Обжорство и невроз

Привычки одолевают нас медленно и вероломно. Выкурить одну сигарету, выпить один раз алкоголь или чашку кофе — это не является еще привычкой к табаку, алкоголю или кофе. Прием однажды боль­шого количества пищи — не есть еще обжорство. Единичный случай мастурбации не составляет еще аутоэротизм. Но если все это практикуется, пока не станет установившейся привычкой — склонностью, наркоманией, в нервной системе произойдут изменения, ведущие к неврозам — «неврозам привыкания», наращивающим привычки, которые и вызвали эти не­врозы. А раз практика укоренилась в нервной систе­ме, она продолжает взывать к своему проявлению. И человек, нашедший теперь, что хозяин — его привыч­ки, есть раб.

Переедание и частая еда имеют тенденцию к раз­витию желудочного невроза, который обычно и на­зывают обжорством. Как только обжорство стано­вится стойкой привычкой, оно оказывает возрастаю­щее воздействие на обжору, пока не оказывается, что он помногу принимает столько раз пищу, сколько уже требует его организм.

Мы видели многих людей, у которых было три больших приема пищи за день и которые часто ели еще между ними и в ночное время. Они вставали с постели в любое время ночи, чтобы поесть. И хотя они постоянно ели, они жаловались на то, что всегда голодны. И если они не ели, то чувствовали себя дис­комфортно. Конечно, они были отравлены пищей, а их дискомфорты были сходны с пристрастиями к кофе, чаю, табаку, алкоголю и лекарствам наркомана, ко­торого лишили яда. Некоторые из таких невротиков испытывали страдания как до, так и после приема пищи. И хотя они знали, что еда причиняет диском­форт, они тем не менее поддавались этому неврозу.

Наихудшие виды желудочного гастрита называ­ются булимией. Это ненасытный аппетит. В подобном состоянии больной зачастую ест все время и ест все. Сообщалось о людях, потреблявших собственную плоть, если не было другой пищи. Такое состояние часто сопровождается рвотой и поносом. Страстное желание поесть становится непреодолимым и часто ведет к потреблению того, что вовсе не имеет пищевой ценности или несъедобно вообще. Самое плохое в этих случаях то, что подобных людей нельзя заставить осоз­нать, что ошибочно принимаемое ими за голод тако­вым не является. Они верят в то, что голодны, и на­стаивают на приеме пищи. «Мой организм требует пищи», — заявляют они, когда им говорят, что пред­полагаемый ими голод есть извращение или невроз.

Во многих случаях невроз может стать психо­зом — используя популярное выражение «что-то вте­мяшилось в голову». Люди становятся такими, не ду­мая и не говоря ни о чем другом, кроме еды. При встрече с таким человеком на улице он сначала спро­сит: «А что вы ели на завтрак?», а потом: «Я ел...» и перечисляет что и сколько он съел. Окончив этот рас­сказ, он начнет подробно рассказывать о том, что со­бирается есть в следующий прием пищи. Может даже описать всю программу своего питания за предшеству­ющий день. Принимая пищу в любое время дня и ночи, выпивая любые соки, пробуя все новые виды пищи и пищевых концентратов, экспериментируя с разными диетами, рассказывая все время о пище и постоянно страдая от ее излишества, эти жертвы собственного безрассудства не в состоянии найти облегчения, кото­рое ищут, независимо от того, ищут они это облегче­ние в лекарстве или безлекарственном паллиативе, ибо никогда не бросают свою привычку к обжорству. Они полностью утратили контроль над собой, став рабами болезненного изменения нервной системы, а поскольку они не хотят признать, что у них нет необходимос­ти в потреблении такого объема пищи, которым они по привычке обременяют свою пищеварительную и вы­делительную системы, то продолжают и есть, и стра­дать. Еда заставляет их страдать, а страдание застав­ляет есть. Страшная цепь слабостей сковала их и дер­жит до тех пор, пока ранняя смерть не освободит от рабства, созданного ими же для самих себя.

Нужно понять, что невротик, неоднократно тре­бующий повторения испытываемой ими страсти или ощущения удовольствия, не только находится во вла­сти глубокой иннервации — каждое повторение его пристрастия усиливает ее. Отсюда постоянно расту­щее требование нового, более сильного и более часто­го возбуждения, каждое повторение которого все крепче привязывает его к этой привычке. Многие столь опу­таны ее оковами, что не способны освободиться от нее. Они нуждаются в помощи и должны получить ее. Обучать и просвещать этих людей относительно того, что они переедают и что переедание вызывает их не­счастья, что переедание, первоначально вызвавшее их невроз, увековечивает его, бесполезно. Даже если они и смогут понять это, они не в состоянии контролиро­вать свою болезненную привычку. Они не перестанут есть, пока это не убьет их, битком набив их рот пищей даже перед и вместе с последним вздохом.