Казанский инцидент

В 1923 году „Международный журнал психоанализа", выходивший под редакцией Э, Джонса, публикует информацию „Казанское психоаналитическое общество", помещенную наравне со сведениями о работе Венского, Британского, Берлинского и других хорошо известных обществ. Информация из Казани содержит список 14 членов Общества, примерно совпадающий с более ранним списком, найденным нами в архиве Лурии, еще один список 7 почетных членов (все — казанские врачи) и протоколы заседаний в Казани в 1922— 1923 годах. Одновременно в раздел „Психоаналитическое движение", содержащий информацию о событиях в странах, где общества еще не были официально учреждены — во Франции, Швейцарии и т. д. — Джонс включил отчет о России. На деле здесь речь идет о Москве.

Заявление о приеме Русского психоаналитического общества в Международную ассоциацию, поданное на VII Конгресс ассоциации в Берлине (25—27 сентября 1922 г.), вызвало споры. Президент Ассоциации Эрнест Джонс, готовивший Конгресс, предложил, приняв в члены только что образованное Индийское психоаналитическое общество, заявку Русского общества отложить рассмотрением. Вмешался сам Фрейд (это был последний Конгресс, на котором он присутствовал). Сказав, что он в курсе дела, он предложил все же Русское общество принять. Однако взял слово Дуглас Брайан, бывший в свое время заместителем Джонса по президентству в Британском обществе. Он заявил, что принятие Русского общества невозможно исключительно по формальной причине (Центральной дирекции не был вовремя представлен устав Русского Общества). Фрейд был вынужден согласиться, но заявил, что „рекомендует Конгрессу разрешить Центральной дирекции принять московскую группу, как только необходимые условия будут выполнены". Это предложение было принято.

После этого Джонс поднял новый вопрос. Он предложил изменить устав Международной ассоциации таким образом, чтобы она получила право напрямую присоединять местные группы, существующие в странах — членах ассоциации. Фрейд уточнил, что эта процедура должна применяться лишь к небольшим местным группам, после чего поправка прошла единогласно. В ходе дискуссии выступила член Венского и Швейцарского обществ Сабина Шпильрейн, высказав неизвестные нам, к сожалению, суждения о применимости данной поправки к взаимоотношениям групп в России. Речь могла идти только о конкуренции между московской группой психоаналитиков, которую поддерживал Фрейд, и казанской группой, которой помогал Джонс. Компромисс, с точки зрения высшего руководства, достигался известным путем — предоставлением Казани некоего суверенитета.

По-видимому, именно сложившееся положение было одной из главных задач визита Отто и Веры Шмидтов к Фрейду и Абрахаму осенью 1923 года. Абрахам был секретарем Международной ассоциации, поддержка его и Фрейда могла перевесить сопротивление президента Джонса. Действительно, после переговоров журнал Международной ассоциации сообщает о решении Джонса временно, с последующим утверждением на Конгрессе, принять в Ассоциацию „Московское общество". Зальцбурге кий конгресс в апреле 1924 года подтвердил это решение.

А перед отъездом Шмидтов состоялись переговоры руководителей московской и казанской групп. Результатом было следующее решение, принятое в Казани 4 сентября: „В целях концентрации психоаналитического движения в России представляется желательным вхождение членов Казанского психоаналитического общества во Всероссийский психоаналитический союз с центром в Москве. В настоящее время согласован вопрос о переезде в Москву А. Р. Лурии, докторов Б. Д. Фридмана и Р. А. Авероух". Лурия сразу же избирается секретарем Русского общества.

Стоит отметить, что даже в 1957 году, составляя справочный аппарат к своей трехтомной биографии Фрейда, Джонс продолжал рассматривать Казанское общество как независимое подразделение Международной ассоциации. Похоже, что торможение Джонсом вопроса о принятии Русского общества и некие скрытые противоречия его по этому поводу с Фрейдом объясняются его особой заинтересованностью в судьбе казанского общества. Понимая необходимость в конце концов уступить требованиям России, он выговаривает право принятия и „местных групп", то есть Казанского общества наравне с Русским. Разыгрывая не вполне понятную политическую игру, Джонс получает на это решение согласие Фрейда.

Озадаченные московские организаторы, располагавшие огромными возможностями внутри страны, предпочли решить международную ситуацию, попросту переведя Лурия с его людьми в Москву. Проблема перестала существовать вместе с самим Казанским кружком. Можно даже подумать, что двадцатилетний Лурия и вел к этому всю интригу. Интересно еще, что в своих последующих официальных отчетах в должности секретаря Русского общества Лурия, видимо, не желая вспоминать эту историю, утверждал, что общество сразу же было признано международным психоаналитическим движением.