых две – три снаружи. – Он развел руками, как бы охватывая несуществующий дом в воздухе, а три – внутренний вид дома.

- Нет, мистер Бромли, это Вы не поняли меня. Я хочу один снимок. Дом все равно никто не купит.

«Почему?» хотел спросить Джон, но передумал. Тогда будет слишком много вопросов, к тому же ненужных.

- Я не думаю, что дом настолько плох. – Ответил он.

Стивенс откинулся на стуле.

- Я тоже так не думаю. – Заметил Стивенс. – Я не хочу продавать его, этого хочет мой отец. Однако я отлично понимаю, что не стоит даже пытаться его продать. Продать дом хочет мой отец, это и есть главная причина, почему я здесь. Сижу здесь и разговариваю с Вами. Мне это абсолютно не нужно, будем откровенны. – Он немного подался вперед. – Да и Вам тоже. Я знаю про Ваш отпуск, и мне было жутко неудобно его омрачать. – Он снова откинулся. – Приношу извинения за меня и за моего отца. Все понимают, что дом невозможно продать дом, кроме него самого. Мистер Бромли, это не разговор для кафе. – он понизил голос. – Нам лучше найти другое место.

- Тогда давайте у меня дома – за чашкой чая. – Любезно предложил Джон.

Эндрю Стивенс махнул головой, и они вышли, оставив деньги на столике.

Бинго был приучен не реагировать на людей агрессивно, поэтому, как обычно, встретил хозяина и гостя помахиванием хвоста.

- Милая квартира, мистер Бромли. – сказал Эндрю, входя внутрь. – как зовут пса?

- Бинго.

Мистер Стивенс снял пальто и повесил на вешалку. Всю дорогу он молчал, и попытки Джона завязать с ним разговор кончались неудачами.

- Вам сколько сахара? – спросил Джон, проходя на кухню.

- Две. – ответил Стивенс.

Эндрю прошел на кухню и сел на стул.

- Я сказал, милая квартира, из приличия, мистер Бромли, признаюсь. Теперь же я вижу, что она и впрямь хороша.

Джонатан поставил перед Стивенсом чашку чая.

- Мистер Стивенс, Вы, кажется, хотели поговорить на счет дома. – заметил Джон.

- Да, конечно. – он отхлебнул чай. – Я сказал, что его никто не купит, и это действительно так.

Джон кивнул.

- Мистер Бромли, я хочу, чтобы Вы сейчас приняли наш разговор всерьез. Хотя, конечно, думаю, это будет нелегко. Но я действительно хочу один снимок.

- Конечно, всерьез. – Джон отхлебнул чай. – Хотя, я не понимаю, почему Вы настроены так категорично?

- Потому что наш дом проклят, мистер Бромли. И это тоже правда.

Джонатан чуть не поперхнулся чаем. Шутка? Однако Стивенс говорил с серьезным выражением лица. Да и не похож он на шутника.

- Отец мой, уже довольно старый человек, хочет избавить нас с братом от того, что сам от этого места натерпелся. У меня есть мысль на счет этого. Как Вы могли заметить, мистер Бромли, у меня достаточно денег…

Джон действительно так и подумал. Человек, который тратит за один снимок пять тысяч, не может быть не богат.

- … и потому, - продолжил он, - я придумал историю.

- Эту? – Спросил Джон. – Тогда Вам лучше вызвать шаманов с бубнами и пускай они избавят Вас от проклятия.

Стивенс укоризненно взглянул на Джона, но продолжил.

- Вы приедете ко мне и сделаете пять снимков при моем отце. Однако я заплачу всего за один, и этот один Вы и Ваша газета распечатаете. Я уже обо всем договорился. После чего я говорю своему отцу, что продал дом.

Джон отхлебнул чай.

- Все это очень забавно, мистер Стивенс. – Ответил Джон. – Вы меня разыгрываете, признайтесь?

- Нет. Не разыгрываю.

- Ладно, допустим, что все это правда. Но все это похоже на махинацию, в которой я – соучастник.

- Похоже. Только дом все равно по наследству достанется мне. И деньги мои.

На самом деле это было правдой. Поэтому вариант с махинацией отпал, ушел куда-то, глубоко в сознание.

- Мистер Бромли, помогите мне. – Он подался вперед. – Помогите избавить отца от страданий. Ведь Вам же еще и деньги достанутся.

И Джонатан, поразмыслив и взвесив все «ЗА» и «ПРОТИВ», согласился.

Они подъехали к дому мистера Стивенса когда уже смеркалось. К вечеру ударил хороший дождь, хотя солнце все время выглядывало. К дому они ехали через размытую небольшую тропинку, которая теперь тропинкой не казалась совсем. Наоборот, она была полна грязи, и с виду напоминала сгущенку.

Это оказался одноэтажный, ухоженный деревянный дом с крыльцом и летней верандой. Живописный сад и дерево, росшее совсем рядом с домом. От дождя все это казалось слишком темным. В доме горел свет, где-то наверху, скорее всего на чердаке.

- Мой отец сейчас здесь. – Сказал Эндрю.

Подъехав ближе, BMW Джона остановился.

- Я думаю, в такую погоду я лучше просмотрю дом. – Заметил Джонни. – А когда выглянет солнце, сделаю фото.

- Как Вам будет угодно.

Они вышли из автомобиля и направились к дому. Дождь все шел. Зайдя внутрь, Джон увидел большой коридор, справа была кухня, а слева находился зал для гостей.

- Здесь уютно. – Отозвался Джон. – Это правда.

- На первый взгляд. – Заметил Стивенс. – Пойдемте.

Они прошли вперед по коридору и открыли дверь. Лестница вела наверх, а не вниз, в подвал, как это обычно бывает. Рядом с лестницей имелся пандус.

- Идите за мной. – Сказал Эндрю.

Они прошли наверх и вскоре оказались в просторной светлой комнате,, никак не похожей на чердак. От света Джон даже зажмурился.

- Свет прогонит их, верно?

Джону показалось, что голос исходит из глубины комнаты. Он не ошибся.

- Они ведь уйдут? – спросил он снова.

В центре комнаты стояла инвалидная коляска. Вокруг нее были расставлены стулья, на стульях догорали свечи. Лампочка, привинченная к потолку, тоже освещала комнату. Лампа, стоявшая на столике около окна, была включена.

- Мы не пытаемся остановить его. – Сказал Стивенс. – Он, кажется, уже сошел с ума, проживая в этом доме, однако это не так. Иначе он бы не хотел от него избавиться.

Так - то оно так, но Джону стало жутковато. Инвалид, сидящий в кресле в обрамлении свечей и света ламп, - та самая картина, вызывающая шевеление волос на голове.

- Отец, я привел мистера Бромли, фотографа.

- Он пришел прогнать их?

- Нет, отец, он пришел сфотографировать дом на продажу. – Ответил Эндрю.

Инвалид повернул голову к Джонатану. Они встретились взглядами, и Джон испытал неловкое чувство. С минуту «человек в кресле» непрерывно смотрел на Джонатана, даже не моргнув.

- Я вижу его … - Сухим голосом прошептал он. – Он ходит вокруг человека, которого ты привел… Он рассматривает его, Эндрю, он смотрит… - Мужчина посмотрел на Джонатана глазами, полными страха. – Он заберет тебя…

Джонатан не верил во все истории о «загробной жизни», однако почувстовал, что если старик скажет еще хотя бы одной слово, он развернется и уйдет из дома. В то же время, он бы этого не сделал.

Эндрю поспешил к фотографу.

- Мистер Бромли, идемте отсюда.

«Эти слова прозвучали как раз вовремя.» – Подумал Джон.

Они вышли в холл. Джонатан почувствовал расслабление, выйдя из той комнаты.

- Простите меня, ради всего святого. – Вдруг сказал Стивенс. – Я не должен…

- Все хорошо, забудьте. – Перебил его Джонатан. – Давайте осмотрим другие комнаты.

Старший Стивенс был действительно очень стар, как говорил Эндрю, и Джон списал его «пророчество» именно на возраст. Они просмотрели другие комнаты. Джон взглянул в окно и увидел, что уже совсем потемнело, а дождь все не прекращался.

- Кажется, погода не восстанавливается. – Заметил он. Тревога уже заметно отступила куда-то в грудь, затем и вовсе прошла. – Можно мне переночевать здесь?

Эндрю замялся.

- Мистер Бромли…

- Джон.

- Джон… Вам нельзя оставаться в этом доме.

- Что ж… Может, Вы расскажете мне его историю за чаем?

Стивенс налил чай. Они сели, когда Эндрю зажег свет.

- Джонатан… Вы не можете здесь остаться. – Повторил он.

- почему? Мне кажется, все не настолько плохо.

- Этот дом достался моему отцу от его матери. Она была вдовой. Ей же он достался от покойной отца, моего прадеда. Он тоже был вдовцом. Мистер Бромли, я думаю, Вы понимаете, куда я клоню.

Джон отрицательно покачал головой.

- Мать моего отца, она убила своего мужа, Джонатан. – Продолжил Стивенс, отхлебнув чай. – В этом самом доме. Альфреда нашли там. – Он махнул головой в сторону холла. – Он висел там на люстре. Ее убрали в этот же год, а Фредерику, мою бабушку, нашли в ближайшем болоте.

Джон представил, как Фредерику, взбухшую от воды, полуразложившуюся, вытаскивают на поверхность, и его передернуло. К счастью, Эндрю этого не заметил. Или просто сделал вид.

- Моему отцу тогда было лет семь, он все это время был в доме. Он все видел и рассказал людям, но кто поверит семилетнему мальчику. Хотя именно в этом возрасте человек лжет меньше всего.

Джон никогда об этом не задумывался, но в какой-то момент ему показалось, что это действительно так. Хотя ложь подстерегает нас на каждом шагу. Даже в семилетнем возрасте, когда афганские дети, наученные многому, ставят бомбы под танки и автомобили солдат. Они тоже врут, пусть и без слов.

- Мой прадед же… - Эндрю вдруг задумался – стоит ли рассказывать? – Он… Он никуда не пропал, как Фредерика, и в болоте его не нашли. Когда соседи поинтересовались, где Агата, Он сказал… он сказал, что она «принимает ванную». Вся беда в том, что Агаты, жены Генри, они не видели уже три дня. – Он отхлебнул чай. – И каждый раз он говорил, что она в ванной. Когда обеспокоенные соседи вызвали полицию, в ванной, мистер Бромли, они действительно обнаружили Агату. По частям.

Джонатана вновь передернуло. Навязчивое чувство страха и жуткий шелест дождя за окном нагоняли еще больше жути.

- Я боюсь, вы не должны здесь оставаться. Это место крайне опасно. – Заключил Эндрю.

Если Вы так беспокоитесь, я могу спать в машине. Все - таки, мне кажется, если я сейчас, на ночь - глядя и в такую погоду, поеду домой, - со мной случится больше неприятностей, чем здесь.

Стивенс задумчиво покачал головой.

- Не знаю… Помните, я спрашивал Вас про мышей?

- Конечно, помню. Так откуда Вы узнали?

- Я просто вспомнил старую шутку, я думал, Вы ее знаете. – Ответил он. – Но Ваш ответ меня насторожил, может, даже напугал.

- Однако Вы этого не показали. – Заметил Джонатан.

Стивенс пропустил его слова мимо ушей уже который раз.

- За неделю до смерти, Агата и Альфред видели мышей. Причем в самых неожиданных местах.

- Таких местах, как, например, коробка с собачьим кормом?

- Понимаете, мистер Бромли… Я прочел множество литературы. И пришел к выводу, что некоторые… Я даже не знаю, как Вам сказать. – Он замялся. – Быть может, Вы меня тоже посчитаете психически ненормальным, как моего отца…

Джонатан хотел было сказать, что он вовсе так не думал, однако Стивенс продолжил.

- В общем, скажу, как есть. Дело в том, что, я думаю… Некоторые сущности, которые… Возможно я, конечно, ошибаюсь… Но я пришел к выводу, что они не могу, как бы нас ни пугал «Голливуд», вселиться в человека. Разумеется, если это только не демон. – Заметил он. Теперь он говорил крайне осторожно, как будто кто-то мог подслушивать их разговор. – Но я не уверен, что у нас в доме не он. И поэтому они довольствуются тем, чем могут. Мышами, крысами… Иногда даже собаками.

Джон мельком подумал о Бинго, но тут же его мысли вылетели, как только Стивенс заговорил вновь.

- Они не могут вселиться в людей, но могут отлично напугать и сделать так, как оно им повелит. Каждый демон имеет свою свиту. – Сказал он, обернувшись. – Это – могущественное существо, с которым в силах совладать только Господь. Свита – это и есть слабые сущности. А сам их хозяин обитает отдельно. Я знаю, о чем Вы думаете. Бред, чушь… Я сам так думал. – Заметил Эндрю. Однако перестал так думать год назад. Когда увидел в зеркальном отражении его.

Джонатан заметил, что он покрылся испариной.

- После этого обхожу зеркала. Привели мы священника, он сделал какие-то обряды, и на месяц все прекратилось, как обычно об этом пишут. Однако через месяц все стало только хуже. – Он вновь осекся. – Гости гибли при невыясненных обстоятельствах.

Ветви дерева постукивали по крыше, и Джон почувствовал, как волосы зашевелились.

- Вы все еще собираетесь остаться?

- Да. – Теперь ему не хотелось, но он был упрям. Да и погода сделала мощную работу по наведению порядка на улицах. Если до дома было практически не доехать, то уж об обратном пути и речи быть не могло. – Иначе, как я уже говорил, со мной точно что-нибудь случится. И еще: я смогу остаться в машине.

Эндрю Стивенс задумчиво посмотрел на Джонатана.

-Как скажете.

Когда они допили чай, мистер Бромли пошел к своей машине. Месяц назад он ездил к Роберту забирать спальный мешок, который остался от отца, и Элизабет случайно наткнулась на него в чулане. Джон так и не вытащил его из авто, чему теперь был очень рад.

Дождь все шел. Джонатан забежал в автомобиль. Он закрыл дверь и включил свет. Салон озарился неярким желтоватым светом. Джонатан достал из багажника мешок, расправил задние сиденья, выключил свет и завернулся.

«Мыши и призраки в доме – что за чушь!» - подумал он. - «Просто рехнувшиеся люди, которым надоедает долгая и нудная жизнь в браке.»

И с этими мыслями он вскоре заснул.

Ему приснилось, что он идет по большому, белому коридору, но с каждым шагом становится все темнее. Он повернулся назад и увидел перед носом высокую стену. Развернувшись, перед носом стоял неизвестный мужчина в испачканном кровью комбинезоне и с сумасшедшей улыбкой рубил топориком для мяса ногу женщины. Женщина кричала, закрываясь руками от него. Затем он вдруг поднял голову на Джонатана, и он проснулся.

8.1

Он вновь почувствовал, как ледяной пот прошиб его. Открыв глаза, он понял, что уже, наверное, очень темно, так как не было видно абсолютно ничего.

Джонатан повернул влево голову и хотел протереть окно автомобиля, возможно, запотевшее от температуры, однако рука, которая должна была опереться на стекло, внезапно провалилась в тьму, и он сам чуть не упал, однако смог удержать равновесие.

- Что за черт? – Сорвалось у него с языка.

В темноте он ощупал то, на чем лежал. Это был явно не спальный мешок. Джонатан осторожно встал и ощутил, что стоит на холодном, ребристом полу. Он не снимал ботинок и не раздевался, закутываясь в мешок в автомобиле. Но сейчас он мог поклясться, что ощущает пол и его форму голыми ногами.

«Дерево. Деревянный пол. Нет, не может быть, я сплю.»

Он ущипнул себя, что вышло довольно больно. Пол все еще ощущался под ногами. Он ущипнул еще раз, сильнее, но ничего не помогло. На ощупь Джонатан прошел вперед и уперся в холодное стекло.

«Есть! Есть!» - мысленно сказал он.

Он подышал на стекло и протер рукавом рубашки, затем взглянул.

За окном виднелся сад и ива, мягко постукивающая по крыше дома.

«Что, черт возьми, происходит?» - Подумал Джон и удивился, когда услышал эти слова. Он их произнес.

Джонатан развернулся. Его глаза немного привыкли к темноте. По ноге прошуршало что-то мягкое. Джон пнул клубок, оказавшийся мышью, и она с писком убежала в неизвестном направлении.

Справа от него слабо засияло через открытую дверь, но когда он обернулся на свет, тот исчез. Послышались шаги. В темноте, в неизвестной комнате, неизвестно как оказавшись в ней, услышать чьи-то шаркающие глухие шаги. Для Джонатана Бромли это было в первый раз.

Шаги становились все громче и громче. Джон смотрел на дверь. Как бы он хотел сейчас оказаться дома. В кафе с Линдсей. В Брюсселе.

Шаги стихли у самого порога комнаты. Джонатан напрягся. На самом деле оказалось, что дверь закрыта, как он понял, приглядевшись. Раздался страшный, истерический стон, сменяющийся воплем, крик женщины, в которую, кажется, впились сотни игл. Он пронизывал, отдавал в мозг. Страшный, истошный вопль заставил Джонатана закрыть уши руками.

Затих он так же внезапно, как и появился. Джонатан стоял, не в силах пошевелиться.

Сияние вновь медленно, словно дымка, окутало комнату, и дверь со скрипом отворилась. Теперь Джонатан мог лицезреть источник зловещего звука, - пустой коридор. По спине бежал уже не холодок, который бывает при просмотре фильма ужасов, по спине бежали струйки ледяного пота. Кричала не женщина. Кричало оно, нечто. Нечто, издававшее более страшные звуки, чем обычные крики женщины.

Джонатан понимал, что нельзя выходить из комнаты, но в то же время понимал, что оставаться в ней тоже нельзя. Если оно ушло, то у него был шанс. По – крайней мере, спрятаться.

Джон сделал шаг, но его ноги буквально налились свинцом. Наконец, пересилив себя, он вышел из комнаты. Слева находилась дверь. Он приоткрыл ее, в надежде найти выход. В комнате было пусто, стояла лишь детская кроватка, но и она была пуста.

Джонатан закрыл дверь и отвернулся. Пол в комнате, дверь в которую он открывал секунду назад, медленно заскрипел, заставив Джона медленно, словно в старом фильме, повернуться вновь. Дверь открывалась. Сначала медленно высунулись длинные пальцы, затем показались глаза. Узкие, желтые глаза взирали на Джонатана Бромли. Черное, полупрозрачное существо с длинными, худыми руками смотрело, медленно оскаливая острые зубы злобной ухмылкой.

Джонатан попятился. От страха он не смог вымолвить ни слова. Он споткнулся, и это привело его в чувства. Развернувшись, он помчался по дому.

8.2

В темноте он слышал, как существо издавало гудящие, хриплые звуки, которые постепенно начали отдаляться. Джонатан несся по дому из комнаты в комнату, пытаясь найти выход. И, наконец, увидел холл и двери, ведущие на улицу. Он не сомневался, что, как только он выбежит на улицу и добежит до автомобиля, он сядет и уедет далек-далеко отсюда. Туда, где у дверей его будет ждать Бинго, где мать с Робертом смотрят очередной ситком. Неважно, куда, - лишь бы подальше отсюда.

Он уже понимал, что это не сон, но в глубине своего сознания надеялся на это. Или хотя бы на то, что все это – розыгрыш хозяина дома, пусть даже не совсем удавшийся. Он пытался найти в голове разумное объяснение происходящему, и с каждой мыслью у него умирала надежда.

Ударом ноги он распахнул двери, ведущие на улицу, и зажмурился от яркого белого света.

Кухня. Та самая кухня, где пару часов назад он и Эндрю пили чай.

Кухня. За окном светит солнце. Удивительно, но от того, что светит солнце, ему стало легче.

Слева открылась дверь и вышел Стивенс – старший.

«На ногах»? – подумал Джон.

Стивенс выглядел моложе. Значительно моложе. Когда Джон впервые увидел его, ему было лет семьдесят. Теперь же он выглядел на все тридцать.

Позади Стивенса шла женщина. Такая же молодая. Волосы сзади завязаны в тугой пучок, на платье виднелся кружевной рисунок. Джонатан уловил какое-то шевеление за столом справа от себя и повернулся.

Теперь, когда солнце светило в окно, он разглядел это намного лучше. Черные, полупрозрачные треугольники стояли на месте ушей, длинные руки до пола и ступни.

Ступни были своеобразными «ластами», и смотреть на них было омерзительно. Пальцы были такими же длинными, но, в отличие от пальцев рук, толстыми. Они были соединены перепонками. Существо, мутно расплывающееся среди солнечного света, смотрело на Джона так же неотрывно, как и раньше, а вокруг него, под ногами, залезая на них и даже на плечи ему, ворошились мыши. Оно походила на демона, или, даже, черта.

Джон хотел закричать, но существо, продолжая скалиться, протянуло длинный мерзкий палец к губам и вытянуло их в трубочку. Мужчина до сих пор хотел закричать, но теперь не мог разлепить губы, чтобы это сделать. Наверное, даже если бы и разлепил, он не сказал бы ни слова. А если бы сказал, то наверняка его никто бы не услышал.

Существо встало с места, уступая его Стивенсу – старшему. Теперь, когда они сели за стол, оно что-то начало нашептывать Стивенсу, не сводя глаз с женщины. Скорее всего, это была его жена.

Оно перестало нашептывать Стивенсу на ухо свою зловещую песню и подошло к женщине. Стивенс встал. Он медленно подошел к женщине и быстрым движением рук толкнул ее, отчего та, вскрикнув, упала вместе со стулом на холодный пол. Выражение ужаса застыло на ее лице, и Джонатану показалось, что в какой-то момент она тоже увидела его.

Женщина попыталась встать, однако Стивенс, схватив ее за волосы, ударил о стену головой. Из глубины волос потекла теплая алая струйка крови. Женщина сползла на пол, держась за лоб, словно разбился у нее именно он. Стивенс ударил ее еще раз, и струйка стала значительно быстрее течь из разбитой раны, отчего волосы казались еще темнее.

Стивенс подошел к ящику и взял молоток для отбивания мяса. Он подошел к женщине.

Раздался удар и неприятный хруст костей. Стивенс был в ярости, в неописуемой ярости, как отметил для себя Джон. Стивенс-старший бил по голове женщины молотком. Глаз выпал из орбиты и висел теперь до самой шеи, кровь разбрызгалась по стене и стоящему рядом холодильнику. Из нижней челюсти посыпались зубы, от удара о верхнюю челюсть вылетевшие и отколовшиеся.

Существо улыбалось. Просто улыбалось. Однако Джону показалось, что оно стало более «плотным», по – крайней мере, уже не таким туманным.

Женщина вдруг неожиданно дернулась, за что получила еще один удар. Стивенс посмотрел на нее и медленно отвел безумное, испачканное кровью и слюной лицо. Его взгляд впился в глаза Джонатана, по подбородку стекала струйка густой крови. Рот растянулся в злобной ухмылке.

- Я сделал это. – Выпалил он.

Где-то вдали вновь раздался крик, на этот раз более ясный. Джонатану показалось, что это кричал ребенок. Джонатан Бромли провалился в тьму.

- Джон! Джон! Джонатан! Открывай, я знаю, что ты дома!

В дверь настойчиво долбили. Голова раскалывалась. В окно светило яркое солнце.

БУМ! БУМ! БУМ!

- Открывай!

Джон посмотрел на часы: 11: 42.

«Это был сон! Все - таки сон! Да!» - подумал он, и с облегчением понял, что все это, скорее всего, так и было.

Он все помнил. Ну и что? Что с того? Большинство людей помнят свои сны. В этом нет ничего странного.

Он встал, открыл шкаф и достал халат.

- Джонатан!

- Да сейчас, иду!

После кошмаров часто болит голова. Особенно после таких, как прошлой ночью. Поэтому нет ничего странного и в том, что голос его прозвучал хрипло и грубо, - на слове иду он сорвался.

Джон открыо дверь и тут же его чуть не повалил Фрэд.

- Джон! Забегая в дом, выпалил он.

- Что? Что случилось?

- Джон… Джон, я, конечно, все понимаю, ты не хотел работать и…

- Фрэд, успокойся. – Голос снова сорвался в хрип. Не отошел еще ото сна. – Что случилось?

- Джон!.. – Кажется, что го настроили на одну волну, как старый радиоприемник. – Джон, ты чуть не убил Тома Стивенса, ты понимаешь? ЧУТЬ НЕ УБИЛ!

Ноги подкосились, словно у семидесятилетнего старика. Но ведь этого же просто не могло быть! Однако точно так же он думал иво время кошмара.

Думал? Во сне?

- Что ты несешь? – С откровенным отвращением спросил Джон. – Ты вообще в своем уме?

- Заткнись! – Завопил Фрэд. – Заткнись!

Он буквально не находил себе места и готов был кинуться на Джона в любой момент, так что тот