Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Глава 86
|
|
| Старый боярин князя Дмитрия, Гаврило Олексич, на этот раз захворал не на шутку. Был в беспамятстве, а когда пришел в себя, понял, что все - умирает. Он созвал сыновей, Окинфа Великого и Ивана Морхиню, ближних слуг, дворского. На восьмом десятке лет и умереть было вроде пора. Прочли грамоту, боярин причастился, соборовался. Слуги, иные, плакали неложно. Холопам, что заслужили, Гаврило давал вольную, наделял добром. Отдохнув, попросил оставить его наедине с Окинфом. Прочие, теснясь, вышли из покоя. Гаврило оглядывал ражего, седеющего сына, что уже и сам имел сыновей, справных молодцов. - Напиться подай! Пил медленно, маленькими глотками. - Болит, тятинька? - спросил Окинф. - А ничо не болит. Вот руки не здынуть! Похоронишь... Пожди! Похоронишь когда, тотчас езжай к Андрею... Меня он не простит, за Олфера, а тебя примет. Ты ему надобен. Семью бери сразу. Митрий князь в гневе страшен... Он помолчал, справился с дыханием, искоса глянул на сына. - Помнишь, как еще по торгу ездили? Крестик ты тогды куплял. Жив тот крестик у тебя? - Жив, тятинька! - ответил, улыбнувшись, Окинф. - Вот... - Гаврило прикрыл глаза. - Что молвят? Татары где?.. Ты торопись... Татары близко... Нет, не выстоит! - Кто, тятинька? - спросил, наклонясь, Окинф. - Митрий, баю, не выстоит нынче, дак без опасу... Князь Андрей все воротит, и земли, и добро... Иначе погубит тебя Жеребец... За отца. Отца его я... На духу того не сказал... Олфера я убил! Душно... Пить подай! - Умер он, сам умер, тятинька... - бормотал Окинф, поднося ко рту умирающего чарку с кислым квасом. - Ты того... батюшка... - Нет! - Гаврило поклацал зубами о край чарки, отвалился. Помедлил: - Нет! - Ясно поглядел на сына строгими глазами: - Отравил я его. В шатре. Ивану Жеребцу не скажи... Он снова заметался, вдруг начал вытягиваться, пальцы беспокойно заползали по одеялу. " Обирает себя! - понял Окинф и тревожно оглянулся на дверь: - Не услышал бы кто? " Он низко склонился над отцом, придерживая его за голову, чтоб не метался. Тот вдруг захрипел, заоскаливался, выкрикнул: - Олфер! - Ну что ты, что, тятя, тятя! - звал Окинф. Старик успокоился, поймав руку сына, вдруг крепко сжал ее, аж до боли. Дрожь прошла последний раз по телу, глаза приоткрылись и начали быстро тускнеть. Окинф отер холодный пот со лба, дрогнувшей рукой закрыл глаза родителю и начал бормотать молитву. Дверь скрипнула. Иван Морхиня просунул в щель костистую долонь и большелобое, с рачьими глазами лицо: - От князя срочный гонец! - Скажи там, - не вдруг отозвался Окинф, - батюшка скончался! |