Из дневников сектанток, выкладываемых ими на форуме. Пишу прямо из экспедиции, через мобильный телефон в Интернет вхожу

Пишу прямо из экспедиции, через мобильный телефон в Интернет вхожу. Немного о себе. Молодая женщина, чуть-чуть за тридцать. Са-амую малость! J Стройная, подтянутая, симпатичная. Слежу за собой и выгляжу замечательно! Очень спокойная, как все вокруг говорят. J J J Дочка есть, пяти лет, Машенька. Мужа очень люблю, и муж меня любит. Вообще в браке совершенно счастлива.

Написано в форме рассказа, но это просто потому, что мне так проще было. Вообще же − про меня. По свежим следам прямо и написала. J J Всё точно описано, вплоть до деталей. Вымысла − ни капли. Имена только все изменила всё же. А так, повторяю, всё точно. Читайте и завидуйте! J

Итак, геологическая экспедиция, берег Урала. Самый его юг, почти устье, у впадения в Каспий. Мутные, медленные воды. Жара. Какие-то там то ли степи, то ли полупустыни. Кусты, в общем, какие-то повсюду колючие. И песок.

Ей лет тридцать уже, кажется, или чуть больше; мужу... Ну, муж вообще-то старше её на десять лет. Но не важно! Мужчина и должен быть старше! И вообще возраст для любви!.. Дело же не в этом! Дело в чувствах, в доверии!.. Во взаимном уважении, в конце концов. Вот что по-настоящему важно. И ценно. А ЭТО... Мы же не животные, ну, в самом-то деле! Не это главное. Да и муж её ещё вполне и вполне!.. Для своих лет... И после семи лет брака... У неё к нему в этом смысле никаких претензий! Да и вообще у них никаких проблем. Нет и не было никогда. Она совершенно счастлива. И всем довольна. И у них самый счастливый брак на свете! И Машеньку муж её очень любит. Скучает всегда... Спрашивает... Заботится. Она даже ревнует его иногда к ней. К дочери. В шутку, разумеется, в шутку!.. Н-да...

Так вот, геологическая экспедиция. Муж – руководитель. Экспедиция небольшая. Ещё пара геологов, молчаливых бородатых среднего возраста мужчин характерной наружности, аккуратно напивающихся по вечерам и ничем, кроме выпивки и своей работы, не интересующихся. Ну, и шофёр ещё. Неприятный, скользкий тип лет пятидесяти, с замашками провинциального бабника и ловеласа, вызвавший у неё сразу своими долгими, липкими, масляными взглядами и постоянными сальными шуточками чувство какого-то инстинктивного брезгливого отвращения. Гадливости. Всё! Четверо мужиков и она, единственная среди них женщина.

Впрочем, ей к такой обстановке не привыкать, Это, слава богу, далеко не первая уже её экспедиция. Да и!... Из этих четырёх, так называемых, мужиков двое вообще не в счёт, третий её муж; ну, а что касается шофёра... Надо просто не давать ему ни малейшего повода ни для каких фамильярностей, держаться с ним предельно вежливо и отстранённо, только и всего. Соблюдать, словом, дистанцию. Она это отлично умела. Короче, обычная рутина. Скука и рутина.

Так всё и идёт, до тех пор, пока рядом, в пяти минутах ходьбы, не останавливается и не разбивает свой лагерь ещё одна экспедиция. В первой же вечер вновь приезжие приходят знакомиться. Публика обычная, за одним приятным исключением. Двое молоденьких совсем практикантов-студентов, гибких, стройных, высоких, симпатичных, особенно светленький! и с ними ещё смазливенькая, разбитная девица их лет. Тоже практикантка. С одного с ними курса, судя по всему.

Девица Нине Васильевне, сказать по правде, совсем не понравилась. Вульгарная какая-то, наглая. Хохочет всё время. Курит беспрерывно. Глазами так и стреляет. Ну, не понравилась, одним словом! Нина Васильевна ей даже замечание вынуждена была сделать. Мягко, конечно, очень мягко. Но девица всё равно обиделась и надулась.

Ну, и ладно! – решила про себя Нина Васильевна. – Пусть дуется. Нечего тут!..

Чего именно «нечего тут», она и сама не знала, но всё равно осталась собой очень довольна. Что поставила нахальную практикантку на место. Пришла в гости, так... веди себя прилично. А нечего здесь бордель устраивать. Да!..

Последующие два дня Нина Васильевна ходила, как ни странно, сама не своя. Мысль о двух молоденьких студентиках не давала ей покоя. Она и сама не понимала, что это с ней творится. Нет, ничего такого!.. Ей просто хотелось ещё раз их увидеть, поговорить... Особенно с тем, светленьким. Какое у него тело! И какой он вообще весь гибкий, юный... Да нет, ничего такого, разумеется! Она жена, мать... да и стара для него уже... наверное... у него и подружка наверняка есть... может, эта самая девица как раз!.. молоденькая...

Чёрт! О чём она думает! – Нина Васильевна в волнении потёрла виски руками.

Рядом громко просигналила машина. Нина Васильевна в недоумении повернула голову и увидела, как к ней с озабоченным видом торопливо приближается муж.

– Ниночка, мы сейчас уезжаем с соседями на пару часиков. Побудешь пока в лагере одна.

– С соседями? – уже замирая от какого-то неясного предчувствия, как можно небрежнее переспросила Нина Васильевна. – Они тоже все едут?

– Ну да, кроме практикантов, – муж быстро достал из палатки какие-то коробки и почти бегом направился к машине. – Через пару часов вернёмся. Не скучай! – он скрылся за кустами.

Нина Васильевна, затаив дыхание, прислушивалась.

Какие-то голоса,.. шум,.. вот машина тронулась, ещё некоторое время она слышна... Всё!! Тишина.

Она посидела для верности ещё немного, потом порывисто вскочила и сама не сознавая, что делает и главное, зачем? побежала к лагерю соседей. Непосредственно перед самим лагерем она всё же замедлила шаг, чтобы восстановить дыхание, поправила причёску и уже степенно и неторопливо двинулась к палаткам. Услышав доносящиеся из самой большой по размерам палатки голоса («Кухня», – как сразу же безошибочно определила для себя намётанным глазом опытная в таких вещах Нина Васильевна), она глубоко вздохнула, раздвинула в улыбке губы и решительно шагнула внутрь.

Оба студента были там. Девица, к сожалению, тоже. При виде неожиданно вошедшей женщины все трое замерли.

– Ребята, – принуждённо улыбаясь и чувствуя себя полной дурой, выдавила из себя Нина Васильевна (Зачем я вообще сюда явилась? – с запоздалым раскаянием подумала она), – у вас соли нет? А то у нас кончилась вся! (Господи, что я несу! – Нина Васильевна почувствовала, что совершенно теряется и что щёки у неё горят.)

– Со-оли? – со странной интонацией протянула эта проклятая и так некстати оказавшаяся тут девица, глядя растерянной женщине прямо в глаза и двусмысленно улыбаясь. Казалось, что она видит её насквозь. – А когда, милочка, ваш муженёк-то приезжает?!

– Что? – жалко пролепетала бедная Нина Васильевна и покраснела ещё больше. – Причём здесь?..

– Я спрашиваю, когда машина вернётся, – бесцеремонно и властно перебила её девица и требовательно уставилась на женщину своими наглыми и распутными глазищами.

– Сказали, через два часа, – еле слышно пробормотала вконец смущённая Нина Васильевна и потупилась.

– Слышишь, Вадик? – громко сказала девица, не отводя взгляда от красной как рак женщины. – У тебя всего два часа.

Дальнейшее Нина Васильевна помнила смутно. Кажется, девица со вторым парнем, Толей, сразу же вышли... потом ещё что-то... жаркие поцелуи Владика,.. того самого,.. светленького... его жадно шарящие по её телу руки... потом... потом... Это было какое-то безумие!! И вот она уже голая сидит, широко расставив ноги, лицом к лицу на тоже голом, ритмично раскачивающемуся на стуле Вадике, и они оба движутся синхронно!.. и темп всё ускоряется!.. и наслаждение уже зарождается, уже поднимается откуда-то из глубины её тела и вот!.. вот!!.. вот сейчас!!!.. и в этот самый момент её пронзает неожиданно какое-то странное резкое ощущение,.. чуть выше!.. а она даже не понимает сначала, что это. И лишь через мгновенье осознаёт, что это неслышно подошедший сзади Толик, на секунду руками приостановив, чуть придержав её, тут же одним коротким сильным движением вошёл ей в анус. Она хочет закричать от невыносимого стыда, и в тот же миг волна наслаждения наконец-то настигает её, накрывает с головой, и ей так хорошо, как не было ещё никогда в жизни! и мысль, что их двое! в ней... что они оба пользуются сейчас ей!.. её телом! оба!.. – только ещё больше усиливает её восторг, и она кричит, стонет и извивается вся в каком-то немыслимом экстазе. Да. Да, да! Ещё, ещё, ещё! Возьмите меня оба! Возьмите!! Возьмите!!! А они всё ускоряют и ускоряют темп, и всё это продолжается, продолжается, продолжается...

И лишь одно чуть мешает и чуть отвлекает. Это противная девица, спокойно сидящая на соседнем стуле и с холодной усмешечкой за всем этим наблюдающая.

...

Потом было ещё несколько раз. Нина Васильевна окончательно отбросила всякий стыд (да и чего теперь стесняться-то!) и бегала в соседний лагерь при каждом удобном и неудобном случае. «Как собачонка к хозяину... к хозяевам!» – иногда с горечью думала про себя она, но тут же и забывала про все эти свои невесёлые и горькие мысли. Ибо это было сильнее её. Ёе теперь тянуло туда неудержимо. Да и ребятки сами иногда... наведывались... навещали… Как никто ничего не замечал! – это просто было чудо какое-то! Уму непостижимо!

И вдруг всё внезапно кончилось. В один прекрасный вечер девица (Нина Васильевна так и не удосужилась даже выяснить, как же её хоть звали-то?..) явилась к ним в лагерь одна (все как раз ужинали) и с невинным видом сообщила, что «мальчики вчера уехали»!..

– Как уехали!? – побелевшими губами только и смогла вымолвить потрясённая Нина Васильевна и чуть не выронила чашку с чаем. Руки её затряслись. – Как уехали!!?

– Так! – беззаботно улыбнулась девица, казалось, не замечавшая её состояния. – Практика кончилась – и уехали. Я тоже завтра уезжаю.

Нина Васильевна! – всё так же лучезарно улыбаясь, обратилась она к неподвижно сидящей, убитой совершенно женщине. – Можно Вас на минуточку? А то мне завтра некогда уже зайти будет, а я Вас хотела тут кое о чём попросить. Помните, мы тогда говорили? – ну, по нашей, женской части… А то мне при мужчинах неудобно,.. ну, Вы понимаете! – улыбка её, обращённая ко всем сидящим за столом и к мужу Нины Васильевны прежде всего, стала совсем ослепительной.

Нина Васильевна, оглушённая всеми этими новостями, ничего почти не осознавая, встала и послушно за ней последовала. Она решила вдруг неожиданно, что это, наверное, что-то от ребят. Девица эта ей сейчас передаст. По их просьбе. Телефон, может быть, адрес... Письмо, возможно... записку... Но что-то от них наверняка!!

– Сюда, сюда, пожалуйста! – девица поманила её куда-то вглубь лагеря. Нина Васильевна, с некоторым недоумением (куда это она?..) но покорно, тем не менее, направилась вслед за ней. Девица зашла за кусты. Нина Васильевна тоже сделала было два шага и тут же остановилась как вкопанная. Девица была теперь не одна. Рядом с ней стоял шофёр.

– Отойди на секундочку! – не допускающим возражений тоном приказала ему девица. Тот удивлённо пожал плечами, но отошёл.

Девица сунула руку в карман и с мерзкой улыбкой протянула Нине Васильевна какие-то фотографии. Та, не понимая ещё ничего, машинально взяла. Господи-боже! Это была она!! С Вадиком,.. с Толиком,.. с обоими!.. Во всех позах и видах! Господи-боже!

– Всё понятно? – прошипела эта подлая, ухмыляющаяся тварь. − И ещё видео есть, на телефоне. − Нина Васильевна молча подняла на неё глаза. Она была в шоке. – Обслужишь его сейчас, и всё, – девица кивнула на переминающегося с ноги на ногу и с любопытством поглядывающего на них шофёра. − Я завтра уезжаю вместе с фотками. А иначе!.. – её юная мучительница выразительно покачала головой.

– Зачем ты это делаешь? – тихо-тихо прошептала совершенно раздавленная, ошеломлённая Нина Васильевна. – Зачем?!

– А нечего было мне тыкать при всех! – гаденько оскалился это маленький злобный крысёнок. – Помнишь, тогда при первой встрече? Я ничего не забываю. Ишь, фря какая выискалась! Обычная шлюха, а строит из себя невесть что. Тоже мне! Иди вон, соси теперь у Петьки, ссс-сука! Соска дешёвая! Дырка вонючая. Пшла!! А я посмотрю.

− Эй, Петь! – громко позвала практикантка.

Шофёр с недовольным видом подошёл.

– Можешь использовать Нинку по своему усмотрению. Не стесняйся! Во все дырки, куда хочешь. Она даcт. Дадите ведь, Нина Васильевна? Правда?

И девица, осклабившись и словно демонстрируя качество товара, помяла Нине Васильевне грудь, похлопала её несколько раз по заду и подтолкнула потом небрежно к шофёру:

− Иди соси, шкура! Ш-ш-шалава! Давай!

Но самым ужасным было последнее воспоминание.

Когда она, кусая до крови губы и глядя в небо, уже лежала на спине, на песке с задранным до живота платьем и широко и бесстыдно раскинутыми голыми ногами, и этот отвратительный, грязный весь какой-то, непромытый, потный шофёр, навалившись на неё всем телом и жадно лапая одной рукой за грудь, сопя и пуская слюни от предвкушения и наслаждения, просто расстегнув ширинку и не потрудившись снять даже своих рваных засаленных брюк, на глазах у этой, злорадно наблюдающей за всеми его манипуляциями молоденькой стервочки, деловито, по-хозяйски как-то обстоятельно и неторопливо (что было особенно оскорбительно! как будто так и надо! будто ничего сверхъестественного с его точки зрения и не происходило!), входил... проникал… ну, в общем!.. ну, словом, брал её! овладевал ей!! – в этот самый миг она вдруг ощутила непостижимым образом оргазм! Причём сильнейший!!! Невероятный!!!!! Острый, пронзительный! Восхитительнейший!!!! Наи-наи-наи-наи-наи-распрекраснейший!!!!!!!!!

Внутри её словно что-то внезапно взорвалось, по телу прошла горячая волна, и оно всё затрепетало и содрогнулось несколько раз в сладостных конвульсиях, выгнулось медленно и застыло на миг, а потом опять сразу же обмякло; и она, застонав сдавленно и протяжно (А-А-А-А-А-А!..) от какой-то непереносимой совершенно сладкой муки, даже, кажется, потеряла на некоторое время сознание. Мгновения слились, остановились в одной ослепительной вспышке. Как будто это немыслимое унижение переплавилось неким неведомым образом вдруг в столь же немыслимое наслажденье. Какое ни один обычный секс дать не может. Пусть даже и самый изощрённый и утончённый, c самыми опытными и умелыми партнёрами. Даже с этими... двумя мальчишками, во время всех этих их общих с ними… игр… экспериментов она не испытывала ни разу ничего подобного. Да какое там! Даже тени слабой подобного не испытывала она ещё ни разу! Что там были вообще за ощущенья-то? Та-ак, преснятинка, в сущности, обычная и не более того, ощущеньица, как она сейчас только поняла, в то время как здесь!.. О-о-о!.. Зде-есь!..

Это был кошмар, позор какой-то неслыханный и невиданный!.. грязь! грязь! грязь! склизкая, липкая, несмываемая! это было чудовищно, невыносимо-противно, омерзительно... постыдно до дрожи! до боли! до судорог!! до отвращения к себе самой!!!.. но это было! было!! было!!! БЫЛО!!!!

И хотелось ещё. Хотелось ещё этого пламени всепожирающего, этого счастия запретного и запредельного! нечеловеческого!! хоть немножечко. Хоть самую крошечку, крохотулечку! Хоть частичку малую! Плевать на всё!! На честь, на стыд, на достоинство… на всё!!! Хотелось скулить, просить, умолять этого потного и вонючего шофёра, в ногах у него валяться, целовать ему их, если надо, только лишь бы он не кончал! ни в коем случае не кончал!! Лишь бы он брал её снова и снова! Снова и снова!! Как угодно, куда угодно! Что тебе надо? Милый?! Я всё сделаю! Я всё-всё-всё-всё-всё для тебя сделаю! Только не прекращай!! Не прекращай!!! Ради всего святого, не прекращай! Еби! еби! еби! еби! еби! Да, еби меня, именно еби!!! Тебе ведь этого хочется?! Правда? Ну же! Во все дыры, как тебе эта девка приказала!! Ну!!!???

Но и это, оказывается, был ещё не финал.

И вот наконец заключительная сцена. Она стоит на четвереньках, высоко подняв ягодицы и уронив бессильно голову на руки и чувствуя смутно и в каком-то полузабытье, как шофёр придерживает её за бёдра, в то времяа член его входит и входит раз за разом ей в анус, резко, глубоко, на всю длину! отчётливо слышны частые и короткие шлепки его паха о её голое тело; она полностью потеряла чувство времени, она ничего уже почти не понимает и не соображает; оргазмы следуют непрерывно практически, один за другим; она вся содрогается беспрестанно и не то плачет, не то смеётся, слёзы заливают всё лицо!.. и в этот момент вдруг кто-то грубо хватает её за волосы и вздёргивает вверх ей голову. Именно вздёргивает, не поднимает! а вздёргивает властно и бесцеремонно! Прямо перед глазами у неё оказываются широко раздвинутые ноги девицы… её лоно… вагина… Вьющиеся рыжеватые волосики и слегка раздвинутые призывно, влажные уже, сочащиеся чем-то беловато-тягучим половые губы находятся буквально в нескольких сантиметрах от её лица. Так близко она не видела вагину другой женщины ещё никогда в жизни. Она смотрит несколько мгновений, будто не понимая ничего, не понимая, что всё это значит и чего теперь-то от неё хотят − она ощущает сильную руку девицы, цепко держащую её за волосы, и чувствует себя в этот момент какой-то вещью! рабой, покорной и бессловесной! но это ей тоже почему-то нравится!! да-да, нравится, нравится!!! − а потом, не дожидаясь даже, пока новая хозяйка принудит её это сделать, сама наклоняет порывисто голову, приникает страстно и жадно и принимается неистово лизать, лизать, лизать! Лишь бы доставить удовольствие хозяйке, лишь бы сделать ей приятное!.. Лишь бы!..

…………………………………………………………………….

Из закрытой лекции Сергея Паутова, только для членов Круга.

Платон в «Государстве» пишет: «Творить несправедливость обычно бывает хорошо, а терпеть её − плохо. Соблюдающие справедливость соблюдают её из-за бессилия творить несправедливость, а не по доброй воле, это мы всего легче заметим, если мысленно сделаем вот что: дадим полную свободу любому человеку, как справедливому, так и несправедливому, творить всё что ему угодно, и затем понаблюдаем, куда его поведут его влечения. Мы поймаем справедливого человека с поличным: он готов пойти точно на то же самое, что и несправедливый, − причина тут в своекорыстии, к которому, как к благу, стремится любая природа, и только с помощью закона её заставляют соблюдать надлежащую меру. Никто не бывает справедливым по своей воле, но лишь по принуждению и, где только в состоянии поступать несправедливо, он так и поступает».

И это не вызывает никаких сомнений. Иначе и законы в обществе были бы не нужны.

Иными словами, люди не любят добро, они просто боятся делать зло. Ничего не бойтесь! Страх унижает человека, превращает его в раба. Вы свободный человек. А потому делайте то, что хотите, то, что вам заблагорассудится, то, что вам нравится. Отбросьте запреты! Поменяйте знаки. Пусть добро станет для вас злом, а зло − добром. И тогда не ложь и предательство будут разъедать, сжигать вашу душу, а жалость и доброта губить её.

Слабость! Позволено всё, кроме слабости! А добро это слабость. Это просто бессилие творить зло. Трудно быть сильным. Но − надо. Чтобы самому не оказаться слабым. А значит − проигравшим. Середины тут нет. Или − или. Или − ты, или − тебя. Так устроен мир.

...

Помните, что говорил Христос?

«Враги человеку − домашние его». Евангелие от Матфея, 10: 36.

И это действительно так. Домашние, любимые, любящие делают нас слабыми. А в конечном итоге − губят. Позволяйте любить себя, но сами не любите никого. И тогда вас никогда не бросят и будут любить всегда.

И далее, там же: «Сберегший душу свою потеряет её». 10: 39

И тут тоже я с Ним соглашусь. Нельзя ничего сберечь, сначала не потеряв. Не изменившись до неузнаваемости бессчётное число раз и лишь в самом конце только снова обретя себя. Как вода в природе. Круговорот. Испаряется, поднимается в небо, превращается в облака, в дождь, и снова возвращается на землю. Уже чистой. Надо побывать всем. И росой, и облаками, и дождём. Чтобы снова вернуться. Чистым! Очистившимся. От всех примесей и от всей мути.

«Сберегший же душу потеряет её». Вода, оставшаяся на земле, в грязной луже, сама станет грязью. Только грязью и ничем более.

Чем выше дерево, чем ближе к небу, к свету вершина его, тем глубже под землю, во мрак непроглядный уходят его корни. Самые лучшие праведники это раскаявшиеся грешники. Всё испытавшие и всё познавшие. Спутница самого Христа Мария Магдалина была раскаявшейся блудницей. Разбойник, распятый рядом с Христом, попал в рай. А многие ли праведники попадут туда? Всего лишь сто сорок четыре тысячи из многих и многих миллиардов и миллиардов. «Из всех колен сынов Израилевых». Апокалипсис 7: 4.

Не согрешишь − не покаешься. Большое вырастает всегда из малого. Придти к добру можно только, отринув зло. Но для этого надо сначала его постичь. Испытать. Изведать! Ибо как ты можешь отвергать то, чего не ведаешь? Это тогда не святость. Это просто неведение. Добро это не незнание. Добро это преодоление. Стремление! Прогресс!

...

Знайте! Чтобы быть правым, достаточно просто себя им чувствовать. Пока вы чувствуете себя правым, абсолютно! до конца! − вы неуязвимы. Вы нужны Системе. Вы Ей интересны и полезны. Вы движетесь и развиваетесь вместе с Ней, и Она движется и развивается вместе с вами. Ведь для Неё не существует запретов, моралей, не существует добра и зла. Она вне всего этого. Даже не выше, просто − вне. По ту сторону. Для Неё существует только − развитие. Только − движение. Покой, застой − смерть! Конец пути.

Грешите, блудите, молитесь, творите добро или зло, не важно! главное − двигайтесь, двигайтесь вперёд! Не останавливайтесь! Мучайтесь, падайте, вставайте, ищите и находите. Будьте каждый день новыми. Но стоит вам только остановиться, устать, раскаяться, засомневаться всего лишь только на одно мгновенье! на одно-единственное! − и всё. Конец. Гибель. Шлак. Отработанный материал. Бесполезен. Неинтересно! Таких остановившихся, уставших, отставших, раскаявшихся и усомнившихся − миллиарды. Тьма тем. Стадо. Агнцы. Нельзя останавливаться! Нельзя сомневаться!!

…………………………………………………………………….

− Итак, сейчас начинается пресс-конференция бывшей участницы секты Сергея Паутова. Эта женщина сама, добровольно решила поведать миру всю правду об этой загадочной и непонятной организации, о которой последнее время все вокруг только и говорят, но доподлинно никто ничего так до сих пор толком и не знает. И вот теперь завеса тайны, возможно, наконец-то приоткроется.

Конференция вызвала совершенно небывалый ажиотаж среди средств массовой информации, как российских, так и зарубежных. Это, конечно же, связано ещё и с ситуацией вокруг офиса Сергея Паутова, который, как известно, начал недавно производить выплаты своим вкладчикам. < Камера показывает чудовищные толпы людей у офиса, живое кольцо из женщин с младенцами на руках и пр.> Эти выплаты вызвали крайне неоднозначную реакцию в обществе. Да, с одной стороны людям возвращают деньги, и это не может не радовать, но, с другой стороны, возникает невольно вопрос: а откуда они, эти деньги? Происхождение их до сих пор остаётся абсолютно непонятным. И это не может не беспокоить... Впрочем, простите, пресс-конференция, кажется, уже начинается, давайте слушать.

< Камера показывает уставленный микрофонами стол. К этому столу откуда-то сбоку идут ведущий и женщина в чёрной полумаске. Женщина идёт, низко опустив голову. Слышится щёлканье бесчисленных фотокамер и разного рода характерные шорохи, постукивания и поскрипывания, сопровождаемые любую съёмку и производимые целым сонмом суетящихся фотографов, торопливо пытающихся выбрать оптимальную позицию и сделать удачный кадр. Ведущий и женщина усаживаются за стол. Женщина и сидит тоже, не шевелясь, понурив голову и уставясь в стол, словно не решаясь смотреть в зал.>

Ведущий (В): Здравствуйте. Итак, рядом со мной, в соседнем кресле, сидит бывшая участница секты Сергея Паутова, которая откроет нам наконец сейчас правду, расскажет о нравах, там царящих. Об обрядах, посвящениях и прочих средневековых изуверствах, казалось бы, немыслимых в нашем просвещённом 21-м веке. О том, в общем, как людям промывают мозги, зомбируют их и превращают в послушных исполнителей своей воли. В марионеток, которыми Сергей Паутов цинично и безжалостно манипулирует в своих собственных целях и интересах.

Все вы, конечно, знаете о пресловутом живом кольце вокруг офиса Паутова. Женщины стоят там сутками с маленькими детьми, с младенцами! Подумайте сами, как же это надо обработать человека, женщину, чтобы она готова была стоять сутками напролёт в толпе, в давке, со своим грудным ребёночком! Не боясь, что он там простудится, заболеет, заразится в конце концов чем-нибудь! Да мало ли, что может случиться? Это же младенец!

Сейчас вы узнаете, каким образом и какой ценой всё это достигается.

Пусть вас не смущает, что наша сегодняшняя гостья в маске, когда вы её послушаете, вы поймёте, почему она скрывает своё лицо и не желает, чтобы её узнали. (Женщине, участливо): Прошу Вас, начинайте.

< Женщина сидит ещё некоторое время неподвижно, понурившись и отрешённо глядя куда-то вниз, потом медленно поднимает голову, обводит взглядом зал,.. а затем вдруг совершенно неожиданно спокойно и ясно улыбается в камеру и неторопливо снимает маску. Общий вздох изумления в зале и лихорадочное щёлканье десятков, если не сотен камер. Недоумение и растерянность на лице ведущего.>

Женщина (Ж) (всё с той же ясной улыбкой): Здравствуйте. Меня зовут Вольская Ольга Николаевна. Вот мой паспорт. (Достаёт паспорт, раскрывает его и показывает в камеру.) Я жена Вольского Олега Константиновича, полковника ФСБ. (Переворачивает несколько страничек в паспорте и показывает штампик о браке.) < Шум в зале.> Именно мой муж занимается разработкой Сергея Паутова и подготавливает аналитические записки лично директору ФСБ Глухову. Вот одна из них. (Убирает паспорт, достаёт из сумочки какую-то бумагу, разворачивает её и показывает в камеру.) < Мёртвая тишина в зале.>

(Так же спокойно, по-прежнему держа перед камерой аналитическую записку): Я действительно посещаю лекции Сергея Паутова и действительно постоянно читаю его сайт. Это так. Но всё, что вам говорят о существовании какой-то там якобы секты, о каких-то немыслимых обрядах, посвящениях, зомбировании, обработке и прочее… (Делает паузу, набирает побольше воздуха и затем произносит отчётливо и громко): Всё это ложь, ложь и ложь! < Шум в зале.>

(Ещё более повышая голос и перекрывая шум): Это часть спецоперации ФСБ по дискредитации и устранению Сергея Кондратьевича Паутова! Российские власти панически боятся его! Боятся его быстро растущей популярности среди простых людей! Они не хотят, чтобы он производил выплаты своим вкладчикам! Это их пугает! Особенно сейчас, на фоне полного развала всего и вся! Когда экономика в руинах, миллионы людей остались без работы! Когда все воочию увидели полную беспомощность и никчёмность наших властей. И тут вдруг появляется Паутов со своими выплатами.

(Словно борясь с собой, прерывающимся от волнения голосом и с блестящими от слёз глазами): Я долго мучилась, терзалась и не знала, что мне делать и как поступить в этой ситуации. Поставьте себя на моё место. Да, с одной стороны, семья, муж, которого я очень люблю и очень уважаю, но с другой… Речь ведь о судьбах миллионов людей идёт! Моих соотечественников. У всех у них тоже есть свои семьи, жёны, мужья, дети. И когда я увидела лица тысяч и тысяч женщин в живом кольце, с младенцами на руках…

(Всхлипывая и промакивая платочком глаза): Извините!.. Да, это было последней каплей. Есть такие моменты, когда человеку приходится делать выбор. Нелёгкий выбор! И я решила схитрить. Решила через мужа, через ФСБ устроить эту пресс-конференцию с целью якобы разоблачения секты Паутова. О-о, как они все обрадовались, эти фээсбэшники!.. «Да-да, Ольга Николаевна, разоблачайте! Завтра же всё организуем, лучший зал Вам предоставим!» А я хотела только одного: собрать как можно больше корреспондентов со всего мира и сказать им правду. Иначе бы мне просто не дали говорить. Но я не могу молчать! И не буду. (Громко): Сергея Кондратьевича хотят убить!!

< Звук выстрела в зале. Камера дёргается, уезжает куда-то в сторону, а затем начинает показывать зал. Паника и суета среди присутствующих, сначала ничего не понятно, но потом становится заметно, что все корреспонденты бегут куда-то вглубь зала и что-то там возбуждённо снимают. Затем камера снова начинает показывать сидящих за столом женщину и белого, как мел, ведущего. Ведущий застыл неподвижно, он как будто пребывает в ступоре, женщина же безмятежно улыбается. Потом вдруг картинка неожиданно исчезает, и появляется заставка.>

− Би-би-си там какое-нибудь найди!

− …Застрелился неизвестный мужчина, − начала переводить Полина сбивчивую и взволнованную речь английского корреспондента. − Муж, наверное, − невозмутимо прокомментировала она, внимательно глядя на экран, на сидящего в кресле мёртвого человека с запрокинутой окровавленной головой и полураскрытым ртом. − Плохо видно, но, кажется, он.

− Ладно, выключай, всё ясно. Ну, что ж, отлично! − Паутов встал, медленно подошёл к окну, заложил руки за спину и стал смотреть вниз. Полина и Алла молча ждали. − Вы знаете, что делать, − наконец, не оборачиваясь, отрывисто бросил он. − Действуйте!

…………………………………………………………………….