И отрубился на полу. Было очень грустно.

Игги Поп: Со мной никогда не знаешь – тем вечером мы играли в Атланте, а накануне я обожрался успокоительных, так они бросили меня в кусты, просто оставили на клумбе рядом с «Дейз-Инн». Я проснулся и не мог говорить.

Как мы готовились к концерту – загоняли мне в вену кучу всякого, так что я смог встать и заговорить, но все равно у меня не получалось держать ритм. В меня загрузили около грамма спида и пару грамм кокса, внутривенно, так что я самостоятельно смог встать на ноги и петь близко к теме.

Я едва стоял. В тот вечер Элтон Джон вышел на сцену в костюме гориллы. Я подумал: «О Господи! Что же мне делать?» Я не мог с ним драться. Я еле стоял. Я был слишком обдолбан чтобы двигаться, чтобы хоть как-то реагировать. Знаешь, такое постоянно со мной случается.

Джим Маршалл: Я поехал автостопом в Атланту, чтобы увидеть Stooges, и перед выступлением увидел, как они горстями хавают «ангельскую пыль». Это был один из последних их концертов. Самое странное, что в Атланту прилетел Элтон Джон, он хотел подписать с Игги контракт, что-то такое. Элтон надел костюм гориллы, выскочил на сцену и схватил Игги – схватил его сзади, через голову.

Игги был так въебан «пылью», что вообще не понял, что с ним происходит. Он съежился от ужаса, как будто не догнал, что это не настоящая горилла.

Игги Поп: В то время я был совсем плохой, и не надо говорить, что я устал от поездок, – все было гораздо хуже. Наш нормальный день выглядел так: мы успевали на четвертый по счету самолет, на который пытались успеть, и вот, мы садились в самолет в Лос-Анджелесе, и я загружался еще до того, как самолет отрывался от земли. Скажем, мы ехали в Мемфис – когда мы подлетали к Мемфису, я уже нюхал что-нибудь у себя на столе и курил что-нибудь в косяке. Мы прилетали в Мемфис, во всех газетах была моя фотография с заголовком: «Полиция нравов будет наблюдать за сегодняшним концертом».

Мы приезжали в отель, я был жутко на взводе, так что закидывался ежедневной дозой и покупал двенадцать стаканов колы и молока, потому что я нервничал, но пить любил только детские напитки.

Так что к моменту, когда мы ехали выступать, от меня уже мало что оставалось.

Уэйн Крамер: Я был так себе преступником. Федералы прицепили ко мне информатора – федерального информатора, который был вором в дурь-доме.

Его поймали за какую-то хуйню, а он не хотел назад в тюрьму, так что он познакомил меня с этими итальянскими гориллами, у которых были роскошные тачки и немереные пачки денег. Конечно, это были наркоагенты, и я в конце концов продал им пару фунтов кокаина.