Жестокий март 44-го

В Кабардино-Балкарской АССР балкарцы проживали компактно в основном в четырех районах: Черекском, Эльбрусском, Хуламо-Безенгиевском и Чегемском.

³ Государственный архив Российской Федерации, ф. 9401, оп. 2, д. 37, л. 21—22 об.

⁴ Кабардино-Балкарская правда, 1990, 20 июля.

7 марта 1944 года к 17 часам в Кабардино-Балкарский обком ВКП(б-) в экстренном порядке были вызваны первые секретари райкомов партии: Черекского — Жанакаит Залиханов, Эльбрусского— Сохта Настаев, Хуламо-Безенгиевского —- Магомет Аттоев, Чегемского— Муса Бабаев.

8 кабинете первого секретаря обком-а ВКП(б) Зубера Кумехова находились члены бюро областного комитета партии, заместитель народного комиссара внутренних дел СССР генерал И. Серов, нарком государственной безопасности Кабардино-Балкарской АССР С. Филатов, народный комиссар внутренних дел КБАССР К. Бзиава, несколько генералов.

Обстановка была мрачной. Никто из, приглашенных секретарей райкомов не знал причину экстренного вызова в обком партии. Увидев в кабинете Кумехова военных с генеральскими погонами, все они почувствовали, что эта встреча ничего хорошего не предвещает.

Кумехов был бледен. Глухим, отрешенным голосом он представил генерала Серова. Заместитель Берия, не дожидаясь, когда первый секретарь обкома партии предоставит ему слово, не поднимаясь со своего кресла и не повышая голоса, словно речь шла о чем-то будничном и обыденном, оглядев собравшихся, коротко бросил: «По решению Государственного Комитета Обороны СССР балкарский народ выселяется на новые места жительства — в Среднюю Азию. Операция по выселению начнется завтра, 8 марта, в 6 часов утра. Воинские части, участвующие в операции, прибыли и готовы выполнить возложенную на них задачу. Прошу принять меры к недопущению каких-либо эксцессов».

В кабинете воцарилась тишина. Секретари райкомов были обескуражены. Самый молодой из них,

двадыатисемилетний Жанакаит Залиханов,.сочувствовал, как к лицу приливает кровь, хотел встать и крикнуть: «За что?» Но этого он не сделал. «Разрешите вопрос?» — выдавил он из себя. Генерал Серов кивнул. Залиханов поднялся и громко спросил: «А как быть с коммунистами?»

Генерал Серов взглянул на Кумехова, считая, что на этот вопрос ответит первый секретарь обкома партии, но тот сидел, не шелохнувшись. Тогда генерал повернулся к Залиханову и спокойно сказал; «Есть, русская пословица: когда лес рубят, щепки летят. Вы и есть щепки своего народа.— Он поднялся со своего места. — Если нет больше вопросов, все свободны».

Вопросов не было. Через двенадцать часов воинские подразделения возьмут в кольцо балкарские населенные пункты, к каждому дому вооруженные солдаты подъедут на грузовых автомашинах и начнется первая страница трагедии балкарского народа. Трагедии, растянувшейся на долгих тринадцать лет.

Из областного комитета партии секретари райкомов спешно выехали в свои районы. Чем они могли помочь своему уже обреченному на выселение народу? Ничем. Войска уже занимали исходные позиции.

8 марта — красный листок в календаре, праздник трудящихся женщин всего мира, праздник весны и обновления природы. В истории балкарского народа 8 марта _; —день траура и скорби, день поминания тысяч безвременно скончавшихся детей, стариков, женщин на длинном пути в ссылку и там, на чужбине, от голода, холода, эпидемий.

8 марта 1944 года по заранее разработанному плану в каждом населенном пункте, где проживали балкарцы,, были введены подразделения войск

НКВД. Солдаты с автоматами входили в дома жителей, давали ошеломленным людям двадцать-тридцать минут на сборы и требовали грузиться на урчавшие у ворот «студебеккеры». В этот же день их привозили на станцию Нальчик и грузили в товарные вагоны. Под охраной военных состав за составом уходил на восток. Вагоны были переполнены. Никто не знал, куда их везут. Тысячи безвинных людей, по злой воле Берия согнанных с родной земли, были брошены в тяжкий и долгий путь, над которым, как знак беды, клубясь, клочьями висел и тянулся смрадный черный шлейф паровозного дыма.

Великий балкарский поэт Кайсын Кулиев все тягостные годы ссылки был рядом со своим народом. Через много лет в поэме «Завещание», вспоминая трагический для балкарцев день 8 марта, он писал:

«Восьмое марта, где ты, праздник чудный. Когда приносят женщинам цветы? Балкарские селения безлюдны... О что страшнее этой пустоты!

Пришел не праздник — день пришел бессонный.

Балкарским детям не забыть вовек

Холодные и смрадные вагоны

И мартовский — в слезах кровавых — снег».

(Перевод С. Липкина)

Карачаевцы, калмыки, чеченцы, ингуши и балкарцы перевозились в места ссылки в товарных вагонах. В отделе перевозок НКВД СССР заблаговременно были произведены расчеты, определено количество вагонов, нужных для перевозки ссыль-

ных. Каждый железнодорожный состав, перевозивший карачаевцев и калмыков, состоял из 56 товарных вагонов. Раньше они использовались для перевозки скота. Скученность в них была большая — в один вагон помещали 40 человек. Находясь в антисанитарных условиях, люди болели. Было немало смертных случаев. Но ни жизнь, ни смерть ссыльных работников НКВД и НКГБ не беспокоили. Руководство этих наркоматов думало о другом: как сэкономить побольше железнодорожных составов на перевозках спецпереселенцев. В 3-м управлении НКГБ СССР пришли к выводу, что при перевозке чеченцев, ингушей и балкарцев составы можно увеличить с 56 вагонов до 65, а в каждый вагон помещать не 40 человек, как это делали раньше, когда перевозили карачаевцев и калмыков, а 45. Начальник 3-го управления НКГБ СССР Мильштейн в справке на имя Б. Кобулова сообщал, что «уплотнение погрузки спецконтингента с 40 человек до 45 человек в вагоне, при наличии 40—50 % детей в составе спецконтингента, вполне целесообразно»¹. Эта «целесообразность» стоила немало жизней чеченцев, ингушей и балкарцев. Их перевозили в тех же вагонах, в которых перевозили карачаевцев и калмыков. Теперь в этих вагонах скученность была еще большая. В воздухе стоял тошнотворный запах. Перед посадкой вагоны санитарной обработке не подвергались. Страшным бичом стали вши, от которых трудно было избавиться. Ужасная антисанитария привела к болезням, а лечить было некому, не было и лекарств. По вагонам стал ходить тиф. Мильштейн вынужден был признать, что «к недостаткам перевозок спецконтингентов следует отнести невозможность проведения санобработки

¹ Московские новости, 1990, 14 октября.

их, в результате чего в дороге имели место случаи заболевания тифом»². На стоянках поезда из многих вагонов выносили окоченевшие трупы и наспех предавали их земле, не оставляя на могильных бугорках никаких памятных знаков. Сколько таких безымянных могил осталось на длинном пути в ссылку, никто и никогда не узнает.

Заместитель начальника 3-го управления НКГБ СССР Волков и начальник отдела перевозок НКВД СССР Аркадьев подготовили и представили Б. Кобулову, заместителю наркома внутренних дел СССР, «Справку о ходе перевозок балкарцев по состоянию на 6 часов 17 марта 1944 г.». В ней говорилось: «Погружено 14 эшелонов, находятся в. движении 14 эшелонов (Оренбургская железная дорога— 9 эшелонов, Ташкент — 5 эшелонов). Всего погружено в эшелоны 37 713 человек. Переселенцы направляются: во Фрунзенскую область — 5 446 человек, Иссьж-Кульскую — 2 702 человека, Семипалатинскую— 2 742 человека, Алма-Атинскую — 5 541 человек, Южно-Казахстанскую — 5 278 человек, Омскую — 5 521 человек, Акмолинскую — 5 219 человек, Джалал-Абадскую — 2 650 человек, Павлодарскую — 2 614 человек»³. Ссыльные балкарцы были направлены и в другие области Казахстана и Киргизии, а эшелон, шедший в Омскую область, изменил маршрут и оказался на севере Казахстана.

11 марта 1944 года Берия сообщил Сталину: «Балкарцев выселено 37 103 человека»⁴. А через три дня, 14 марта, Берия доложил «а заседании Политбюро ЦК ВКП(б) об успешном проведении операции.

² Московские новости, 1990, 14 октября.

³ Там оке.

⁴ Кабардино-Балкарская правда, 1990, 10 июля..

В тот же день секретарь ЦК Г. М. Маленков позвонил первому секретарю Кабардино-Балкарского обкома партии 3. Д. Кумехову и сообщил об освобождении его от должности.

Вот что вспоминает о тяжких днях выселения Сакинат Адиковна Наршаова. «Ранние лучи солнца особо ярко светили, словно обогревали напоследок село Куспарты. Ничего злого они не предвещали. Но радость весеннего утра оказалась обманчивой.

По узкой извилистой дороге ущелья в село двигалась большая колонна «студебеккеров», в которых находились вооруженные солдаты. Они мгновенно окружили село.

Люди растерялись, не зная, в чем дело. Когда объявили, что всех без исключения балкарцев будут выселять, никто не хотел этому верить. Насильственно изгоняют с родной земли, где жили предки?! Да не страшный ли это сон?!

Началось невероятное: крики, стоны, слезы женщин, будто среди белого дня случилось затмение солнца. Я была не из этого села, находилась там в командировке. Весь актив из балкарских товарищей накануне был разослан в отдаленные населенные пункты. Как потом выяснилось, чтобы никто не мог заподозрить, что предстоит выселение. Поэтому я выехала вместе с выселяемыми в чем была, так как мне не разрешили заехать на квартиру и взять что-либо из вещей. Двигалась как в бреду. Все, что видела и слышала, не укладывалось в сознании.

Белобородые старики, опираясь на палки, обливаясь горькими слезами, что редко допускают мужчины, собирали горсти родной земли в тряпочки и прятали в карманы. Обнимали свои сакли, камни, деревья. Женщины старались в первую очередь захватить с собой кебин (предметы, предназначенные

для похорон). Годами нажитое имущество, скот, все добро оставалось здесь.

Когда был дан сигнал к отправке, началась погрузка на машины. Трудно было различить крик, плач женщин, детей, лай собак, мычание коров — все перемешалось: то была картина, от которой дыбом вставали волосы. И сейчас звенит у меня в ушах крик одной женщины, у которой в доме была умирающая. Не могла она оставить ее, некому будет похоронить. «Убейте на месте, но не покину ее!» — крикнула несчастная и тут же потеряла сознание.

Привезли нас на станцию Нальчик и погрузили, как скотину, в телячьи вагоны. Вместе с другими товарищами в вагоне был первый секретарь райкома комсомола Ульбашев Магомед. Очень воспитанный, всеми уважаемый симпатичный парень. В пути он сумел найти общий язык с охранявшими нас солдатами, и на некоторых остановках ему удавалось принести чистой воды, поддержать детей и стариков.

Во время погрузки на станции Нальчик многие члены семей попали в разные эшелоны, поэтому при встречах в пути все выскакивали из вагонов, выкрикивая имена близких, детей. Я тоже искала мать с детьми-сиротами, но редко кому удавалось услышать голоса родных. Близко нас не подпускали и немедленно отправляли составы.

Мы не знали, куда нас везут. Наконец пересекли две республики: Казахстан и Узбекистан. Под утро, на семнадцатый день, эшелон остановился в тупике города Джалал-Абада Киргизской ССР. От истощения и усталости люди не сразу могли встать на ноги и выйти из вагонов»⁵.

⁵ Кабардино-Балкарская правда, 1991, 8 марта.