Принял немного с час назад. Интервью со Скоттом Эштоном, пленка 3, 15 февраля 1995 года, Анн-Арбор.

Скотт Эштон: Игги гостил в квартире моего брата, наелся кислоты и квалюйдов и заказал в трех ресторанах огромное количество еды с доставкой на дом. Там же зависала одна чикса, которая совсем влюбилась в Игги – думала, что лучше него нет в мире. И, значит, Игги сидит в кресле перед телеком, наевшись кислоты и квалюйдов, и хрустит всякими закусками – а у него всегда были отвратительные манеры. Как раз поэтому моя мама его не любила. Он мог зайти, полезть в холодильник, открыть пакет молока и начать из него пить. Ее это раздражало. Если на столе стоял торт, он поднимал крышку, залезал в торт пальцами и загребал полную горсть – шмяк! Моей маме это не нравилось.

Ну так вот, Игги со своими закусками отрубился прямо перед телевизором, та чикса поняла, что он в отрубе, стянула с него штаны, вывалила на улицу его хер и начала что-то с ним делать. Но он не реагировал. Я сидел там, смеялся, а она смотрела на меня такими глазами, типа: «О боже!»

Ну да, а от Игги нельзя было ничего добиться, ха-ха-ха!

Разбитое стекло. Часть 1. Интервью с Игги Попом, пленка 1, 6 июня 1995 года, Нью-Йорк.

Игги Поп: Швы – это фишка, я тебе скажу. Они были здоровенные, черные, и из них торчали куски всякой фигни. Потом еще долго, когда телки спрашивали: «Ты такой-то такой-то?», – и я говорил: «Угу», – следующим шло: «Да? Ну, а покажи мне свои шрамы…»

Так что вроде бы это хорошая история, то есть, в прямом смысле, понимаешь?

Ночевка на сеновале. Интервью с Ричардом Хеллом, пленка 1, 22 марта 1989 года, Нью-Йорк.

Ричард Хелл: Первая девушка, с которой я по-настоящему занимался сексом, была официанткой в автозабегаловке «У Джерри». Мне было около пятнадцати, а ей восемнадцать-девятнадцать. Я сказал ей, что я студент-медик. У нее была квартира рядом с «Джерри». Я стал ходить к ней. Удовольствие было небольшое. Она была по-настоящему фригидная и совсем меня изводила Делала все только потому, что я требовал. Понадобилось несколько недель, чтобы ее расшевелить.

Кажется, ее звали Рэйчел. Выглядела и разговаривала она как деревенщина. Деревенщина и была. Волосы каштановые. Веснушки по всему телу. Тогда все взбивали волосы, делали прически с начесом.

Я встречался с ней после работы. В конце концов, я получил от нее ключи, из-за чего мы потом и порвали. Один раз я привел туда другую девушку, а она пришла и застала нас. Она рассвирепела. Позвонила моей матери, и та сильно разволновалась. Потому что она заявила, что беременна, и стала названивать маминому боссу. Психовала, короче.

Вскоре после того я договорился о свидании с девушкой, которая жила дальше по улице. Я собирался смыться из дома с бутылкой вина, а она – стырить ключи от маминой тачки. Я еще толком не умел водить, а у мамы был «фольксваген» с ручной коробкой. С автоматом я бы еще разобрался, хотя у меня и не было прав. Все тачки, которые я водил и угонял, всегда были с автоматической коробкой.

Вывести тачку было очень трудно. Мы катили ее до перекрестка и только там завели мотор. Нам пришло в голову поехать навестить друзей на ферме. Мы почти доехали до их дома. Оставалось уже чуть-чуть. Мы даже нашли улицу, но не могли понять, который дом их. Приходилось поворачивать в проезды, чтобы посмотреть поближе – проезды, которые ведут к домам. Поворачиваем в один такой. Не тот дом, а развернуться в проезде нельзя. Нужно было сдавать назад до самого конца. Мы выехали на дорогу и свалились в восьмифутовую канаву. Тачку было никак не достать оттуда, а времени два часа ночи. Ночевали мы в каком-то сенном сарае. Я сказал подруге: «Слушай, нам надо плотно прижаться друг к другу, потому что только так можно согреться и поддерживать температуру тела».

На следующее утро нас разбудил коп. Кто-нибудь должен был приехать и забрать нас. Приехала моя мама. По-моему, как раз тогда она так взбесилась из-за меня, что остановила машину на обочине и стала биться головой об руль. Я тупо сидел рядом и размышлял, как следует себя вести в такой ситуации.