Наш новый садизм

Проблемы окружающей среды могут отследить врачи и правительственные агентства, которым по должности положено заботиться о человеческих существах, но как узнать о страданиях животных на промышленных фермах, ведь страдания не обязательно оставляют какие-либо следы?
Тайные расследования преданных делу некоммерческих организаций — это единственное окошко, сквозь которое общественность имеет возможность увидеть скрытую от посторонних глаз ежедневную жестокость, творящуюся на промышленных фермах и индустриальных бойнях. В промышленном свиноводческом хозяйстве в Северной Каролине, втором по счету главном свиноводческом штате страны, исследователи нелегально сняли видеофильм, где показано, что некоторые из рабочих изо дня в день бьют беременных свиноматок гаечным ключом, а также суют железный прут длиной в фут в прямую кишку и вагину только что родивших свиней. Эти вещи не имеют никакого отношения к улучшению вкуса свинины или к подготовке свиней к убою, просто эти рабочие — извращенцы. На других видеопленках рабочие отпиливали свиньям ноги и снимали с них шкуру, пока те были в сознании. Еще на одной фабрике, которой управляет один из крупнейших производителей свинины в США, рабочих засняли, когда они швыряли, били и пинали свиней; колотили о бетонный пол и дубасили металлическими прутами и молотками. Еще на одной ферме с поголовьем в десять тысяч свиней годовое расследование выявило систематические зверства в отношении животных. Расследование документально подтвердили, что некоторые рабочие тушили сигареты о тела животных, били их граблями и лопатами, душили и сбрасывали в навозные ямы, где свиньи тонули. Рабочие также совали электрические шила в уши, пасти, вагины и анусы свиней. Расследование позволило заключить, что руководство смотрит на эти безобразия сквозь пальцы, а власти отказываются принимать законные меры. Отсутствие судебных преследований — норма, а вовсе не исключение. Мы живем отнюдь не период «вялого принуждения», просто не было никогда такого периода, когда компанию могли ожидать серьезные карательные санкции, если ее поймают на дурном обращении с животными, живущими на ее ферме.
К какой бы отрасли животноводства ни обратись, проблемы всюду одни и те же. Компания «Тайсон Фуд» — главный поставщик компании KFC. Расследование на одной из крупных фабрик «Тайсон» выявило, что некоторые рабочие регулярно отрывают головы птицам, находящимся в полном сознании (при явном попустительстве контролера), мочатся в зоне, где подвешивают живых птиц (в том числе на конвейерную ленту, по которой движутся птицы), и допускают, чтобы дешевое оборудование, которое разрезает птицам скорее тела, а не шеи, продолжало работать без починки. В компании Pilgrim’s Pride — удостоившей-от компании KFC титула «Поставщик года», — кур полном сознании пинают, топчут, колотят о стены, плюют им в глаза жевательным табаком, буквально выдавливают из них фекалии, а клювы (главный жизненный инструмент птицы) просто выдирают. «Тайсон» и Pilgrim’s Pride не только поставляют продукцию KFC; когда я писал эти строки, это были два крупнейших предприятия по переработке кур в стране, которые забивали почти пять миллиардов птиц в год.
Даже не опираясь на тайные расследования и всплывшие факты крайне жестого обращения (хотя и не редкого), когда рабочие вымещают злость и раздражение на животных, мы знаем, что у животных, обитающих на ферме, жизнь и без того несчастная.
Рассмотрим жизнь беременной свиноматки. Её невероятная плодовитость — источник её исключительного ада. Если корова рожает только одного телёнка, то свиноматка на современной фабрике рожает, кормит и растит в среднем примерно девять поросят, и это количество свиноводы промышленности ежегодно увеличивают. Ее постоянно будут держать беременной, насколько это возможно, то есть практически всю ее жизнь. Когда приблизится ожидаемый срок, ей введут лекарства для стимуляции родов, чтобы время было удобным для фермеров. После того, как поросят отнимут от матери, инъекции гормонов быстро восстановят «цикл» свиноматки, чтобы она была вновь готова к искусственному осеменению всего через три недели.
Четыре из пяти свиноматок проведут шестнадцать недель беременности, заключенные в «клеть для беременных», которая настолько мала, что свинья не может там повернуться. Плотность ее костей возрастает из-за нехватки движения. Ей не дадут подстилки, и зачастую у нее образуются раны размером с монету в 25 центов, почерневшие и гноящиеся, оттого что она трется о клеть. (В одном тайном расследовании в штате Небраска беременные свиньи были сняты на видео, на их мордах, головах, плечах, спинах и ногах было множество открытых ран, некоторые размером с кулак. Рабочий с фермы комментирует: «У них у всех язвы... Едва ли тут можно найти свинью, у которой бы не было ран и язв».)
Гораздо более серьезные и глубокие страдания вызываются скукой и изоляцией и нарушением мощного настроя свиноматки приготовиться к рождению поросят. В природе перед рождением детей она будет проводить много времени, кормясь, а под конец устроит гнездо из травы, листьев или соломы. Чтобы не дать свиноматке набрать излишний вес в клети и, значит, еще больше снизить стоимость ее питания, ее будут кормить ограниченно, а зачастую она будет оставаться голодной. У свиней есть врожденный инстинкт использовать разные зоны для сна и дефекации, что полностью нарушается в «тюремном заключении». Беременные свиньи, как большинство свиней в промышленных системах, должны лежать или перетаптываться в своих экскрементах, продавливая их сквозь щелястый пол. Отрасль защищает такую жизнь под замком, убеждая, что она позволяет лучше контролировать животных и управлять ими, но такая система делает вопрос о благоденствии более трудноразрешимым, потому что увечных и больных животных практически нельзя выявить, когда ни одному из них не позволено двигаться.
Жестокость здесь трудно отрицать, а бороться с грубыми нарушениями закона еще труднее, что выяснилось, когда адвокаты вынесли эту проблему в зону общественного внимания. Недавно три штата — Флорида, Аризона и Калифорния — путем голосования ввели закон о постепенном сведении на нет производства клетей для беременных свиней. В Колорадо под угрозой кампании Общества защиты животных сама промышленность согласилась составить законопроект об объявлении таких клетей вне закона и поддержать его. Это невероятно обнадеживающий знак. Наложение запрета в четырех штатах еще не решение проблемы, ибо остается множество других, где эта практика продолжает процветать, но, похоже, битва против клетей для беременных свиней выиграна. Это победа, которая имеет стратегическое значение.
Свиноматок все чаще не запирают в клетях, а помещают в маленькие групповые загоны. Они не могут побегать по полю или даже насладиться солнцем, как это делают свиньи Пола, но у них имеется пространство, где они могут спать и вытянуться. У этих свиноматок нет язв по всему телу. Они перестали неистово грызть решетки своих клетей. Эти изменения вряд ли перевернут промышленную систему или искупят ее грехи, но они значительно улучшают жизнь свиноматок.
Не важно, где их держали во время беременности — в клетях или в маленьких загонах, — на время родов, которые индустрия называет «опорос», свиноматок практически без вариантов заключают в клеть, такую же тесную, как клеть для беременных. Один рабочий сказал, что очень важно «выбить дерьмо из [беременных свиней], чтобы загнать их в клети, куда они не хотят идти». Еще один рабочий с другой фермы описывает вошедшее в практику использование битья свиноматок прутьями до крови: «Один парень так жутко размозжил свиноматке нос, что она умерла от голода».
Те, кто защищает утверждение владельцев промышленных свиноферм о необходимости клетей для опороса, оправдывают это тем, что свиноматки иногда случайно придавливают своих поросят. Это все равно, что утверждать, будто риск лесного пожара можно уменьшить, заблаговременно расчистив лес от всех деревьев, в подобном заявлении дурацкая логика абсолютно очевидна. Клети для опороса, как и клети для беременных, запирают мать в столь тесном пространстве, что она не может там повернуться. Иногда ее также стреноживают и прикрепляют к полу. Это не позволяет свиноматке раздавить своих малышей. О чем защитники подобных практик умалчивают, так это о том, что на таких фермах, как у Уиллиса, эта проблема даже не стоит на первом месте. Свиноматке довольно легко не раздавить своих малышей, когда фермеры полагаются на ее материнский инстинкт, ее обоняние не подавлено вонью собственных разжиженных фекалий под копытами, она не оглохла от клацанья металлических клеток и у нее достаточно пространства, чтобы развернуться и увидеть, где находятся ее поросята, и опереться на ноги, чтобы неторопливо лечь.
И, конечно, рискуют не только малыши. Исследование Европейской комиссии комитета по научной ветеринарии документально подтвердило, что у свиней в клетях ослаблены кости, выше риск повреждения ног, им свойственны болезни сердечно-сосудистой системы, инфекции мочевых путей, а уменьшение мышечной массы настолько серьезно, что это влияет на способность свиней ложиться. Другие исследования показали, что дурная генетика, недостаток движения и плохое питание делает от 10 до 40 процентов свиней структурно нездоровыми, что приводит к таким порокам, как изгиб коленей, искривление ног, выворачивание пальцев внутрь. В отраслевом журнале под названием National Hog Farmer утверждается, что 7 % размножающихся свиноматок, как правило, преждевременно умирает от стресса от жизни взаперти и интенсивного размножения, а на некоторых предприятиях уровень смертности достигает 15 %. Многие свиньи сходят от заключения с ума и одержимо грызут прутья своей клетки, непрерывно давят бутылки с водой или пьют мочу. Другие выказывают вполне заметную печаль, которую ученые называют «приобретенной беспомощностью».
А затем появляются новорожденные — оправдание страданий своих матерей.
Многие поросята рождаются с уродствами. Среди распространенных врожденных аномалий — расщелина нёба, гермафродитизм, вывернутые соски, отсутствие ануса, вывихи конечностей, тремор и грыжи. Паховые грыжи настолько распространены, что вошло в практику корректировать их хирургически одновременно с кастрацией. В первые недели жизни даже поросята без уродств терпят шквал физических мучений. В первые сорок восемь часов им удаляют (кстати, без обезболивания) «зубы-иголки», которыми они часто кусают других поросят, и хвосты, чтобы минимизировать увечья, которые поросята наносят друг другу, борясь за место у сосков своих матерей в обстановке промышленной фермы, где патологические избиения хвостами дело обычное, потому что более слабые не могут спрятаться от более сильных. Обычно помещение для поросят теплое (от 72 до 81 градуса) и темное, чтобы они были вялыми и сонными и не предавались «социальным порокам» — не кусались, не сосали друг у друга пупки, хвосты и уши. Традиционное сельское хозяйство, как оно ведется на ферме у Пола Уиллиса, не знает подобных проблем, предоставляя животным больше пространства и богатства окружающей среды, а также поощряя стабильные социальные группы.
Также в течение первых двух дней поросятам на промышленных фермах часто делают инъекции железа, потому что существует вероятность, что из-за быстрого роста и интенсивного размножения у их матерей дефицит железа в молоке. В течение десяти дней у самцов удаляют тестикулы — и вновь без обезболивания. На этот раз цель — улучшение вкуса мяса, американские потребители теперь предпочитают вкус кастрированных животных. Также с ушей срезают кусочки размером с 25-центовик в целях идентификации животных. К тому времени, когда поросят станут отнимать от матери, от 9 до 15 процентов из них умрет.
Чем скорее поросята начнут питаться твердой пищей, тем быстрее они достигнут рыночного веса (от 240 до 265 фунтов). «Твердая пища» часто включает в себя высушенную плазму крови — побочный продукт боен. (На самом деле она делает поросят более жирными. Но также страшно разрушает слизистую оболочку желудочно-кишечного тракта.) Не будем говорить о том, что поросят отнимают от матери где-то в возрасте пятнадцати недель, но на промышленных фермах их обычно забирают на пятнадцатый день, а теперь еще раньше — на двенадцатый. В столь юном возрасте поросята не умеют правильно переваривать твердую пищу, поэтому, чтобы предотвратить диарею, их дополнительно кормят лекарствами. Забрав у матери, поросят сажают в клетки из толстой проволоки — в «ясли». Эти клетки ставят одна на другую, и фекалии с Уриной падают с тех клеток, что стоят выше, на животных внизу. Свиноводы держат поросят в этих клетках как можно дольше, а затем отправляют в пункт их последнего назначения: в тесные загоны. Загоны специально такие тесные, поскольку, как утверждает один из журналов индустрии, «скученность свиней приносит доход». Поскольку у животных мало пространства для движения, они сжигают меньше калорий и набирают вес при меньшей кормежке.
Как и на любом промышленном предприятии, здесь крайне важно единообразие. Те поросята, которые растут недостаточно быстро, — карлики, — только переводят ресурсы, поэтом)’ им нет места на ферме. Их берут за задние ножки, раскачивают и со всей силы бьют головой о бетонный пол. На профессиональном языке это называется «стукать». «Мы стукаем раз 120 в день», — признался один рабочий с фермы в штате Миссури.
«Мы просто раскачиваем их, стукаем, а потом кидаем в сторону. После того, как ты стукнешь десять, двенадцать, четырнадцать поросят, оттаскиваешь их в помещение с покатым настилом, откуда их забирает грузовик. И если ты приходишь туда, а некоторые оказываются живыми, приходится стукать еще раз. Бывали случаи, когда я приходил, а они бегают с глазами, свисающими по обе стороны морды, кровища хлещет, или еще бывают сломаны челюсти».
«Они называют это эвтаназией», — сказала жена того рабочего из Миссури.
Шквал антибиотиков, гормонов и других препаратов в корме животных сохранит их живыми до забоя, несмотря на условия содержания. Лекарства больше всего нужны для борьбы с проблемами дыхательных путей, повсеместных на промышленных свинофермах. Влажность в помещениях, скученность животных с ослабленной стрессом иммунной системой и ядовитые газы от скапливающихся фекалий и мочи делают эти проблемы практически неизбежными. Ко времени забоя от 30 до 70 процентов свиней страдают какими-то респираторными инфекциями, а смертность от одних только болезней дыхательных путей может достигать от 4 до 6 процентов. Конечно, эти постоянные болезни способствуют росту новых видов гриппа, поэтому популяции свиней целых штатов, иногда все 100 %, страдают от новых смертельных вирусов, возникших среди скученных больных животных (и все больше, конечно, эти вирусы заражают людей).
В мире промышленных ферм все ожидания переворачиваются с ног на голову. Ветеринары работают не на оптимальное здоровье, а на оптимальную прибыль. Лекарства предназначены не для лечения болезней, а как замена разрушенных иммунных систем. Фермеры не нацелены на производство здоровых животных.