Вот такие дела.

Мэтт Лолиа: Ramones сидели в Лос-Анджелесе, занимались своим видео «Высшая школа рок-н-ролла» и писали альбом с Филом Спектором. И тут Ди Ди отправляет меня в аэропорт встречать его новую подругу. Делает он это так: «Поезжай и найди девушку, которая выглядит точно, как Конни».

Сажусь в микроавтобус, приезжаю в аэропорт. Подбираю ту самую девушку, которая выглядит точно, как Конни, и привожу ее назад в отель. Ее звали Вера. Мы все фигели от ее сходства с Конни. Как бы там ни было, Вера была очень симпатичной.

Как и многие люди, я, в том числе на своем опыте, знаю, что с девушкой мы порой ведем себя куда приличнее. И мы думали, мол, здорово, что Ди Ди с Верой, потому что его прямо перед этим забирали в менты.

Тогда мы оттягивались в мотеле «Тропикана». Полный аншлаг. В дальнем конце мотеля пустовало несколько комнат, и в тот день там собрались все: Dead Boys, Dictators, Sic Fucks – целая пачка ребят из Нью-Йорка. Кроме того, водка и «колеса» пугали своим изобилием. Случилось так, что я и Монти Мельник отправились за хавкой. А когда вернулись обратно, обнаружили полицейскую тачку перед мотелем.

А в машине сидел Ди Ди в наручниках, с заломленными за жопу руками. По дороге в каталажку он впал в кому и потерял сознание. Так его туда и не довезли. Пришлось оттаранить бедолагу в «Синайские кедры», где чуваку промыли желудок. И еще день или два он провалялся в больнице.

Ди Ди Рамон: Помню только, что проснулся у подножья горы Синай. С ощущением, будто во мне поселились тролли. Копы знатно меня отпинали, когда я пьяный попал в тюрягу. Никак не могу вспомнить, за что же меня повязали.

Потом объявилась Вера, и мы устроили Рождество. Прямо в отеле. В комнате стояла одинокая лампа. Вера вырезала из бумаги звездочку и прилепила ее на лампу. Получилась новогодняя елка. Дарить друг другу было нечего. Такое вот Рождество.

В то время Ramones катались по турне уже три или четыре года. И мы сидели без копейки денег. Лично у меня грошей хватало только на ежедневную пару туинала и бутылочку пива.

При таких вот обстоятельствах мы начали работать с Филом Спектором. Дело в том, что записывающая компания предполагала выжать хит из панк-рока. Панк-рок разрастался, и кто-то полагал, что мы напишем суперпесню. Под чутким руководством Фила Спектора. Кошмар получился тот еще.

Фил оказался ходячим пиздецом. Никогда не видел никого дурнее. При этом он мне явно симпатизировал. Этот черт повсюду таскал ствол. И рядом всегда ошивались два упыря, каждый из которых был вооружен до зубов.

Джоуи Рамон: В Лос-Анджелесе Фил Спектор всегда заходил к нам на концерт и говорил: «Ну чего, перцы? Будете великими? Будете. Я вас ими сделаю».

Артуро Вега: Фил Спектор приехал в «Виски», чтобы повидаться с Ramones. Подозреваю, он хотел их проверить. Там мы и познакомились. Он прибыл с двумя охранниками, похожими, как две капли воды. Я опешил: «Этот мудак и есть Фил Спектор? Вот этот мелкий шнырь?»

Я был разочарован и поражен одновременно. Настолько странный чувак оказался. Фил не разговаривал со мной до тех пор, как я однажды не пришел к нему в гости. Обычно я прикрепляю на кожаный пиджак значок германского пулеметчика. Фил подошел и спросил, не нацист ли я случаем.

Я говорю: «Нет».

Он: «А почему тогда ты это носишь?»

Я ответил: «Потому что люблю пулеметы».

Думаю, ему понравился мой ответ. Потому как я довольно легко отделался. Этот чувак легко мог тебя достать, чуть что не так. Фил начал бы доебываться, наезжать, материть, на чем свет стоит и все такое.

Ди Ди Рамон: Однажды ночью Фил достал ствол и не хотел нас выпускать. Джон пытался как-то это уладить, он сказал: «Прекрати, Фил. Иначе мы свалим от тебя насовсем».

Фил ответил: «Да ладно? Ну давайте, вперед! Попробуйте. Хрен у вас что получится. Без моего разрешения никуда вы не уйдете».

Пришлось просидеть с ним весь день под дулом пистолета. Мы зависли в гостиной и вынуждены были слушать, как он раз за разом играет «Baby I Love You».

Не знаю, что он принимал. Даже и предположить не берусь, потому что он не выпускал из рук здоровенный золотой кубок, инкрустированный драгоценными камнями. Больше всего он был похож на Дракулу, пьющего кровь. Я даже попросил: «Фил, можно мне попробовать?»

Он ответил: «Не вопрос, Ди Ди». Оказалось – вино «Манишевиц», ха-ха-ха!

Артуро Вега: Я слышал, что на следующий день Фил Спектор взял Ди Ди в заложники. Тот немало пересрал. Иногда Ди Ди не хватает способности адекватно воспринимать реальность. Он даже не увидел в случившемся юмора. И решил, что Фил опасен и настроен очень серьезно. Правда, с Фила станется.

Джоуи Рамон: Стоило кому-нибудь случайно зайти в студию, как работа тут же прекращалась. Фил бесился по каждому поводу. И ни один незнакомец не имел никаких шансов туда попасть. В студии постоянно ошивалась какая-то шлюха. Фил все время на нее наезжал. Я так понимаю, она получала деньги за то, что послушно сносила его оскорбления. И студия постоянно смахивала на какой-то блядский холодильник.

Артуро Вега: Фил – уебок редкостный. Его дом смахивал на музей. Повсюду развешана идиотская атрибутика. Ну, знаешь, наверное, всякая личная мелочевка, с ее помощью записывающие компании и радиостанции пытаются раскручивать команды. Дешевка. Я понимаю, что всякой вещи можно придать какое-то значение, и каждый увидит в этом свой смысл. Но, помнится, я думал: «У этого дебила столько денег! Почему же он натащил сюда какого-то барахла? Что вообще за херня с этими богатеями? Почему бы им не научиться жить, как следует?» Ха-ха-ха!

Ди Ди Рамон: Фильм Роджера Кормена «Высшая школа рок-н-ролла» мы стали снимать одновременно с записью альбома «End of the Century». Над которым работали с Филом Спектором.

В глаза не видел сценарий «Высшей школы рок-н-ролла». Мне было по фигу. Если ты заметил, я там вообще ни слова не сказал. Были какие-то строчки специально для меня, какие-то вещи, которые я должен делать. Но я не в теме. Я вообще ничего не мог делать. Так что они просто сделали все, что смогли.

Линда Стейн: Ди Ди должен был произнести одну-единственную фразу за весь фильм. Что-то типа «есть тут пицца?». Или «нам бы пиццы»… Или «дайте пиццу»… Не помню, короче про пиццу чего-то. Так вот, одна строчка – и он не мог ее выучить. Раз сорок пытался. Всех колбасило: а вдруг не сможет? И он таки не смог! Пытались все вместе отрепетировать с ним этот момент – все без толку. Как мы и ожидали, получился большой геморрой.

Ди Ди Рамон: Нас поднимали с постели, даже не объясняя, в чем дело. Будили в 2 ночи, чтобы попасть куда-нибудь к 10 утра. Чего нельзя отнять у Ramones – так это высокой организованности. Так получалось, что днем мы снимали фильм, а по ночам писали «End of the Century».

Директор фильма, Алан Аркаш был отличным парнем. Из всего, за что он брался, он делал конфетку. Мне казалось, что участие в съемках высасывает из группы последние мозги, приближая нас к идиотии. По крайней мере, выглядело все совершенно по-идиотски. Но Ramones ведь никогда не были командой идиотов. К сожалению, фильм стал эдаким поцелуем смерти. После того, как Алан завершил работу над фильмом, он попал в больницу. Инфаркт. И всего в тридцать восемь.

Джоуи Рамон: Ближе к завершению работы альбом вылетал уже в 700 тысяч долларов. Потому что Фил все пересводил и пересводил. В конце концов, Сеймур не выдержал и сказал: «Послушай-ка, Фил…». И что он, Сеймур, хочет альбом таким, какой он получился. И что Фила ничто не может удовлетворить. Этот перец все хотел сводить и сводить. И потихонечку отсылать песню за песней. Псих ненормальный.

Ди Ди Рамон: Фил Спектор не мог свести наш альбом. После того, как запись была окончена, он довел себя до нервного истощения. Помню, как-то ехал домой из какой-то записывающей компании в Нью-Йорке, вместе с ребятами. И поставили что-то из нашего альбома, по-моему «I’m Affected» или что-то такое. Я не верил ушам, настолько погано она звучала. Какой-то пиздец. Ненавижу «Baby, I Love You». Порой кажется, что это самое большое дерьмо из всего, что я написал для того альбома. Но это с моей точки оно дерьмо. Тем не менее, по рейтингам Европы на том альбоме было два хита: «Baby, I Love You» и «Rock’n’Roll Radio».

Артуро Вега: Когда Ди Ди женился на Вере, я этому очень обрадовался. Как и всему другому, что позволяло хоть как-то держать Ди Ди в узде. Вдобавок к этому Вера мне нравилась. Мне кажется, они с Ди Ди хорошо подходили друг другу. В любом случае, жениху с невестой всегда искренне желаешь самого доброго. И ждешь, что у них все получится. Мне кажется, что любовь – отличное лекарство от многих болезней. Я верю в силу любви. Поэтому я надеялся, что женитьба положительно скажется на Ди Ди.

Линда Стейн: Удивительное дело, но факт. Ди Ди спал со всеми. Без исключения. Ди Ди спал со мной, Ди Ди спал с Сеймуром, по-моему, он спал с Дэнни. Короче, он спал со всеми и с каждым. И делал это исключительно хорошо! В смысле – выдающийся ловелас! Все повально влюблялись в Ди Ди.

Да, и у нас с Ди Ди случилась интрижка. Было дело, на День благодарения. Сеймур на все американские праздники уезжал из страны. Отпетый трудоголик. И вот, День благодарения, мы с Ди Ди сходили куда-то, пообедали, потом завалились в отель на перекрестке Сорок четвертой стрит и Парк-авеню. Там провели ночь. Ночь в День благодарения с Ди Ди Рамоном и его кожаным другом. А потом я родила двойню!

Когда я узнала, что Ди Ди собирается жениться, я просто не поверила. Мы с Дэнни Филдсом всегда считали, что у Ди Ди должна быть интрижка с Фаррой Фосетт, ну, или с другой бабой, но очень знаменитой. Да, это вполне в его духе. Ничего похожего на женитьбу, максимум – долгоиграющие связи со знаменитостями.

Но Ди Ди выбрал семейный уют, переехал куда-то под Колледж-пойнт, в Уайтстоун, в Квинс. Коллекция ножей, фарфор, обеденный сервиз, диван в гостиной и цветной телевизор – все при нем. Помнится, мы хотели подарить ему что-нибудь очень полезное, но у него уже и так все было. И свадьба у них была офигенная, и обеденный сервиз – тоже офигенный. Единственное, чего не было, – медового месяца. Потому что на следующее же утро Ди Ди улетел в Хельсинки, дальше в турне.

Ди Ди Рамон: Если не гастроли с Ramones – я тут же мчался в свою маленькую подвальную квартирку в Уайтстоун, Квинс. Уайтстоун – тоскливая дыра, обитель «среднего класса». Мы с Верой прожили там около десяти лет. Никогда не мог назвать это место своим домом. Наоборот, там меня всегда охватывала жуткая паранойя.

Если мне вдруг хотелось набить татушку, Вера тут же волокла меня к доктору, и начинался такой геморрой… Ее сводило с ума абсолютно все, что касалось меня и моих татуировок. За каждую новую мне буквально приходилось грызться насмерть. Я сидел в приемной, а Вера и психиатр промывали мне мозги, пытаясь победить мою натуру.

Дэниел Рей: Когда мы с Ди Ди писали песни, ему постоянно приходилось бегать туда-сюда к разным докторам-психологам, аналитикам, терапевтам. Приходилось подгонять график под визиты к докторам.

Он говорил: «Сегодня мне надо встретиться с доктором Хрензнаеткакего. В четыре я освобожусь и поеду к доктору Фигзнаеткакому».

Всю дорогу Вера выдавала ему только пять долларов. Как раз на такси до дома или на такси еще куда-нибудь. Не хватало даже на то, чтобы купить чего-нибудь по дороге. Только туда и обратно. Грустное дело.

Когда действительно возникала потребность в лекарствах, его пичкали чем-то, что напрочь изменяло сознание. Так, как доктор прописал, ха! В такие моменты Ди Ди больше всего смахивал на блуждающего зомби. Типа вот такой компромисс. Все – его жена, Монти, врачи – похоже, они заставляли Ди Ди принимать это дерьмо, ведь так было проще держать его под контролем. Как в клинике для душевнобольных. Накачиваешь пациентов торазином, а они после этого не крушат стены, хоть и мало чем отличаются от мертвецов.