Призрачный город.

Часть первая.

Началось всё с того, что я очнулся посреди дороги. Мой мотоцикл лежал метрах в пяти от меня; из повреждённого бака лился бензин, лишая меня возможности добраться до какого-либо города. Хотя, помимо испорченного транспорта, у меня была проблема посерьёзнее: я не знал, где находился. Я лежал не на трассе, а, скорее, на лесной дороге. И, что самое странное, я не помнил, как здесь оказался. Я вообще ничего не помнил. Где я живу? Как я попал сюда? Да кто, чёрт возьми, я вообще такой? Я даже имени своего не мог вспомнить.

Я не знаю, сколько провалялся, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить, но не заработал ничего, кроме головной боли. Только этого не хватало. Я решил оставить эту затею на потом, тем более что где бы я ни был, мне нужно было выбираться отсюда.

На попытку подняться всё моё тело отозвалось глухой болью, но сейчас не время было строить из себя принцессу. Наконец, поднявшись, я стал сгибать руки в локтях и ноги в коленях. Терпимо. Когда дело дошло до шеи, я понял, что что-то не так. Дотронувшись до неё рукой, я не нашёл ничего необычного, но ощущение было таким странным, что я не смог подобрать ему сравнение.

Я решил осмотреться. Сзади меня из кустов торчал заросший плющом указатель. Я порвал растение, чтобы узнать, куда меня занесло. «Локк Хилл», - гласила табличка. В моём мозгу ничего не прояснилось, но я всё же был не в восторге от этого места. Была ночь, что вовсе не улучшало моё положение. Впереди, в темноте, я разглядел ворота на деревянном заборе, доски которого прогнили и беспорядочно свисали на одну сторону. Ворота были широко распахнуты. Подойдя поближе, я уловил весьма ощутимые запахи ржавчины и гнили. Фу, ну и вонь! Да, здесь не было живых людей, но кто сказал, что здесь не должно быть мёртвых? Возле ворот полусидел, полулежал чей-то скелет. На нём даже одежда сохранилась.

Я вошёл в город. Возможно, я первый живой человек, посетивший это место за все то время, что он пустует. В городе царил хаос. Перевёрнутые машины лежали на тротуарах и посреди улицы; порванные провода свисали со столбов, словно лианы с деревьев; некоторые дома, то есть, почти все, были разрушены, как если бы в городе было землетрясение. Завернув за угол, я замер на месте от удивления: прямо на середине улицы, из потрескавшегося асфальта, росло дерево. Так же травой заросли несколько скамеек, а молодой плющ почти целиком затянул стену дома. Этот город словно вышел из фильма ужасов. Вот только я не был трусом, чтобы испугаться. По крайней мере, я на это надеялся.

Я стал осматривать строения в поисках телефона. Хотя, собственно, кому я собрался звонить? Я не помнил ни одного проклятого номера телефона. Но чёрта с два я останусь в этом месте! В конце концов, ещё существует номер службы спасения! Который я, кстати, тоже не мог вспомнить… Очень смешно…

После часа безрезультатного скитания по Богом забытому городишке, я оказался у дома, почти не тронутого ни временем, ни стихиями. Во дворе дома, обеспокоенные ветром, скрипели качели. В горшках под окнами шелестели мёртвые цветы. Только разбитое стекло свидетельствовало об отсутствии хозяев. Я влез в очень кстати разбитое окно, так как дверь оказалась закрытой. Внутри, как и на улице, царил беспорядок. Вся мебель была перевёрнута так, словно кто-то здесь что-то искал. На стенах я заметил несколько картин, когда-то представлявших собой некоторую ценность и сейчас не стоивших ровным счётом ничего. По скрипучей и опасно шатавшейся лестнице, я поднялся на второй этаж. Здесь было две комнаты, дверь одной из которых была заперта на ключ; дверь же другой была наполовину открыта. Между ними двумя стояла маленькая детская коляска, внутри которой лежала кукла без головы. Почему-то эта картина навевала больший ужас, нежели весь город вместе взятый. Я вошёл в открытую дверь. Это была довольно-таки стандартная детская комната: двухъярусная кровать, свидетельствующая о наличии в семье двух детей, небольшой письменный стол, заваленный всевозможными принадлежностями для рисования, а также шкаф для одежды. У него отсутствовала дверца, и можно было увидеть беспорядочно скомканные вещи. Видимо, хозяева в спешке покидали город. Около кровати стоял высохший аквариум, на дне которого, в углу, застыл в ожидании добычи тарантул. Меня передёрнуло.

Как я и ожидал, телефона в доме не оказалось. Спустившись на первый этаж, я вылез на улицу через окно и направился дальше. Вскоре я оказался перед массивным зданием, которое внешне напоминало торговый центр. Я не мог не обрадоваться: в таких местах всегда имелись телефоны-автоматы.

Я вошёл внутрь через двойные двери и очутился в коридоре. Здесь пахло сыростью и плесенью. На ночном небе наконец-то показалась луна, и я смог оглядеться. Не было никакой мебели, кроме пары стульев и стойки администратора, покрытых паутиной. Лунный свет осветил мне дорогу до самой двери в конце коридора. Я подошёл к ней поближе и сквозь стекло увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Слева от меня что-то блеснуло, и, повернув туда голову, я увидел ещё одну дверь. Я решил не подниматься на второй этаж до тех пор, пока не проверю первый.

Здание и впрямь оказалось торговым центром. За дверью, в которую я вошёл, было небольшое кафе. Вспомнив провода на улице, по которым, как я надеялся, ещё мог идти ток, я нажал кнопку выключателя. Ничего не произошло. Я тихо выругался. Не могу не признаться, что тьма слегка выводит меня из равновесия.

В конце комнаты, у стены, напротив себя я увидел два телефона-автомата. Помня неудачу со светом, я даже не стал пытаться пробираться к ним. Электричества всё равно нет. Странно, что я раньше об этом не подумал. Так что же теперь делать? Без средств связи и контактов с внешним миром у меня были нулевые шансы покинуть эту проклятую дыру.

Завершив осмотр первого этажа, я решил подняться выше. Лестница, ведущая на второй этаж, оказалась полуразрушенной, и чтобы преодолеть её, мне пришлось перепрыгнуть через дыру, которую образовали отсутствующие ступеньки.

Вид второго этажа также не вселял в меня надежды. Перевёрнутые стулья, потрескавшиеся стены, выбитые окна – казалось, что это здание пострадало больше всех в этом городе. Что могло произойти здесь? Я не мог ответить на этот вопрос.

Передо мной был коридор примерно в двадцать метров длинной. С каждой стороны имелось по шесть дверей, что больше напоминало коридор в какой-нибудь компании, а не в торговом центре. Впрочем, здесь могла находиться администрация.

Чтобы ничего не упустить, я решил обследовать каждую из комнат. Подойдя к первой двери слева, я увидел на ней табличку, в которой находилась одна треть листа бумаги. Табличка была в ржавых подтёках. Я вытащил бумагу, на которой виднелась размытая надпись: А. Фрей, менеджер. Так значит, я не ошибся насчёт этажа администрации. Я выбросил табличку и бумагу и толкнул дверь. Внутри был полный хаос: на полу были разбросаны папки с документами, стол перевёрнут, шкаф стоял не на прежнем месте. Осветительные приборы отсутствовали вовсе. Даже настольная лампа. Однако ничего для себя важного я не нашёл. Я просмотрел все кабинеты – ничего. До такой степени «ничего», что даже странно. Складывается впечатление, что всё, что здесь было важного, забрали. Но кто? Кому это могло понадобиться?

Я вернулся в коридор. Обдумывая свои дальнейшие действия, я услышал скрип двери на первом этаже. Могло показаться, что это просто ветер, но я-то знал, что ветер не способен сдвинуть эту дверь. Слишком ржавые были петли.

Стараясь ступать бесшумно, я начал спускаться вниз. На лестнице пришлось повозиться, но, в конце концов, я преодолел и её. За дверью, ведущей в коридор, мелькнула тень. Я выскочил из-за двери. Никого. В коридоре было пусто. Но ведь мне не показалось. Я точно видел тень! Видимо, у меня едет крыша. И этот город, в конечном счёте, сведёт меня с ума, если я не выберусь отсюда.

Я вышел на улицу, надеясь, что прохладный ночной воздух приведёт меня в чувство. Действительно полегчало. Сев на ступеньки, я задумался. Как я попал сюда? Ни один человек в здравом уме не сунется в это жуткое место. Может, когда-то это был мой родной город? Бред какой-то! Хотя у меня нет доказательств обратного. А если это действительно так, значит, здесь должен быть мой дом? Нет! Это действительно бред! Тогда почему я именно здесь? Куда я направлялся? Неплохо было бы всё вспомнить…

Я встал и снова направился в тот дом, который меньше всего пострадал. Я надеялся найти там хотя бы частично сохранившуюся кровать и вздремнуть пару часов.

Я вновь влез окно и сразу направился в гостиную. Обследовав диван, я понял, что он почти сгнил и не рискнул на него ложиться. Я решил подняться наверх и осмотреть кровати. Я повернулся, и тут мне на глаза попалась газета. Я осторожно развернул её. Некоторые страницы пострадали, видимо, от дождя, но большинство из них, как ни странно, сохранились. На первых полосах были изображены парень из Нью-Мексико, выигравший чемпионат по бейсболу, певица из Альберты, получившая национальную премию и фигуристка из Орегона, которая не смогла принять участие в выступлении из-за повреждённого бедра. Под фотографиями были имена, но буквы были слишком маленькие и местами стёртые, так что прочитать их не представлялось возможным. Следующие несколько страниц о политике я пропустил. На семнадцатой странице были местные новости. Я наткнулся глазами на статью: «…Трагедия под землёй. Пожар в шахтах под городом. По предварительным подсчётам погиб 81 человек…». Так вот почему все разъехались! Шахты начали обваливаться и люди стали в спешке спасать свои жизни. Хотя всё это выглядело как-то нереально: пожары в угольных шахтах не были редкостью, но обвалов никогда не наблюдалось. Хм, странно, что я вообще об этом вспомнил. Может, ко мне, наконец, возвращается память?

Я бросил газету на диван и поднялся на второй этаж. В детскую заходить не хотелось – мне не нравился тот тарантул в аквариуме. Я решил попытаться открыть вторую, запертую дверь.

Сначала я толкнул её плечом. Никакого результата. Я ударил сильнее. Послышался лёгкий хруст. Воодушевлённый этим звуком, раздражённый всей этой ситуацией и вообще уставший возиться с дверью, я отошёл и, как следует, двинул по ней ногой. Дверь с треском слетела с петель, поднимая за собой вихрь пыли. Я вошёл в комнату. В ней стояли кровать, комод, в котором не хватало двух ящиков, полуразрушенный шкаф и больше ничего. Не очень-то похоже на спальню. Я подошёл к кровати, намереваясь лечь и хорошенько выспаться. И тут я заметил, что тонкое одеяло шевелится. Заранее подготовившись к любой ситуации, я схватил его край и, скинув на пол, в ужасе отпрыгнул к выходу. На кровати, рассредоточившись по всему периметру, были пауки! Не знаю почему, но так уж вышло, что я с детства не переношу пауков. И сейчас, увидев их в таком количестве, меня чуть не вывернуло наизнанку. Боже!

Так, хватит с меня этих насекомых! Я снова спустился в гостиную, решив спать на сгнившем, но проверенном диване. Я осторожно лёг, положив под голову руку вместо подушки и в скором времени провалился в сон.

Часть вторая.

Когда я очнулся, на улице было довольно-таки темно, и я решил, что всё ещё ночь. Моим первым ощущением было то, что в этой дыре, похоже, помимо всего прочего, ещё и начисто отсутствует время. Словно ночь застыла. Видимо, шахты – ещё не самое плохое из того, что могло здесь случиться. Вопрос был лишь в том, что это могло быть…

Я встал и вышел на улицу. Как бы жутко это ни звучало, но этот ад уже не казался мне таким ужасным, как вчера. Возможно из-за того, что я провёл тут много времени и начал привыкать.

В городе ничего не изменилось. Ржавые качели по-прежнему действовали мне на нервы своим противным скрипом; ветер также свистел в дверных проёмах; полуразрушенные дома смотрели на меня чёрными дырами окон. Стресс и страх начали отступать, и я почувствовал голод. Я отправился на поиски еды.

Я по второму кругу обыскал весь город. Ну, почти весь. К последнему дому на самом краю города я категорически отказывался приближаться. Он выглядел весьма зловеще. Самое оно для фильма ужасов.

Живот скрутило от очередного приступа голода. Я плюнул на всё и направился к дому.

Что ж, во всяком случае, мне не пришлось ломать дверь. Негостеприимно скрипя, она висела на одной петле. Оконные ставни, как и стёкла, вовсе отсутствовали. Весь дом прогнил насквозь. Но моему желудку было пофиг. Он требовал своё. Я вошёл в дом.

Внутри дом выглядел не лучше. Мебель отсутствовала; в полу были настолько большие дыры, что мне с трудом удалось пробраться внутрь; лестница была в таком состоянии, что о том, чтобы подняться наверх, не могло быть и речи.

Да, было глупо надеяться на то, что в доме будет еда. Скорее всего, это было то очередное упрямство, когда я сам себе пытался доказать, что я не трус.

Я уже собрался уходить, когда услышал наверху какой-то странный звук. Музыка?

По лестнице я не мог подняться и принялся искать другой способ.

Я вышел на улицу и обошёл дом вокруг. Сзади дома была небольшая пристройка, которая, по всей видимости, вела в подвал. Очень осторожно я стал пытаться подняться по ней на второй этаж. Крыша пристройки угрожающе затрещала. Я едва успел ухватиться за рассохшуюся оконную раму, когда крыша всё-таки не выдержала и обвалилась. Отлично, теперь вниз мне не спуститься.

Я попал в коридор. Музыка явно доносилась из-за двери слева. Аккуратно ступая по полу, я дошёл до двери и открыл её. Это была довольно большая комната, но так же без мебели. Прямо в центре комнаты я увидел объект, из-за которого решился подняться. Это была музыкальная шкатулка. По какой причине эта шкатулка до сих пор работала или почему заработала сейчас, я не мог понять. У таких вещей есть батарейки, но их обычно надолго не хватает. Так как же тогда вышло, что через хрен знает, сколько лет это чудо, бывшее когда-то красивой и ценной вещью, вдруг заиграло в хаосе покинутого города посреди этой комнаты?

Я пошёл к ней и бережно взял в руки. Шкатулка поиграла ещё пару секунд и замолчала. Я решил, несмотря на неисправность, взять её с собой. Однако отсюда надо было ещё спуститься. И тогда я всё-таки решил использовать лестницу. Осторожно ступая по полу, я вернулся в коридор, подошёл к лестнице и ступил на первую ступеньку – послышался лёгкий хруст. Я ступил на вторую ступеньку – хруст усилился. Чем ниже я опускался, тем сильнее хрустели ступеньки. Когда я оказался на седьмой ступеньке, я понял, что следующий мой шаг может стать последним. Можно было перепрыгнуть всю оставшуюся лестницу, но это тоже стало бы последним, что я сделал бы в своей жизни. Так как же быть? Возвращаться назад глупо, тем более что каждое моё движение грозило обвалом лестницы.

Не знаю, что в конечном итоге сыграло решающую роль: моё нетерпение или нетерпение лестницы. Под аккомпанемент жуткого хруста и скрежета лестница не выдержала и с треском развалилась чуть ли не на куски. Проламывая собой пол, я пытался ухватиться хотя бы за что-нибудь, но увы, - через несколько бесконечно долгих секунд я достиг дна тёмного подполья. Не могу сказать, что приземление было мягким. По ощущениям я получил всё: и вывихи, и ушибы, и растяжения, и трещины, и кажется даже перелом. Самая неприятная боль была в область шейного позвонка, и я испугался, что сломал позвоночник. Однако, покрутив конечностями, понял, что с позвоночником всё в порядке.

Жалкая горстка света пробивалась через дыру в полу. Сжав в руке шкатулку, я осмотрелся. В принципе, если отбросить жуткие царапины на стенах, это был стандартный подвал, хотя никакой консервации или сельскохозяйственного инвентаря я не увидел. Я подошёл ближе к стене, на которой хитросплетённые царапины, по-видимому, складывались в буквы, и попытался прочесть надпись, но света явно не хватало. Тогда, исследуя борозды пальцами, я попытался прочесть на ощупь. И сразу же внутри всё похолодело. Единственным словом, нацарапанным на стене подвала, было слово «смерть». Как романтично... Тот, кто нацарапал это, явно был счастлив...

Вспомнив об уличном спуске в подвал, я постарался мысленно представить, с какой стороны он должен находиться, и двинулся в том направлении. Памятуя о том, как ухнула пристройка, я понял, что проход, скорее всего, окажется завален. Я просто надеялся разгрести этот завал и выбраться наружу.

Продвигаясь к выходу, я параллельно «считывал» надписи на стенах. «Ад», «тьма», «страдания» - от этой романтики меня начало выкручивать наизнанку. Я убрал руки подальше от стен как раз в тот момент, когда добрался до спуска. Он и впрямь оказался завален, но доски хорошо прогнили, поэтому я быстро раскидал их и выбрался на поверхность.

И тут же зажмурился от яркого света...

В медицинском центре «Форт Сандерс Риджинал» (Ноксвилль, Теннеси) царило небывалое оживление: из-за гололёда на дорогах произошло большое количество аварий, и центр готовился принимать в своё ведение новых пациентов. И в связи с этим врачи не сразу обнаружили, что в палате реанимации после двенадцати лет комы пришёл в себя парень, которого уже давно считали безнадёжным. Приборы моментально вывели на мониторы данные мозговой активности, которые отразились в компьютере приёмного отделения.

Аманда Бейли вскочила с места, не веря своим глаза, и бросилась к главному врачу.

Быстро стукнув пару раз кулаком в дверь, она влетела в кабинет.

Главный врач и, по совместительству, лучший хирург штата Питер Фостер оторвал глаза от монитора и медленно перевёл взгляд на взволнованную медсестру.

- В чём дело, Аманда?

- Мистер Фостер, пациент из двести сорок второй палаты пришёл в себя!

- Кто лежит в двести сорок второй? – спокойно спросил он.

- Молодой парень. Тот, который в коме уже двенадцать лет!

До Питера наконец дошла вся важность ситуации. Не мешкая, он поднялся из-за стола и поспешил за Амандой в палату реанимации.

В палате он действительно увидел пришедшего в себя юношу, который тщетно пытался подняться и испуганно озирался по сторонам. При виде незнакомых людей парень перевёл на них глаза, полные немой мольбы и вопросов.

Подошедший к нему Питер опустил на плечо юноши тяжёлую ладонь.

- Тише, - мягко, но настойчиво произнёс он. – Ты пришёл в себя – и это главное. Сейчас тебе нужно отдыхать.

Парень потихоньку начал успокаиваться, осознав, где находится.

- Я вижу, что у тебя много вопросов, но с этим придётся подождать. Твой организм ещё довольно ослаблен, лишний стресс тебе ни к чему.

Питер подошёл к двери, пропустив вперёд Аманду, и обернулся.

- Ваши близкие будут рады. Они уже не надеялись на ваше выздоровление. – Он улыбнулся. – Я немедленно сообщу им.

Фостер медленно плыл по коридору, и на лице его расплывалась улыбка. Ещё одна спасённая жизнь. Разве может быть что-то прекраснее?